deliria is a good poison

      Знаете, что испытывает человек, когда семья отвернулась от него, а друзья предпочли сделать вид, что его просто не существует? В Диких землях, наверное, каждый может поведать о себе историю, которая будет похожа на историю другого. На историю любого Заразного, как называют таких, как мы, Исцеленные. Для нас же те, кто подвергся Процедуре – роботы с промытыми мозгами. Они не чувствуют, они не умеют сопереживать. Для них хорошая жизнь - это: подобранная пара, один-два ребенка, работа; а каждый день похож на предыдущий. И даже смерть члена семьи не заставит их пустить слезу.       Мы же, те, кто сбежали из того сумасшедшего мира, в котором нас хотели морально убить, все еще являемся людьми. Да, мы сбиваемся в группы по несколько человек, хотя порой число превышает сотни, а то и тысячи. Мы постоянно рискуем своими жизнями, находясь одновременно по ту и эту стороны стены. Конечно же, условия жизни позволяют вовсю действовать естественному отбору, не все выживают. Но мы боремся, мы выживаем назло тем, кто царствует по ту сторону; кто позволяет зомбировать себя в прямом смысле этого слова. Но мы верим, что, однажды, о процедуре Исцеления забудут, и люди смогут жить свободно, не боясь, что их объявят симпатезёрами и отправят в Крипту, навечно. Мы – это те, кто не поддаются новым законам. Мы все разные, но все же, мы не хотим позволить им лишить нас того, что помогает жить. Заставить нас забыть о том, что значит любить...       Я не знаю, любовь ли это, и когда она возникла в моем сердце. Просто, увидев его, поймала себя на мысли, что не хочу, чтобы он ушел. Но, когда он оставил нас с Блу, и я думала, что он не вернется, что-то внутри меня подсказывало, что я ошибаюсь. Так оно и оказалось. Он вернулся, и все словно встало на свои места. Хорошо, что все наши не придали большого значения моему поведению. Я ведь всегда любила уйти подальше от лагеря и долго и пристально наблюдать за ночным небом. Но обычно я так делала одна, теперь же очень часто ко мне присоединялся Тэк. Мы разговаривали, узнавали друг друга, делились своими мыслями относительно дальнейших действий нашей группы, а порой и спорили: громко и серьезно. Посмотреть на нас со стороны – ни дать, ни взять семейная пара, которая уже давненько вместе и ссорится из-за всякой ерунды. Но мало кто обращает внимание: в лагере у каждого были обязанности, свои проблемы, в которые не хочется посвящать остальных.       Когда в лагере появилась Лина, мы с Тэком как-то негласно взяли на себя заботу о ней, какую возможно проявлять в подобных условиях. Я не знаю почему, но как я не могла потерять Блу, так я не могла потерять Лину. И Тэк это прекрасно понял сразу же, стоило только этой девочке попасть в лагерь. Мы спасли ее, а значит, мы должны научить ее всему, что необходимо для проживания и выживания в таких условиях. Порой мне кажется, что Лина замечает то, какие отношения между мной и Тэком. Она, кто оставил по ту сторону стены часть себя, что было заметно по ее поведению, явно подмечает многое. Но вслух не озвучивает, за что ей огромное спасибо.       От мыслей меня отвлекло появление одного из тех, о ком я думала, сидя на холодной земле.       – Рэйвен, ты опять здесь? Решила простыть и заболеть? Не забывай, поставки сейчас стали реже. И никто из нас не знает, будут ли в следующей хоть какие лекарства, – Тэк неслышно опустился рядом со мной на землю, также уставившись вдаль. – Ты же знаешь, если тебе поплохеет, Блу тут никому не даст покоя.       – А что Блу? Она хоть и маленькая, но очень самостоятельная. Справится со всем, Ла ей поможет. Да и Лина, как я успела заметить, тоже не прочь заботиться о малышке. Правда порой ее реакция на нее заставляет меня удивляться. Ты видел, как она в первый раз дернулась, стоило ей увидеть Блу?       – Мне кажется, это как-то связано с ее жизнью по другую сторону, среди зомби. Хотя, даже не кажется, я уверен. А она держится молодцом, удивительно, да? Большинство из тех, кто сбегает сюда, в Дебри, первое время шугается всех вокруг и пригибает голову при любом шуме. А Лина меня поражает отчасти.       – Боевая девчонка, что тут скажешь. Лучше пусть будет такой, чем станет сидеть и ныть, на жизнь свою жаловаться каждому. Если уж она решила бежать – она должна идти до конца. Как мы. Не правда ли, Майкл? – я заметила, что парень усмехнулся в ответ на мои слова. Его имя, его настоящее имя я употребляла редко. Только лишь тогда, когда никого не было рядом и я была относительно спокойна. Сегодня выдался как раз такой вечер. Мы как всегда на приличном расстоянии от лагеря, чтобы быть услышанными, поэтому можем не бояться «чужих глаз и ушей».       Парень пристально посмотрел мне в глаза, словно хотел что-то прочитать в них, ответ на один из своих неозвученных вопросов. – Кто прыгает – может упасть, но может и взлететь, – проговорил он и легко поцеловал меня в щеку. Я даже не поняла, было ли это или мне почудилось.       – Это ты к чему? – недоуменно спросила я, но, видимо, сегодня ответа мне не узнать. Мы синхронно обернулись назад на звук шагов, и увидели Хантера, который приближался к нам с весьма воинственным выражением на лице. Мне даже стало интересно, что такого могло произойти в лагере за время нашего отсутствия.       – Пока вы тут отдыхаете, Блу решила показать характер и закатила сцену со слезами и топаньем ногами. Лина вроде бы ее успокоила, но думаю, Рэйвен, лучше тебе пойти и поговорить с ней. А то некоторые уже жалуются, что слишком шумно.       Усмехнувшись, мы с Тэком поднялись и направились к лагерю вместе с Хантером.