Молчит о чём-то застывший лес

Шуршит негромко под рукой бумага, Скрипит чуть слышно карандашный грифель. Писать непросто, но со странной тягой Пишу я снова, хоть совсем отвыкла. Пишу опять я — так устали пальцы. Пишу о чём-то, что совсем не знала, Слова вплетая, словно нить на пяльцах, Как будто ночи мне бессонной мало. Сбежать из спальни, позабыв про ноут, — Желанья нет будить спокойно спящих. По коже странный, мимолётный холод, Озноб мгновенный, спину леденящий. Я это помню, будто день вчерашний: Туман сырой в промёрзших насквозь лОгах, Огонь в селе — разрыты напрочь пашни, И скрип телеги на лесной дороге. И вес меча, что вовсе непривычен, И чья-то кровь, густою массой липкой. Врага убить — тут вроде всё обычно, Но друга смерть — страшнее нет ошибки. В самой себе — опасней нет и яда. Себе самой — подумаешь о мести. Колючий взгляд, насмешка и награда, Замёрзнув вдрызг — уснула в тёплой шерсти. Шажок, ещё — легко коснуться чуда… Быть боевой, стервозной и небрежной? Клыки и мощь — противится рассудок, А из пинков рождается вдруг нежность. Сомну совсем исчёрканный листочек, Ведь карандаш — он вовсе не психолог. Тепло от слов растает между строчек… Пойду я спать, ведь летний сон недолог.