Чудеса и зеленый попугай

Госпиталь «Надежда» был неплохо оборудован, отличался вежливым персоналом и отличным обслуживанием, да и располагался на уютной планете курортного типа, но все равно среди военных его иначе как «Безнадегой» не звали. И не только потому, что туда попадали с травмами, при существующем уровне медицины излечению не подлежащими либо подлежащими, но очень долгому и постепенному лечению. В «Безнадеге» оказывались те, у кого не оказалось близких людей. Те, от кого отказались семьи. Командование словно пыталось как-то компенсировать им это, роскошней курорта не было, наверное, даже у гражданских: спа-процедуры, обертывания (на которые никто не ходил, но они были), да хоть массаж пяток меховыми рукавицами... Не было одного - посетителей, кроме офицеров и сослуживцев. И не было писем от семьи. Потому и атмосфера здесь царила такая, что больше под стать какому-нибудь хоспису. Кто-то, по жизни одиночка, не падал духом, радовался сослуживцам и пытался завязать общение через сеть. Те же, от кого отказались… кто был постоянно мрачен, кто старался улыбаться – но больно было всем. А еще приближался Новый Год. Персонал украшал все вокруг сосновыми ветками и красивыми венками с лентами. Гирлянды, мишура, голограммы на окнах… От этого хотелось что-нибудь разбить. Потому что идиотский праздник, который нужно встречать в кругу семьи, с любимыми, с родными, с теми, кого больше нет, кто отказался тянуть инвалида на себе. - Капитан Шеймус Рико, к вам посетитель, - милая девушка-медсестра улыбалась и радовалась за пациента вполне искренне. - Ко мне? - Шеймус несказанно удивился, затем кивнул. – Наверное, офицер. Да, я жду. Девушка загадочно улыбнулась, вышла – приглашать посетителя. Все в общем зале как-то вяло отреагировали - наверное, кто-то из соцподдержки или из общества инвалидов. Но некоторые оживились - хоть какое-то новое лицо. Может, даже поболтает с ними, если не очень занят, расскажет, какие новости. Однако посетитель оказался нетипичным для служащего госструктур. В слишком аккуратном костюме, с браслетом бизнес-органайзера на левой руке и сувенирными четками из какого-то натурального камня в правой. Шеймус невольно вздрогнул – эти четки… - Здравствуй, Сэм. Давно не виделись. - Ага, привет, - рассеянно отозвался посетитель, разглядывая зал. - А я вам елку привез, живую. В подарок. Только она сюда не влезет, она двадцать пять метров, а потолок тут двадцать три. - Ну, можно подпилить макушку. Или во дворе поставить, - отозвался кто-то. У самого Шеймуса все слова закончились на вымученном приветствии. - Ага, во дворе, - посетитель пошел трогать иллюзорные снежинки на окне. - А красиво у вас тут. - Ну, не жалуемся, - выдавил Шеймус. - Это, конечно, хорошо, - бусины четок застучали, перебираемые длинными нервными пальцами. – Но я вообще-то хотел предложить забрать тебя отсюда. Шеймус снова лишился дара речи. Саймон перебирал четки все быстрее, полностью поглощенный этим занятием. - Но… почему? – наконец, смог прохрипеть бывший капитан. – Мы ведь… - Да, разведены, потому что ты последний мерзавец, который променял меня на какую-то модель. И что, помчался он тебя забирать, в итоге? - Саймон нашел кресло для посетителей, плюхнулся и вскочил, потирая зад. - Чертовы пружины, это специально, чтоб посетители не засиживались? Послышались тихие смешки. Саймон здорово изменился за восемь лет, мало чем напоминая себя тогдашнего – серого и тихого. Теперь это был уверенный в себе, представительный, и, да – очень красивый мужчина. - Он нет, - Шеймус постарался взять себя в руки. – Но почему ты – да? - Потому что ты, конечно, последняя сволочь, но все-таки муж, пускай и восемь лет как бывший. Ну так ты собираешься отсюда уезжать или твой каменный зад уже совсем не отрывается от кресла? - Ничего, мы ему поможем в таком случае, - весело сообщил совсем еще молодой лейтенант, который угодил под пси-удар. С тех пор его периодически накрывало жуткими приступами. – Пинками выгоним! Саймон идею одобрил. Хотя сам не мог сказать, зачем он вообще сорвался сюда забирать бывшего супруга, которого шесть лет видеть не хотел, вымарывал все упоминания о нем дома и запрещал общим знакомым что-либо говорить, безжалостно разрывая все контакты с теми, кто заикался о Шеймусе. Но вот... Прилетел все-таки... Наверное, причина была в том, что Шеймус ему никогда не врал – и тогда тоже сказал все прямо и сразу. Саймон не мог даже сказать, что Шеймус ему изменял – военный привык действовать резко и прямо, и сначала развелся с невзрачным мужем, а потом с головой нырнул в свой роман со столичным красавчиком. Мужчина снова стал перебирать четки – пожалуй, единственную вещь из прошлого, от которой он не избавился. - Сэм. Ты серьезно? - Нет, я пятнадцать часов провел в полете с елкой только для того, чтобы прилететь, сказать, что забираю, а потом с криком "Пошутил" убежать обратно в космопорт, заливаясь смехом, - Саймон на него не смотрел. - Ну, было бы довольно справедливо, - усмехнулся Шеймус. – Но ты не настолько злопамятен, чтобы мстить через восемь лет. Саймон пожал плечами, все так же не глядя на него: - А откуда ты знаешь, что я прилетел не за тем, чтобы показать, что теперь богат и успешен, а ты жалкая и никому не нужная развалина, которая сама же предала единственного любившего тебя человека, за что теперь расплачивается ненужностью и одиночеством? Нравится чувствовать себя брошенным, а, Шем? Из зала потихоньку все расходились и разъезжались, не желая мешать семейной встрече. Потому что, что бы там не выплескивал на капитана бывший супруг, а он все-таки приехал. Другие таким похвастаться не могли. - Я рад за тебя, - негромко отозвался Шеймус. – Тебе идет быть богатым и успешным. - Я знаю. Я теперь красив, пользуюсь успехом, завел себе молодого любовника и наслаждаюсь жизнью. Каждый получил то, что заслужил. Собирай вещи, я хочу еще улететь сегодня, вряд ли тут предусмотрены места для ночевки посетителей, а у тебя тут точно нет пяти шкафов барахла. Шеймус на секунду сжал кулак, заставляя ногти впиться в ладонь. Легкая боль отрезвила, помогая перебороть порыв гордо, но глупо заявить, что он останется здесь. Даже так лучше, чем в «Безнадеге». - А любовник ревновать не станет? - Понятия не имею, я его выставил месяц назад. Он меня утомил своей пустой головой, - Саймон все-таки снова попробовал сесть в кресло, аккуратно примостившись на самом краешке. Шеймус немного помолчал, потом поднялся – надо и в самом деле вещи собрать, а то Сэм передумает еще. Уже у двери он обернулся: - Сэм, а почему четки янтарные? - Под цвет глаз подходят, - буркнул Саймон. В коридоре Шеймуса все кинулись расспрашивать лишь об одном: - Забирает? Тот заторможенно кивнул, все еще переваривая ситуацию. Янтарные четки когда-то подарил Сэму он сам, со смехом и пожеланием – пусть хоть что-то в его внешности будет дорогого и яркого, и вообще, под цвет глаз подходят. Вряд ли, конечно, это те самые, но… - Поздравляю! - Шеймуса обнимали, хлопали по плечу, уже кто-то и счастливой семейной жизни успел пожелать. - Про семейную жизнь вы загнули, но все равно спасибо, - Шем кое-как побросал в сумку вещи, стараясь не обращать внимания на противное подрагивание рук. Это все казалось каким-то странным затянувшимся сном. Точка отсчета - письмо от Нико "Ты мне таким не нужен". И дальше недели осознания, что у него никого больше не осталось. А теперь здесь Саймон, пускай и глумящийся изо всех сил и старающийся пнуть побольнее... Но здесь. Забирает с собой. И любовника выгнал. Может, конечно, и по другим причинам совсем, но это не отменяет того, что встречать Новый Год они будут все-таки вдвоем. И не здесь, а в самом настоящем доме. В груди больно защемило, Шеймус тряхнул головой и приказал себе не раскисать. Боевой он офицер или где? Когда он вышел, Саймон выглядел очень кислым и недовольным: - Распаковывай все обратно, мы никуда не летим. - Уже передумал? – поднял брови Шеймус, а внутри что-то оборвалось с тихим противным звоном. - Космопорт завалило. Челнок сесть сможет, наверное, а весь наземный транспорт встал. Шеймус не сдержал счастливого вздоха - не передумал. - Что ты лыбишься, теперь праздник здесь встречать будем, хрен кто на выходных выйдет дороги расчищать. Шеймус бросил сумку, обнял Саймона. Тот аккуратно трепыхнулся, намекая, что его лучше отпустить. Капитан разжал руки: - Извини, эмоции. - Извиняю, - сухо отозвался Саймон. - Но впредь держи руки при себе, мне неприятно, когда меня тискают как игрушку. Особенно ты. Шеймус в очередной раз отметил, как сильно изменился бывший супруг. Раньше он бы сам потянулся обниматься, радостный от внимания. - Где у вас дежурный врач? Надо договориться о койке на ночь. Дежурная медсестра мило улыбнулась: - Мы можем разместить вас в комнате капитана Рико, у него там как раз свободна вторая кровать. Несмотря на то, что места в госпитале было более чем достаточно, пациентов старались по одному не селить, чтобы совсем уж в депрессию не впадали. - Хорошо, мне без разницы. Спасибо, что не выставили в такую метель на улицу, - Саймон улыбнулся ей и отправился в отведенную комнату, переодеться из делового в домашнее, раз уж придется тут остаться. И ведь как чувствовал, захватил с собой привычный «командировочный пакет» - по делам приходилось часто летать в другие города и на другие планеты, так что Саймон привык уже обходиться малым. Шеймус, как привязанный, побрел за ним, однако был выставлен из комнаты под предлогом того, что Саймону в присутствии посторонних неудобно сверкать нижним бельем. Очень хотелось фыркнуть «Чего я там не видел», но, судя по тому, как Сэм изменился, и впрямь мог чего-то не разглядеть и не видеть раньше. Да уж, теперь бывшего супруга парой комплиментов и вниманием уже будет не привлечь. Да и надо ли Саймону вообще, чтобы его привлекал инвалид? - Шеймус, ты чего такой кислый? - поинтересовались у него сослуживцы. Мужчина отмахнулся, потирая грудь. Как бы от всех этих переживаний не накатило опять – после той газовой атаки дышать он мог только медленно и спокойно, иначе начинал задыхаться. - Что, тебя все-таки передумали забирать, да? - лейтенант, как всегда, улыбаясь маньячной улыбкой, подобрался, подергав за рукав. Шеймус мотнул головой: - Да нет, не в этом дело… - А в чем тогда? Шеймус снова мотнул головой, не желая отвечать. Но отделаться от этого психа было не так-то просто: - Ну, расскажи. Почему ты тут? Он передумал? Он вспомнил, что у него нет для тебя миски и подстилки у кровати? - Дороги завалило, а личную полетку нам не выдали! – рявкнул Шеймус. Лейтенант отстал, пошел изводить вопросами других и выяснять, не навестят ли еще кого, а то елка есть, а украшать ее нечем. - А давайте венки со стен пообдираем, и на елку повесим? - Еловые венки на елку? А давайте. - Ну, они не только еловые, они еще с какими-то финтифлюшинами. - А что, мандаринов в меню нет? – Саймон успел переодеться и выйти в общий зал. - Нет, тут многим их нельзя. Кто-то почистить не сможет, у кого-то желудок... У кого-то аллергия из-за лекарств, - пояснил лейтенант. - А вы заберете Шеймуса обратно? - Я подумаю. Саймон немного огорчился, что мандаринов нет – оранжевые фрукты да на елке всегда ассоциировались у него с праздником. Хотя, количество фруктов на двадцатипятиметровую ель… Мда. Постепенно елка, которую все-таки поставили в главном зале, приобрела праздничный вид, украшенная яркими венками, какими-то декоративными колокольчиками и длинными белыми бинтами, тянущимися с верхушки. Каким образом персонал умудрился скрутить из бинтов что-то похожее на гирлянды – непонятно, но смотрелось неплохо. А вместо мандаринов притащили яблоки, орехи и сладости, которые теперь старательно обвязывали нитками и тоже цепляли на пышные еловые лапы. А еще под елкой стали появляться.... подарки. Яркие маленькие коробки с именами, обвязанные красными лентами. Все сплошь одинаково упакованные и украшенные, но это были настоящие подарки. И под елкой. Словно привет из детства. - А еще нужно лечь на пол, и смотреть, как гирлянды огоньками блестят через лапы, - поделился Саймон. - Бинты не блестят, - Шеймус развел руками. Вспомнилось, как он сгонял Сэма с пола, не понимая желания валяться на ковре глядя в потолок. А дело, оказывается, было в этом. - А сейчас и не выйдешь никуда… Деньги есть, а подарка нет. Подарок... У Шеймуса не было никакого подарка для Саймона. А сейчас ведь Новый Год. - Расслабься, - фыркнул Саймон. – Потом разберемся. Шеймус отметил про себя это "потом" и стал смотреть на елку, на которой не было никаких светящихся гирлянд. Хотя... Он мог сделать если не подарок, то что-то приятное для Сэма. Гирлянды были, правда, пришлось их снимать с фасада хирургического корпуса, тянуть, запитывать и накидывать на елку. И она засветилась, запереливалась, словно в иголках запутались далекие звезды. Но сам Шеймус оценить успешность затеи не мог – он нахватался холодного воздуха и теперь силился справиться с кашлем. Дышать было трудно, легкие переставали справляться с раздражением, прибежавшая медсестра срочно увела его в ингаляционную. - Ну зачем же вы так? Вы же знаете, что вам опасно как-либо нарушать работу легких. - Кха-кххха-кххх… Ну, кха, праздник же… Гиркхалянда… - Молчите и дышите, вам нужно стабилизировать работу легких заново. Шеймус послушно замолчал, силясь продохнуть. Постепенно отпустило, легкие снова стали работать медленно и размеренно. - Вы так точно не доживете до пересадки... - Да и к черту, зато этот праздник запомню, - попытался улыбнуться капитан. Откуда прилетело по затылку, он даже не сразу понял. - Я тебе устрою «к черту», - змеей прошипел Сэм, успевший и заметить его отсутствие, и найти, куда Шеймус делся. Шеймус засиял как пресловутая гирлянда, но вслух не сказал ничего, только задышал чуточку чаще. - Капитан, я сейчас вам вколю успокоительное! Проспать весь праздник Шеймус не хотел, поневоле пришлось успокоиться. Саймон все так же сердито зыркал на него и почему-то не спешил уходить. Это капитана радовало. А еще они словно поменялись местами, Саймон снисходил до уделения внимания, а Шеймус готов был расплакаться от счастья, что он хоть кому-то нужен. Да, он еще больше понял теперь Сэма. И почувствовал себя окончательной скотиной. - Тебе полегчало? - Да, все нормально. Правда, на улицу лучше не выходить пока, - Шеймусу было невыносимо стыдно за свою калечность. - Ничего, в зале тоже неплохо, там елка, так пахнет, - кажется, Саймон еще не потерял самую чуточку своей прежней детскости. - Да, и елка теперь со светящейся гирляндой. - Пойдешь желание загадывать? – вдруг предложил Саймон. Шеймус сразу же согласился, хотя не понимал, как именно и на что надо его загадывать. Но Саймон же предложил. Тот потянул его под елку, выдавая инструкцию: - Смотри, ложишься вот так, выбираешь себе один огонек и загадываешь что-нибудь. - А потом? - А потом ждешь, пока сбудется. Ты что, никогда желания не загадывал? - Нет, - озадачился Шеймус. Но желание загадал. Чтобы Сэм к нему вернулся, у них снова была семья, которую ничто больше не сможет разрушить. Да, вот так эгоистично, он ведь сейчас инвалид, но дело не в том, что теперь Саймон богат и успешен. Просто, как оказалось, никого ближе у Шеймуса нет и не было. - Главное, никому не говори, пока не сбудется, чтобы не спугнуть, - добавил Саймон минуту спустя. - А оно точно сбудется? Саймон пожал плечами: - Говорят, сбываются, - четки снова защелкали, выдавая волнение. - А у тебя они сбывались? - Шеймус подвинулся чуть ближе, в "личную" зону. - Я не загадывал чего-то важного, - четки застучали быстрее. – Только мелочи. А там толком и не скажешь. Четки были те самые, Шеймус узнал трещинку на одном из камней. И подвинулся вплотную: - Сэм. Выходи за меня замуж обратно? Я куплю тебе попугая и научу его пить пиво. Саймон подавился от неожиданности. - Попугая? Ты еще помнишь про эту глупость? - Я даже помню марку пива, которым его надо поить. Я его научу, честно. Губы мужчины невольно дрогнули в улыбке. Восемь лет прошло, а Шем не забыл? Может быть, он и не зря приехал? - Попугаям нельзя пиво. - Тогда я научу его клевать зерно, - мозги пошли вразнос от волнения. - А зерно они умеют клевать и сами. Давай ты научишь его кричать «на счастье»? Шеймус был согласен научить этого чертова попугая кричать хоть всеимперский марш, если от этого будет зависеть согласие Саймона повторно сойтись в одну семейную ячейку. - Имперский марш? А мне нравится идея, будет забавно, - Сэм улыбнулся уже более заметно на такую инициативу. Здравый смысл долбил, что он идиот и это не лечится. Саймон соглашался, что идиот, но уточнял, что счастливый. - Так ты согласен? - Я подумаю. Шеймус больше настаивать не решился, опасаясь, что тогда точно наткнется на отказ. И так все слишком хорошо, настолько, что невольно ждешь подвоха. - Эй, вы там под елкой спите или целуетесь? А подглядывать можно? - Шеллар, я тебя сейчас пну! - Но мне же интересно... А у нас еще гости. - Это кого по таким сугробам принесло? – удивился Саймон, выбираясь наружу. К корпусу по сугробам пробиралась колоритная компания: четыре укутанные до состояния шара фигуры, облепившие одно инвалидное кресло, за которым на манер хвостов тащились пушистые короткие елки. - Вы, наверное, заблудились? Ну, все равно в такую метель вас отпускать смерти подобно, проходите. И тут через весь зал с диким воплем побежал Шеллар. На приступ это похоже не было - во всяком случае, раньше он во время приступа никогда не кидался на людей, обнимаясь с ними. Обитатель инвалидного кресла на удивление шарахнуться не попытался, даже наоборот, попробовал привстать навстречу. - Ну… вот, - неловко развел он руками, а потом тоже обнял лейтенанта. - Где ты был? Почему ты не писал? - Проходил реабилитацию… Но сказали, что ходить я больше не смогу, позвоночник слишком поврежден. Шеллар его не слушал, обнимался, тыкался носом в шею как радостный щенок. - А потом узнал, что ты здесь… И решил – не прогонишь. И праздник же… - Ты прилетел, ур-р-р-ра! - Шеллар полез целоваться, нимало не смущаясь присутствующих. - Ты не злишься? – говорить гость смог только через пару минут. - А у нас елка есть! - У нас теперь их пять штук, найти бы чем украсить… - Ты мне елку привез? - поцелуй повторился. - Ну… да. Подумал, если выгонишь, так хоть елка останется. И подарок. Шеллар не понял, кого и за что надо выгнать, решил, что вроде как не его - и ладно. - У него заторможенное осознание реальности, - объяснила медсестра. - Он реагирует на действия, слова понимает не всегда. - А остальные как – группа поддержки или тоже к кому-то? "Группа поддержки" скромно мялась в углу, не решаясь подойти. Верней, мялся только один парень, украдкой косился на одного из обезножевших, Фрэнка, делавшего вид, что разглядывает потолок, и придвигался как синица на сало, бочком. Остальные уже решительно пошли отлавливать своих солдат, особенно решительно шла суровая валькирия, от которой, повернувшись и скрывая пустой рукав, пятился никогда и не перед чем не пасовавший космодесантник. Шеймус закусил губу, в глазах защипало. В «Безнадегу» никогда и ни к кому не приезжали, а уж чтобы вот так, сразу к многим… Вот уж действительно, праздничные чудеса. "Синица" добрался до Фрэнка, примерился клюнуть. Мужчина вдруг в последний момент развернулся, глянул ему прямо в глаза, но ничего не сказал, только чуть-чуть развел руки в стороны в почти незаметном приглашении обняться. - Уииии! - "синица" оказался весьма непосредственным, сразу же повис на шее, так что Фрэнк еле успел подставить костыль. - А я из дома сбежал, теперь буду жить с тобой. - Ты – что? – только и смог выдохнуть мужчина, подхватывая болтающего ногами парня и опираясь на стенку для равновесия. - Из дома сбежал, - проорали ему на ухо. Фрэнк ошалело потряс головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. - Ну ты даешь, Майки. - Отец сказал, что нашел мне невесту. Ну я и сбежал. Я твое письмо нашел, он забыл почистить корзину, а я знаю, что ничего не удалял, посмотрел, что там, а ты же адрес указывал. Ну я и смылся, сказал, что пошел выкидывать мусор, потому что слугам не доверю, там все личное. И удрал вместе с ведром, в котором были ботинки. А ты рад? - Не передать словами как, - Фрэнк обнимал парня так, что ребра трещали. – Но как добрался? - Ну, я этим... кроликом... - Ты летел зайцем на космолете?!! – мужчина тут же представил кучу всего, что могло с оберегаемым от всех проблем Майки случиться. - Ага. Это оказалось несложно. Пролез в багажное отделение, порылся в чемоданах, нашел одежду, оделся потеплее и потом смылся по-тихому, устроив пожар, двери сразу открылись, ну я и выскочил в дыму, - Майки аж светился. - У меня просто нет слов. Ты хоть понимаешь, насколько рисковал?! - Но я должен был найти своего телохранителя... - Ага, и телотискателя, - не удержался от маленького ехидства Фрэнк. - Ну не без этого, но кто виноват, что ты фразу "тесный контакт с охраняемым" понял так буквально? Саймон беззвучно заржал под елкой, видимо, представил контакт. - Можно подумать, ты был против. Валькирия все-таки отловила своего космодесантника, и теперь что-то выговаривала ему, порываясь встряхнуть за воротник. Наконец, ей уткнулись прямо в грудь, обнимая одной рукой за талию. Валькирия быстро-быстро заморгала, стараясь удержать подступающие слезы. Не получилось, она ткнулась лицом в светлую коротко стриженую макушку своего покалеченного счастья и разрыдалась так, как только умеет рыдать встретившая с войны жениха женщина. Десантник неловко обнимал ее и бубнил что-то успокаивающее. Саймон оглядывал зал, в котором обнимались, показывали уже какие-то семейные фотографии, целовались. И даже те, к кому все-таки не приехал никто, расстроенными не выглядели, видимо, все еще питали надежду, что когда-нибудь кто-нибудь и к ним сбежит от родителей, найдет потерянное письмо с адресом, выбьет из командиров известие о находке, решит вернуть обратно в лоно семьи, презреет общественное мнение и примчится на первом же попутном космолете. Снаружи раздался грохот, здание сотрясло. - Извините, я тут припарковался неудачно, - заявил ввалившийся в двери никому здесь не знакомый парень. - Где тут Ромашка 4-900? Я тебе себя привез. И еще Локусту притащил подарок, сейчас она проблюется от посадки и явится. - Ромашка? – казалось, скрип мозгов присутствующих можно услышать прямо так. - Что еще за цветочные поляны? - Ты «Ктулху Фтанг»? – прогудели из угла, не торопясь выходить на свет. - А то ж! Выползай, цветуечек, все равно найду. Саймон глубоко вдохнул, выдохнул, повторил так несколько раз. Потом послал к черту все доводы разума и сграбастал Шеймуса в охапку: - Космос с тобой, согласен. Но только попробуй зажать моего попугая! - Первым же делом куплю! В дверь виляющей походкой заползла высокая и немного угловатая девушка. - Кт-тулху, мать твою так… - Локуст, если ты сейчас не явишься спасать меня, я ей сетевой кабель перекушу! - Придурок, у меня беспроводной доступ, - девушка даже приостановилась от такого поклепа. - Тогда ноут перекушу. Только пни меня, ненормальная! Маме нажалуюсь! Из угла послышался кашляющий смех – длинный и такой же «острый» как сестра парень меньше всего сочетался с такой детской угрозой. - Иди ко мне, защищу тебя от жуткого монстра, - позвал Ромашка. Ктулху спасся бегством, получив пинок в голень. Девушка от резкого движения потеряла равновесие и чуть не упала, но ее аккуратно подхватили под локоть и негромко представились: - Привет, я Локуст. - Привет, я... Эээ? а на фотографиях ты вроде был немного... более целостным. - Ну, извини, - развел руками Локуст. – Адрес же… говорящий, я потому и не стал уточнять. - Ну, я как-то... мнэ... не совсем в курсе, что должен говорить адрес. - Я не обижусь, если ты решишь уехать. Только попозже, а то погода жуткая, даже космопорт закрыли. Девушка кивнула: - Да, поэтому один придурок сажал транспортник вслепую. Ой, а у вас елка есть? А то у нас игрушки.... Елочные... наверное, есть. - Игрушек нам здорово не хватало, - согласился Локуст. – И так гирлянду со всего корпуса сдирали. - Надо сходить, посмотреть... - Корпус или елку? - Игрушки, они в транспортнике, - девушка помчалась к выходу так, словно в каблуках были ракетные ускорители. Из угла осторожно выбрался Ктулху, потащил за собой «Ромашку», всего в жутких шрамах от ожогов. Трогать их боялись из-за того, что близкий взрыв зацепил и нервы, и там теперь все было так перекручено, что вероятнее было сделать только хуже, а не помочь. Первые пять минут Ктулху, конечно, только моргал и открывал рот, некуртуазно тыча пальцем. «Ромашка» виновато развел руками: - Ну, как бы вот. Я поэтому фотки и не выкладывал. - У тебя глаза разного цвета, - наконец обрел голос Ктулху. - Охуенно так! - Глаза? – Ромашка, в миру – Роман, завис. - Аха. Глаза. - Странный ты. Обычно все шрамы видят. Ктулху почесал в затылке: - Не, ну ты военный и типа того. - Уже бывший, пропалило меня изрядно. Но тут все такие. - А ты мне нравишься, ты типа прикольный и все такое. - Да ладно, не надо притворяться, - махнул рукой Роман. – А то я не знаю, что смотрится жутко. - Не, - Ктулху почесал нос. - Жутко - это Ларка, которая хвастается интимным пирсингом... - Ларка – это твоя сестра? Ктулху закивал и чихнул. - Замерз, наверное? Пошли на кухню, там чай горячий, и что-нибудь перекусить уже должно быть готово. - Пойдем. Меня зовут Леонард. - Роман. Твою сестру там сугробом не засыпало? - Не знаю, может, просто сбежала... От Локуста. Сидит в транспортнике, смотрит фильмы, там ж тепло и все работает. Локуст грустно улыбнулся – такой вариант его не удивил бы. - Да ладно, не парься. Ты реально клевый. Просто ее ошарашило немного. - Идем отогревать тебя, а то еще правда заболеешь, - Роман потянул его к выходу. - Погоди, я схожу... Проверю, как Ларка... - Лучше бы помог, заррраза! – в дверь попыталась протиснуться стопка коробок. Ктулху сразу поскакал помогать, к ним неожиданно присоединился Майки, услышавший что-то про игрушки. - Ва-а-а, как много! – восхищенно выдохнул он. - Народ, помогай! Кто у нас самый высокий? И как гирлянды на здоровую елку вешали? - Ну так с лестницы, медики прикатывали. Шеймус подтолкнул Саймона: - Идешь? - Иду, конечно. Сто лет елку не наряжал. Игрушки умудрились уцелеть, щедро засыпанные мягким тряпьем. Майки восторженно разглядывал домики, сосульки, красивые фигурки птиц и зверей, такие хрупкие, бегал вокруг елки, пристраивая их на ветки. Лара и Леонард не мешали восторгаться ребенку, видимо, чьему-то родственнику. Локуст подошел к девушке с чашкой горячего глинтвейна: - Вот, замерзла же, наверное. - Нет, не очень, - чашку не взяли. - Не люблю глинт. - Тогда чаю? Или просто глаза не мозолить? – мужчина решил все выяснить сразу. Лара подумала: - Наверное, чаю. Я люблю чай с сахаром. - И пирожным? Девушка кивнула, хотя от Локуста все равно старалась держаться подальше, не вполне понимая, как себя с ним вести. С одной стороны – о чем они только в сети не болтали и чего только виртуально не вытворяли. С другой… Она совсем не ожидала, что это окажется калека. Потому что никогда ничего такого не проскакивало – ни жалоб на жестокую судьбу, ни саможаления. Да что там, Локуст был позитивнее многих ее здоровых знакомых. Пожалуй, пока можно выпить чаю. А там видно будет. Вон, Леонард около своего крутится, а уж на что Ромашка страшный. Не сразу и поймешь, что эта жуткая гримаса – улыбка. И в любом случае, не стоит портить праздник. Раз уж они с братом сорвались, долетели и относительно благополучно приземлились… да и взгляды обитателей этого странного то ли госпиталя, то ли санатория были очень красноречивы. Лара пошла следом за Локустом, пытаясь не замечать того, как он странно передвигается. И невольно отмечая, что он, похоже, свыкся со своей травмой – нигде не запнулся, да и не шатался по дороге. - А откуда тут пирожные? - она решила пока завязать разговор ни о чем. - Тут вообще много всего, любой шикарный курорт позавидует. Процедуры, грязевые обертывания и прочая типа лечебная ерунда. Ну, и кормят как на убой. - Неплохой санаторий, - согласилась Лара. - Ммм? Миндальные пирожные? - Еще есть ванильные и абрикосовые. Некоторым нужно много глюкозы. - Уммм, - Лара отвернулась, жадно поглощая пирожное и дала Локусту знак помолчать немного. Тот отошел заварить чай и успокоиться немного. Приезд «Люции», как звала себя девушка в сети, стал для него полной неожиданностью – но, похоже, новогоднего чуда не выйдет. Ну, она хотя бы попыталась, прилетела все-таки. И застряла здесь с внезапными вывертами погоды. - Они такие вку-у-у-усные, - простонала Лара. Локуст невольно усмехнулся, подвинул ей тарелку с остальными пирожными – к празднику всяких вкусностей наготовили немерено, словно полк гостей встречать собирались. - Мне нельзя больше, - с сожалением отказалась Лара. - У меня скоро очередной просмотр. Она мечтала стать моделью, бегала по всяким просмотрам, один раз даже повезло, снялась в каком-то заштатном журнальчике с десятком других таких же девушек. - Уверен, тебе повезет. Ты очень красивая, хоть и нестандартно. - Не говори при мне слово на букву "эн", - взвилась Лара. - Но ты ведь правда красивая. Только настоящая, а не прилизанная. Лара отмахнулась и с горя впилась зубами в пирожное, словно в шею очередному менеджеру. Что внешность у нее не слишком-то модельная, она наслушалась уже по самую макушку. Угловатой, костлявой, конструкторной – как ее только не называли. - Вот растолстею... - От двух пироженок вряд ли. Но если что, тут отличный массаж, все сгонит. - От трех, - Лара цапнула сладкое. Локуст сел напротив, подперев голову и любуясь резковатыми чертами лица. Лара запила пирожное чаем и ощутила, что ей хорошо. Было уютно сидеть вот так, лопать запретные пирожные и молчать с красивым-то в общем-то парнем, хоть и несколько некомлектным. - Наверное, надо накрыть общий стол, - спохватилась она. - Ну, раз уж праздник, то надо всем вместе отмечать. - Не волнуйся, все накроют, здесь замечательный персонал. - Хорошо. А я привезла подарок. Положила под елку. - Еще подарок? Но вы же и так столько игрушек привезли, - удивился парень. - Ну, игрушки так, ты говорил, что у вас тут нет елки, а елку мы не смогли добыть. Локуст очень серьезно поцеловал девушке тыльную сторону ладони: - Спасибо. Жаль, я не мог подготовиться к твоему прилету, и подарок уже выслал по почте. - Ты послал мне подарок? - несказанно удивилась Лара. - Ну, а почему бы нет? Деньги-то у меня есть и достаточно. Лара растерянно посмотрела: - Ну, я как-то не ожидала. - Надеюсь, тебе понравится. Девушка все-таки решила поинтересоваться, что там. Локуст говорить не хотел, чтобы не портить сюрприз. - Но так нечестно, ты ведь мой подарок сможешь уже сегодня открыть! - Хорошо, я заказал тебе ролики той фирмы, которую ты так хотела. - Ролики? – Лара замерла. Ролики были чем-то таким несерьезным, несолидным, и больше положенным девушке-сорванцу, чем рафинированной модели, но… - Жалко вдвоем у нас покататься не выйдет. - Ну, если прикрепить протез, а к нему колеса... - А так получится? – заинтересовалась Лара. Локуст подумал и решил, что должно. В крайнем случае, потренируется, свободного времени даже слишком много. - Идем к остальным? Из зала доносились взрывы счастливого смеха, судя по всему, веселился Майки, заражая остальных эти искрящимся чувством. - Не жалеешь, что прилетела? – вдруг спросил Локуст. - Уже нет. Тут вкусные пирожные. Ну и вообще. Он улыбнулся и протянул ей руку: - Меня зовут Лоран если в реале. - Лара, - она пожала ему руку. - Ктулху - Леонард. Он немножко туповат, но в целом нормальный. - Ну, честно говоря, до твоего брата мне фиолетово, это пусть Ром разбирается. - А подарки надо открывать до полуночи или после? - Традиционно после, или вообще утром, - отозвался Лоран. Лара согласилась на утро: - Как раз проснемся и вообще. - Ладно, идем в зал, а то с Шеллара станется прибежать нас искать. - Надеюсь, ты не храпишь во сне, - Лара направилась к двери. - Эм… да вроде бы нет, - Лоран недоуменно моргнул. - Ну вот и отлично, значит, я высплюсь. Мужчина все равно ничего не понял, но решил прикусить язык, чтобы не спугнуть. Лара покосилась на него: - И что ты так смотришь? Я выполнила твое пожелание... Все эти ленточки на белье, которые ты обещал снимать зубами. - Пытаюсь убедить себя, что не сплю, - честно признался Лоран. – Потому что… ну, сама же видишь. Зачем бы оно тебе надо? - Потому что, когда я искала это черное белье, от которого у меня нестерпимо зудят соски, я еще не представляла... Что ты такой. - Нет, я про то, что ты сейчас говоришь об этом. - Ну, ты, в принципе, симпатичный, - Лара хмыкнула. - Дразнишься, - уверенно сделал вывод Лоран. - Пойдем к тебе в комнату, еще и не так подразню? Мужчина сглотнул. Лара совершенно очевидно с ним заигрывала, и так хотелось сдаться… - А который сейчас час? - Восемь вечера. Нет еще и восьми, мы все успеем. Лоран на миг прикрыл глаза, уговаривая себя не срываться. - Показывай, где твоя комната, - Лара говорила вроде бы серьезно. - Ну, идем, - он решился. В комнате Лара выскользнула из брюк и блузки, впрямь оставшись в умопомрачительно роскошном "паутинном" черном белье, ничего не скрывавшем и при этом дразнившим воображение похлеще любого просмотра журналов для мужчин. И на чертовых ленточках, которые и в самом деле хотелось развязать зубами, дразня опутанное ими совершенство языком. - Хочешь сковать руки? – Лоран протянул вперед запястья. - Зачем? - Чтобы исключить возможность сжульничать. Лара кивнула: - Давай наручники. Мужчина отошел к тумбочке, порылся, достал две магнитные ленты и маленький пульт. Лара сковала ему руки, потом толкнула на постель: - Сейчас проверим, как ты справишься с лентами. Лоран ухмыльнулся, изворачиваясь и захватывая первую ленточку, завязанную на кокетливый бантик. Лара следила за ним потемневшими глазами. Ленты на милость победителя сдались охотно. А дразниться и провоцировать Лоран умел, оказывается, ничуть не хуже, чем играть словами. И травма ему совсем не мешала. Вскоре белье легкими кружевными тенями разлетелось по комнате. А девушка не могла сдержать стона от желания ощутить себя в сильных и умелых руках. Магнитные ленты разошлись как-то сами собой, так что любовникам уже ничего не мешало познавать друг друга, то неторопливо, то жадно исследуя тела. Лара осторожно провела по шрамам самыми кончиками пальцев: - Не болят? - Когда ты прикасаешься - ничуть. Лоран прошелся дорожкой поцелуев по изящным ключицам, обласкал грудь. Кажется, новогоднее чудо все-таки свершилось. А Лара ни о чем таком не думала, ей было просто хорошо. Очень хорошо. Их отсутствие почти не заметили, все с самыми серьезными лицами внимали разговору Шеллара с партнером. - А у нас елка. - Ты вообще заметил, что я в инвалидном кресле? - Правда, елка красивая? Хммм, надо будет купить на ужин сыру, ты же любишь сыр? - и дальше в том же духе. - Шелл, ты меня вообще слышишь?! - Конечно, я ведь не глухой. - Шеллар, я больше не смогу ходить. Никогда. - А у меня приступы. Ну и что? Зато ты здесь. Дальше все благовоспитанно отвернулись, Шеллар опять воспылал желанием поцелуев. Фрэнк поймал Майки, успевшего, кажется, сунуть нос куда только можно, Шеймус рискнул приобнять Сэма за плечи. Саймон покосился, но отодвигаться не стал. - Красивая пара, - негромко заметил Николас, старательно разглядывая узор на обоях. - Очень, - Клайв протянул стакан апельсинового сока. - И счастливая. Ник принял стакан, напился. Искоса глянул на Клайва: - А у тебя есть кто-нибудь, по кому стоило бы тосковать? - Неа, все мое со мной, а у тебя? - Есть тот, о ком думается. - И где он? - Ну, рядом вообще-то… Я не хотел тебе предлагать, но сейчас посмотрел на Шеллара… Клайв залпом выпил свой стакан и на весь зал рявкнул: - Согласен. От этого вопля дрогнули стекла, и были опрокинуты несколько чашек, но в целом обошлось – у военных обычно крепкие нервы. Чашки пороняли гражданские. - Никогда такого не было, - покачала головой Кларисса, старшая над хозяйственным блоком. – Просто день волшебства какой-то. - Ну это ведь Новый Год, - засмеялась Ника, прижимая к груди маленький сверток. - Я пойду? - Конечно, иди, деточка, - кивнула Кларисса. Ника направилась в сторону, где над планшетом одиноко чах Дориан, положила подарок перед ним: - С Новым Годом. - С Наступающим… Ой, это мне, что ли? Ника покраснела и придвинула подарок ближе. - Спасибо… Эх, а у меня и нет ничего, как-то не подумал. - Ну... Я пойду, - Ника чмокнула его в щеку и побежала к двери. Дориан неверяще потрогал щеку, потом решительно встал, прихватил со стола тарелочку с фруктовым десертом и пошел догонять девушку. Шеймус как-то ненавязчиво перекрыл плечом дверь, так что Нике пришлось затормозить. - Разрешите пройти, пожалуйста, мне нужно… - Ника, подожди! - Дориан? - Потанцуешь со мной сегодня? Ника растерялась, заалела и кивнула: - А будут танцы? - Ну, так праздник же, музыка точно будет, - улыбнулся Дориан. - Ладно, тогда я останусь. Если танцы. Фрукты? Это мне? - Да, ты же, кажется, их любишь? Ника закивала, беря тарелочку. Чувствовала себя девушка довольно растерянно – Дориан ей давно нравился, но от природы застенчивая, она не решалась подойти сама. Просто не знала, с чего начать. А тут вроде как все само собой. Поставили столы, потащили миски и тарелки снеди. Персонал госпиталя ловко и привычно организовывал процесс, помогал тем из пациентов, кому была нужна помощь, подбадривал тех, кто загрустил. Загрустили, видимо, в противовес счастью, как раз семейные и с парами. Видимо, удар эмоций оказался слишком неожиданным и слишком сильным. На Шеймуса так вообще накатило, что это у Сэма задвиг в мозгах, а завтра он пройдет – и прости-прощай. Саймон разуверить не мог - был занят расстановкой бокалов. Да даже если бы и нет – за восемь лет несложно разучиться понимать другого человека с полумысли и полудвижения. - Шем, посчитай тарелки на втором столе, - окликнул его Саймон. - А сколько надо? - Восемнадцать. Я вижу шестнадцать, - Саймон улыбнулся. - Или ты только до десяти умеешь? - А зачем тогда просил, если сам уже сосчитал? - А вдруг мне не видно еще две? Шеймус хмыкнул и пошел считать. Нашел еще одну тарелку за большущей салатницей, и три лишних бокала. Саймон пришел, обнял его за пояс: - Все нормально? ничего не болит? Мужчина мотнул головой: - Я не совсем уж развалина. - Тогда чего такой нахохлившийся, как попугай? Сэм смотрел открыто, улыбался уголками губ, и говорить ему что-то, хотя бы отдаленно похожее на гадости, совершенно не хотелось. - Это я тренируюсь, - выкрутился Шеймус. - А, готовишься обучать попугая правильным лозунгам? - Точно, надо же подавать пример. Саймон легко коснулся кончиками пальцев его щеки: - Лучше улыбнись, тебе идет больше. Шеймус улыбнулся, уверившись, что думает всякую чушь от недостатка кислорода в мозгах. Постепенно улыбок вокруг становилось все больше, со второго этажа вывалились, чуть не посшибав дверные косяки, Лоран и его гостья – растрепанные, помятые, но такие довольные, что даже не хотелось предложить лимончика. Пусть сияют. Торопливо разливали глинтвейн и сок, скоро должны были пробить часы. Кто-то настроил большой визор – новости в госпитале не слишком любили, но праздничные песни-шоу-выступления отчего бы и не посмотреть? -... и эту песню я хочу посвятить своему старшему брату Александру Дормейну и его отряду, потому что я верю, что они нас услышат и напишут, что живы. И все вместе "И чудо новогоднее случится обязательно". - Рики? – потрясенно охнул кто-то в глубине зала. – По центральному каналу? Пробился-таки… - Ты его знаешь? – Роман тут же обернулся. - Конечно, знаю, это Алекса младший брат, у него семейное фото на тумбочке стоит. - А где сам Алекс? - Не знаю… - Так звать надо скорее, чего стоим! Алекс не понимал, что от него хотят, зачем куда-то тащат. Что он, слепой, там такое увидит? - Ты слушай, ты только послушай, как поет! - Да кто поет-то? - и застыл. Такой знакомый голос, правда, набравший силу, раскрывшийся в полную мощь… Алекс не заметил, как по щекам потекли слезы. Рики допел, грустно улыбнулся прямо в камеры: - Лекс, если слышишь – напиши. Все равно, даже если ты киборгизацию прошел. - Давай, я ему напишу под диктовку? - тут же предложила Лара. - А давайте, мы им позвоним, эфир-то прямой. - Да ну, разве примут? На все планеты, по главному каналу… - А мы попробуем! - Здравствуйте, у нас есть звонок, вы в эфире, говорите. Кого поздравляем? - Поздравьте Рики… Рикардо Дормейна, - у Алекса срывался голос от волнения. – Скажите, что мы слышали его песню… Скажите… Скажите, что я очень рад, что у него получилось… - Обязательно. Рики, тебя поздравляют... А кто поздравляет? - Сан-Саламандра. Рики разбил тарелку бокалом. - Не вешайте трубку, - зажурчал ведущий, - сейчас мы переведем вас на закрытый канал. А я напоминаю нашим телезрителям, что мы ждем ваших звонков и поздравлений своим родным и близким. Рики уцепился за трубку личного комма как утопающий: - Сан… Сан, это правда ты? - Правда, это я. А ты так красиво поешь... Я слышал. - Сан, ты живой… Ты почему молчал, зараза? Мать уже извелась, отец поседел! - Я в "Безнадеге". - Ты… ты… Ты бестолочь, вот кто ты!!! - У меня глаз нет. - Идиотина! А еще брат! Чтобы сейчас же родителям позвонил! – Рики перевел дух. – Я так рад, что ты нашелся… - Я тоже. А ты все-таки вылез на сцену? - Я не вылез, я вышел, распинывая всех сапогами, - похвастался Рикардо. Александр засмеялся, нервно. Рики что-то частил в трубку, захлебываясь словами, торопясь выплеснуть то, что накопилось за страшные месяцы неопределенности. - Куранты через три минуты. Между прочим, почти настоящие... реставрация. - Все-таки закончили этот проект? По бокалам, стаканам и прочим емкостям спешно разливали вино, сок, морсы и что покрепче. Но тост у всех был один – за счастье. И за надежды, чтобы сбывались. И раздался бой курантов, двенадцать четких звенящих ударов. - С Новым годом! - С новым счастьем! - И чтобы все надежды сбывались! - В общем, позвони родителям, Сан. Немедленно. - Хорошо, уже номер набираю… Буммм… Буммм… Буммм… В воздухе еще гудело эхо курантов, а на экране уже выплыла заставка новостного выпуска вместо праздничного зала. Но показали такое… Киборги. Киборги, вошедшие в города с полным на то правом, киборги, которых не гнали – встречали объятиями и приветствиями. Киборги, помогающие удержать энергосеть города – и узнавшие, что это не конец. Что созданный буквально за пару дней фонд оплатит им медицинские процедуры по поддержанию жизни, а через месяц этот фонд профинансирует операцию по смене имплантов. - Мне это кажется? - выдавил Саймон. На экране у новогодней елки толпились киборгизированные солдаты, слушая что-то вещавшего сенатора Темплтона, при этом позитивно вещавшего. - Это коллективный глюк… - А у меня психика устойчивая, но я вижу киборгов, - заявил Майки. - И Темплтона? И того дока, который втирает про сменные модули имплантов? - Ага. Вон сенатор, с сыном обнимается. - Шем, а ведь легкие тоже можно имплантировать… - Да... Но это дорого. - Разберемся. И вообще, вон фонд рекламируют всеми силами. - А подарки открыть? - вспомнил Шеллар, которого киборгизация не волновала. - Точно, подарки же! Все ринулись открывать коробки. Персонал подарил каждому по игрушке-релаксанту, которую надо было мять. Но в этом году были не только их подарки. Несколько разномастных коробок от внезапных гостей. Шеймус с удивлением обнаружил на одном из них свое имя. А внутри свитер, уютный мягкий теплый свитер с "косами". И, кажется, из натурального кашемира. - Нравится? - Саймон подошел к нему. - Очень, - Шейм погладил свитер. Совершенно невоенный, даже подчеркнуто-домашний… но такой уютный. - А я буду ждать своего попугая. - Первым же делом куплю, как снегопад кончится, - клятвенно заверил его Шеймус. Эпилог. Летом возле бывшего госпиталя, среди военных метко прозванного «безнадегой», а ныне переформированного в реабилитационный центр для прошедших киборгизацию, катались на роликах двое. Парень с ногами, отблескивающими свеженькими имплантами, и девушка с острыми чертами лица, притягивающая взгляд каким-то угловатым очарованием. - Лоран, поторопись, что ты еле плетешься? - Любуюсь, тут сзади та-акой вид открывается. - Фу, пошляк! - Почему сразу пошляк, может, я любитель прекрасного! - Не смеши меня! Лоран весомо шлепнул девушку по заднице: - Не отпирайся, ты – прелесть! - Я склонен согласиться, - внезапно обратился к ним какой-то мужчина. - Не подумайте дурного, но может, вы хотели когда-нибудь попробовать стать моделью? Лара закашлялась и чуть не навернулась со своих навороченных роликов. - Да я столько кастингов оббегала! - Я делаю фоторепортаж о киборгах. Можете попозировать? И ваши фотографии с ними рядом будут на обложках пары журналов, а дальше... Ну, дальше я замолвлю слово перед другом. У вас очень удивительное лицо, не замыленное. Лара, неожиданно даже для себя, оглянулась на Лорана, тот показал ей два больших пальца и с улыбкой кивнул. - Я согласна! P. S. А попугая Шеймус своему уже снова мужу подарил при первой же возможности. Большущего, умного, и зеленого, как джунгли на Веймаре. Что характерно – фразу «К счастью» пернатое уже знало и без дрессировки.