* * *
– Роза, ты это видела? – обозленная Дом бросает передо мной большую книгу. Я подтягиваю книгу к себе и понимаю, что это на самом деле толстенный журнал под названием «Ведьмина свадьба». И из него выглядывают больше пятидесяти разноцветных стикеров: некоторые из них зеленые, некоторые – розовые. – Ты выходишь замуж? – в замешательстве спрашиваю я. Откровенно говоря, я думаю, что им с Марком еще слишком рано думать об этом, но если они счастливы… – Виктуар прислала, – мрачно отвечает Дом. – Тут платья для подружек невесты. Мой желудок стремительно проваливается куда-то вниз. Я почти забыла о предстоящей свадьбе Люпин/Уизли, которая состоится меньше, чем через месяц. Ну, я не забыла (особенно, после разговора с мамой), просто я забыла, что Тедди, мой Тедди, женится, а я буду чертовой толстенной подружкой невесты! – Так, зеленые – эти те, которые ей понравились, – говорит Дом, открывая на первой зеленой закладке, – а розовые – те, от которых она в полном восторге. – А что значат тогда синие? – спрашиваю я, заметив затерявшиеся в ворохе зелено-розовых стикеров синие закладки. – Это те, которые ей нравятся, но нам не подойдут, – отвечает Дом, закатывая глаза. – Она превратилась в настоящего свадебного монстра, Роза. Невероятный Халк даже близко рядом с ней не стоит. – Вот это хорошее, – указываю я на оливковое платье до колен. – Оно не отмечено, – возражает Дом. – Давай не будем отмечать его, а то нам не поздоровиться, если она разозлиться… – Угу, и, возможно, зеленый слишком уж напоминает Халка. Мы почти час проводим над журналом, рассматривая «Ведьмину свадьбу», и наконец-то, останавливаем свой выбор на небесно-голубом платье, которое, наверное, даже не прикроет мои коленки, учитывая какой жирной я стала. Дом написала письмо Виктуар, где указала понравившиеся нам платья, а затем запечатала письмо и привязала его вместе с журналом к лапке бедной, ничего не подозревающей школьной совы.* * *
Март пролетает быстро, и апрель наступает еще до того, как мы успеваем сказать: «Джеймс, Фред, вы уже староваты для первоапрельских розыгрышей». Но, видимо, они оказались не настолько уж и старыми, ведь утром первого апреля случилось несколько событий. Во-первых, волосы всех слизеринцев приобрели насыщенный розовый оттенок, стоило им выпить тыквенного сока. Как я не старалась, но так и не смогла удержать фырканье при виде того, как вытянулось лицо Скорпиуса, когда он понял, что и его волосы тоже приобрели розовый цвет. Ал вообще ничего не заметил, пока не взглянул на свое отражение в ложке… А близнецы Скамандер, не заметили вообще никакой разницы. Я серьезно, нет людей более странных, чем Лоркан и Лисандр Скамандеры. Фред и Джеймс сидят и делают вид, что они здесь не причем. – Не в обиду, мальчики, – говорю я, – но это была довольно жалкая шутка. Это все же ваш последний год. Я даже немного разочаровалась в вас. Их лица вдруг озаряются осознанием того, что это действительно их последний шанс разыграть студентов Хогвартса. – Фредди, мне кажется, мы должны прогулять Чары, – говорит Джеймс, выглядя действительно обеспокоенным. Фред кивает в знак согласия. – Нет, – возражаю я. – Вы на седьмом курсе, у вас ТРИТОНЫ через несколько месяцев! Вы не прогуляете Чары! – Расслабься, Гермиона, – отвечает Джеймс, закатывая глаза. – Поверь, мы все равно не пропустим ничего важного за одно занятие. – Ах, так вы впервые прогуливаете Чары? – спрашиваю я, обиженная на то, что он сравнил меня с матерью. Джеймс и Фред игнорируют мой вопрос и возвращаются к завтраку. Кажется, Скорпиус, Ал и еще пять слизеринцев поняли, что это всего лишь были простые чары, наложенные на стакан с соком, и изменили цвет своих волос на нормальный. Остальные слизеринцы все еще паниковали. Я вижу, как Скорпиус и Ал очень хитро поглядывают на Джеймса с Фредом, кажется, они готовятся отомстить. Лично я, не стала бы связываться со слизеринцами – они очень хитрые люди. Мелкие шалости продолжаются в течение всего дня. Некоторые младшекурсники Слизерина все еще продолжают ходить по коридорам с розовыми волосами, будучи не в силах самостоятельно снять чары и, похоже, не подружившись с теми, кто бы мог им помочь. Весь день я старательно пытаюсь избежать участия в первоапрельских шутках. Куда бы я не посмотрела, везде плетутся интриги. На Чарах, Ал и Скорпиус сидять в углу с большим листом пергамента с рядом сложнейших диаграмм превращений. Профессор С-Лицом-Как-Задница-Гиппогрифа не замечает ничего, да и вообще он не замечает абсолютно ничего, что не связано лично с ним и с тем, как он выглядит. К обеду Джеймс и Фред привлекли на свою сторону в борьбе против слизеринцев Марка и Шона Финнигана. Лили никто не приглашает присоединиться, потому что она вечно ратует за единство Гриффиндора и Слизерина. Девушка, видимо, слишком амбициозна, раз верит в такое. Но, в конце концов, я просто не могу удержаться в стороне от готовящейся шутки. Я присоединяюсь к Джеймсу в общей гостиной, чтобы помочь ему придумать план. До сих пор его идеи, мягко говоря, не блистали интеллектом. 1. Распустить слухи, что Альбус С. Поттер является наследником Слизерина. – Джеймс, это самая тупая идея, которую мне приходилось слышать, – говорю я прямо. – Не самая тупая, – открещивается Джеймс. – Эти идиоты-слизеринцы поверят во что угодно! – Но любой человек у которого работает хотя бы половина мозга или с IQ выше пяти знает, что Волдеморт был последним наследником Слизерина, – отвечаю я. – Теперь я точно знаю, что пять баллов IQ – это слишком много для такого, как ты, Джей, но… – Просто читай дальше! – сердиться он. 2. Наложить чары анти-полета на все метлы слизеринцев. – Во-первых, – говорю я, – у них сегодня нет занятий по Полетам, поэтому они ничего не заметят аж до субботы, а значит, это уже не будет первоапрельской шуткой. Во-вторых, это просто акт вандализма. – Ты как шило в заднице, Уизли, – бормочет Джеймс. 3. Нанести клей на все унитазы в слизеринских подземельях. – О, ну это уже хоть какой-то прогресс, – произношу я. – Но все равно это выглядит по-детски. 4. Привесить над ними воздушные шары, наполненные водой. – Как благородно, – закатываю я глаза. – Неужели это все, на что вы способны? Ал и Скорпиус работают над какими-то диаграммами. – Фред! – кричит Джеймс, и Фред вихрем скатывается по лестнице вниз. – Ты же сын выдающегося шутника или у тебя кишка тонка? – Я не знаю, – пожимает плечами Фред. – Я слишком ленив, чтобы придумать что-то улетное. – Джеймс, – спокойно говорю я, – ты был назван в честь двух величайших шутников, которых эта школа когда-либо видела. Конечно же, ты можешь придумать что-нибудь более достойное, чем приклеивать слизеринцев к унитазам или привязывать к ним шары с водой. – Ну, а у тебя, Рыжая, есть какие-нибудь великолепные идеи? – возмущенно говорит Джеймс. – Нет, – пожимаю я плечами. – Я ведь была названа в честь стоматолога. – Бинго! – вдруг выкрикивает Джеймс. – У меня есть идеальная шутка! Рыжая, ты можешь привлечь к этому Дженни? Ох, Мерлин, это просто не может закончиться чем-то хорошим. – Зачем тебе нужна Дженни? – со страхом спрашиваю я. – Мы собираемся сказать Алу, что Дженни ему изменяет! – взволнованно произносит Джеймс, и они с Фредом хлопают в ладоши, отмечая такой замечательный план. – Со мной! – Ни в коем случае, – отвечаю я. – Ни за что! Вы не можете просто так взять и играть с эмоциями других людей. Неужели вы не понимаете, что это низко! – Ой, ли? – улыбается Фред. – И вообще, Дженни никогда так с ним не поступит, – продолжаю я. – Она не причинит боли своему парню! – А если причинит? – снова улыбается Фред. – Заткнись! – восклицаю я. – Я не буду помогать вам в этом! – Отлично, – отвечает Фред. – Нам не нужна ее помощь в любом случае, – соглашается Джеймс, и они выходят сквозь портретный проем. Что за пара идиотов?* * *
Желая избежать любых первоапрельских шуток, я решаю остаться в спальне и почитать «Ведьминский еженедельник» Чес. То и дело я отрываюсь от статьи «Чары – ваш путь к большим проблемам» (не то, чтобы мне уж очень было интересно узнать об этом) и бросаю взгляд на кровать Лауры. На прикроватной тумбочке стоят все возможные крема, и лежит россыпь косметики, и я замечаю, что в последние недели ее мама присылает ей новинки косметической индустрии чуть ли не каждый день. Я бы назвала ее распущенной, если бы не знала какая сука ее мать. Я старалась вести себя более сдержанно с Лаурой, старалась воспринимать ее такой, какой она есть на самом деле, но ей похоже было абсолютно наплевать. Ну да, для нее я же так и остаюсь кузиной ублюдка, который разбил ей сердце на глазах у всей школы. В шесть тридцать я спускаюсь по лестнице из Гриффиндорской башни. Я не знала, что меня ожидает в Большом зале. Возможно, обезглавленные тела гриффиндорцев лежащие на столе Слизерина. Или может быть, плененные слизеринцы, висящие в клетке над гриффиндорским столом. Заходя в Большой зал, я прокручивала эти и еще тысячу сценариев в своем воображении. Ал и Джеймс стоят прямо посередине зала со вскинутыми палочками и следами многочисленный побоев. Губы Ала кровоточат, а очки разбиты, Джеймс же щеголяет большим синяком на челюсти. Оба находятся на грани взрыва. – Ты ублюдок! – кричит Ал. – Бесполезный кусок дерьма у моих ног! ЛЕВИКОРПУС! Джеймс резко взмывает вверх, подхваченный невидимым крюком за ноги. Учителя бегут со всех сторон, пытаясь разобраться в происходящем. Я замечаю Дженни сидящую за гриффиндорским столом и рыдающую навзрыд, пряча лицо в ладонях. – Что, черт возьми, здесь происходит? – кричу я, но никто, кажется, ничего не замечает в поднявшейся суматохе. Все смотрят на Ала, делающего какие-то замысловатые пасы палочкой, но Скорпиус внезапно появляется прямо перед ним и яростно запускает в него отталкивающее заклятие. Тут же в происходящее вмешивается и Дом. – Эй! Оставь его в покое! – рычит она на Скорпиуса, доставая палочку. – Разговор есть, неудачник! – Неудачник? – взбешенно выкрикивает Скорпиус. – Это не я здесь неудачник, дорогая! – Ты, лживый ублюдок! – теперь уже кричит Ал на неподвижно висящего в воздухе брата. – Я НАДЕЮСЬ, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ГНИТЬ В АДУ! – Отпусти его! – кричу я на грани истерики. Лицо Джеймса стремительно темнеет. К счастью, Ал произносит заклятие, и Джеймс падает на пол. Он тут же вскакивает на ноги, поднимает свою палочку и, направив ее на Альбуса, кричит: – ЭКСПЕЛИАРМУС! – палочка Альбуса тут же оказывается в руках Джеймса. – Что ты теперь будешь делать, братишка? – зло усмехается Джеймс, но все равно видно, что он очень разозлен своим позорным висением под потолком. – УБЬЮ ТЕБЯ ГОЛЫМИ РУКАМИ! – Ал бросается на Джеймса, опрокидывает его на пол и сжимает пальцы на шее брата. Учителя не могут приблизиться к разыгравшейся драке из-за плотно стоящих учеников. Джеймс роняет палочки, а Ал продолжает его душить. – Скорпиус! – кричу я, он останавливается, продолжая держать Марка под прицелом своей палочки, и оборачивается ко мне. – СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ! Скорпиус мгновение судорожно оглядывается, а затем с его палочки уносятся вверх ярко-красные искры. На первый взгляд это кажется глупым, бессмысленным занятием, но кажется, оно привлекает к себе внимание всех, в том числе и Альбуса. Шон и Фред оттягивают Ала от Джеймса, который отчаянно кашляет. – Просто успокойтесь все, черт возьми! – кричит Скорпиус, и зал затихает. Учителя наконец-то проталкиваются сквозь толпу студентов. – ПОТТЕРЫ! Я никогда еще не видела Флитвика таким злым. Его лицо просто посинело от гнева. Он как маленький Смурф. – В мой кабинет, ЖИВО! Роза, Доминик и Мэттьюз, вы тоже! – кричит нам Флитвик. – И вы, Малфой! Мы все идем за Флитвиком в его кабинет в полной тишине. Джеймс и Ал, оба страшно избиты, но по-прежнему пытаются дотянуться друг до друга. Скорпиус удерживает Ала, в то время как Марк делает все возможное, чтобы держать Джеймса подальше от брата. Джеймс продолжает что-то бормотать себе под нос «не может понять шутку». Флитвик с хлопком закрывает двери своего кабинета за нами. – Что на вас, двоих, нашло? – кричит Флитвик. Я никогда еще так не боялась ни одного мужчины в своей жизни. – Такое безрассудное, небрежное поведение! Дрались как пара животных! Вы же братья! – Он мне не брат, – парирует Ал. – Он всего лишь к… – Хватит! – останавливает его Флитвик. – Боюсь, я должен вызвать ваших родителей. О, черт. Вот это действительно плохо. Выражение лиц Джеймса и Ала отражают одинаковый ужас, и даже Дом выглядит немного напуганной. Это всегда плохо, когда ты переходишь дорогу Джинни Поттер. И словно услышав мои мысли, они тут же появляются на пороге кабинета Флитвика, слегка постучав в дверь. – Джинни, успокойся… – НЕ ГОВОРИ МНЕ «УСПОКОЙСЯ», ГАРРИ ПОТТЕР! – вот черт, она называет его полным именем. – Войдите, – произносит Флитвик, хотя в этом нет нужды. Дверь широко распахивается, и тетя Джинни стремительно врывается в кабинет. Ее лицо сравнялось по цвету с ее же волосами. Гарри следует за ней и выглядит очень разочарованным. – Где они? – рычит Джинни и направляется прямиком к Джеймсу, который находится ближе всего к ней. – ДЖЕЙМС СИРИУС ПОТТЕР! Это последняя капля! Теперь ты действительно допрыгался… ДРАТЬСЯ С СОБСТВЕННЫМ БРАТОМ? – ОН ПЕРВЫЙ НАЧАЛ! – кричит Джеймс в ответ. Джеймс и Джинни всегда были похожи, особенно когда дело касалось их темперамента, так что спор между ними – всегда феерия чувств. – Ладно, давайте все успокоимся, – пробует изменить ситуацию Гарри, но Джинни его просто игнорирует. – СЯДЬ! – кричит Джинни, а затем обращается к Альбусу. – СЕЛИ, ОБА! Дом, Марк, Скорпиус и я смотрим, как Джинни усаживает своих сыновей на стулья перед столом Флитвика. Все это очень похоже на правительственный допрос… за исключением того, что сейчас все в миллионы раз хуже. Джинни делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. – Почему, – начинает она сквозь стиснутые зубы, – почему вы двое дрались, как пара магглов? Что сподвигло вас на это? – Он первый начал, – снова бормочет Джеймс. – Он встречался с Дженни! – выкрикивает Ал. Гарри хмурится, и разочарованно смотрит на Джеймса. – Джеймс, это правда? – спрашивает он. Ничего себе, все оказывается гораздо хуже, когда в игру вступает Гарри. – Нет, это не правда! – выплевывает Джеймс. – Он предатель-слизеринец в нашей семье, а не я! – Остановись, НЕМЕДЛЕННО! – шипит Джинни. – Почему, черт возьми, она меня тогда обманывала? – шипит Ал. – Следи за языком! – кричит Джинни, но Ал игнорирует ее. – Это была первоапрельская шутка, идиот, – парирует Джеймс. – Чтобы я стал встречаться с ней? – Что, черт возьми, ты имеешь в виду? – орет Ал, вскакивая со своего места и указывая палочкой в голову Джеймса. – Ал! – кричит Джинни, выглядящая гораздо более напуганной, чем остальные. – Это значит, что она выглядит, как чертов тролль в платье! – выкрикивает Джеймс. Гарри бросается вперед, чтобы разнять их, но он оказывается недостаточно быстрым. – Авада Кедавра! – выкрикивает Ал, и вспышка зеленого света озаряет кабинет. Безжизненно тело Джеймса падает на пол, как кусок обычной деревяшки. Пронзительный крик вырывается у меня, в то время как Джинни и Гарри недоверчиво смотрят на Джеймса, Скорпиус ограничивается восклицанием: «Черт возьми!». – Ал… какого черта ты это сделал?! – кричит Дом, раскачиваясь из стороны в сторону. Краска отхлынула от лица Гарри. Он не в состоянии сделать шаг. Дом, как и я, впадает в истерику. Марк выглядит настолько потрясенным, что кажется, прямо сейчас упадет в обморок. – Ал… т-ты убил его, – шепотом говорит Скорпиус и в его голосе звучит страшное отвращение, что я еле могу его узнать. Ал роняет палочку и выглядит таким же потрясенным, как и остальные. Я чувствую, что мое тело мне больше не принадлежит. Так же просто не может быть… Джеймс не может быть… он просто не может быть… – Джеймс? – шепчет Джинни безжизненному телу своего сына, чуть встряхивая его. – Джеймс, дорогой, очнись. Ничего. Он все такой же неподвижный. И как только мне кажется, что я больше не выдержу и сломаюсь, Скорпиус обнимает меня. Это не может быть правдой. Ал не мог убить Джеймса. Ни из-за Дженни. Ни из-за кого другого. – Я убью тебя, Поттер! – выкрикивает Марк и бросается на Ала. – Сверну твою маленькую ш… – Давайте ограничимся одним убийством на сегодня, ребята, – улыбается Джеймс, открывая глаза. Ал с улыбкой смотрит на него сверху вниз и подает руку, помогая подняться. – Ты говоришь мне… – начинаю я. – Ни в коем случае, – Дом смеется сквозь слезы. – Ты должна признать, мы тебя сделали, – ухмыляется Джеймс. – Отличная работа, братишка. – Ты тоже ничего, братишка, – ухмыляется Ал в ответ. – Никто не сможет переплюнуть шутку Поттеров. Гарри, кажется, пытается улыбнуться, но гнев побеждает это желание. Но даже в аду не найти такой ярости, какой пылает Джинни Поттер. Она поднимает копию «Ежедневного пророка» со стола Флитвика и начинает остервенело бить журналом своих сыновей по голове. – ВЫ РАВНОДУШНЫЕ МАЛЕНЬКИЕ ИДИОТЫ, – кричит она, – БЕССЕРДЕЧНЫЕ, ГЛУПЫЕ… Она продолжает еще что-то кричать, но Ал и Джеймс все еще смеются. Скорпиус, кажется, тоже пытается сдержать улыбку, и даже я должна признать, что… Никто не сможет переплюнуть шутку Поттеров.* * *
Самая лучшая первоапрельская шутка за всю историю Хогвартса имела серьезные последствия для Джеймса и Альбуса. Во-первых, им влетело от матери. Она заставила Флитвика назначить им отработки до конца года, так что теперь каждое воскресенье им предстоит в компании эльфов драить школу. Во-вторых, я чуть сама лично их не убила, точно так же хотели поступить и все остальные, которые поверили в то, что Джеймс и правда умер. Скорпиус и Дом снова стали плохо относиться друг к другу, и хоть та сцена, разыгранная в зале, и не была настоящей, они, тем не менее, высказали все, что думали на самом деле. Джеймс стал самой настоящей легендой, хотя Фред и Марк были жутко на него злы за то, что он не посвятил их во все детали своего плана. Было такое ощущение, что Джеймс и Ал планировали тот розыгрыш в течение последних шести месяцев. – Видите, заклинание, запущенное Алом, звучало как «Авада Кедавэ-э-ра», – пояснил Джеймс, когда я спросила, как ему удалось пережить смертельное проклятие Ала. – Смертельное проклятие звучит «Авада Кедавра». «Авада Кедавэ-э-ра» погружает человека на несколько минут в состояние подобное смерти, но на самом деле не убивает его. Гениально, правда? Я признаю, что это было поистине гениально, даже если тетя Джинни и дядя Гарри так и не думают. А вот Ал не так доволен удавшейся шутке. Дженни бросила его. В глубине души я понимаю ее поступок и сама поступила бы точно так же. Дженни ведь не была в курсе того, что задумали Ал с Джеймсом, она не знала, что они решат сыграть на ее чувствах. Альбус обвинил ее в измене с Джеймсом перед всей школой и, похоже, был о-очень убедителен в своих словах. Дженни сильно расстроилась и сказала что-то вроде «ты использовал меня для своих розыгрышей». – Я теперь посмешище для всей школы, – рыдала она, когда мы сидели в библиотеке, пытаясь сделать задание вчера вечером. – Все уверены в том, что я ему изменяла. – Нет, не все, – пытаюсь я ее успокоить, хотя лично слышала, как люди судачат о Дженни и обоих Поттерах. – И вообще, скоро все об этом забудут. – Я не забуду, – сердито отвечает она. – Я никогда этого не забуду. Тогда мы некоторое время сидели в оглушительной тишине, и я пыталась придумать что-нибудь, что могло бы развеселить Дженни (что-то, что не было тупой шуткой «Поймай мой палец»). Скорпиус подошел к нашему столу и уселся напротив. Поскольку он не принимал участия в розыгрыше, Дженни не была против его вторжения, но на самом деле я могла бы точно сказать, что и его видеть она тоже не желала: он был лучшим другом Альбуса. – Э, Дженни? – начал он. – Ал и правда очень сожалеет, ты же знаешь. Я смотрю на него сердито и, кажется, в моих глазах можно прочитать «Не упоминай Ала при ней, ты же видишь, насколько она подавлена», но он только пожимает плечами, словно говоря «А что я должен сказать?» – Я никогда бы так не поступила! – завизжала она, и библиотекарь сердито посмотрел на нас, прижимая палец к губам. Мы со Скорпиусом от удивления раскрываем рты, ведь Дженни Уинтерс не сказала ни слова вслух. Клянусь! – Слушай, – размерено произносит Скорпиус. – Я знаю, что он был полным ослом, раз так поступил, но справедливости ради, это наверняка была идея Джеймса. – Это правда, – согласилась я. – Джеймс хотел придумать такой розыгрыш, чтобы он вошел в историю! – Мне все равно, – произнесла Дженни, схватила книги и вскочила. – Не могу поверить, что ты на его стороне, Роза. – Я ни на чьей стороне, – беспомощно возразила я. – Я просто пытаюсь… – Не надо! – крикнула она и вылетела из библиотеки. Наверное, хорошо, что она ушла, потому что библиотекарь вооруженный щеткой, направлялся в нашу сторону. И так вышло, что мы со Скорпиусом остались наедине. «Он явно влюблен в тебя!» – Нет! – прошептала я про себя, чтобы прогнать эти глупые мысли из головы. – Что нет? – спросил смутившийся Скорпиус. – Н-ничего, просто… нет… Я замолчала, поняв, что сложно уловить что-то разумное из моего бормотания. Скорпиус выглядел слегка напуганным, что навевало на меня мысли об ошибочности утверждения Доминик.* * *
Я сижу на Гербологии и слушаю Невилла… Простите, профессора Лонгботтома, рассказывающего об укрощении каких-то растений, к которым невозможно подступиться просто так. Я только начинаю вникать в суть рассказа, когда он вдруг вспоминает, что забыл сделать перекличку. – Лаура Фелпс, – произносит он. Все оглядываются в поисках Лауры, но ее нет, и мне приходит в голову мысль, что я ее сегодня вообще целый день не видела. В последний раз мы пересеклись утром, когда она выполняла свой привычный комплекс утренних упражнений перед завтраком. Лично я еле встаю, куда уж и заикаться о приседаниях. В моей душе поднимается беспокойство о ней, хоть я и понимаю, что она по-прежнему считает меня своим заклятым врагом. Невилл просто пожимает плечами, отмечает отсутствующих и продолжает свой рассказ. – Извините, сэр, – поднимаю я руку. – Можно ли мне в туалет? Он разрешает мне выйти, как и все остальные учителя, знающие, что ребенок давит мне на мочевой пузырь 24 часа в сутки, семь дней в неделю, и я мчусь от теплиц в замок. Я направляюсь к туалету на втором этаже, потому что просто не в состоянии терпеть дальше. Вообще-то, я всегда избегаю туалета на втором этаже, как и все остальные на протяжении последних семидесяти лет. Из-за Плаксы Миртл. Когда я вновь чувствую себя прекрасно, Миртл появляется из самой дальней кабинки. Она выглядит очень довольной из-за того, что заставляет меня ощущать себя не в своей тарелке. – Добрый день, Миртл, – вежливо произношу я, продолжая мыть руки в раковине, расположенной рядом с той, что скрывает ход в Тайную комнату. Этот туалет навевает на меня не самые приятные ощущения. – Ты никогда не догадаешься насколько он добрый! – кричит она в восторге. – У меня скоро будет друг, с которым я стану делить этот туалет! – Почти Безголовый Ник решил на тебе жениться, а? – шучу я, но, смотря, с каким упоением она хихикает, у меня появляется ощущение, что должно случиться что-то очень плохое. – Нет! – восклицает она, паря над самой дальней кабинкой. – Но мне кажется, что она скоро присоединится ко мне! – шепчет она, указывая на кабинку под собой. Я устремляюсь в конец туалета, чтобы увидеть, что имеет в виду Миртл… И вот оно. Лаура лежит лицом вниз на мокром полу, сжимая пустой флакон из-под зелья в левой руке. – Вот дерьмо.