Сегодня ночью

— Ну, здравствуй. Кора-сан стоит в дверях, неловко упираясь плечом в косяк. У него взъерошенный вид, царапина на щеке, темное пятно на майке — наверное, сажа, опять поджег сам себя, неуклюжий идиот. Ло хмурится и думает исключительно оскорблениями, как в детстве. Глупо и бессмысленно, но сейчас он себя ощущает именно таким: слишком мелким и тощим, обиженным на весь свет — за обман, за тайны, за мнимые смерти всяких придурков — и очень-очень глупым. Как он мог поверить в смерть Коры? Зачем он гонялся за Дофламинго? За что дрался? Хрень. Сплошная хрень. Ло хочется кого-нибудь убить, желательно, человека, стоящего перед ним. Чтобы все было не зря. И чтобы не выебывался. Хочется послать его к чертовой матери, но слова не идут с языка. Ло молчит, смотрит исподлобья. Сидит на кровати, где его застал внезапно явившийся в тихую гостиницу на маленьком острове Кора, и не решается сделать шаг. Кора-сан снова все делает за него. Пока Кора идет через комнату к нему, Ло кажется, что время и пространство искажаются, сжимаются, сокращая расстояния и годы. Когда Кора прикасается к нему, Ло кажется, что на его лице снова расцветают светлые пятна и что он — снова мальчишка, озлобленный, жестокий, не нужный никому, кроме Коры. Это чувство поднимает глубоко внутри волну едкой, ядовитой обиды. Ло отбивает руку Коры тыльной стороной ладони. Кожа горит от мимолетного соприкосновения. — Да ладно тебе, Ло, — смеется Кора, как обычно, будто ничего не произошло. Будто не было всех этих лет, и Кора теперь не шичибукай вместо Ло или Дофламинго — неизвестно, что хуже. А Ло — снова обычный пират, новичок со слишком большой для своего возраста и опыта наградой. — Нет, — говорит Ло. Собственный голос слишком тихий, слишком спокойный. Кора ни за что не поверит, — понимает Ло за мгновение до того, как Кора наклоняется, заполняет собой личное пространство Ло и шепчет: — Да. А после — целует Ло, совсем не так, как когда-то представлялось, намного лучше, чем хотелось бы. А Ло — отвечает. И вместо того, чтобы оттолкнуть, разрезать, ударить, раздавить — запутывается пальцами в светлых прядях и притягивает Кору к себе. Сфера накрывает их бесшумно, отрезает от остального мира. Ло думает — это лишнее, это ненужное, это глупо. Никто не зайдет. А если что Ло вырежет сердце вторженца раньше, чем тот поймет, что помешал. — Привычка, — шепчет Кора, отрываясь от губ Ло и спускаясь ниже. — Я ничего не говорил, — бурчит Ло, сбрасывая с его плеч шубу и запуская руки под майку. Кожа Коры гладкая, теплая, мышцы под ладонями Ло напрягаются, сердце быстро стучит в груди. Ло тянет майку вверх, и Кора недовольно шипит, прерывая линию поцелуев-укусов на шее Ло. — Я тоже… хочу, — зачем-то объясняет Ло и опять чувствует себя глупо. — Мне это нравится, — ухмыляется Кора, толкает Ло на постель и смотрит. Хищно, жадно, с голодным блеском в глазах. У Ло от этого взгляда мурашки по коже. — Сними. Все, — выдыхает он, и, к его удивлению, Кора подчиняется. Ло следит за тем, как он расстегивает ремень, как сбрасывает ботинки и запинается, стаскивая брюки. Придурок. Неуклюжий придурок. Какого хрена Ло вдруг так его хочет? Собственный член давит на ширинку, джинсы кажутся слишком узкими. Ло приподнимается на локтях, но Кора не дает ему раздеться. — Я сам, — говорит он. От прикосновения ладони Коры к паху у Ло перехватывает дыхание. Он закусывает губу и с трудом сдерживается, чтобы не застонать, пока Кора слишком медленно тянет молнию вниз. Когда Кора, наконец, снимает с него джинсы, Ло уже готов убивать — и его, и снова затормозившее время. — Я слишком долго ждал, — вдруг выдает Кора, совершенно невпопад, по-дурацки, и до чертиков возбуждающе. — Заткнись, и хватит уже тупить, — огрызается Ло, притягивая его к себе. Они снова целуются, дышат друг другом и не могут насытиться. Ладони Коры скользят по бокам Ло, царапают кожу. Ло проводит пальцами по члену Коры, оглаживает головку. Его трясет от желания, от старых обид, от собственной глупости. Он хочет Кору так, как никого никогда не хотел. Здесь, сейчас. Всего и сразу. Вот только терпения хватает только на то, чтобы обхватить оба члена и дрочить — быстро и жестко. Пальцы Коры накрывают его ладонь, успокаивая, замедляя, задавая ритм. Неправильный и непривычный, Ло так не нравится, но он все равно поддается, потому что слишком хорошо. Потому что это — Кора-сан. — Ты идиот, — выдыхает он. — Хочу тебя, ушлепок, — отвечает Кора таким же хриплым тоном. Ло в первый раз в жизни смеется за секунду до того, как оргазм выворачивает его наизнанку, расчерчивая мир яркими белыми линиями. Кора стонет ему на ухо, быстро дрочит себе и выплескивается на живот. Сперма мешается, пачкает кожу и простыни. «Черт с ними», — думает Ло. — Мы еще не закончили, — говорит он. — И не надейся, — Кора целует его — влажно, горячо, — скользит языком в рот, мешая восстановить дыхание. — Хорошо, — все-таки умудряется выдать Ло, отпихивая его от себя. Кора переворачивается, свешивается с кровати и шуршит одеждой. — Ага, нашел! — радостно возвещает он и тут же съезжает вниз. — Ай! Блин. Он поднимается, потирая лоб, закуривает, роняя пепел на плащ Ло. Идиот. Полный идиот. Неуклюжий. Тупой. Долбанутый. — Я рад, — Ло не договаривает фразу, но Коре этого и не надо. — Я знаю, мелкий. Я тоже. Он тоже не договаривает, Ло знает. Он следит за тем, как Кора затягивается и выдыхает дым в сторону окна, как поджигает случайно занавеску, как тушит ее и обрушивает на себя карниз. Как медленно разворачивается к кровати и почти падает на Ло, целуя его, заполняя рот вкусом табака, а легкие — гарью. Ло отвечает на поцелуи и думает, что, наверное, только сейчас, после того, как Мугивара уделал Дофламинго, Кора впервые за долгие годы почувствовал себя свободным. Отчего-то от этих мыслей на сердце становится легко, а злость и обиды растворяются в ночном воздухе, утекая в окно вместе с дымом. А потом мыслей не остается вообще, а Ло больше не хочется никого убивать. По крайней мере, сегодня ночью.