Кораблики

Любовь, любовь - гласит преданье - Союз души с душой родной - Их соединенье, сочетанье, И роковое их слиянье. И... поединок роковой... И чем одно из них нежнее В борьбе неравной двух сердец, Тем неизбежней и вернее, Любя, страдая, грустно млея, Оно изноет наконец... (с)

Ветер с тихим завыванием срывал пепел с конца почти дотлевшей сигареты. Я медленно брёл по парку, безразлично пиная ворох жёлтых жухлых листьев. Ты всегда говорил мне, что осень – самое отвратительное время года. Ты просто ненавидел ее за то, что она обижала тебя, постоянно марая твои белоснежные любимые кроссовки мерзкой грязью, что плакала, нагоняя тоску и уныние. Ты вечно ворчал, что именно осенью всем черным кошкам мира приспичило перебегать каждый день тебе дорогу, мол, столько несчастий тебе приносила осень. Конечно, ты преувеличивал, а я лишь смеялся на твои такие заявления и в шутку предлагал почистить твою обувь, но ты отмахивался, постоянно недовольно хмуря брови. Ты ждал от меня бурной поддержки, но я настолько любил желтолистую дождливую пору, что не мог посочувствовать даже твоей грязной обуви. Так было всегда. До осени позапрошлого года. День в середине октября выдался, на удивление, сухим и солнечным, что не могло не радовать даже тебя. Ты потащил меня в этот злосчастный парк, который я при любой возможной ситуации теперь обхожу стороной. Расположившись на песке друг против друга и склонив головы набок, смотря на тихую гладь воды, мы наблюдали за тем, как погода постепенно портится. Поднялся ветер. Такой ветер, что в тишине слышался его злобный устрашающий вой, больше похожий на шипение. Ты явно был недоволен резко изменившейся погодой и уже, наверное, хотел рвануть домой, но штиль настал внезапно, и ты успокоился, а еще через какое-то время молчания спросил с улыбкой: - Том, а давай попускаем кораблики? Как в детстве. Два импровизированных судна мягко коснулись поверхности воды. Мой корабль сразу же поплыл вглубь реки, оставив корабль Билла барахтаться на берегу. Но вскоре горе-пловец нагнал мое строение, и они поплыли спокойно, почти рядом, но всё же кораблик брата будто отставал от моего, позволяя ему «вести» курс. Снова подул ветер. Корабль Билла качнулся на воде, а затем, с новым порывом ветра поменяв направление, прижался к моему. Нос к носу. Мой парусник качнуло и занесло на строение Билла. Со стороны было ощущение, что эти два неустойчивых судна дерутся. Новый порыв ветра резкими толчками начал отталкивать кораблик Билла от моего. На несколько секунд даже показалось, что корабль будто исчез или утонул, но вдалеке снова появилась мачта уже потрепанного парусника. Мой корабль, словно в ступоре, смотрел вслед удаляющемуся судну. Медленно развернувшись на покачивающейся воде, он, плывя всё также прямо, последовал совершенно в противоположном направлении от другого корабля. Наступила тишь. Вода уже успела выровняться, а мы с братом молча наблюдали то, как его парусник медленно и мучительно идет ко дну. - Красиво было, - я не мог сдержать свой восторг и расплылся в довольной улыбке. Но, повернувшись к брату, я ужаснулся, увидев, как тот буквально задыхается в рыданьях. Через неделю Билла не стало. Осень того года навсегда поселила холод в моем сердце. Там просторно гуляет ветер, так же дико завывая, как и в тот день, когда мы сидели на берегу. С той поры я ненавижу осень.