POV Джейд
Предпоследний вечер съемок оставил неизгладимое впечатление в моем сердце, в моих легких и в моей едва способной соображать голове. Стоит ли говорить, что легким косяком мы тогда не отделались? Мне бы действительно хотелось передать слово Кендаллу, который явно словил намного больше интересных ощущений в свой первый наркотический раз, однако теперь моя очередь. Наблюдая за тем, как тяжелый поток дыма вылетает из его ноздрей, я невольно залюбовалась. Свет моих сиреневых люминесцентных ламп падал на его скулы и нос, делая их еще более выразительными. С первой затяжкой я всегда залипала на что-нибудь прекрасное (или просто обыденное) на пару минут, а затем нужна была вторая. Да и вообще один косяк — это всего лишь легкая разминка. На этот вечер у меня были куда более грандиозные планы. Несомненно горячие парни с оливковой кожей с легким намеком на арабское происхождение являются моим основным типажом, однако теперь я открыла для себя новый вид крашей. Худощавые парни с зелеными глазами, бледной кожей, светлыми волосами, ярко выраженным носом и широкой челюстью. Большое спасибо, Кендалл. Секунда — мы уже держась за руки выбегаем на улицу и залезаем в его внедорожник. Каждое прикосновение ощущается в сто раз сильнее. Глубокий вдох — мчимся по улицам ночного Лос-Анджелеса. Мгновение — я наполовину высовываюсь из окна и кричу, как сильно ненавижу маминого нового хахаля. А с хера ли он решил, что я обязана с ним вежливо разговаривать? Мое уважение надо заслужить, псина ты сутулая. Даже если у твоих шершавых ног валяется пол-Голливуда. Мне абсолютно насрать на твоих престарелых фанаток, не лезь в уклад моего дома. Все так легко и просто. Создается впечатление, что с каждым новым «ухажером» моя ненависть разрастается до вселенских размеров. И даже начинаю потихоньку ненавидеть свою мать, которая просто пытается устроить свою личную жизнь. Хотя нет, ненависть — это слишком громкое слово. Скорее просто легкие нотки раздражения, непонимания с примесью недосказанности. Я не особо понимаю, что именно она ищет в мужчине. Отец — абьюзер со стажем, черствый сухарь, не способный любить кого-то кроме себя и денег. Значит, в нем она нашла либо толстый кошелек (что крайне маловероятно), либо защиту от каких-то внешних врагов. Каких именно врагов — для меня пока что остается тайной. Однако все ее следующие хахали тоже не особо отличаются любвеобильностью. Да, они буквально ссут ей в уши про любовь, чувства и прочее, но только реально глупая женщина может снова повестись на эти сказки. И она не ведется, чаще всего она их просто использует для какой-то личной выгоды. Слишком сложно сейчас во всем этом разбираться, к тому же в том состоянии, в котором я сейчас нахожусь, поэтому отложим драму на потом. Я возвращаюсь в реальность, когда Кендалл сигналит пустому шоссе, а я смеюсь, как обезумевшая. Как будто спидометр на шкале моего настроения зашкаливает и скоро улетит в стратосферу. Закидываюсь экстази и запиваю их фантой, кидаю пару штучек своему шоферу. Половина летит в окно, но нас это не сильно расстраивает. Мы чудом не пересекаем двойную сплошную прямо перед камерой. Неловко. Будет нам завтра, когда мы будем пытаться вспомнить хоть что-то. А пока что газ в пол — и погнали. Дождливые дни в ЛА можно посчитать по пальцам одной руки. И сегодня нам выпадает шанс воочию лицезреть сначала моросящий дождик, затем самый настоящий ливень. Дворники на стеклах работают во всю мощь, но и это не дает стопроцентный обзор на окружающую обстановку. Поэтому мы принимаем решение припарковаться у неизвестного мне торгового центра, чтобы не влететь в кого-нибудь. Шум капель, бьющих по стеклу, проблемы в семье, всеобщее непонимание, наркотическое опьянение, замедленная музыка в колонках и отсутствие каких-либо перспектив в жизни смешались в один водоворот, который утащил мою менталку куда-то далеко и надолго. А она итак уже на соплях держится. Откинувшись на спинку сидения, поворачиваю голову в сторону водителя. Он снова курит. Я хмурюсь, ведь где-то в глубине подсознания всплывает недовольная мина моего отца, когда мы проходили мимо толпы подростков. Одна из девушек курила в сторонке, чтобы дым ни на кого не летел. «Курение — самая отвратительная привычка из всех. Если ты когда-нибудь начнешь курить, я заставлю тебя скурить все сигареты в пачке, чтобы ты поняла, насколько это отвратительно», — так он сказал. Тогда я пропустила его слова мимо ушей, как и большинство ненужного хлама, лившегося из его рта практически всю мою жизнь. Забавно, что, судя по рассказам матери, батяня был той еще оторвой в юности. И сигареты — это самое легкое из того, что он курил в свое время. — Дай одну, — я киваю на сигарету, зажатую в его сухих губах. Забавно, как стремительно меняется настроение нашей тусовки с экстравертно-азартного на меланхолично-тихое. Кендалл молча протягивает пачку. Зажимая в зубах сижку, прокусываю кнопку и подношу лицо к огоньку, который также был любезно предложен из рук моего товарища. Сигаретный дым освобождает грудную клетку от давления. Не намного, но дышать становится легче. Даже не замечаю, как по правой щеке скатывается слеза. За ней вторая. Слезы тоже помогают избавиться от давления. Легкость — вот, чего мне по-настоящему не хватает уже много недель. Я уже все меньше и меньше вспоминаю о нашем разрыве с Бэком. Нет, конечно, я помню, что случилось, но воспринимается все менее болезненно. Время действительно лечит, но не так, как все привыкли думать. Острые углы сглаживаются, но осадок все равно остается. Даже спустя большое количество времени. Я люблю гробовую тишину, но она явно затянулась. Я привыкла упарываться в гордом одиночестве, ведь мой бывший парень не разделял моих увлечений, а девочки… Не хотелось их втягивать во всю эту историю. А других друзей у меня не было. Теперь я втянула в эту наркотическую историю малознакомого парня. Хоть бы мне это не вышло боком. Дождь постепенно прекращается, и Кендалл снова заводит машину. От постоянного мельтешения меня начинает подташнивать. Закрываю глаза и делаю несколько глубоких вдохов. Кладу руку на его бедро, слова уже готовы сорваться с губ, как вдруг меня по инерции дергает вперед. Я практически впечатываюсь носом в лобовое стекло, но меня удерживает ремень. Удивительно, как я себе шею не свернула. Неприятный треск, толчок. До меня не сразу доходит, что мы попали в аварию. Костяшки на пальцах Найта побелели от перенапряжения. Если дтп произошло по нашей вине, то нам конец. Доигрались. Хотя в любом случае, если приедет полиция, то они нас сразу закроют. — Конченый идиот, — наконец-то выдает водитель, правда я не сразу понимаю, кого именно он имеет ввиду. — Не включил поворотник и перестроился прямо перед нами. Вроде не сильно задел, но вмятина определенно будет. На его лице. Уверенным движением он отстегивает ремень безопасности, включает аварийку, выходит из машины, громко хлопая дверью. Когда я случайно хлопнула, он на меня посмотрел так, словно готов был расстрелять на месте. Не желая оставаться в стороне, выхожу следом. Он отошел на пару метров от машины, поставил знак. Мимо проехало несколько машин. До этого момента я не попадала в аварии, так что опыт интересный. Ситуация действительно не настолько плачевная, какой могла бы оказаться. В основном пострадала красная Тойота, водитель которой сидит на месте практически не двигаясь. Выглядит действительно жутко, может он вообще там умер? Чувствуя, что мы уже ходим по краю, спешу обойти машину и слегка притормозить Кена, который уже сердито направляется к виновнику торжества. — Я тебя умоляю, давай разберемся с этим быстро и без лишних телодвижений. Ты сам понимаешь, что с полицией нам сейчас лучше не связываться, так что не убей его, пожалуйста, — положив руку ему на грудь, я слегка притормаживаю его и говорю не слишком громко, чтобы не греть лишние уши. Парень замирает лишь на мгновение, но его этот скромный жест не останавливает. Найт настойчиво стучит основанием ладони по стойке крыши автомобиля, наблюдая за тем, как лениво опускается стекло. Водитель расслаблено кладет руки на руль и с нескрываемым превосходством смотрит на Кендалла, ожидая диалога. — Что делать будем, уважаемый? — с легкими нотками раздражения в голосе поинтересовался мой спутник. — А ты что предлагаешь? — мужик явно наслаждается процессом переговоров. Явно не в первый раз в такой ситуации. — Что? Ты знаешь, сколько стоит ремонт моей малышки за то недоразумение, которое ты считаешь вождением? Сколько нервов и времени надо вбахать в идеально ровный капот? Да твоя развалина и рядом не стояла… — поразительно, как сильно меняется человек под веществами. Кто-то становится добрее и общительнее, а кто-то Кендалл. Однако он все еще не матерится. Чертов рыцарь. — Так. Во-первых, завались, пацан, — четко отделяя каждое слово, произнес водила. Голос был все таким же беззаботным, однако в лице он немного поменялся. — Во-вторых, если бы ты знал, насколько мне похуй, ты бы расплакался, — кстати, хорошая фраза, надо запомнить. — Иди гуляй по-хорошему или ввяжешься в проблемы. Большие проблемы. Вот тебе косарь, и расходимся, — мужик двумя пальцами зажимает крупную купюру и просовывает ее в окно. Тысяча баксов — более чем достаточная сумма за небольшой ремонт, как мне кажется. Тем не менее Кендалл словно готов наброситься на этого дядьку, у которого, очевидно, имеются хорошие связи в городе. Еще и говорит он с таким странным акцентом, словно не местный. Не стоит с ним связываться. Терпение мужика кончилось, он выкидывает купюру и заводит машину. Не успеваю я опомниться, как Найт тащит меня в наш транспорт, и мы пускаемся в погоню. Косарик так и остается лежать на дороге, но, кажется, парню вообще насрать. Он сейчас занят игрой в догонялки с мужиком, который, по сути, поступил именно так, как и следовало бы. Да, грубо и нахально. Вряд ли, конечно, от этой тысячи бюджет Кендалла сильно пострадает, однако я представляю, сколько кокса можно было купить на эти деньги, и внутри все словно сжимается. Грустно оглядываюсь назад, но пейзаж снова превращается в картину Ван Гога. Еще и летим со скоростью света, что меня совсем не радует. Хоть бы копы не прицепились. Как он не понимает, что нам сейчас нельзя светиться? — Кендалл, зайка, будь так добр, прекрати творить хуйню! — вроде как начинаю мило и дружелюбно, но постепенно срываюсь на крик, ведь он круто заворачивает на перекрестке, вжимаюсь в сиденье по инерции. — За нами сейчас копы увяжутся, и косарем мы там не отделаемся. В ответ я слышу лишь молчание. В его глазах горит какой-то нездоровый огонь. Раньше я за ним такого не замечала. Интересно, что же это все-таки было? Жажда гонок, скорости? Так пусть идет на автодром и хоть усрется на своих скоростях. У меня уже были приводы в ментовку из-за моих состояний, и еще одного моя мать не вытерпит. Точно зашьет. Она кстати пыталась, но я все равно находила пути обхода. — Слушай, может, я тебе отсосу, и ты успокоишься? Аллилуйя, я привлекаю его царское внимание. Всего лишь на секунду отводит взгляд от дороги. Но скорость он не сбавляет. Я сжимаю кулаки так, что на ладонях остаются красноватые следы от ногтей. — Джейд, мы должны ему показать его место, — начинает Кендалл, но я даже не хочу слушать этот бред. — Милый друг мой, давай мы просто оставим этого старого неудачника в покое и поедем веселиться? У нас вся жизнь впереди, а он старый, лысый, к тому же наверняка импотент. Пока нам такое не грозит, надо пользоваться, — мне показалось, или он действительно начал сбавлять скорость? Надо продолжать свою дипломатическую речь. — Только представь: шум океана, легкий морской ветер гуляет в волосах, мы с бутылкой вина или виски гуляем по пляжу, занимаемся всякими интересными делами и встречаем рассвет… Получилось. Он упустил мужика из виду, и я понимаю, что план срабатывает идеально. Кендалл рассержено бьет основаниями ладони в руль и поворачивается на меня. — А теперь вернемся к реальности. Первое правило бойцовского клуба: не гоняться за дядьками со странным акцентом по всему городу, когда нас в любую секунду могут загребсти за наркоту в наших венах. Может, ты особо перемен не ощущаешь, но они есть. И нам по хорошему бы залечь куда-то и не светиться. Усёк? — мой голос иногда подрагивает, но язык еще не заплетается. Неужели это уже иммунитет? Мы все еще продолжаем движение, только теперь я понятия не имею, куда он направляет машину. Мы словно плывем в пучину неизвестности — два потерянных человека в этом вечном мельтешении неоновых вывесок и красивой жизни. — Что ты там про виски говорила? — глубоко вдыхая ночной воздух, переспрашивает водитель. Не могу удержаться от язвительного «ха!». — Ты только про алкашку и услышал, а? Я хочу где-нибудь залечь в спокойном и красивом месте, чтобы нас никто не трогал. Последняя тяга была очень давно, надо подзаправиться. Я не особо хочу втягивать еще кого-то в это наркотическое болото (как будто я еще этого не сделала), но и отдавать ему весь свой стафф не намерена. У него бабок хоть жопой жуй, так что я надеюсь со временем расслабляться за его счет. Да, абсолютно безнравственно, цинично и эгоистично. Но он сам на это согласился. Попробовавший один раз будет хотеть второго. Не замечаю, как наша карета действительно прикатывает к побережью. Сегодня спокойным это место уж точно не назовешь. Шторм, срывающийся ветер, волны под несколько метров — рай для серферов. Ну, а обычным смертным такая погодка особой радости не доставляет. Натянув куртку посильнее, хмурюсь, наблюдая за тем, как свет от фонарей и вывесок играет на волнах. Ветер спутывает черные волосы так сильно, что их придется расчесывать как минимум час. Да и как оказалось, косяков у нас в наличии осталось совсем немного. Всё не слава богу. Кендалл захлопывает дверцу своей тачки и присоединяется к моему молчаливому хмурому протесту. За виски мы так и не заехали. — Ты такая смешная, когда недовольная. — А ты такой смешной, когда тупой. То есть практически всегда. Прости, что не умираю от смеха. К чему вся эта грубость? Это уже вопрос натуры. Язык работает гораздо быстрее мозга. — Джейд, тебе никогда не казалось, что твои «подколы» могут быть весьма обидными? — ветер слегка приглушает его голос, но, к сожалению, его все еще слышно. — Не казалось. Они такие и есть. — Ну и зачем? Если бы я знала. Возможно, это биполяр о4ка. — Чтоб жизнь медом не казалась, — я достаю из кармана куртки косяк и пытаюсь зажечь огонь при помощи зажигалки. Ветер шепчет мне на ушко: «а мне абсолютно похуй, что ты хочешь, веришь, нет», — и слабый огонек неумолимо гаснет после каждой чертовой попытки. В это время собеседник уже делает первую затяжку. Явно ждет, что я попрошу его о помощи. Не на того нарвался. Ебучий ветер! — А ты еще яростнее понажимай, жига взорвется, и тогда косяк точно загорится, — ехидно комментирует мистер огонёк-2020. — Пошел ты. В конце концов я делаю глубокий вдох, поглощая все ядовитые пары мира и победно смотрю на лицо Кендалла. А ему уже и все равно. Он уставился на бушующее море. Ветер сдувает его волосы назад, дивно развевая. Я перевожу взгляд на волны. Не могу просто стоять и лицезреть вдалеке. Хоть порывы слегка притормаживают, но все же не останавливают. Потоки воздуха проходят сквозь пальцы, я снова делаю затяжку, чтобы косяк не погас. Не глубокий, порывистый, как сегодняшняя погода. Я не чувствую холода, хотя пальцы уже едва ли не деревянные. Подхожу к мокрому песку, сажусь на корточки, в последний раз затягиваюсь. Закопав в песок ненужную улику, наблюдаю за мерным разливом волн. Они, словно слаженный механизм, поднимаются, разбиваются и растекаются по песку. Снова и снова, снова и снова. Я сижу достаточно далеко, чтобы до меня доставала вода, однако из-за ветра время от времени на меня все равно попадают соленые капли. Сложно сказать, сколько времени проходит.Parallel, I will cross the lines. Параллель, я пересеку линии. Cause maybe tonight… the stars align! Ведь возможно сегодня… звезды выстроятся в ряд! *
Голос звучит еле слышно, эхом отдается у меня в голове. Словно я не должна была этого слышать. Может, мне почудилось? За это недолгое время, что мы знакомы, я привыкла к его обычному тембру. Столько недель прошло с нашего совместного выступления, что я уже и забыла, как его прокуренный голос умеет вытягивать ноты. — Ты что-то сказал? — оборачиваюсь и только теперь замечаю, что Найт стоит всего в метре позади меня. И долго он тут прохлаждается? — Нет, — нагло врет мне прямо не в глаза, продолжая смотреть на воду. Меня это нисколечки не задевает, и я демонстративно отворачиваюсь. Почему так сложно разговаривать с людьми и не ненавидеть их каждую секунду? Что же это за характер такой? В какие-то моменты я даже начинаю осуждать себя за подобное поведение. У себя же в голове. Слишком много «себя». Спустя еще некоторое время мне надоедает морозить зад у моря. Поднимаюсь на ноги и молча иду на причал. Найт завез меня в пригород, где жизнь хоть немного, но вымирает. Особенно в это время года. Никаких шумных баров, клубов, людей и прочего шлака, в котором я так люблю забывать свою сучность. Алкоголь, наркотики, какие-то мимолетные интрижки — всё это помогает мне избегать себя саму. Таким вот образом я затыкаю одну из частей моей личности и спокойно себе существую. Ключевое тут «существую», а не «живу». Черт, видимо, я дошла до той страшной стадии, когда наркотики либо не заглушают эти беседы, либо наоборот содействуют им. По пути на причал успеваю споткнуться о камень и выругаться. Только я могла найти на песчаном пляже булыжник и врезаться в него ногой. В темноте нихрена не видно, поэтому быть дерзкой и нигде не оступающейся слегка проблематично. Как только боль проходит, выдыхаю и продолжаю свой путь. Каждый шаг по металлической ржавой лестнице дублируется металлическим скрежетом. Создается впечатление, что конструкция ненадежна и вот-вот рухнет в воду. Кто не рискует — тот не пьет. В какой-то момент я теряю контроль над ситуацией и чуть было не соскальзываю вниз, на те самые камни, которые, как оказалось, свалены у причала и служат некой опорой всему этому безобразию. В последний момент цепляюсь носком ботинка за арматуру и удерживаю равновесие. Меня так просто не остановить. И вот я наверху. Краем глаза замечаю, что мой неразговорчивый друг лезет по моим следам. Мне остается только пожелать удачи. Впереди только бездонный черный океан и ничего более. Темная вода отражает свет далекого города, но в то же время поглощает его. Словно смотришь в бездонную пучину, которая может поглотить тебя прямо здесь и сейчас. Я всегда по-особенному относилась к морю, а уж тем более к океану. Было в нем что-то таинственное и притягательное. Не дожидаясь своего друга, если его можно таковым называть, уверенно шагаю к самому краю пирса. Волны сегодня настолько огромные, что попадают прямо сюда, на бетон и железо. В любую минуту меня может унести вниз, утащить на глубину, где я проведу вечность. Конечно, я выплыву, ведь глубина тут не такая уж и большая, но не факт, что на дне нет металлических балок, которые проткнут меня насквозь при падении. Так нравится иногда предполагать возможные исходы событий, которые никогда в жизни не произойдут. Креативное мышление, что тут поделаешь. Наконец я ощущаю руку, упавшую мне на плечо. Правда, ощущение приходит спустя несколько секунд. Может несколько десятков секунд. — Насмотрелась? Пошли уже, тут опасно, — пытаясь перекричать ветер, произносит Кендалл. Я даже не оборачиваюсь. Не насмотрелась. — Джейд, ты меня слышишь?«Пару секунд — и ты забудешь всех, кто был так дорог Пару секунд найти дорогу в Изумрудный город»**
Секунду смотрю ему в глаза, давая понять, что его фраза была все-таки услышана. Однако к сведению не принята. Я сделала шаг навстречу волне, но он схватил меня за руку и притянул обратно. Ну, не сегодня. — Пошли, я сказал, — уже не желая прислушиваться к моему важному мнению, парень тащит меня к выходу с причала. Вот тебе и прогулочка. Что-то ничего интересного так и не произошло, несмотря на наркотики. Неужели мы стареем? Где же все эти приключения и опасность юности, про которые написано столько книжек и офигительных историй? Странно все это. Как будто жизнь проходит мимо нас. Или, может, я для него просто подружка, с которой можно просто покататься под спайсами? Теперь ни в чем нельзя быть уверенной. — Завтра, то есть уже сегодня, у нас финальные съемки, так что попрошу не опаздывать, — невозмутимо говорит Найт, снова везя меня в неизвестном направлении. — И без тебя знаю. — Не сомневаюсь. Вот и поговорили. Было бы неплохо, чтобы мы не попали в какие-нибудь неприятности по пути домой, но мне уже так все равно, что я просто отпускаю ситуацию и откидываюсь на спинку сиденья. Будь что будет, и плевать на все. Не успеваю даже вздремнуть, ведь мы оказываемся у моего дома слишком быстро. Но никто не торопится выходить. Заметив отсутствие желания топать в родную гавань, Найт решает начать меня выпроваживать: — Если хочешь, можешь переночевать у меня. — В окружении оргии? Увольте, у меня еще есть остатки самоуважения, — отстегиваю ремень безопасности и пытаюсь открыть дверь. Ну и пошел ты, Найт. А я пойду переночую где-нибудь на лавочке. Не в первый раз. Возвращаться в эти стены нет никакого желания. — Нет там никакой оргии… — хорошенько подумав, он, видимо, сомневается в своих словах. — Или я могу переночевать у тебя, чтобы не было слишком гру… — он, видимо, хотел сказать что-то про грусть, но весь мой лайф-стайл — это грусть. -…одиноко. По моему взгляду явно можно было прочесть мысли, потому что в следующий момент Кендалл едва сдерживает смех. Я лишь закатываю глаза и делаю вид, что направлюсь ко входу. Не торопливо, словно испытывая его терпение. И вот он, наконец, сдается и выходит из машины. Какая честь. Начинаю идти быстрее, чтобы он меня не догнал, но и он переходит на бег. Как бы я не была быстра, он все равно меня догоняет у самой двери, упирается рукой в дверь и прижимает меня спиной к пластмассовой поверхности. Или из чего там делают двери? Из железа и сплава, скорее. Я и не замечаю, что уже светает. Холодно до жути. В теплой машине меня разморило, а на свежем воздухе, конечно, зябковато. Все-таки желание спать переломило во мне гордость, и я уже готова вернуться в свою мягкую постель. В следующий момент Кендалл настойчиво смотрит мне в глаза. Хочет что-то сказать? Его губы не шевелятся, а глаза смотрят прямо в душу. Но я не отвожу взгляд, принимая вызов. И как бы мне не было холодно, я не отвернусь первая. Не на ту напал. И вот его сухие губы касаются моих. Вроде как не первый поцелуй… Но ощущения интересные. Как будто сухие губы ходят по моим. От него пахнет ментоловыми сигаретами и одеколоном. Щетина слегка колется. Кому-то пора побриться. Подумать только, меня целует кумир миллионов маленьких девочек. Любая из них отдала бы палец за это. Наверное, я не совсем о том думаю, когда меня целует весьма привлекательный парень в предрассветных сумерках. Он первый прерывает поцелуй. Я открываю глаза, и снова мы играем в гляделки. — Закончил? Спокойной ночи, Найт, — левой рукой я дергаю ручку и толкаю дверь. Наконец-то я дома, и мне уже действительно все равно, кто здесь обитает кроме меня. Несколько секунд я стою на месте и по моему лицу бегает легкая улыбка. Прямо как школьница из средних классов радуюсь первому поцелую. Пора уже завязывать с наркотиками, я считаю. Впереди сложная неделя, так что действительно стоит немного притормозить.