Ванна

Его сын в этом году поступил в институт в столице, и счастливые родители приложили максимум усилий, чтоб дитятко не маялось в общаге - сняли квартиру. Тему съемных квартир и их хозяев мы обсуждали в коллективе, когда один из коллег рассказал следующую историю: - В девяносто первом году снимали мы квартиру втроем с друзьями. Компания подобралась серьезная, мы все трое после армии, детство в заднице давно отыграло, и мы вели исключительно праведную и трезвую жизнь. Особой дружбы или какого-то панибратства между нами не было, но и не собачились, общались нормально, хотя один из нас - звали его Эдик - оказался довольно угрюмым и малообщительным типом. Мы прожили в этой квартире с сентября по июль, но я так и не узнал ни откуда он приехал, ни даже где он работает (ибо он один из нас троих работал, а не учился). Как-то раз мы вместе с ним вышли в магазин - с тех пор я старался под любым предлогом никуда не ходить с Эдиком вместе - это было просто невыносимо. Он вел себя не как парень, а как старая дева-маразматичка, ко всему придирался, везде искал подвох и обман, продавщицу довел чуть не до слез подозрениями в обвесе - она трижды перевешивала несчастные две сосиски. Потом в подъезде скандалил с соседкой - решил, что ее собачка сделала лужу возле лифта. Нас доставать он, видимо, не рисковал - второй наш сосед, Паша, мог и в глаз съездить, если заведется. Я же свел общение с Эдиком к минимуму - мы могли неделями кроме "привет-пока" словом не перемолвиться. Хотя его странности иногда просто бесили - я как-то потерял ключ, звонил, стучал, под подъездом три часа просидел, пока Пашка не вернулся, а вошли мы - этот гад перед телевизором сидит, будто так и надо. Скандалить было бесполезно - он поворачивался и уходил к себе, будто говорили не о нем. А еще у него была одна странность - впрочем, пороком это обычно не считают, скорей наоборот. Эдик был повернут на чистоте - реально повернут, иногда даже во вред себе. Он мыл руки раз пятьдесят в день, а после туалета принимал душ. Не дай боже оставить после себя на кухне хоть крошку на столе, хоть вилку в раковине - начинался жуткий скандал. По субботам с утра следовало убирать квартиру - реально вылизывать до блеска все, что можно вылизать. Оно бы и неплохо, даже хорошо, только один раз я проснулся раньше всех и свалил, хотел билеты на футбол взять пораньше, чтоб не самые дорогие. Что Эдик творил, когда я вернулся - ну хуже колхозной свекрови, когда та хочет невестку из дома выжить. Конечно, можно было с ним и не селиться, другого соседа найти, но сразу мы ведь не знали, какой он, по объявлению его нашли, а потом вроде притерпелись - ну, с придурью сосед, но ведь другой еще хуже может быть, наркоман, вор, да мало ли. Однажды, это уже весной было, Эдик вернулся домой под утро - где он там прохлаждался, не знаю, а проснулся я от его вопля: - Да вы что, совсем освинели тут, кто ванну после себя не помыл?!! Что вы тут натворили?!! Мы с Пашкой повскакали, вылетели в коридор... Тут надо сказать, что в квартиру мы заселились после ремонта - все там было в ажуре, модные и дорогие по тем временам обои, полы - ламинат, хорошая мебель, ванна совершенно новая, ни пятнышка, сантехника сверкает, голубой кафель искрится и тропические рыбки на занавесочке. Но теперь... Что случилось - не могу понять до сих пор. Вместо кафеля - голые ободранные стены в потеках и пятнах плесени, ванна вся побитая, в сколах эмали, из стен торчат какие-то провода, крюки, свисают веревки, голая лампочка под потолком мигает, как при скачках напряжения (при этом в прихожей у нас за спинами свет горит нормально). Вместо плитки на полу - щербатый бетон и какое-то гнилое тряпье. А Эдик надрывается: - Что это такое, что вы наделали? Нас же хозяйка выгонит и еще ремонт оплатить заставит! Я ни копейки не дам, учтите! Меня тут не было! Потом, видимо, по нашим физиономиям Эдик понял, что происходит что-то не совсем то, и спросил уже тише: - Что тут случилось, а? Мы же теперь вовек не расплатимся... - Не знаем мы, что случилось... Зубы почистили и спать легли, как обычно... Все нормально было. - Может, милицию вызовем? - предложил Пашка. - Сдурел? Что мы им скажем? До рассвета, который, впрочем, уже наступил, мы втроем сидели на кухне, пили чай и не сводили глаз с плотно закрытой двери ванной. Когда пришла пора двигать на пары, я был готов идти неумытым и почистить зубы в институтском туалете, но наш чистюля Эдик скорей бы умер, чем не принял утром душ. Он сунулся в ванную... и там все было как всегда. Блестящий кафель, хирургическая чистота, новая сверкающая сантехника... Что это могло быть, кроме коллективной галлюцинации, мы так и не додумались. Больше такое не повторялось, а когда съезжали с квартиры, хозяйка очень радушно стала приглашать селиться у нее в следующем году. Мы эту тему между собой не обсуждали, но отказались хором и бесповоротно. Хозяйка выглядела обескураженной, но ничего не сказала, а когда мы уже вышли, горько спросила: - Так не ждать вас на будущий год? Про Эдика соседи наболтали, да? Мы одновременно уставились на нашего третьего соседа, а она отмахнулась: - Да нет, это племянника моего так звали. Он здесь жил, в прошлом году умер. Болел он, шизофрения - это не шуточки. Квартира эта вообще-то его, мне как единственной родне досталась. Ну и хлебнула я с ним, в один ремонт сколько вложила. Особенно ванная. Он на улице собак ловил и потрошил их в ванной, а может, и не только собак. Там такое было... Собаки эти, мертвые, по стенам висели, а запах...