Чудесно!

Двери спальни тихо скрипнули. Парчовое платье прошелестело жалостливо. Сегодня день свадьбы. От всего происходящего хотелось сойти с ума. Несмотря на то что жениха выбрали родители, он был восхитителен. Черные, как смоль волосы. Глаза, что могли соперничать с тьмой. Тело древнегреческого бога. И только страх перед неизведанным страшил девушку. Она старательно закутывалась в свои волосы, и пытались хоть немного отдалить тот самый момент. Первый, странный и такой желанный раз. Язык Саске прокладывал пылающую дорожку по ее животу. За окнами замка жалобно выл ветер. По стеклам била снежная крупа вперемешку с дождем, но огонь в спальне пылал ярко, согревая комнату и освещая пару, сплетавшуюся в объятиях на большой кровати. Сакура блаженно вздыхала, ощущая, как муж пробует на вкус каждый уголок ее тела. Он добрался уже до ступней, проникая языком между пальцами, провел по щиколотке, поцеловал коленную чашечку. Ее груди пульсировали от еще незабытых ласк, соски сморщились и затвердели. Он снова припал губами к мягкой плоти ее живота, наслаждаясь шелковистой кожей. Она со всхлипом втянула в себя воздух, когда он вжался лицом в треугольник волос. — Сделай это! — прохрипела она, хотя знала, что и без этого не сможет остановить его. Не сможет и не захочет. Он поднял голову, и черные глаза опасно блеснули. — Мы сделаем это вместе, — решил он. — Вместе? — непонимающе переспросила она. Большая рука сжала венерин холмик и сильно стиснула, посылая озноб по спине. — Тебе нравится, когда я касаюсь тебя губами… там. Когда ласкаю языком. Когда сосу твой задорный любовный бутончик? Но кто же поиграет со мной? Подразнит меня? Я тоже в этом нуждаюсь. Он вдруг перевернулся так, что голова оказалась между ее бедрами, а мужское достоинство касалось ее рта. Как ни растерялась, все же трусихой ее никак нельзя было назвать, особенно когда дело касалось постельных игр. — Что я должна, делать? — спросила она. — Пустить в ход свой язычок, но только не зубы, дорогая. «Возьми меня в рот, сколько сможешь, и начинай сосать. Посмотрим, как тебе это удастся, а после, если захочешь, добавим еще кое-какие изыски». Вздрагивая от наслаждения, нерешительно раскрыла губы, лизнула могучую плоть, сначала застенчиво, потом с все возрастающим энтузиазмом. Осмелев, она втянула в рот и стала сосать твердый стержень, с каждой минутой все больше набухавший. Возбуждение все росло от сознания той власти, которую она получила над ним. И сейчас ей было все равно, что он приобрел над ней такую же власть. Во всем этом было нечто восхитительно-грешное. Порочное. Приводившее ее в неимоверный восторг. Она стала усерднее работать губами и языком, и Саске наконец взмолился, прося прекратить пытку. Сакура отпустила мужа, но прежде слизнула крошечную каплю жидкости, сочившейся из единственного глазка его мужского достоинства. Она оказалась соленой на вкус. Он быстро повернулся и, подмяв ее под себя, со стоном восторга вонзился, быстро и беспощадно. Теплая и влажная, она плотно обхватила его копье и, закрыв глаза, скользнула в безбрежный океан блаженства. Он наполнил ее своей пульсирующей плотью, окружил экстатическим облаком. Сакура вонзила ногти в его мускулистые плечи и яростно процарапала по спине пять кровавых борозд. — Что ты со мной делаешь! — прохрипел он, смяв ее губы свирепым поцелуем. Сакура взмыла в сияющие вершины. Растворилась ощущениях. И вопила, вопила… по крайней мере так ей казалось. Единственными звуками в спальне были ее лихорадочные стоны и низкое рычание Саске, когда оба достигли нирваны. Последовало долгое молчание. Сакура пришла в себя в объятиях мужа, слушая мерное биение его сердца. — Чудесно, — только и смогла выговорить она.