Притворщики

− Тсуме, давай поиграем? − Во что на этот раз? Снова в прятки? − Только не в прятки, − нахмурился волчонок, − Ты мухлюешь. − Зачем, по-твоему, природа наградила меня нюхом? Я волк, − гордо заявляет он. Тсуме всегда очень гордился этим фактом. − Ты, как ни странно, тоже, − И, чтобы Тобое запомнил это наверняка, Тсуме щёлкнул его по носу. − Зануда! − обиженно заскулил Тобое, потирая кончик ушибленного носа, − Ты же не ищейка. Ты − мой друг. Друзья играют в прятки по-честному. Видимо, довод показался товарищу неубедительным настолько, что он пропустил его мимо ушей и начал погружаться от скуки в сладкую полуденную дрему. Допустить этого было никак нельзя, потому Тобое не сдавался: − И вообще, − Тобое пихнул его со всей силы. − Хиге говорит, в наше время по запаху есть смысл искать только девок да свежее мясо. − Нашел кого слушать, − безразлично отозвался Тсуме. Порой ему не нравилось, какое влияние толстяк оказывал на мальчишку. − Ну, а Киба? − почему-то друг Тсмуме решил поддержать разговор. − А Киба говорит, что нос ведет к цели. Доверься чутью, и никогда не оступишься! − восторженно процитировал волчонок. − Не так заносчиво, но уже ближе к истине. И чему только учат молодняк... Ох уж эти фанатики! − Тсуме, давай поиграем! − настаивал Тобое. Нудные разговоры и без того набили оскомину, а он, как никак, растущий организм, которому хотелось играть, беситься и, в особенности, доставать Тсуме. Последнее он едва ли не считал своим святым долгом, потому что кроме него этим никто не занимался. Интересно, почему? Тсуме вздохнул, преисполнившись решимостью продолжать разговор до тех пор, пока мальчишке не надоест, лишь бы не участвовать в его глупых затеях. − Во что? − он не собирался проявлять инициативы. Ни половины инициативы, вообще ничего. − Давай в догонялки! − Догоню. − А если я буду водить? − Не угонишься. Он знал все возможные исходы наперёд, потому что слишком часто соглашался на подобные игры. Почем зря. − Тогда подерёмся? − зарокотал волчонок утробным рычанием, готовясь задать трёпку кожаным штанам товарища. − Поборю, − холодным взглядом Тсуме окинул горе-нападавшего, отчего тот вмиг растерял в рвении. − Буду мутузить, пока не заплачешь. Тобое поджал уши, начиная падать духом. − Позволь побить тебя! – взмолился он униженно, − Хоть раз. − Зазнаешься, − пряча усмешку, Тсуме отвернулся, − Подерись с Хиге. Это единственное, в чём меховой мешок был по-настоящему хорош и полезен. − В прошлый раз Хиге чуть не стошнило, − волчонок поморщился, вспоминая неприятные подробности. Хиге был некудышным драчуном. − Меня бы тоже стошнило, − признался Тсуме, не слишком удачно подавляя хохот. − А Киба воспринимает всё слишком серьезно, − не обращая внимания на смешки, пожаловался Тобое. − И потом плохо спит. Тсуме почесал в затылке и вздохнул, выказывая этим свою беспомощность. А вот Тобое загрустил, вспоминая, как Киба оборачивался волком прямо во сне и так молотил лапами, что сбрасывал с себя одеяло снова и снова, сколько бы волчонок не накрывал его. − Ну вот, теперь мне грустно, − сообщил Тобое. Тсуме даже не шелохнулся. Наверное, притворялся спящим. − А всё из-за того, что ты не хочешь со мной играть! Он набросился на товарища. Бурым волчонком укусил его за бок и отскочил, уворачиваясь от кулака. Тсуме так хотелось проучить его за подобную выходку, но было слишком лениво покидать диван. Он пригрозил Тобое, но того как ветром сдуло. А потом опять принесло, и он заладил по-новой: − Тсуме, давай поиграем! − Во что? − Давай притворимся, − янтарные глаза волчонка вспыхнули от прозрения, − Притворимся, будто ты меня приручил. Что-то новенькое. От любопытства он даже окончательно проснулся. Ему приходилось слышать многие глупости от мальчишки, но эта вышла совсем несуразная, с каким-то странным подтекстом, о котором сопляк просто не мог знать. Не должен, не дорос ещё. А что ещё более странно, это его реакция на услышанное. Неправильная, нездоровая, довлеющая над разумом. Тсуме приподнялся на локте и упал в раздумья. − Это как? − решил уточнить он. − Ну, понарошку, − счёл нужным пояснить Тобое. Тсуме закатил глаза, в которых проявился живой блеск. − И что я должен делать? − решился он. − Представь, что ты нашёл меня на улице, − живо воображал Тобое. − Раненного. − Убил, чтобы не мучился, − отвечал Тсуме. Короткая бы получилась игра, если бы Тобое не вмешался снова: − Ещё чего! У тебя доброе сердце, − убежденно тараторил он. Тобое всё знал про сердце Тсуме! − Ты бы не смог... − Доброе понарошку? − сощурился Тсуме. − Нет, по-настоящему. Тсуме иронично хмыкнул: ага, как же! Чужая честность обезоруживает и заставляет чувствовать себя неловко. К тому же, Тобое знатно понесло. Он неплохо справлялся, играя сам с собой, подкидывая все новые дурацкие подробности: − Ты сразу полюбил меня, а я полюбил тебя. В одно прекрасное утро ты просыпаешься, а я... − волчонок подобрал с пола измочаленную игрушку и подсунул товарищу под руку. − Я принес тебе утреннюю газету! Тобое выжидающе уставился, забравшись передними лапами на диван и доверчиво виляя хвостом. Тсуме мял в руках игрушку, ничего не понимая. − Сейчас ты должен похвалить меня, − подсказал ему волчонок невнятно, поскольку вываленный из пасти язык стал совершенно сухим. − За что это? − За то, что я принес газету, − терпеливо пояснил мальчишка. − А там твоя любимая колонка с судоку! Тсуме, страдальчески закатив глаза, сухо процедил: − Молодец. − Похвали лучше! − Ты же газету принес, а не пожрать, − хохотнул на такую наглость Тсуме. Тобое насупил брови и отвернулся. Тсуме все же порой был непроходимым тупицей и хамом, и временами (но только временами) это задевало его по-настоящему. − Ну, хорошо! − сдался мужчина и запустил пятерню в шерсть на красном загривке, потрепав ее чёрт-те как, в ответ на что Тобое радостно заскулил. Похоже, ему и впрямь нравилась эта игра, а вот Тсуме − как-то не очень. − Так, а теперь брось мне мячик! − на этот раз Тобое подобрал с пола один из непристойных журналов Хиге, которые тот вечно забывал убрать с пола подальше после очередного просмотра. − Это не мячик, − Тсуме вынужден был озвучить довольно очевидную вещь. − Понарошку! − напомнил Тобое. − Я не понимаю, зачем мячику быть понарошку, если у нас есть настоящий. − Его искать долго! − Тобое не хотелось прерывать игру и тратить время на поиски настоящего мячика. И подготовиться заранее он, конечно, не сообразил. − Отлично, − мужчина откинулся на диван, сложив ноги на подлокотнике, радуясь тому, что придумал, как спровадить щенка. Он открыл журнал на первой попавшейся странице, а щенку приказал: − Ищи. − Но, Тсуме! − Не слушаешься? − вошёл он во вкус. − Что там полагается за неповиновение? У Тобое не было на это заранее приготовленного ответа. − Вообще-то я не думал об этом, − честно признался он. И выдавил жалобно, убеждая товарища и себя заодно: − Тобое − хороший волк. − Тогда почему не ищешь? − строго произнес Тсуме, не ведясь на щенячьи хитрости. И наконец вкладывая в свою актерскую игру хоть какие-то эмоции. Тобое нехотя подчинился. Всёе-таки он сам придумал и эту игру, и её правила, и не может их нарушать по своей прихоти. А ещё он очень любил играть с Тсуме, и готов был ради этого на всё. Когда Тсуме отложил журнал подальше, чтобы мальчишка его не нашел снова, тот принес ему самый настоящий мячик, обслюнявив так, что было не схватится, не вляпавшись. Тсуме не захотел к нему прикасаться, и несильно но толкнул волчонка в морду кулаком. − Себе оставь. Тобое, радуясь тому, что одержал верх, выпустил из пасти мяч и ловко опрокинулся на спину, всеми четырьмя лапами кверху. − Почеши мне животик, − улыбчиво прозвучал его голос. Тсуме включил к тому времени прежнюю суровость: − Не буду. Вопрос, застывший в мальчишечьих глазах, был прямолинейно прост: "Почему?" − Но ты же меня любишь. − Понарошку? Замявшись, волчонок поджал хвост и как-то неуютно заёрзал на полу, словно от холода, а потом буркнул неохотно: − Понарошку... Сердце Тсуме смягчилось, он неохотно сполз с дивана, усевшись на корточках рядом с волчонком. Пробуя, провёл ладонью по пушистому воротнику на груди, с каждым разом смелея и оглаживая деревянными от нерационального волнения пальцами впалый тёплый животик волчонка по всей длине. Разочек он позволил себе почесать Тобое там, где волчонок не достал бы лапой, и тот чутко вздрагивал и тихо скулил под ним, время от времени задерживая осоловелый взгляд на глазах волка. В такие моменты Тсуме становилось не по себе. Поди разбери − от чего. Когда ему надоело, он ущипнул за ухо извивающегося под ним волчонка и усмехнулся: − Глупая игра. − Вовсе нет, − мальчишкой Тобое представлял из себя забавное зрелище. Потрепанный, с красными щеками и ухами. На рубашке расстегнулась пара пуговиц, обнажая его бледный, щупленький торс и выступающие ключицы. Он в спешке закатал распустившийся рукав, заправил за ухо пряди с левой части лица, обращенной к товарищу, и Тсуме почувствовал теплый запах, струящийся от его шеи. Сладкий, цветочный. Тобое, чувствуя, что его разглядывают, кусал губы и молча ждал чего-то. − Ладно, − смирился Тсуме, отпуская ситуацию и головокружительное желание прильнуть к беззащитной шее и искусанным губам мальчишки. Он обречённо улыбнулся, признавая, что проиграл, и, прикрыв глаза, наугад ткнулся ладонью в мальчишеские лохмы, снова приводя их в беспорядок. − А теперь сгоняй-ка за пивом. − Потом продолжим играть? − с надеждой заглянул ему в глаза волчонок. − Продолжим, − кивнул Тсуме. А сам подумал: еще как поиграем. Когда я окончательно перестану соображать... Волчонок не знал, но догадывался, что Тсуме любил его не только понарошку. А потому спешил изо всех сил, чтобы поскорее вернуться, и чтобы Тсуме ещё раз попробовал его приручить.