Forever Together

- Отстань от меня, педик! - От педика и слышу. И вообще, кто, как ни ты, виноват в том, что случилось с нами? - Я виноват? Из-за меня нас убили, оставив гнить вечно в этом проклятом доме? - Если бы ты не связался с каким-то извращенцем на стороне, ничего бы не произошло. Чед и Патрик дулись в разных углах столовой: каждый по-своему. Чед томно вздыхал, вытирая одинокую слезу и размазывая ее по лицу – чтобы было лучше видны его страдания. Патрик отчаянно пинал табуретку носком ботинка, сопя и бурча про себя разные ругательства. Сегодня была их годовщина – три года совместной смерти. Чед стащил букет новых хозяев, кусок испеченного Мойрой торта и пришел, сверкающий, как начищенной Мойрой же чайник, к Патрику в спальню. Реакция возлюбленного была совсем не той, какой ожидал радостный Чед: Патрик отбивался от назойливого и возбужденного партнера ногами, ругался и в итоге швырнул ему ягодным куском в физиономию, испачкав только сделанные брови. Слово за слово, фраза за фразу, зуб за зуб, око за око, и неудачливые недосупруги, шлепая и пиная друг друга, оказались в столовой. Мойра погрозила им шваброй и пообещала в случае разбитой посуды засунуть эту самую швабру понятно куда. Мужчины присмирели, но все еще кидали друг другу обиженные, гневные взгляды. В какой-то момент они вновь было бросились с кулаками, но, вспомнив наказ старой горничной, расстроенно разошлись по углам. Чед не мог долго молчать, а потому первым пытался заводить разговор, который, к его сожалению, бессовестно, беспощадно, жестко и резко обрывался Патриком. В конце концов, Чед не выдержал: - Ну что тебя так привлекло в том типе, что не привлекает во мне? – он судорожно расстегнул ширинку, спустил штаны вместе с семейниками и покрутил бедрами. – Разве я не возбуждаю тебя больше? Я ведь готов был испытать с тобой что угодно! - Ради бога, Чед, не позорься. Надень штаны или хотя бы трусы. Вдруг сюда зайдет кто. - А мне плевать! – манерный голос переходил в истеричный крик, а спустя два тяжелых вздоха – в рыдания. Чед закрыл лицо ладонями и усиленно тряс плечами: он был уверен, что так он произведет наиболее жалкий вид, сердце Патрика, наконец, растопится и потянется лучами любви к сердцу Чеда. Патрик же саркастически вздохнул и укоризненно покачал головой: Чед устраивает такие спектакли чуть ли не каждый день, а он, Патрик, так устал от этого цирка. Тут и так в доме клоунов полно: взять хоть эту рыжую Мойру – ну осталось красный нос нацепить и пожалуйста. А Чед… зачем так низко опускаться? Признаться честно, у Патрика уже начинали сдавать нервы. Бесконечный и безжалостный, непрекращающийся басистый рев уже звенел в ушах и, подумал Патрик, наверняка будет сниться в кошмарах. И не только ему, но еще и хозяевам дома. И за что ему все это? Вот если б он успел, если бы не тянул время, а рассказал все Чеду как только влюбился в другого – и не пришлось бы становиться свидетелем чужого унижения. И неоднократно. И уже даже не стократно. Не выдержав, Патрик подошел к Чеду и легонько тронул его за плечо и поправил съехавшую лямку майки. Чед мгновенно выпрямился, набросился на Патрика и сжал его в грубых, но счастливых объятиях. Патрик скривил губы и нахмурился. Похоже, придется подождать еще вечность, прежде чем бросить своего надоевшего партнера. Весь день Чед пребывал в безумной эйфории: он кормил насупившегося Патрика тортиком, ухаживал за ним, буквально окружил его заботой и лаской, в общем-то, сильно Патрика раздражавшими. Уже ночью, лежа в кровати, после продолжительного и бурного секса, Патрик тихонько пробурчал: - Чед, а давай в следующий раз мы сыграем в другую ролевую игру? А то изображать поссорившихся супругов мне, порядком, уже надоело. - Все, что захочешь, дорогой, - прошептал полусонный Чед и чмокнул возлюбленного в щетинистую щеку.