Мои маленькие Империи зла.

- Ваня!!! Мочание. - Ваня-я-я! Иван! - это кричала молодая темноволосая женщина, стоя у порога одной из комнат. И она держалась руками за огромный живот, и с трудом удерживалась на ногах, опасно балансируя. Она была беременна. - Иван... - она уже просто плакала от боли, - ну где же ты... Она сползала по закрытой двери, плача от боли, жуткой тянущейся боли внизу живота. Она и сама знала, что это. Схватки, ранние схватки, о которых ей говорили, предупреждали врачи. - Где... - выдохнула она, держась в сознании из последних сил. Кто-то быстро бежал по направлению к ней. Она мутными глазами посмотрела на Ивана, который резко побледнел и испуганными глазами уставился на нее. И это было последнее, что она успела увидеть в своей жизни. *** Мертвенно бледный Иван сидел у реанимационного отделения, молча ожидая развязки. То, чего он так боялся, пришло. Он сидел, опустив голову в ладони, мысленно прося Бога о скорейшем конце этой нечеловеческой пытки ожидания. Это дикое, по его меркам, ожидание длилось уже четыре часа. Он уже проклял и себя, упрямого дурака, захотевшего пожить по-человечески, и ее - не согласившуюся на аборт ни под каким предлогом. Говорил, пугал, молил, орал, предупреждал... Но она его не послушала - истинный русский характер и выдержка, состыкнулись с таким же бешеным упрямством и напором. Неожиданно по телу прошла сначала одна волна тепла. Иван поднял голову от ладоней и пристально начал вглядываться в дверь отделения. Ему послышался звонкий младенческий плач. Спустя минут пятнадцать, вторая волна жара, а затем холода, заставила его вскочить на ноги и подскочить к двери отделения реанимации. Но послышались шаги и к нему вышел очень усталый врач. - Сожалею, - проговорил он, не дожидаясь вопроса Ивана, - ваша жена была слишком в тяжелом состоянии, да еще и кровотечение... Она умерла. Иван тяжело вздохнул. Глаза сделались грустными. - А ребенок? - Ваши дети живы, но их можно пока посмотреть только издали, их уже положили в бокс. Доношенный более-менее только старший мальчик, младшему же пришлось срочно оказывать реанимационные меры... Но он точно выкарабкается. И не таких выхаживали... - Сыновья? - изумленно переспросил Иван. - А вы ничего не путаете? У меня - два мальчика? - Да, а вы ожидали чего-то другого? Два прекрасных мальчика-близнеца. - Она мне говорила, что ждет одного... - Видимо, хотела сделать сюрприз, - врач глубоко вздохнул, - тело жены можете забрать завтра. Как только оформят документы. - Я хочу увидеть детей... - тихо сказал мужчина. Доктор кивнул и бросил: - Идемте. Иван шагал рядом с врачом не чувствуя своих ног. В мозгу билось лишь одно: "...умерла. Умерла. Умерла-а-а." Никогда он больше не увидит ее улыбки, не услышит ее голоса, не почувствует запах ее волос... Полюбившее обычного человека сердце могучей страны страдало и было разбито. Ничто и никто не в силах победить смерть, только лишь они, воплощения, существуют вечно. Врач рядом что-то говорил, кажется о том, что сожалеет о смерти пациентки, но Ваня не реагировал на эти пустые, ничего не значащие для него слова. Но больше всего в этот миг его интересовали собственные, только что появившиеся на свет, дети. Он не чувствовал их среди обычных людей. Может ли такое быть, увидеть ли воочию: простая человеческая женщина родила... могла родить двух новых воплощений России?! Врач внезапно остановился, и Брагинский чуть не налетел на него. Он показал рукой на стекло, и Иван жадно приник к прозрачному окну: медсестра как раз держала на руках небольшой сверток. Там кто-то явно копошился. - Это ваш старший. Младший во-о-н там! - доктор помахал рукой улыбающейся медсестре и та поднесла ребенка совсем близко к ним. Теперь их отделяло только стекло. - Весит три килограмма, пятьдесят сантиметров. Иван улыбался во все лицо: малютка забавно копошился в своем первом одеяльце и показывал небольшие кулачки. Было видно, что он кричит. Совсем крошечный, такой маленький и беззащитный... В груди потеплело. Взгляд Российской Федерации метнулся далее в бокс. Улыбка исчезла как по мановению волшебной палочки. В отдельном, закрытом, специальном инкубаторе, подключенный к аппаратам, с трубками, лежал и дышал (это было видно) другой его сын. Иван захватило острым чувством жалости: новорожденный сын тяжело, уже с первых минут, борется за свою жизнь. Врач заметил, что тот рассматривает младшего: - Ваш младший весит всего почти два килограмма, и рост его невелик, всего сорок сантиметров, недоношенный, но он выживет. Этот инкубатор некоторое время будет за него дышать, затем он сам окрепнет, наберет вес, вы выпишитесь и не будете отставать в развитии от остальных, в том числе и от старшего брата. - Это хорошо, - сказал Иван, наконец-то насмотревшийся всласть на своих сыновей. - А как вы их назовете? Вопрос застал Ивана врасплох. Да, они много спорили с женой об имени, но это было одно имя для одного ребенка! - Первого - Владимир. Второго, наверное, Виктор. - Решил Иван. - Замечательно. Ну, поздравляю с рождением сыновей и приношу еще раз соболезнования по поводу вашей жены... - Спасибо. - Так и запишем: Владимир Иванович Брагинский и Виктор Иванович Брагинский...