Бремя белого человека

      Мутные воды Ганга несли быстрые судна британского имперского флота. Вода бурлила и рассыпалась жёлтой пеной позади килей, подобно лисьему хвосту — но это было не следствием столкновения водных потоков в соответствии с законами гидродинамики: это шли по дну стройные ряды солдат. Туземцы бежали опрометью от берегов великой реки либо падали ниц от ужаса. Так Индия стала часть колоний Королевства.       Королева не любила людей, но бесполезно льющейся человеческой крови не терпела ещё больше, поэтому её многочисленные дети — её, и моря, и Отца Дагона — сопровождали британских солдат повсюду, даруя им лёгкие победы в морских боях. Белокожие англичане, валлийцы, шотландцы и ирландцы — главенствующая раса Британской империи — поначалу тоже холодели от страха и бледнели, уподобляясь чистой морской пене, белой с лёгким оттенком бирюзы, но после привыкли, смирились, успокоились. Кое-кто даже пытался бунтовать, но Королева знала, как дёргать невидимые политические нити: ей были верны лучшие из лучших, а восстания подавлялись жестоко и бескомпромиссно, так что в числе непокорных в конце концов осталось лишь совершенно безвредное отребье. А с течением времени аристократическая бледность власть имущих белых людей стала действительно отдавать в оливковую зелень.       Чернокожая служанка прикусывала губы, а поднос в её руках дрожал, так что кофейные чашки на нём плясали некое причудливое подобие фарфорового тустепа. Ей было больно видеть, как её хозяйка, её белая мисс, воспитанная ею с самого детства, стонет под своим супругом. Крышки жаберных щелей мастера Нг’вахла — эта непроизносимая околесица теперь, согласно традициям, стала фамилией её юной хозяйки, урождённой Бассет — топорщились, будто он задыхался на суше, хотя его вторая дыхательная система, пока ещё функционирующая, подобная человеческим лёгким, давала ему достаточно кислорода. О нет — эти противоестественные корчи были результатом возбуждения. Служанке не было ведомо, являлось ли рвение, с которым мастер ежевечерне тащил в постель молодую мисс — впрочем, уже «миссис», — результатом излишне старательного выполнения миссии, ради которой Королева вывела на землю своих подводных подданных, или же плодом истинной любви. Но она не могла задаваться такими вопросами — не к лицу прислуге обсуждать хозяйскую жизнь.       Мастер Нг’вахл стиснул округлые груди жены перепончатыми когтистыми пальцами, и она вскрикнула, не то от боли, не то от страсти. Служанка едва ли не повторила этот громкий звук вслед за ней, но вовремя зажала рот кулаком. Бедная маленькая мисс! Чернокожая женщина уже давным-давно мысленно распрощалась с той девочкой, которую она когда-то баловала: наивную, весёлую, русоволосую — этакое жизнерадостное солнышко в милых платьицах. День ото дня молодая ещё женщина становилась всё бледнее, и казалось, что ею завладела некая страшная, мучительная болезнь. Служанка знала — так выглядят все нынешние аристократы: то, что к двадцати годам они становятся глубокими стариками — цена будущего бессмертия, которое они проведут под толщами солёной воды. Детям людей и — чернокожая женщина перекрестилась жестом, ныне редким, считающимся богохульным, ведь он оскорблял новых, Древних богов — Глубоководных этот дар давался с рождения, но над урождёнными детьми рода исключительно человеческого, принёсших клятву Королеве, проводились какие-то тёмные ритуалы, преждевременно старившие их. С каждым годом таких чахлых, подволакивающих ноги созданий становилось всё больше, и людское обличие сохраняли лишь неприкасаемые — слуги и чернорабочие «низших» цветных рас.       Мастер грубо шлёпнул мисс по ягодице, на мгновение отпрянув от её тела, и она сразу же перевернулась, правильно истолковав знак, и стала на четвереньки. Супруг продолжил овладевать ею, а стоны юной мисс стали гортаннее и громче. «Интересно, она получает хоть на секундочку, хоть закрыв глаза, хоть самое малое удовольствие?» — такая мысль пришла в голову служанки, но была сразу же изгнана с позором. Нет, как же можно, ведь это чудовищно… Однако белые люди так не считали. Напротив, они считали варварством то запретное, о чём служанка боязливо, но вдохновенно молилась тёмными ночами, когда рыбий запах в доме становился особенно невыносимым — гибель океанских пришельцев. Она слышала на прошлой неделе, как один из гостей мастера и мисс с отвращением в голосе рассказывал о неких богомерзких культах, обнаруженных королевскими учёными в племенах эскимосов Исландии и Гренландии и, как ни странно, у туземцев тихоокеанских островов и в коммунах метисов, прячущихся в болотистых новоорлеанских лесах. Эти отступники, эти омерзительные животные, дескать, поклоняются мёртвому богу, по их поверьям вознёсшемуся на небеса, наблюдающему за ними и подсчитывающему их прегрешения перед ним — смех, да и только! Ещё гость показывал грубую статуэтку этих идолопоклонников — человеческую фигуру на неравноплечем кресте…       Мастер издал гортанный булькающий хрип, выгнулся и обмяк, упав на белые простыни. Мисс выскользнула из-под него и запахнула дрожащими руками лёгкий пеньюар поверх длинной сорочки. Служанка очнулась и отошла от приоткрытой двери, занавешенной тяжёлыми портьерами, так что выходившая из комнаты хозяйка не столкнулась с ней лицом к лицу и не поняла, что она наблюдала за соитием.       Лицо мисс было перекошено и бледно более обычного. Чернокожая женщина не смогла сдержать своего тревожного вопроса.       — Мисс Мейделин, как вы выносите?.. — шепнула она, ошалев от собственной смелости. Нечто человеческое, зовущее на помощь, мелькнуло в голубых глазах хозяйки, на мгновение вытеснив из них холодную водянистость, занесённую в них извне посредством страшных ритуалов.       — Ох, Салли… Я просто лежу и думаю о ней… о нашей Королеве.       Но солёные айсберги сразу же вернулись во взгляд молодой мисс и служанка поняла: молодость хозяйки ушла безвозвратно, и вскоре из скользких икринок народится следующее поколение Бассетов — новое поколение белых людей.