Кем ты был

В своих снах Корво никогда не находил успокоения. Его измученное, израненное тело опускалось на старую скрипучую кровать, кишащую клопами; тяжелые веки наливались свинцом, закрывая воспаленные глаза тонким слоем кожи, одаряя, лишь на мгновение, приятным ощущением отсутствия света. И, казалось, вот сейчас его утомленное сознание погрузится в небытие, и он готов был утонуть в нем, отпуская мысли, эмоции, чувства, переживания, идеи, отрывки диалогов в далекий полет по черному небу. И тьма принимала его, как старого знакомого, широко расставляя руки, чтобы сжать человека в своих объятиях, нежно поглаживая его длинные волосы, шепча на ухо имена убитых им людей. Корво лишь смиренно слушал, не в силах пошевелиться, буравя взглядом далекое «ничто» в надежде на то, что мутные образы, маячащие перед глазами, испарятся в дымке воспоминаний и оставят его наедине с всепоглощающим чувством свистящей где-то в легких пустоты. А потом тьма рассеивалась, открывая взгляду мутную голубоватую материю, пересеченную маленькими островками произошедших событий, разбитых судеб и потерянных надежд. И лишь где-то вдалеке, отсвечивая сиреневым, виднелся костяной алтарь и призрачная тропа, ведущая к нему сквозь крики и стоны плакальщиков и смрад разлагающихся тел. Корво знал, кто ждет его там и покорно следовал дорогой боли, наступая на старые желтые кости. Он клялся самому себе, изо дня в день повторяя заученные фразы, что больше никогда не погонится за фантомным призывом, заполняющим его голову шепчущими голосами, резонансом отражающимися о возникшие из ниоткуда скалы, эхом возвращаясь в воспаленное сознание. И каждый раз дорога приводила Корво к Нему. И лишь одного взгляда в Его глаза цвета самой Бездны хватало, чтобы навеки заречься от бесконечных обещаний, окончательно втаптывая остатки ущемленной гордости в хлипкую материю пульсирующего вокруг мира. Хватало, чтобы превозмочь прожигающую нарывающую боль где-то в районе левой руки, и побороть клокочущую внутри ненависть, медленно заполняющую кровяные сосуды жидким огнем. - Корво, - его голос, пронимающий до самых костей, охватывает могильным холодом разгоряченное тело. Чужой мягко опускается на землю, все также неизменно скрещивая руки на груди. Он был здесь всегда, а, может, еще дольше. Правитель занавесочного мира, по величайшей иронии принявший человеческую форму. Но а если он и есть этот самый мир? Глаза Корво теперь почти такие же черные. Они отражают его внутренне безумие и зарождающееся желание, разгорающееся в груди синим пламенем, сжигая здравый смысл. Он готов был расцарапать голову, вырывая эти чувства, что были навязаны ему самым искусным обманщиком, которого он когда-либо встречал, но вместо этого он лишь рывком преодолевает разделяющее их с Чужим расстояние и хватает своими горячими ладонями его ледяное лицо, впиваясь поцелуем в бледные губы. Он льнет к призрачному телу, хватая божество за тонкую шею, обжигаясь сверхъестественным холодом, что исходит от него. Он рычит и кусает его губы, дрожащими руками расстегивая пуговицы помятого сюртука. Все, чем он является здесь – одно бесконечное вожделение и трепет перед неизвестным. Перед тем, что может поглотить твою сущность лишь одним взглядом черных, как его душа, глаз. Чужой лишь улыбается, позволяя Корво тонуть в болоте собственного заблуждения, и перехватывает его руки, почти добравшиеся до пряжки штанов. Он разрывает их безумный поцелуй, чтобы заглянуть в его глаза, отдающие нездоровым блеском, провести пальцем по нижней губе и прошептать: «Кем ты был...» И в его сознании, двигаясь с калейдоскопической хаотичностью, снова возникают, вот уже сколько времени мучающие его образы кровавых следов, зигзагом следующих по серым дорогам, разлагающихся трупов, мешками сваленных на дне глубокого оврага, и его самого, стоящего рядом с Чужим на коленях, устремляющего затуманенный похотью взгляд на усмехающееся лицо. - Кем ты был, Корво, - его большой палец, оглаживающий нижнюю губу, мягко проникает во влажный горячий рот, и Чужой улыбается, когда чувствует прикосновение шершавого языка. И кем ты стал.