Блаженство

- Шлюха! – он растягивает слово, щекоча мне ухо тяжелым дыханием. Его голос звучит глухо и хрипло, он полон похоти и презрения. Он тянет меня за волосы, заставляя запрокинуть голову. Я не сопротивляюсь, прогибаюсь и оттопыриваю зад. Я чертовски соблазнителен, и я знаю, что он тоже так думает. Может это поможет ему кончить быстрее? Вот уже полчаса он вбивает меня в кровать и ни-че-го… - Шлюхааа!.. Я чувствую его раздражение, оно не только в голосе, но и в том, как он двигается во мне. Да, я шлюха! Ничего плохого в этом не вижу. Я честен перед самим собой и перед теми, кто пользуется моим телом. Не обзывают же человека дешевым водилой, если он шофер автобуса? Не плюют в след стоматологу, за то, что он ковыряется в чужих ртах? И никто не шепчет ему в ухо: «Грязный дантист!» Шлюха, не самая плохая профессия. Это ничуть не хуже, чем работать, скажем, художником - рисовать морды людей, которые тебе не нравятся или пытаться продать картины, которые бы никогда не отдал, потому что они часть тебя. Но ты продаешь и даже радуешься, если кто-то их покупает, кушать-то хочется! И не только кушать... Или, например, работа в офисе. Сидишь в тепле и прилично одет, но разве ты не облизываешь клиента с ног до головы, лишь бы он подписал какую-нибудь чертову бумажку?! Ты заискивающе улыбаешься, поддакиваешь, лжешь без зазрения совести, лебезишь... и от этого тебе противно до тошноты. Контракт - важнее принципов, а иногда даже чьей-то жизни. Разве это не блядство? Или, вот еще: можно вкалывать по двенадцать часов на заводе - практически добровольное рабство. Приползать домой усталым, как собака. И вечерами пялится в телевизор, не потому что ты тупой идиот, а потому что у тебя просто нет сил делать что-то кроме своей работы. А утром опять завод, который будет иметь тебя по полной! Поверьте мне, я знаю, о чем говорю. Я много чего перепробовал, прежде, чем стать шлюхой. - Давай же, сучка, шевелись! Ну!.. Его шепот звучит почти ласково. Я пытаюсь двигаться, подстраиваясь под его рваный ритм, но получаю довольно чувствительный удар по почкам, а потом с другой стороны по ребрам. Теперь ему хочется сделать мне больно, а я опять отвлекся. Это моя вечная проблема, я смотрю на все происходящее как бы со стороны. А со стороны это выглядит так: Невысокий, худощавый парень, придавленный огромным тучным телом здоровенного, лысого, неудовлетворенного мужика. Я бы помог ему кончить, правда, я отлично, просто мастерски, делаю минет! Но ему нравится наваливаться на меня всем весом и чувствовать, как беспомощны мои судорожные барахтанья. Он все больше заводится от каждого моего движения. Я его понимаю, я бы сам себя трахнул, на его месте, честно! Я такой хрупкий в его руках, и со мной можно сделать ВСЕ! Все, что он не может сделать с другими, которых ненавидит, которые раздражают, которые портят ему жизнь! Которых он хочет вот так же нагнуть, прижать и трахнуть! Хочет, но не может себе позволить. А меня может! Что ж мужик, давай! Я делаю вид, что сопротивляюсь. Я чувствую, что он этого хочет. Ощущение власти и вседозволенности опьяняет, он двигается бешено, вгоняя член до упора, по самые яйца. Когда он хватает меня за шею и медленно сжимает пальцы, я думаю, что это, в общем, не плохая смерть, но мое тело думает иначе, я хриплю и судорожно дергаюсь под ним, и это доводит его до экстаза. Мы оба дышим с трудом, в глазах все еще пляшут яркие серые звезды. Наконец он слезает с меня. Я легкий, как перышко, и сейчас воспарю над кроватью. Мы лежим и молчим, а о чем нам говорить? О том, что он сейчас чуть меня не убил? Ха! Мне становится холодно, и я пытаюсь натянуть на себя одеяло, но он не дает: - Тебе, похоже, тоже понравилось?! В его голосе я слышу довольную усмешку. Да, черт возьми, я кончил, когда захлебывался собственными криками и у меня опять стоит. Но ему не надо знать, что это не его заслуга. Клиентам нравится, когда у шлюхи стоит и я жру колеса, чтобы мой прекрасный изящный хуй стоял так охуительно, как сейчас. А вы думаете это так просто, хотеть человека, которого ты видишь первый раз в жизни и в лучшем случае не испытываешь к нему НИЧЕГО! -Хочешь еще? – он почти мурлычет от удовольствия. Наверно, он даже горд собой. Честно говоря - нет, вот совершенно не хочу! Но я только ниже наклоняю голову, прячась за волосами, и утвердительно киваю. Я никогда не смотрю клиенту в глаза, если не смотреть, то его как бы и нет. Этого лысого мудака нет, он просто плод моей больной фантазии. Его большая ладонь опускается на мой живот, у него теплые холеные руки. А мне так холодно, что эти прикосновения даже приятны. - Раздвинь-ка ноги, Блэсс! - для фантазийного персонажа у него слишком много стали в голосе, - сделай сам, хочу посмотреть. Я ласкаю себя. Я покажу все, что ему хочется увидеть. Я выгибаюсь. Я кусаю губы. Я издаю такие сладкие стоны, что скоро сам начинаю верить в свое желание. Он довольно болезненно сжимает мне яйца: - Кончи для меня! Ну, уж нет, не для тебя моя роза расцвела, лучше я представлю… да хоть Бреда Пита! Но вдруг в моей памяти внезапно всплывает недавний клиент, тот молодой человек, с низким чувственным голосом, нервными пальцами, тонкими улыбчивыми губами. Я кончил, вспоминая его губы. Мой, самый сладостный стон достался ему, но парень никогда об этом не узнает. Лысый довольно засмеялся: - Горяченькая шлюшка! Блэсс - кажется, значит блаженство? Тебе идет это имя. Я томно вздыхаю, откидываясь на подушки, приняв изящную, соблазнительную позу. За что получаю чувствительный шлепок по заднице: - На сегодня хватит, мой милый! Можешь отдыхать! Я смотрю сквозь прикрытые веки, как он одевается и думаю о том, что до отдыха еще далеко, самое главное сейчас не дать себе расслабиться и заснуть. Он долго копошится в бумажнике и швыряет на кровать несколько мятых купюр – мои чаевые, я не спешу их собирать. Он выходит, не обернувшись, торопливо захлопнув дверь. Я позволяю себе полежать несколько минут тупо глядя в потолок - его украшает расписной плафон в стиле рококо. Да-да, черт побери, я разбираюсь в живописи! Когда-то я был студентом факультета искусств, давно, в прошлой жизни. Я смотрю, как нимфы в прозрачных розовых одеяниях пытаются утащить колчан со стрелами у спящего Амура. Бог любви изображен не маленьким пухлым ребенком, а молодым красивым мужчиной, расслабленно лежащим под деревом, короткий плащ не скрывает его сильное обнаженное тело, глаза его закрыты, на губах играет едва заметная улыбка. Улыбка на тонких губах… Я сажусь, потираю ладонями лицо и нажимаю кнопку у изголовья кровати: - Ник, я умираю! - Держись, сейчас пришлю ребят! - Лучше кофе, он затрахал меня вусмерть! - Сука, ты, Блесс! Я думал, правда, проблема! Похоже, я его обидел. Ник – начальник охраны, он всегда начеку, всегда собран и серьезен, мне нравится подтрунивать над ним. - Делать мне больше нечего, как таскать тебе кофе! Да, пошел ты на хуй!.. – продолжает возмущаться Ники. - Только что оттуда! – смеюсь я. - Хватит прикалываться, если ты уже свободен, поднимай свою ленивую задницу и марш работать! - Слушай, мне бы минут двадцать, привести себя в порядок. - Ладно, – ворчит Ник, - будешь готов - спускайся. Элис говорит сегодня у нас аншлаг! У тебя пятнадцать минут максимум, я засекаю время!