Сюрприз

- Я ухожу на работу,- застегнув легкое весеннее пальто, Артур вынул ключи из вазы стоящей на тумбочке и спрятал их в карман. - Вернёшься как обычно? - Без особого интереса поинтересовался Фи́липп, заранее зная ответ. - Да, - ответил Артур, закрывая за собой входную дверь. Казалось, за два года, что они вместе, Фи́липп успел изучить своего спутника вдоль, поперёк и по диагонали, раз уж представилась такая возможность. Он знал его, но точно ответить на вопрос о чувствах был не в силах. Романтику сменила обыденность, и в последнее время, так отчаянно стало недоставать вдохновения, а ему, как художнику и вольному творцу, было поручено кем-то свыше иметь огромное количество творческих инсайтов, порывов, озарений и яркие краски с новыми кисточками. Фи́липп уже не помнил, когда именно он потерял интерес к Артуру, оставаясь с ним только потому что привык, хотя никогда не говорил этого вслух и старался избавиться от навязчивого желания в одночасье перевернуть всё с ног на голову и сбежать в Париж с новым любовником, предлагающим небо в алмазах напополам с бесконечной эйфорией. О, да, Фи́липп всегда пользовался популярностью как у мужчин, так и у женщин. Он был хорош собой, по общепринятым меркам, высок, обаятелен, и к тому же, люди творческие всегда привлекают окружающих, особенно если они талантливы, а в этом никто никогда не сомневался. Вначале он рисовал только для себя, но однажды удача улыбнулась и вот уже Фи́липп открывает свою первую выставку в Нью-Йорке, публика в восторге. Кажется именно там он впервые встретил Артура, посетившего выставку, чтобы после написать статью в «New York Post», где собственно и работал. И тогда всё это и началось. Разговоры до утра, горячие поцелуи, прогулки по ночному городу в хмельном бреду, робкие прикосновения, захватывающие разум. Каждую ночь, сквозь стоны они твердили что любят, растворяясь друг в друге, теряя счёт времени и забывая собственные имена. Они вылезали из уютного убежища лишь тогда, когда появлялась острая необходимость и спешно возвращались обратно, отказываясь быть далеко и слишком долго друг от друга. Они были захвачены страстью в плен и безоговорочно капитулировали перед ней. Через несколько недель, счастливые и бесконечно влюбленные, они твёрдо решили жить вместе, и, собрав все самые необходимые вещи, Фи́липп переехал к Артуру. Спустя год, Фи́липп стал замечать, что его не так сильно тянет домой как раньше, да и страсть, что была между ними, постепенно угасала, оставляя место будничному ходу вещей. Стоило ещё пары недель размышлений и Фи́липп без зазрения совести стал заводить небольшие интрижки на стороне, стараясь разнообразить свою жизнь. Что касается Артура, с получением должности главного редактора он стал чаще задерживался на работе, оставляя Фи́липпа одного, абсолютно не замечая, или не желая замечать, перемен и продолжая свято верить в то, что его возлюбленный всё так же верен ему и чувствует ту же любовь, что зажглась в них в первые недели их бурного романа, списывая возникающую холодность на своё частое отсутствие и усталость. Очередной напряжённый рабочий день подходил к концу. Суета, царившая в издательстве на протяжении многих рабочих часов, постепенно сходила на нет. Люди, ранее занятые переработкой многочисленных новостных статей, фотографий, различных сплетен, рассасывались кто куда, освобождая на ночь душный офис. Облегченно выдохнув, Артур наконец позволил себе ослабить галстук, к концу дня из стильного аксессуара превратившийся в удавку, сжимающую горло плотным кольцом. Признаться, Артур ненавидел подобные дни и, в то же время, очень любил их, ловя какой-то странный кайф от бесконечных телефонных переговоров, рёва на нерасторопных подчинённых и огромной кипы новостей, нескончаемым потоком ложившихся на его стол. Артур любил уходить из издательства последним: во-первых, потому что спешить больше не хотелось, а во-вторых, вид из окна небоскрёба на ночной город открывался просто фантастический. Но сегодня, несмотря на все прелести сольного спуска в лифте, было необходимо вернуться домой пораньше на пару часов, чтобы устроить любимому мужчине ужин в честь двадцать третьего дня рождения. Разобравшись с делами быстрее обычного, Артур поднялся из-за стола, приводя себя в порядок, накинул пальто, выключил свет и покинул кабинет, планируя успеть забежать в пару мест, чтобы выбрать подарок, нарочно не став предупреждать об этом Фи́липпа. Уставшие, влажные от пота разгоряченные тела, тесно прижимались друг к другу, продолжая одаривать припухшие губы жадными поцелуями наслаждаясь нежными объятьями. Ещё с обеда Фи́липп и его очередная муза - начинающий французский музыкант американского происхождения Жан - не вылезали из постели, собираясь окончить праздничный секс до прихода Артура из издательства. Будучи абсолютно уверенным в том, что Артур забыл обо всём, кроме своей треклятой работы, Фи́липп нисколько не спешил выпроваживать любовника. Стрелки часов показывали семь, а значит время ещё есть. Перебегая дорогу на красный свет, очень спеша, лавируя меж прохожими сквозь шумные улицы, Артур летел вперёд, словно вот-вот мог пропустить что-то очень важное. Проскользнув в парадную и не дождавшись лифта, поднялся на шестой этаж.... *** - Значит улетаете в Париж? Хм...- он молчит, слушая Филиппа, но слыша только как его изнутри разносит снарядами. - Да, конечно, звони... - Артур завершает вызов, нажав красную кнопку на экране смартфона и ещё несколько минут пялится на телефон, ощущая внутри пустоту, словно его только что лишили внутренних органов, а затем со всей силы швыряет его подальше от себя. Треск хрупкого пластика, ударившегося о возникшее препятствие, говорит о том, что прежняя жизнь его разлетелась в щепки, оставив очередной рубец на сердце. Под рёбрами саднит и чертовски хочется напиться до беспамятства, чтобы очнувшись думать только о головной боли и одолевшем похмелье. Артур садится на кровать, потерянно продолжая сверлить взглядом пространную точку, ни о чём не думая и ничего не чувствуя.