Time to be alive.

Он молча наблюдает за языками пламени, что в беспорядке творят чудо - невероятный, до обжигающей боли танец, от которого невозможно отвести глаз. Такой манящий, искрящийся, рассыпающийся по дровам на тысячи мелких золотистых песчинок, что создают атмосферу тепла, о коем так давно мечтает душа мага. Огонь манит, внушает непреодолимое желание коснуться его, чтобы в ту же секунду испытать столь неприятную пытку. И он готов ощутить эту боль снова, он готов вытерпеть ее в очередной раз, чтобы снова почувствовать себя живым. Понять, что он все еще существует. - Ноатак... - его губы искажаются в кривой усмешке, а глаза, до сих пор такие ледяные и черствые, на мгновение становятся чуть нижнее, отдают какой-то мягкой небесной синевой и тут же спешат укрыться за иссиня-черными густыми ресницами. Легкий взмах руки - и книга, все это время лежащая на коленях мужчины, летит в камин, еле слышно шелестя страницами в полете. Он заметно мрачнеет, отворачивается куда-то в сторону, прочь от наивных мыслей о сумасшедшей тяге быть настоящим, быть собой. Хмурится, ощущая, как кровь бежит по собственному телу, бурлит, грозясь вот-вот фонтаном вырваться из организма, заранее обрекая того на погибель. И еле сдерживается от такой привлекательной идеи - разрешить ей сделать это теперь, когда он в силах дать ей покинуть свое тело навсегда. Ноатак тяжело вздыхает, когда на ожог, оставшийся после взрыва, опускается что-то очень холодное и мокрое, что-то доставляющее дискомфорт и заставляющее съежиться всем телом. Он еле сдерживает себя от привычной жажды тут же завладеть сущностью того, кто посмел коснуться него. Того, кто вновь посмел сделать ему больно. Того, кто посмел вторгнуться в его реальность. Ноатак неожиданно хлестко поднимает тяжелый взгляд на гостя, такой, при котором любой маг огня давно спалил бы жертву одними лишь глазами. Однако когда он видит, кто именно появился подле него, заметно расслабляется и, как-то вымученно улыбается, позволяет девушке делать с его плотью все, что ей только смогло бы прийти в голову. Она настороженно касается его лба, проверяя, не ли лихорадки у больного и, не обнаружив той, легко улыбается, присаживаясь рядом с креслом, где так уютно расположился мужчина, на пушистый кроваво-красный ковер. - Ты снова здесь? - охрипшим голосом спрашивает он, аккуратно касаясь ее шелковой ладони пальцами. Она кивает, не говоря ни слова, и поправляет пропитанные каким-то раствором полотенца на его руках. От этого становится несколько спокойнее, от такого сладкого, такого приятного нахождения рядом человека, заинтересованного в его скорейшем выздоровлении. Мужчина блаженно выдыхает, позволяя ей действовать так, как та сочтет нужным. Он позволяет себе наслаждаться ее прикосновениями, коими его так давно искренне не награждал ни один человек. Позволяет себе отдаться в ее власть. - Почему ты делаешь это? Почему ты спасаешь меня? Она слабо жмет плечами, почти незаметно улыбаясь уголками губ. Он ловит этот жест и слегка приподнимается, буквально нависая над девушкой. Она смело обращает внимание на его взор и колко касается ногтями алого шрама на щеке мужчины, выискивая подходящие слова для ответа. И кажется, будто это невозможно, словно эти попытки чересчур глупы и в любом случае будут тщетны, потому повторяется и снова пожимает плечами, ожидая ответной реакции. Угли в камине давно перестали тлеть и совсем не дымятся, лишь иногда, попадая под потоки резкого прохладного ветра, так бесцеремонно врывающегося в открытые нараспашку окна. Он по-прежнему жаждет ощущения острой боли на обгоревших кистях, но сейчас желает изведать его несколько иначе - под распахнутыми губами своей спасительницы, в виде ее раскаленного дыхания, слишком сбивчивого, слишком неиспробованного. Пусть сегодня он не в силах заставить себя стать себя еще более мертвым, чем это вообще возможно, однако эта до сумасшествия могущественная, до безумия добродушная и невообразимо манящая повелительница стихии вполне способна внушить ему хотя бы на тысячную долю его естества быть живее. Наконец понять, что он не погиб. Что он по-прежнему жив, и она не позволит ему изменить это. Не сегодня и не сейчас. Время быть живым.