кошки с собаками

Ханбин редактировал расписание на следующий операционный день, Дживон возился с найденышами. Найденыши - пять котят, еще слепых, полудохлых от истощения. Их, в коробке из-под рисоварки, притащил в клинику Донхек. Он был главный сыщик по малышам, может от того, что сам был еще совсем ребенок, может еще от чего-то, только именно ему удача каждый раз позволяла совершенно случайно натыкаться на очередной брошенный приплод. Убедившись, что зверята оставлены на произвол судьбы /проще - умирать/ Дони быстренько привез свою пищащую находку в клинику, где их наскоро проверили на системные инфекции, а самому слабому Чимин даже воткнул катетер; показали как кормить пипеткой, и стимулировать необходимые пищеварительные процессы через массаж, а затем оставили под ответственность Бобби. Удивляться Биай перестал где-то через неделю. Намерения Дживона были прозрачны как вода и буквально светились неоновой вывеской у того на лбу. Ни от кого он их не прятал, и ни для кого они не были тайной. Удивительно смелый и нахальный тип. Персонал смеялся и подтрунивал, Ханбин досадливо вздыхал и отмалчивался, Дживон болтал и со всем соглашался, СоЫн, проникшаяся к Бобби симпатией с первого же дня, уже во всю их сводила. Чего Биай не понимал категорически, так это того, что Бобби действительно впрягся в волонтерское движение, подружился с организовавшими его девчонками и принимал самое активное участие во всей этой бурной деятельности. И, естественно, болтался рядом с Ханбином дни напролет. Нет, предлог был ему ясен сразу, но вот энтузиазма дживонова Ханбин не понимал. Со стороны казалось, что того и в самом деле все это увлекло. Дело, конечно, благородное, но очень специфическое, и вряд ли парень на стиле, зубастый в читках и явно не лузер способен им всерьез заинтересоваться. Да и самим Ханбином тоже. Уж не приложил ли к этому лапку добросердечный Джинхван, решивший наладить его личную жизнь и нарассказывав Бобби про него всяких небылиц /какой он милый и добрый, к примеру/? А еще, почему до него еще не дошло, что мудаконепробиваемая стена, которую Ханбин возводил вокруг себя годами, неприступна? Тут он себя немного, конечно, утешал - воображаемая стенка крошилась и шла трещинами, оттого что Бобби притаскивался упорно каждый день после своих пар, стягивал толстовку, не забыв посверкать перед Ханбином рельефным пресаком; тугие вены сползали по животу под резинку трусов, которая привилегированно торчала над никогда не знавшими ремня джинсами. Биай сглатывал слюну и отводил глаза, а Бобби напяливал на себя смешную волонтерскую футболку и шел выгуливать собак. Животные были от него без ума. Он чесал их за ухом, разучивал команды и рассказывал истории. На докторов у Бобби ушло чуть больше времени. Но обаятельный, ничего не боящийся, Дживон и к ним быстро нашел подход. В спокойные смены они могли часами хохмить с Чимином, а чего стоят его страдальческие сокрушения из разряда: "ДжинУ-хён, с таким лицом надо быть детским педиатром, а не собачьим хирургом!", - и прочие веселые и жизнерадостные рассуждения. Ханбин наблюдал за всем этим и где-то глубоко внутри него рождались и крепли противоположные друг другу подозрения. Дживон считал, что в его тактике изъянов нет. Ханбин ему нравился. Понравился с первого взгляда, а потом заинтриговал своей излишне серьезной и рациональной картиной мира. Приятелей Бобби выбирал себе таких же как он сам - наглючих, болтливых и улыбчивых, с которыми с трех слов было все ясно. И ханбинову нелюдимую натуру, со всей ее маниакальной целеустремленностью понять не мог. Было в нем что-то эдакое, заковыристое. Завораживающее. В его манере держаться, разговаривать с людьми, успокаивать их панику за полминуты. Бобби готов был поклясться, что некоторые из них Ханбина побаиваются. А вот малыш Донхек Биая ни капли не боялся. Очаровательный ребенок, слушал внимательно все что Бобби болтал ему, доверчиво и почти не дыша. Но Ханбину он предан был безропотно, льнул к нему, словно один из зверьков, рассказывая о своих танцевальных успехах. И когда тот смотрел на него, взгляд его теплел, отражая другую его сторону - открытую и беззащитную, и от этого у Бобби живот сжимался и кислород рассеивался в легких. И с Джинхваном Биай тот же фокус проделывал. Спросить бы у старшего, чем такое доверие заслужить, только они и не виделись почти все это время. Джинни, решивший попробовать себя в роли репетитора, оказался то ли в няньках, то ли в заложниках у маловозрастного, но вымахавшего под два метра мрачного старшеклассника, с годным бич-фэйсом и набором крепких матюгов в запасе, благодаря чему вся инициатива к общению со стороны Дживона пресекалась на корню. Тогда Бобби решил, что займется вызволением лучшего друга после того как заполучит Биая и принялся наведываться к тому на работу каждый день. И не заметил совсем, как увяз. Клиника - словно небольшое отдельное измерение, выбивающееся из представлений о нормальном у обычных людей. Что Дживон, в сущности, знал о животных? Что он знал о ветеринарах? Таскал ребенком своего беспородного на прививки пару раз, да с сурового материнского: "надо", на отчекрыживание котейкиного хозяйства. Подкармливал приблудившуюся на их улице дворняжку и чесал ей брюхо, с восторгом и повизгиваниями наблюдая за блошиной беготней в ее густой шерсти. А теперь, повзрослев, оказался в гуще всей этой звериной медицины. Поначалу было просто любопытно. О животных говорили много, со страстью, а на чужие эмоции Бобби всегда был чуток. Две очереди - людская и хвостатая, персонал в специальной униформе, общающийся отрывистым фразами словно на другом языке - много непонятных терминов и неизвестных пород. Дживон не любил человеческие больницы, а эту находил очаровательной. К Ханбину нельзя было сразу и с натиском, можно было и по морде получить - Бобби не сомневался. Поэтому он, чтобы не скучать, без труда находил чем заняться. И понял, что увлекся не только хмурым помощником администратора, а всем происходящим вокруг, когда твердо решил, что выбравшись из общаги обязательно заведет себе прожорливого кота и большую лохматую собаку. Они все были разные: разных пород, размеров, возрастов, с хозяевами и без. Они бегали вокруг, виляли хвостами, лезли обнюхать протянутую ладонь, лаяли и шипели. С перебитыми лапами, вздувшимися животами, с гнойной коростой в половину крохотной котячей мордочки. Неважно насколько они отличались от человека, страдали они точно также. Он не падал в обморок и не терялся, становясь свидетелем чужой боли. Это быстро заметили и впрягать его в помощники стали чаще. Бобби не возражал. И в тот момент, когда он уже без труда мог различать такие понятия как "гемотрансфузия" и "инфузионная терапия", с некоторым удивлением осознал, что может обнаружить и теплые искорки в темных ханбиновых глазах. В общем-то, на предмет "химии" между ними не пошутил только самый циничный врач. Ханбин, по глубокому убеждению Бобби, сам не понимал, насколько провокационно он смотрит, двигается, улыбается. И эта его неосознаваемая откровенная чувственность здорово раззадоривала. Он иногда просто, вроде, глаза поднимает, а во взгляде сплошной секс и почти призыв. А потом встряхнет челкой и даже намека не оставит, словно показалось все, и у Дживона просто так яйца в штанах потяжелели. Тем не менее, что бы там, в его правильной голове, не творилось, но по протянувшимся между ними незримым проводам уже можно было пускать электрический ток. Ханбин любил, когда их пациенты поправлялись и счастливые хозяева забирали их из стационара домой, а он выдавал им маршрутную карту, рецепты и лекарства в пузатых баночках. Любил, когда пустел приют, потому что кто-то решил забрать кого-то из его обитателей к себе и оттого переживал, отвечая на кучу дежурных вопросов и поглядывал украдкой на своего будущего питомца. В этом всегда было немного приятной суеты, что лечила от встреч других, из числа тех, когда плачущий ребенок приносил завернутое в шарф умирающее животное. - Я все еще немного переживаю, - с нервным вздохом говорила будущая обладательница, судя по всему, котика породы корниш рекс, неосознанно касаясь руками уже заметного под одеждой животика. - Конечно, по анализам риск заражения токсоплазмозом минимален, но все-таки... Ее муж, терпеливо заполняющий анкету будущих хозяев ненадолго отвлекся от своего занятия: - Саын, если ты не уверена, давай откажемся? Это пока еще возможно. Ханбин, поддерживая его слова покивал. Девушка закусила губу задумчиво. - И всегда может быть аллергия.., - вслух рассуждала она. - Пустые тревоги, Саын, - сказал друг, что пришел с ними. - Если ваш отпрыск вытерпит концентрацию парфюма Хичоля и ароматы китайских мазилок Чжоу Ми, то один маленький котенок уж точно не сделает из него аллергика. - Кюхён, - с осуждением произнес будущий отец, однако уголки его губ никак не желали опускаться вниз. - Слушай, тыква, я, конечно, рад, что в скором будущем ты обзаведешься потомством и домашним зверинцем, но, может быть, вы уже определитесь наконец, а то у нас бронь в ресторане и обед стынет. Супруги переглянулись. - Надо брать, - решилась Саын. - Наконец-то, - хмыкнул Кюхён и задумчиво оглядевшись, обратился к Ханбину. - А у вас коней не бывает? - А затем и к своим спутникам: - Могли бы Шивону подогнать. - Кю~а! - На этот раз укор был синхронным и совместным. - Что? - Невозмутимо отозвался тот. - Не бедный же парень. Прокормил бы. Неделя началась прекрасно: животные выздоравливали, хозяева не истерили, на улице заметно потеплело, Биай поглядывал на часы и привычно дожидался Бобби. Вошло это в привычку гораздо быстрее, чем он ожидал. Чимин как-то пошутил, что Дживон приносит их клинике удачу; с его появлением животные словно перестали умирать. Биай фыркнул, вспоминая с каким воодушевлением Бобби воспринял эту идею и на него поглядывал так самоуверенно, мол, видишь какой я молодец? Он в ответ поизображал знаменитый врачебный скептицизм /тренироваться-то надо/, но тогда, в первый раз по дороге домой, не ворчал, что Бобби увязался с ним. Он доводил его до дверей каждый день, что жутко бесило, но и совершенно иррационально радовало тоже. Сегодня отчего-то он явился раньше обычного. Биай довольно быстро вычислил причину. Выходные Бобби всегда проводил в клубах, что не могло не сказаться на его состоянии в начале рабочей недели. - Не дыши на попугая своим перегаром, он опьяняет, - велел Ханбин, разглядывая помятого и бледного после выходных Бобби. - Ты и на парах таким сидел? - А он может опьянеть? - Неподдельно удивился Дживон, разглядывая цветного какаду в клетке. - Может. Попугаи склонны к алкоголизму, - подтвердил Биай. - Откуда ты пожаловал, такой красивый? - Когда это ты стал интересоваться моей жизнью? - С ехидством подловил его Дживон. - Больно надо, - фыркнул Ханбин. - Но, полагаю, пойти домой и отоспаться было бы разумнее. - Я пришел к тебе, - просто ответил Бобби. - Мы все выходные не виделись, между прочим. - Велика беда, - Проворчал Биай, старательно скрывая улыбку. Последняя реплика Дживона его непонятным образом взволновала. - Представь себе - да. Если бы ты согласился встретиться со мной на выходных, многих вопросов удалось бы избежать. Биай вздохнул. - Повторю в сотый раз - у меня нет времени. Воскресная смена заканчивается поздно, а в понедельник с утра на занятия. - Ты знаешь о таком понятии как прогулы? - Доводилось слышать, - холодно заверил его Биай. Схватил за ворот и поволок подальше от любопытных глаз, за угол. Бобби остановился рядом, гораздо ближе, чем того требовал закон сохранения личного пространства. Он часто так делал, и с трудом дышать начинали они оба. Ханбин остановил его, пальцами надавив на грудь, раздраженно отпихнул и скрестил на груди руки, отгораживаясь. Дживон улыбался, можно сказать, даже с нежностью, только хитринка в глазах выдавала насмешливое: "мы оба знаем к чему все идет, и если тебе нравится играть в эти игры, то пусть будет так". Ханбина выводило из себя именно это. - Правильно ли я тебя понял, - вслух ответил он на взгляд Бобби, получилось даже строже, чем он рассчитывал, - ты предлагаешь мне пропускать занятия? - Я ж не прощу делать это часто, - поспешно принялся оправдываться Дживон, - но время от времени-то можно. - Хорошо, - медленно проговорил Ханбин. - Только зачем? - Даже и не знаю, - протянул тот в ответ, притворно задумавшись. - Потусить, развлечься, провести время со мной, к примеру. - Зачем? Бобби удивленно вздернул брови вверх. Чувствовал, наверное, что Ханбин куда-то клонит, но не понимал в каком направлении следует двигаться, чтобы отвечать правильно. Поэтому говорил, как думает. - Затем, что нельзя только заниматься и работать. Нужно еще и отдыхать. - Я отдыхаю, - заверил его Биай. - Дома. Каждый вечер. Бобби все это начало раздражать. - Это не отдых. Это затворничество. Так нельзя, ты же не задрот, Ханбин~а, хоть и прикидываешься. - Спасибо за столь лестный отзыв, - едко усмехнулся Биай. - Интересно, с чего ты это взял? Тут Бобби, конечно, психанул. Его грело и колотило изнутри от наличия Ханбина рядом. Они были вдвоем, голоса за стенкой доносились приглушенно, коридор был пуст, а Ханбин стоял близко и, несмотря на все свои странные разговоры, отзывался на каждое его микродвижение, не представляя как выглядит при этом. Как сглатывает нервно, как приоткрывает рот и не может отвести взгляда. Бобби наложил свои ладони на его, распутывая узел из рук, которыми тот решил отгородиться от него, словно и не догадываясь, что это бесполезно. Ханбин вздрогнул крупно, ощутимо, и рефлекторно сделал полшага назад, только Бобби уже нашел его пальцы своими и переплел надежно, а потом замер блаженно и почти медитируя, касаясь скулой чужого уха. Ханбин дышал осторожно ему в шею и это было безумно приятно. Бобби и поцеловал бы его сейчас, но он голову опустил и снова отходить начал. - Я оценил твой порыв, правда, - сказал Биай, и тон его голоса Дживону совсем не понравился. - Вытащить меня на свободу, показать мир, напиться, быть может, проблеваться за каким-нибудь клубом, зависать на вписках ночи напролет, или что там еще входит в твое понятие "потусить"? - Не утрируй, - вздохнул Бобби, снова начиная заводиться. - И не собирался. Это делаешь ты. Я не сижу, заперевшись в комнате. У меня есть друзья и скейт, и то, что я в одиннадцать ложусь спать, а не заваливаюсь на какую-нибудь пати, говорит лишь о том, что я не хочу спать на уроках. - Учеба - это не самое главное, - вспылил Дживон. - Ты пропускаешь жизнь. Взгляд Ханбина стал совсем нехорошим. - Как здорово ты все решил. Прямо открыл мне глаза. Конечно, ведь молодость и дурость часто оказываются в одном предложении, только вот мне действительно нравится как я живу. Бобби смотрел на него неверяще. - Я не наказываю себя, не принуждаю, не режу вены за место в рейтинге, я просто делаю то, что мне нравится. Работая здесь, помогая в больнице. Я хочу того, чего хочу и всего лишь расставляю приоритеты. И все меня устраивает. Если появляется возможность все совмещать, как, например, в каникулы, я обязательно ей пользуюсь. Дживон слушал его и у него не укладывалось все это в голове. Ханбин говорил искренне, и видно было, что и себе он не врал тоже. Одно дело, когда подросток не видит жизни, занимаясь до посинения, чтобы поступить в престижное место, и чувствует себя при этом кому-то обязанным и несчастным, такое Бобби видел сплошь и рядом. Но впервые встретил подростка, рассуждающего как очень взрослый и зрелый человек. Спокойно, честно, даже не пытаясь убедить его, что это действительно так, просто рассказывая все как есть. Дживон думал, что Ханбин поглощен идей поступить на врача и это отнимает все его силы, но оказывается, что Ханбин просто хотел стать врачем и отдавал на это свои силы с удовольствием. - Я не смогу тусить с тобой, Бобби, прости, - со вздохом проговорил Ханбин, отступая к выходу их ненадежного укрытия. - У нас не совпадают графики. И это будет мешать выполнению всех моих желаний. Кроме одного. Дживон вздохнул шумно на последних словах - почти признании, и крепко задумался. - Я предупреждал, - проговорил Джинхван, без злорадства, скорее с сочувствием, когда они сидели на автобусной остановке, решив, что ради пары улиц незачем спускаться в метро и для разнообразия можно добраться и вЕрхом. - Уж поверь, он может задать жару, я сам был свидетелем пару раз, только сейчас ему совсем не это нужно. - Я отчего-то решил, что ему нужна встряска, а для занудства можно выбрать возраст и постарше, - рассуждал Бобби, наблюдая за движением машин и людей на перекрестке. - Отчего-то думал, что моя жизнь увлекательнее, чем его. - Эй-эй, что за глупости? Так и до депрессии недалеко, - принялся возражать ему старший. - Вы разные, просто. Ханбин вообще ни на кого непохож. Бобби посмотрел на него болюче, и хён быстренько прикусил язык, осознав, что не те нашел слова для утешения. Дживон и сам знал, что Ханбин ни на кого не похож. Этим и зацепил. Да так крепко, что Бобби, упрямо переставший ходить в клинику, тосковал и почти впадал в апатию. И скучал он не только по Биаю, но и по всем последним неделям проведенным там. Тосковал по животным, привык уже к их постоянному обществу: снисходительному вниманию кошек, восторженной энергии собак, ярким и цветным попугаям, которых собирался учить читать реп, всей этой живой и находчивой братии . Очень переживал за новеньких котят. Даже Чимину писал, спрашивал о них, под клятву не говорить ни о чём Ханбину. Он бы и к Донхеку мог обратиться, но тот бы сто процентов его сдал. Хотя поинтересоваться, не выглядит ли Биай расстроенным его исчезновением, так и не решился. Джинхван вырвался ненадолго, чтобы его поддержать. Дживону же было пора тоже расставлять приоритеты. Он посмотрел в сторону, на дорогу, выходящую к главной, где механическое движение было остановлено, а пешеходный переход был пуст. Посмотрел, потому что заметил у дороги несущегося куда-то в явной панике пса, что было необычным зрелищем для этих мест. Редкие прохожие шарахались в стороны, испуганно и настороженно смотрели ему вслед, а пес бежал, прижав уши, и очень куда-то торопился. Наверное, домой. Джинхван еще что-то говорил, но Бобби уже не слышал его, поднялся на ноги, ощутив внутри тревогу. Не понимая, чего он боится, только услышав не осознаваемый им еще шум. Пес выбежал на дорогу. Совсем рядом с пешеходным переходом. Машины стояли, зеленый светофор не мерцал. Прошло пару секунд, он был уже на середине своего пути, а Бобби сорвался в бег, уже зная, что не успеет. Когда на пустую автобусную полосу с ревом вывернула серая иномарка. Зеленый все еще горел, когда собака угодила под колеса, а сбившая ее машина, унеслась прочь пересекая перекресток. Едва Дживон добежал до перехода загорелся уже красный. Он остановился резко, фактически рухнул рядом с псом, который все еще дышал и совсем тихонько скулил. Взрослый палевый красавец в ошейнике, содравший половину морды об асфальт, когда ударом его отбросило в сторону. Дживону оглушающе сигналили. Джинхван стоял над ним и махал автомобилистам руками. Бобби поднял животное на руки и оттащил к обочине. Вокруг тут же собралась небольшая толпа. Засверкали вспышки телефонных камер. - Его надо отвести к Биаю! - проорал он Джинхвану, бегло осматривая пса, - крови почти не было, не считая окровавленной морды, но это Дживона совсем не успокоило. - В такси не возьмут, - беспомощно пробормотал старший. - Звони Сынхуну, - велел Бобби лихорадочно соображая и успокаивающе поглаживая умирающую на его руках собаку. - Это его район. Ну, быстро! Растерявшийся Джинхван пришел в себя и стал лихорадочно искать нужный номер. Бобби же позвонил Чимину, узнать есть ли ветклиника ближе. Не было. Они тоже выслали машину, оставалось только ждать. Пес прикрыл полные боли глаза, только скулил всё так же жалобно. Бобби обессилено смотрел, как из него стремительно уходят последие силы. Сынхун действительно приехал быстро. И не слова против не сказал, когда Дживон с раненой собакой забрался на заднее сидение. И нарушил с десяток правил, пока вез их до больницы. На середине пути пес неожиданно захрипел, закашлялся и у него из пасти пошла кровь, прямо на руки Дживону, на его одежду. Он лишь крепче прижал животное к себе, продолжая нашёптывать ему в подрагивающее ухо какую-то бесполезную успокаивающую чушь. Джинхван повернулся к ним, побледнел, и отвернулся опять. Завсхлипивал. Их ждали уже у дверей, с каталкой и кучей шприцов. Ханбин среагировал первым, кинулся помогать Дживону вытаскивать собаку из машины. Пока они аккуратно укладывали раненого зверя на блестящую поверхность, Чимин уже проверял фонариком рефлексы, а ДжинУ лишь взглянул и совсем помрачнел. Бобби его никогда таким не видел. Понял, что дело совсем плохо. - На рентген, - отрывисто приказал хирург. Бобби остался в приемном. Старшие - у машины, Сынхун курил, и Джинхван составил ему компанию. У Бобби гулко стучало сердце, адреналина в крови хватило бы на спринтерский забег, стол, который он подпирал, был холодным, и он уже подумывал приложиться к нему пылающей головой, когда в дверь протиснулся Ханбин. Дживон взглянул на него с надеждой. - Они еще не выходили, - качнул тот головой. - Надо подождать. Голос у него слегка вибрировал и смотрел он на Бобби очень странным взглядом. Сердце совсем сделалось сумасшедшим и билось в ребра словно под хардкор. - Я думал, ты не появишься больше, - сознался Ханбин, не краснея, а наоборот - побледнев. - Но, вообще-то, ждал, - и дернул плечом раздосадовано. - Хотя, не так, конечно, - закончил свою речь и подавил нервный смешок. - Умею я эффектно появляться, - с отчаянным сарказмом проговорил Дживон. Биай в три шага оказался возле него, прижал к столу, вжался, обнял за шею и поцеловал. Бобби схватился за столешницу перепачканными пальцами, чтобы удержаться на ногах, чтобы они не рухнули на стол оба, отвечал яростно и просяще одновременно. Готов был умолять, только чтобы Ханбин не останавливался. От Дживона несло псиной и кровью. Кровью больше. Он дрожал, и вряд ли сам осознавал это. Ханбин целовал его, вцепившись крепко, и не отпускал пока дрожь не исчезла совсем.