Циклофрения

      Черное и белое мелькает, мелькает мимо окна. Как кадры немого кино в крошечном телевизоре. Белый снег на черных горах вывороченной земли. Вечная мерзлота после ядерного катаклизма. Темные тяжелые тучи сверху. И черный поезд гибкой лентой, идущий мимо бесцветных мертвых пейзажей. Поезд, едущий по кругу. Все население Земли свелось лишь к количеству пассажиров в нем. Тех, кто имел дерзость выжить и получил удачу попасть на борт. Бесценный билет в двухместное купе.       Серые и тихие день за днем я проводил у окна, безучастно наблюдал сменяющие друг друга одинаковые картины. От вязкой тишины леденело внутри. Мой последний попутчик покинул меня через заднюю дверь в конце поезда, кукольно запеленутый с головой в грязную холщовую ткань. Я видел, как он веретеном покатился с насыпи в щебневые отвалы. А потом поезд унес меня от него. Ветер бросал в окно мелкую сыпь.       Потом они приходили в мое купе по очереди и уходили через короткое время. Другие попутчики. Женщины, мужчины. Умные или тупые, навязчивые и отвратительно болтливые или молчащие и вялые. Одинаково злые, одинаково напуганные. Скованный ими, я умирал в купе второй раз.       Проводник без лица появлялся всегда под вечер. В синей фуражке над белым узким лицом. С тонкопалыми и пустыми руками. Открывалась дверь купе, и он появлялся в проеме на несколько секунд, поводил безглазой головой из стороны в сторону, словно принюхивался, и снова закрывал дверь. - Я больше не могу. Я устал, – сказал я как-то раз, когда дверь в купе отворилась и высокий призрак появился в полутьме. - От чего? – спросил он, едва приоткрывая безгубый рот. - От тех людей, которые приходят сюда, - проговорил я. - Почему ты миришься с тем, кто сам приходит к тебе? – он шагнул и нагнулся надо мной. Тихий голос звучал насмешливо. – Почему ты не хочешь сам выбрать себе попутчика?       Мне понадобилось лишь несколько мгновений, чтоб перебороть страх. - Что нужно сделать? – спросил я. - Пройти по вагонам и выбрать самому, - проговорил Проводник.       Я оставил свое привычное, насиженное место. - Веди. И шагнул за ним в качающуюся полутьму коридора. - В головной вагон нельзя, - улыбнулся мне высокий собеседник. – Иди за мной.       И легко зашагал мимо запертых дверей купе в темноту. Я, удерживая себя руками в качающемся холодном коридоре, пошел за ним.       Проводник впереди открыл дверь в тамбур. И только тогда я понял, как в вагоне все-таки было тепло. Сразу замерзли пальцы. Легкие отказывались принимать ледяной воздух. - Сюда, - пригласил меня мой спутник, открывая передо мной дверь в следующий вагон.       Я прошел тамбур, переступил узкий порог и сразу задохнулся. От смрада, от криков, от злых голосов. Красный изнутри вагон кричал, бесновался, кидал в небо страшные проклятия. Шагая мимо открытых дверей купе, я видел искаженные злобой лица, скрюченные в пароксизме ярости пальцы, сцепившиеся в ненависти тела.       Проводник остановился в середине вагона и вопросительно поднял брови. Сделал приглашающий жест рукой.       Красный вагон душил меня своей тяжелой звуковой волной. Мысль о том, чтоб остаться хоть в одном из этих купе, ужасала. Я отрицательно помотал головой.       Едва не наступая на пятки своему провожатому, я спешил выйти из этого пульсирующего ненавистью места. Снова холод, снова острые иглы мороза в горле, и следующий вагон. Насмешливый Проводник предупредительно открыл передо мной двери.       Стены грязно-желтого цвета, с жирными пятнами и отпечатками рук неприятно поразили меня. Но в нем было тихо, и даже вкусно пахло. После предыдущего места это казалось даже приятным. - Прошу, - и мой спутник распахнул дверь в ближайшее купе.        Увиденная там картина заставила меня отшатнуться. Грязный пол завален объедками, стол - горами еды. Бесформенные рты на затекших жиром телах, жадно жующие, чавкающие, давящиеся. Толстые пальцы, хватающие с блюд огромные куски, запихивающие их в дыры на головах, и жующие, жующие. Эти люди даже не обернулись на звук, когда мы вошли.       Безглазый Проводник обернулся ко мне, узкий рот растянулся в легкой улыбке.       Я посмотрел на него. В безобразном окружении грязных пятен и потных, сальных тел он, высокий и прямой, казался глотком свежего воздуха. - Нет, - прошептал я. – Нет, только не здесь.       Он кивнул и зашагал вперед. За окнами вагона мелькал все тот же грязно-белый мрачный пейзаж. Я двинулся за ним.       Проводник остановился перед выходом в тамбур. - Все еще хочешь продолжать путешествие? - А дальше будет так же? - Нет, - чуть ухмыльнувшись, ответил он. - Тогда идем.       В вагоне с голубыми стенами были закрыты все двери, не доносилось ни единого звука. - Что тут? – поддаваясь атмосфере тишины, шепотом спросил я у Проводника. - Давай постучимся в чью-нибудь дверь, - ответил он и остановился в середине вагона.       На стук дверь приоткрылась едва на два пальца. - Что тебе надо?! – раздался оттуда надменный голос. - Я – Проводник, - сказал мой спутник спокойно. - Отлично. Чаю принеси, и быстро! – последовал в ответ приказ. - У меня здесь другая цель, - негромко, но с нажимом проговорил Проводник. Потом посторонился и дал место мне. Я заглянул в купе. Затянутая в узкое платье женщина окинула меня холодным взглядом, искривила губы и снова обернулась к моему спутнику: - А это еще что за сброд ты притащил? Убери это отсюда! Ты – пошел вон!       Пассажирка была бы красивой, если бы тонкость ее черт не портил презрительный прищур глаз, вздернутый подбородок, неестественно прямая спина. Я было хотел спросить у нее что-нибудь, но осекся под ее властным указующим жестом. Испытывая сожаление, я шагнул из дверей назад, в коридор. Покачал головой, и Проводник без лишних слов двинулся дальше.       Оранжевый вагон заставил меня задрожать. Проводник бесстрастно наблюдал за мной, когда я замер на пороге. Не было никаких дверей в этом вагоне, никаких купе. Одно пространство, наполненное бесстыдно совокупляющимися людьми. Их вздохами, стонами, запахом. Обнаженные руки, ноги, груди, ягодицы, мужчины, женщины. По двое, трое, группами, судорожно двигающиеся, с влажным причмокиванием вбивающиеся в волосатую голую плоть. Покачивания идущего поезда только добавляли градус страстям. В смятении переступая через судорожно двигающиеся тела, я неуверенно шагал за Проводником. Он остановился, остановился и я. И понял его без слов: «Выбирай». Ко мне отовсюду сразу потянулось множество рук – зовущих, требующих, манящих.       В нерешительности я оглядывался вокруг. Наверное, это было бы приятно: вот так сбросить надоевшую одежду и погрузиться в пучину этих тел, этих запахов, этих движений и утонуть в общем с ними движении. Я почти уже готов был отдаться этим ждущим алчным рукам, как заметил в стороне странную пару. Пожилого мужчину, подмявшего под себя совсем еще юного мальчика. Лицо мальчишки было искажено болью. Он взглянул прямо на меня, и в глазах сквозь слезы – отчаянная мольба. Мне стало страшно и противно разом.       Я в испуге обернулся к Проводнику. Протянул ему руку. Он помог мне выбраться из трясины тел, уже засасывающих меня внутрь. Хотелось только одного - быстрее покинуть это месиво, оказаться на твердом железном полу.       Следующий вагон оказался белым. Стерильно белым, гладким и блестящим. Свет потолочных ламп до слез резал глаза. В нем не было ни одного окна, только полки, длинные полки, тянущиеся до самого конца вагона. И на этих полках в беспорядке свалены кроваво-красные, источающие капли алой крови человеческие конечности. Головы, руки, ноги. С торчащими костями, с ошметками плоти, с пучками кое-где оставшихся волос. И я закричал. Не слыша собственного крика, я стоял посереди вагона и кричал, надрывно и страшно. Проводник взял меня под локоть и ухмыльнулся в лицо. - Пойдем, - проговорил он мне прямо в лицо. – Идем.       И повел к двери в конце вагона. Через маленькое окошко на ней был виден кусочек тьмы. Я спрятал глаза, посмотрел в это окошко. Сперва, после яркого света, в нем было ничего не разглядеть, но потом, когда глаза привыкли, я увидел убегающие за нами пути. Конец поезда. Последний вагон. Я взглянул на Проводника. - Это конец, - улыбнулся он мне. – Делай свой выбор. - Я могу подумать? – все, что у меня было – это время на размышления. - Подумай, - сказал он мягко и летящим шагом, совсем не качаясь на ходу, прошел через вагон и скрылся.       Я остался в этом жутком месте один. В последнем вагоне поезда, идущего по кругу. Со своей необходимостью выбора. Вернуться в унылость своего вагона и своего бесцельного существования, молча терпеть навязанное мне кем-то присутствие. Или остаться в любом из тех вагонов, присоединиться к их завсегдатаям, стать одним из них.       Я снова посмотрел в темное окошко на светлеющую ленту рельс.       Или сойти.       Черное и белое мелькает за окном в безумном танце скорости.       Где-то щелкнул замок, Проводник уже шагал ко мне через вагон. Тогда я дернул ручку двери и прыгнул в морозную темноту, раскинув руки в безумном удовольствии полета.       Серые и тихие дни перед окном, пасмурные пейзажи в движении, как кадры немого кино на экране старинного телевизора. И убаюкивающее покачивание вагона. Я открыл глаза и уставился в потолок своего купе.