Любовь - это всегда жестокость и безжалостность Любовь пронизывает болью, ранит Любовь сжигает страстью словно на костре И даже зная это, мы любим все равно...
Девушка направлялась домой неторопливым шагом, растворяясь в пестрых улицах Сеула и сливаясь с вечно куда-то спешащей толпой. В последнее время заметно сильно похолодало, а она все никак не могла взять себя в руки и достать теплые вещи. То ли причина в её чрезмерной лени, то ли в том, что она всегда отстает от остальных и живет по собственно-придуманному календарю. Но пока человек внутри нее разбирался в причинах и копался в немалочисленных недостатках, она продолжала идти дальше, натыкаясь на прохожих и тихо извиняясь за свою неуклюжесть. В этот момент её голову заполняли лишь одни мысли о нём, о том, как быстро истекло отведенное им время, о том, как ей невыносимо хотелось спрятаться от всех трудностей, укрывшись в его надежных объятиях. Почему счастье так недолговечно в этом безумном и безжалостном мире? Она не могла не задавать себе этих вопросов, хотя, увы, дать ответов у неё никак не получалось. Этим мыслям давно уже было тесно внутри неё, и они всегда старались выбраться оттуда в виде горячих слез, оставлявших после себя массу ран и ожогов на её сердце. Вот и сейчас она остановилась, подняв голову кверху, надеясь, что так слезы перестанут течь. Ведь ей не хотелось плакать при всех, хотя, кому есть дело до чужих проблем? Но слезы предательски падали и падали вниз, ровно как её душа, каждый раз совершавшая бесстрашные прыжки на самое дно. Подняв глаза к серому небу, которое было трудно разглядеть через пелену слез, она представила его образ, образ Ли Джон Хёна. Она всегда считала его недосягаемым, но совершенно идеальным. Тем самым, в его натуре было крайне тяжело разобраться и разложить все по полочкам. Но эта неприступность манила её к нему все больше и сильнее с каждым разом. Она мало что успевала осознавать, а из её мыслей уже не мог выйти этот кроткий оценивающий взгляд мужчины, который осматривал ее с ног до головы. Но стоило ему только взяться за любимое дело и выйти на сцену, то в нем пробуждались страсть и желание, накалявшиеся до предела. На него можно было смотреть бесконечно, а в моменты полной самоотдачи и увлеченности, когда он грациозно запускал руку в волосы, откидывая их со лба, можно было лишиться всякого рассудка. Она благодарила вселенную за то, что ей было дозволено узнать другого Ли Джон Хёна, скрытого от посторонних взглядов и открытого для глубокой нежности, которая первоначально, как может показаться, совершенно ему несвойственна. Он ворвался в её жизнь, разрушив все правила, внеся хаос, последствия которого с каждой секундой создавали в крохотном сердце незабываемые чувства, постепенно превращающиеся в любовь. Она не сразу смогла понять, что в ней горячим пламенем разгорается именно оно, то опьяняющее состояние, когда человек готов отдать все, чтобы ощутить рядом дыхание и ласковые прикосновения самого дорогого человека на свете. А его голос? Его нежный, ласковый голос… Как ей хочется, закрыв глаза, услышать именно его. Тот голос, который будил её по утрам и пел на ночь песни, унося в незабываемый мир. Ей все также невыносимо хотелось отмерить своими пальцами расстояние от его уха до ключицы, пока он спит. Нежно проведя пальцем по этой линии, заставить его проснуться, а самой невинно притвориться спящей и ожидать, когда же он с улыбкой нежно поцелует её в кончик носа. Она считала, что Ли Джон Хён сотворил для них обоих чудесный мир, оградив его от посторонних прекрасными цветами, разукрашенными в теплые краски. И тем больнее ей сейчас было осознавать, что уже ничего не уцелело. Видимо, они плохо ухаживали за ним, раз теперь в нем никого не встретить, и лишь уцелевшие цветы борются за жизнь, роняя последние лепестки на израненное сердце. - Неужели наша вечность была короче, чем миг? В этот момент ей оставалось лишь произносить строчки некогда любимой песни, которые, как ей казалось, подействуют словно лекарство и избавят от этой невыносимой тревоги: Воспоминания об этой боли, скоро станут лишь Покалывающей в сердце ностальгией***
Ли Джон Хён стоял возле окна и задавался вопросом: носит ли она сейчас теплые вещи или до сих пор полагается на случай? Он считает ее несносной девушкой, которая не лишена странностей и которая сама же становится жертвой своих безрассудных поступков, но почему-то даже все это красит её и отличает от всех людей на земле. - Наверное, опять скоро заболеет. А прийти будет некому. – подумал он. Ведь каждый раз, когда она заболевала, Джон Хён бежал к ней с репетиций изо всех сил. Она словно ребенок, о котором надо заботиться, считал он. Её надо согреть и укутать потеплее, сварить ей суп от простуды и тихо спеть, чтобы она смогла заснуть. Даже в такие моменты для него она была прекрасна, и все в ней было гармонично. Он готов был пересчитывать каждую ее ресничку, лишь бы только не упускать ее из виду. Когда она наконец засыпала, Джон Хён до самого утра не смыкал глаз, ощупывал ее лоб на признаки температуры, и лишь убедившись в том, что все в порядке, осторожно клал голову рядом и засыпал, не выпуская ее ладонь из своей руки. Сейчас, смотря на деревья за окном, которые окроплял холодный осенний дождь, и думая о ней, ему казалось, что через миг вместо холодных капель с неба будут падать большие хлопья пушистого снега, а еще через минуту - она тихо подойдет к нему и нежно обнимет сзади, обвив его крепкие руки. Но ничего не происходило, а теплые воспоминания сменялись болью. - Невыносимо. - произнес Джон Хён и опустился на пол. – Пожалуйста, забери все то, что убивает меня – память о тебе, нежность, которую ты дарила мне, наши общие воспоминания, тьму, что поселилась в моем сердце. Забери все это с собой и исчезни. Свет тускнел, мир пустел. Все в нем страдало и подвергалось ужасным пыткам. Он не мог ни с чем сравнить эту душевную боль. Она не такая как в песнях, и не та, что выходит вместе со звуками, когда он перебирает струны своей гитары. Эта боль съедает все нутро, не дает покоя, скрежет и царапает его. Он был бы рад услышать гром и ощутить его разрушающую силу, только бы это все заглушило его страдания. Это продолжалось каждый раз, когда он не чувствовал её рядом с собой, не слышал ее тихого голоса. Вместе с этим он не чувствовал и себя. И только каждый раз перед тем как заснуть, Ли Джон Хён тихо шептал, надеясь, что эти слова помогут хоть немного облегчить страдания девушки, которую теперь он мог увидеть лишь во сне: Тепло моих прикосновений, что на руках твоих осталось Следы мои, которые так глубоко увязли в твоем сердце Сотри все к черту!***
Сон был ослеплен яркими лучами утреннего солнца. Ветер нежно обнимал ее плечи, развевая волосы в разные стороны, заставляя их застывать на миг в воздухе. Она снова улыбалась ему немного скромной улыбкой, но даже это не могло скрыть ее счастья, которое лилось из самого сердца, озаряя все вокруг. Ему так хотелось дотянуться до нее, до своей самой большой любви, до своего мира, до своего сокровища. И пока Ли Джон Хён медленно шел к ней навстречу, он знал, что в конце пути его ждет она. Она, чьи нежные прикосновения – дуновение теплого ветра, зеленые глаза – только что распустившаяся весенняя листва, золотые волосы – утренние лучи солнца, объятия – теплый шарф вокруг шеи холодной зимой. Минута, секунда, мгновение и их больше ничего не разделяло. Сплетение рук, слияние губ, и вот они уже вместе. Любовь для них – это нити, которые связывают их, переплетаются, сплетаются в узлы. И как бы далеко они не были друг от друга в реальной жизни, как бы они не старались сбежать от своей любви, эти нити в конце пути все равно сольются воедино. Даже если они запутаются под тяжестью выпавших испытаний, он найдет ее – ту, что еще вчера снилась ему во снах; а она встретит его - того, кому подарила свое сердце и надежду в этом холодном мире. Они уже делают шаги навстречу. Они уже открывают новый мир. Шаг, второй, третий – и они заново сотворят тот идеальный мир друг для друга, в котором станут одной частью. Осталось лишь немного подождать.