Вчера. Сегодня. Послезавтра.

Захожу в подъезд, сегодня он напоминает больницу, пахнет хлоркой, блестит дешевый кафель. Но лифт все равно загажен. Он загажен каждый день. Это единственное, что не меняется в этой вселенной, полной хаоса. Все кнопки выжжены кроме 21, что ж, сегодня я живу на 21 этаже. Поднимаюсь, захожу в квартиру, пахнет глиной. Зеленоволосая девушка стоит у плиты и помешивает что-то в алюминиевой кастрюльке из советских времен. Зеленые волосы? Вчера она была рыжей, да и на пару сантиметров ниже. - Привет, милый. - Что у нас сегодня на ужин? - Вареные кирпичи, - она с улыбкой отвечает мне. Вчера были тушеные шины, а позавчера одеяло под кисло-сладким соусом. Падаю на диван, из-за чего облако пыли вылетает из него, кажется, это что-то из физики. Пока я размышляю, облако группируется в пыльного голубя и вылетает в окно. Что-то новенькое. Может пора объяснить, что происходит? Я сплю. Я сплю вот уже 73 дня. Поначалу я паниковал, пытался проснуться всеми способами, прыгал из окна, ложился под автобус, глотал ножи, но только стоило мне умереть, я снова оказывался в подъезде, заходил в лифт и ехал домой. Сегодня 21 этаж, вчера 12, позавчера 65, в первый раз был 14. Каждый раз я выхожу из лифта и вижу дверь, судя по всему, своей квартиры. Захожу и вижу девушку, как мы выяснили, она моя жена, внешность ее не зависит ни от чего, сегодня высокая зеленовласка, вчера рыжая, в первый раз брюнетка. И каждый раз она готовит что-то абсурдное. Дальше все меняется, зависит от моих желаний так сказать. Я могу читать книги, я просто открываю книгу с набором букв на обложке и читаю ее. А вот отрывок, который мне нравится больше всего «зкщсещ нф те ятак, ипо ыритол ваш», прям за душу берет. Я не понимаю ни слова, но четко чувствую всю важность и не бессмысленность этой фразы при прочтении. Потом мы обычно садимся ужинать. - Как дела на работе? - Как всегда, ничего нового. - Ты видел это новое облачко? Оно милое, не правда ли? - Да, мне показалось, оно похоже на голубя. Она смеется, ее смех не меняется никогда, звонкий и в то же время грубоватый смех. Она смеется вне зависимости от того, что я скажу. - Что за глупости? Облака не могут быть голубями. После этого я оказываюсь на улице. Потом в саду. Потом в театре. Я слышу речь людей, и она звучит примерно так же, как и книги. Я понимаю только Ее. После прогулки я оказываюсь у подъезда. Сегодня на двери весит что-то. Кажется, это объявление. «Просыпайся. Как можно иметь такое эго? По-твоему, мне хорошо здесь одной? Я устала. Я скучаю. Я хочу домой с тобой» Что за? Пробегаю по строчкам еще раз, но уже ничего не понимаю, текст на глазах меняется в привычный набор букв. Я срываю объявление, но в моих руках оно распадается на десятки желтых листиков с дерева. Оглядываюсь, я стою посреди леса, с охапкой желтых осенних листьев в руках. Осень. В голове проносятся какие-то числа. Пытаюсь ухватить хоть что-то, но все тает. Никакой информации. Что было на том объявлении? Я не помню ни слова, но внутри есть печальный осадок и чувство того, что там было что-то важное. Опираюсь на кору какого-то дерева, на нем растут арбузы. Обычные арбузы. Желтые, в синюю вертикальную полоску. Но что-то мне подсказывает, что будь я не здесь, я бы их не ел. Сползаю вниз по стволу, сажусь на мягкую арбузную листву. Что-то не так, как обычно, но я ничего не понимаю, пытаюсь вспомнить, что было в объявлении, засыпаю. Подъезд. Сегодня на стенах полно граффити. Каракули заполняют стену только на уровне глаз, будто их сделал кто-то, кому было лень поднимать руку выше головы. Поднимаясь по лестничной площадке, ведущей к лифту, веду рукой по стене и читаю: «ролз», «хапинг», «сипрн», «джитр», «я жду», «прымен», «варитн», жму кнопку вызова лифта. Стоп. Что там написано? Пятая каракуля, разворачиваюсь, на стене среди прочей чуши каллиграфическим почерком кислотно-зеленым цветом выведено «я жду». За спиной что-то щелкает, бросаю взгляд через плечо, будто не могу этого не сделать, приехал лифт. Поворачиваюсь к стене, ничего. Обычная синяя стена, как и во всех подъездах. Кажется, вчера она была белой. 19 этаж. Блондинка с синими прядями. Жаркое из газет. - Как дела на работе, милый? - Все как всегда. - Как ты себя чувствуешь? Выглядишь озадаченно. - Знаешь, мне кажется, что-то меняется, я начинаю что-то понимать, но не понимаю ничего и от этого мне плохо. Она смеется. - Что за глупости? Дождись завтра. - Что это? - Что? - Ты только что сказала это слово, я его не знаю, повтори. - Дождись? - Нет, другое слово. - Я ничего больше не говорила, думаю, тебе нужно развеяться. Улица. Театр. Дождь. Я иду под дождем, но остаюсь сухим. - Я дома. - Милый, тебе звонили. - Звонили? Как? У нас есть телефон? - Конечно, он вон там в шкафу. Я никогда не знал, что у нас есть шкаф, или не помнил? Но это не важно, мне звонили, я знаю, что это очень важно, это поможет. - Кто звонил? - Мужчина, сказал, что осталось немного, что-то про лекарства и про больничные штуки. - Какие штуки? - Больничные. - Что это? - Больница? - Да. - Это место, где меняют людей. - Как меняют? - Ну, как детальки у компьютера. Так и в больнице, людям чинят детальки, иногда даже ставят новые, а иногда убирают - Что за кошмар? - Нет, это помогает. Она сидит на диване и держит на коленях маленький компьютер. Она что-то печатает. - Что ты пишешь? - Письмо. - Кому? - Тебе. - Зачем? - Я вспомнила слово. - Какое? - «Завтра». По коже пробежали мурашки. Мои рецепторы никогда не работали, ни вкуса, ни боли, ни тепла, только запахи и эмоции, но сейчас я чувствую холод. - Что такое завтра? - Завтра – это будущее. Завтра, как и больница, меняет людей, только жестче. - Страшно. - Да. - А почему ты пишешь мне письмо? - Завтра ты уйдешь. - Я всегда ухожу, на работу или на прогулку. - Нет, завтра ты уйдешь совсем, тебе больше незачем здесь быть. - Куда уйду? - Домой. - Но разве мой дом не тут, с тобой? - Там тоже есть я, только другая. Мы лежим в кровати, она рассказывает о каком-то фильме. Все что она говорит о фильме, равно содержанию книг, речи людей и граффити, сплошная чушь, набор букв. Но я чувствую ее тепло. Мы раньше никогда не ложились спать вместе. - А потом нрлдьмо объявил всем, над опвул пларшл и есть тот самый ажпеь. - Зачем ты писала мне письмо? - Чтобы ты его прочел. - Ты могла сказать мне лично. - Так не интересно. - Но как ты пошлешь его мне? - Как обычно, наклею марку, кину в ящик. - Но ты не знаешь моего адреса. Она рассмеялась. - Зачем мне адрес? Наша квартира единственная в этом мире. - Я устал. - Не бойся, там не так страшно, как показалось. - Где? - В завтра, тебя там очень ждут. - Кто? - Я. - Но ты же здесь. - Я тут. С этими словами она стукнула указательным пальцем мне по лбу. Все тело залила невыносимая боль. Она улыбнулась. - Неужели действует, доктор? - Кто? - Я рядом. Она целует меня в лоб, я чувствую ее дыхание и прикосновение теплых губ. Ничего не понимаю. Что за завтра? Зачем оно? Куда уйду? Когда уйду? У меня кружится голова. Кажется, это землетрясение. Шкаф упал. Он упал в никуда. Пропал диван, наш стол, ее плита, телефон, кровать. Я в пустоте. Меня кружит и знобит. Я чувствую все сразу, тепло, холод, боль, счастье, обиду, тошноту. Меня трясет, меня кидает в разные стороны, я чувствую воздух, как я жил без него? Я слышу голоса. Я не могу разобрать, что они говорят, но я слышу их четче и четче. *** - Первое время он будет под наблюдением наших лучших врачей. Домой его сможете забрать только через неделю. - Всего неделя, доктор, по сравнению с 10 неделями это такая мелочь. - На обследование раз в месяц, прием лекарств можно прекратить после двух недель. - Спасибо вам. - Мы рады, что он очнулся. Сегодня можете пойти ночевать домой. Я что? Очнулся? В глазах туман. Он понемногу рассеивается, и я вижу свои ноги, руки, стену в палате, телевизор, тумбочку, мужчину в белом и невысокую девушку в свитере. На вид он очень мягкий и теплый. Она подходит ко мне и берет мою руку. - Привет, милый. Это она, нет синих прядей, зеленых волос или красных концов, обычные волосы, обычная миловидность. Это Она. - Что у нас сегодня на ужин? Она смеется со слезами на глазах, ее смех не меняется никогда, звонкий и в то же время грубоватый смех. Это Ее смех.