19 августа 1997 года, 8 часов вечера, Хогвартс.
Дни после дуэли прошли стремительно. Грюм совой прислал новые записи, акцентирующие внимание на особых боевых связках, которые наказал Поттеру тщательно отрабатывать перед их встречей. Ее же он и не преминул ровно в полночь назначить Патронусом, едва не перепугав до истерики и без того возбужденную Флер и сменив их планы на ближайшую ночь. Следующий день Гарри провел злым и разбитым до обеда, пока не встретил заглянувшего в Хогвартс Джона, выпущенного тетушкой из своей темницы узнать про обучение. Только тогда он в полной мере и осознал, что уже через месяц ему предстоит учить таких же детей, а он не в курсе даже того, в какой день ждать первого сентября. Скрывая от мальчика свою растерянность, он отвел его в кабинет Слизнорта, которого и оставил на растерзание за неимением в шаговой доступности Минервы. Однако после этой встречи у Флер появилось новое увлечение: она принялась за изучение и сведение всех старых программ по ЗОТИ после того, как пролистала каждую из указанных Грюмом книг. Тогда она отметила, что не зря они решили их не читать: в них было все одно и то же. Но от составления программы тренировок для Гарри она не отказалась и дополнила свои конспекты несколькими новыми записями, а затем всецело посвятила себя изучению присланных Аластором приемов, к которым скоро добавила собственные заметки и взятые из учебников наработки, легко ложащиеся поверх базовых. Вечерние встречи в библиотеке с Минервой, на которые у Гарри перестало хватать времени, теперь и ею было решено отложить. В Ордене и стране за неделю ничего не изменилось: северные Пожиратели носа не казали из своих нор, август стремительно заканчивался, заливая Шотландию дождями, а Уизли как обходили его десятой дорогой, так и продолжали, тщательно соблюдая букву договора. К ним присоединились и сестры Патил, и Лаванда Браун, глядящая сейчас на Гарри и Флер, как на врагов народа, но имеющая достаточное количество ума, чтобы этим ограничиться. Единственное выбившееся из ряда событие произошло на шестой день прямо перед встречей с Грюмом в одном из примыкающих к Большому залу коридоров, ведущих к выходу из замка. Перекусывающий яблоком перед уроком Гарри не сразу заметил Шеклболта: фигурой он был видной, но сейчас будто слился с помещением и медленно, не глядя под ноги, брел в сторону своего кабинета. — О, Кингсли, привет, — окликнул его Гарри, когда они почти с ним сравнялись. — Ты не в курсе, где пропадает Минерва? Шеклболт не ответил. Он продолжал медленно идти вперед, беззвучно шевеля губами и не мигая, будто проклятый или зачарованный, вырвавшийся из-под опеки отряда колдомедиков. — Кингсли! — еще раз окликнул его Гарри и прихватил за руку, но тот только безразлично остановился, продолжая напряженно глядеть перед собой. — Кингсли! Гарри был готов уже подхватить его Левикорпусом и побежать за безоаром к Помфри, когда Шеклболт пришел в себя и перевел на него удивленный взгляд, только через секунду сфокусировавшийся на его лице. — Прости, — едва слышно пробормотал он себе под нос непослушными губами и быстро заморгал, прогоняя оцепенение. — Я тебя не заметил. Гарри недоверчиво на него покосился и нахмурился, злясь на себя за то, что так и не выучил ни одного диагностирующего заклятия. Впрочем, он довольно быстро нашелся и без этого. — С кем сравнивал Сэвидж Пожирателей на последнем полном собрании Ордена? — подозрительно спросил он, резко прижав Кингсли к стенке и вдавив тому в горло кончик волшебной палочки. С помрачневшего при этих словах лица Шеклболта пропала вся растерянность, которая тут же сменилась его обычными собранностью и надежностью, на которую уже больше месяца опиралось все государство. — С Робином Гудом, — хмуро ответил он и свел брови, недовольно поджимая от каких-то своих мыслей губы. — Прости, — Гарри тут же отпустил Кингсли и спрятал палочку в карман, переступая от волнения с ноги на ногу и виновато на него глядя. — Твое поведение показалось мне странным. Кингсли хмыкнул, отступил от стены и поправил на груди сбившуюся мантию, а затем довольно кивнул Гарри, будто поощряя его за проявленную подозрительность. — Ничего, — хмыкнул он и последним ровным движением привел в порядок съехавший на бок галстук, — мы живем в странные времена. И я надеюсь, ты никогда не узнаешь, насколько может быть оправдана осторожность. Гарри слабо ему кивнул, все еще беспокойно перебирая пальцами спрятанную в карман палочку. — Но с тобой все-таки все хорошо? — осторожно поинтересовался он, быстро оглядывая коридор: при лишних ушах о таких вещах говорить не полагалось. Впрочем, как и трясти за мантию правую руку Грюма. — Абсолютно, — Кингсли благодушно кивнул ему и мягким движением руки толкнул в грудь, прося посторониться. Он даже не попрощался, вновь уйдя с головой в свои мысли. Пожав плечами, Гарри подумал, что все равно это не имеет к нему никакого отношения, и едва ли он сможет чем-то помочь, когда сам еще до сентября должен успеть пройти курс молодого учителя. Обеспокоенно поглядев вслед удалявшейся фигуре Кингсли, Гарри поспешил в другую сторону, к панорамному дуэльному залу. Когда он подошел к месту, Грюм уже ждал его, недовольно гоняя сонную муху по комнате красной искрой из палочки. Он хмуро за ней следил и что-то бурчал себе под нос об идиотской аврорской выправке и поголовной служебной лени. Гарри ухмыльнулся, перешагнув порог кабинета — Аластор определенно успел нанести визит в хогсмидскую канцелярию. — Добрый вечер, — благодушно поздоровался он, кивнув Грюму, когда тот перевел к нему взгляд от косо летающей мухи. — Поттер, — недовольно прохрипел он и сморщил нос, кривым взмахом палочки превращая ее в кусок парящего жаркого. — Иди уже сюда, говорить будем. Ты книги читал? Гарри нахмурился, разом вспоминая всю ту писаную ересь, что едва не расплавила ему мозги, когда он пытался свести ее во что-то логичное и универсальное. — Читал, — недовольно пробормотал он, опускаясь рядом с Грюмом на покосившийся стул, с которого смахнул толстый слой вековой пыли. — Невообразимая жуть. Там же все одно и то же! Зачем было их все мне давать? Грюм ухмыльнулся, от чего у его порубленного носа появилось еще больше кривых морщин, чем шрамов по всему лицу, и почесал самый большой рубец пальцем. — Ну как зачем, — он растянул губы в жуткой улыбке. — Если у тебя одна дурь в голове, то по тебе и плачет зубрежка. А если мозги есть, то ты бы и так все понял. Так что считай, что прошел свой первый экзамен. Гарри грустно улыбнулся, вспоминая, скольких нервных клеток стоила ему даже одна книга Освальда Осечного о правильном распознании мелодии собственной души. Этот несчастный все клонил то от самопознания к реализации, то от самореализации к познанию, перечислил сто и один способ универсальных маховых связок чар и по итогу вывел непреложную истину о том, что лучшее время для создания семьи — пятнадцатое лето юности. Гарри тяжело вздохнул, но тут же подумал о том, какое все же счастье, что ему больше не придется это читать. Аластор тем временем неровным движением вытащил из своего безразмерного кармана потрепанный омут памяти и небрежно бросил его на стол, от чего тот пошатнулся неваляшкой, но выстоял и сиротливо блеснул исцарапанным боком. Гарри растерянно моргнул под впечатлением: не иначе, как параноик Грюм сам придумал весь тот ворох заклятий, что сохранял омут от разрушения в его карманах. — Хвалю тебя за решение вопроса с Уизли, — одобрительно хмыкнул он, счищая залетевшие в глубокую чашу комья странной бурой грязи, от которых у Гарри мурашки пошли по спине. — Быстро и эффективно, как и было надо! Я рад, что не приходится сегодня с тобой это обсуждать. Но, — он резко замахал палочкой кругами и наполнил омут вязкой прозрачной жидкостью, — к делу. Показывай! — Дуэль? — Нет, святочный бал, — закатил оба глаза Грюм. Ну, чего-то такого Гарри и ожидал. Бой с Уизли они посмотрели быстро. Какой-то волшебной перемоткой Грюм отделили зерна от плевел и пролистал все лишние оскорбления ровно до того момента, когда Рон и Флер не сдержались. Иногда Аластор вставлял колючие комментарии, иногда хохотал над очередной хитровывернутой связкой Гарри, но все больше звал Поттера дураком и от души нахваливал близнецов. — Видишь?! — кричал он, тыча палочкой в ловко ступившего за брата Фреда, поливавшего их с Флер волной искрящихся чар подножек. — Видишь?! Гарри кивал. Он видел. — А ты, дурень, что? — громко ругался Грюм, под невероятным углом выворачивая волшебный глаз, чтобы со всех сторон разглядеть уверенную стойку Джорджа. — Решил каждый раз тратить на них Протего? — он раздраженно взмахнул палочкой, и ровное пространство памяти пошло кругами. — Совсем мозгов нет! Уизли не хватило лишь немного сил, чтобы полностью вас истощить. Никогда, Поттер, слышишь, — Аластор перевел на него колючий взгляд, — никогда не допускай таких разменов! Сбивай их темп, забалтывай, но не смей на такое вестись! Гарри понуро опустил голову и, будь у него эльфьи уши, закрылся бы ими от позора. Всю свою никчемность он понял еще неделю назад, отчитываемый Артуром после драки так, будто перед отцом семейства стоял сопливый первокурсник, а не взрослый, совершеннолетний маг. Будь у него чуть больше мозгов, осознанности и подготовки, правые и виноватые были бы разбросаны по разным углам в тот же миг, как только Рон решился поднять палочку. Позорней такой никчемной победы для них с Флер могло быть только столь же близкое в тот день поражение. — Будь вы равносильными магами, Уизли размазали бы вас вчистую на первой пятиминутке, даже не вспотев, — подытожил Аластор и упал на единственный оставшийся целый стул в воспоминании. — Но к твоему нелепому счастью двое из них — посредственные колдуны, а третий у тебя же и учился. Но ты, Поттер, запомни как следует, — Аластор строго на него глянул живым раскрасневшимся глазом и остро прищурился, — в жизни так не бывает. Скорее всего, при таком раскладе ты бы просто валялся без головы. — Да знаю я, — раздраженно пробормотал Поттер себе под нос, глядя со стороны на то, как Джордж искусно превращает его ноги в ходящую игольницу. Отсюда это смотрелось еще унизительней, чем казалось вживую. И ни одного весомого слова в свою защиту Гарри подобрать не мог. — Что бы вы советовали мне сделать? — Я? — фыркнул Аластор, тяжело поднявшись со стула и зашагав за спину Делакур, где тут же принялся увлеченно разглядывать ее поясницу. — Я бы, Поттер, танцевал от противного… — он задумчиво свел брови, оценив легкий шаг Флер и плавное перемещение палочки между пальцами, облегчающее ей любой размашистое колдовство. — Либроссио! Гарри не успел среагировать, как тут же выронил палочку из ладони и ощутил противную тяжесть в руке, до омерзения знакомую еще со второго курса. С тех пор он не переставал искренне верить, что больше ни у одного идиота не достанет дури сращивать ему кости без зелий, а чувства самосохранения хватит, чтобы и не пытаться на нем экспериментировать! Он едва не заскрипел зубами от досады, обиженно глядя исподлобья на то, как ехидно усмехался Грюм. — Применяют для разделывания рыбы, — широко растянул губы в щербатой улыбке Аластор и подошел к Гарри, тут же потеряв всякий интерес к скользящим маневрам Делакур. — Замечательное филе выходит, знаешь ли. Гарри раздраженно прижал к груди обвисшую руку здоровой и покосился на нее, думая, сколько времени уйдет на то, чтобы вновь вырастить кость. А еще о том, что это было чертовски эффективно: ни один из Уизли не корпел над скучными методичками по полевой медицине. Но больше всего он размышлял над тем, как Аластору вообще удалось хоть что-то наколдовать внутри воспоминания. — А самое интересное, что Молли колдует его десятками над своей любимой тресковой запеканкой, — похвастался Аластор и оценивающе обвел взглядом дело своих рук. — С человеком, конечно, сложнее, но с твоим потенциалом об этом и говорить нечего, — отмахнулся он. — Но хватит с этим цирком. Пошли! Грюм крепко схватил Гарри за плечо и выволок из воспоминания, как промокшего котенка из таза с мыльной водой. Последним, что он увидел, была пачка вылетающих из рук Флер искр, которыми она пыталась отбиться от запущенных близнецами зубочисток. Вопрос о том, как Аластор колдовал в омуте, развеялся с первыми ясными чертами пыльного зала. Не веря самому себе, Гарри опустил взгляд к руке — та была цела и невредима, ощущалась как здоровая и вовсе не думала расплываться живым желе по его ладони. — Все это остается там, — хмыкнул Грюм и ткнул острым пальцем в беспокойный омут, распознав мелькнувшее на лице Гарри удивление. Он нахмурился, но тут же отпустил судорожно прижатую к груди руку и с пониманием кивнул. — Иллюзии, — повел он плечом, недоверчиво косясь на выравнивающуюся гладь омута, в котором Рон продолжал держать щит, а Гарри упорно, не жалея потерянных сил, его пробивал. Тут же вспомнилось поддельное воспоминание Слизнорта, и в душе взметнулась мысль о том, сколь ненадежной может быть память. Сколько погрязших в крови Пожирателей были оправданы в первую войну только за то, что мастерски использовали Обливиэйт на всех, заканчивая самими собой? И зачем было нужно такое сложное и громоздкое Империо? — Я всегда чувствовал, что могу больше, чем Рон или близнецы, — вспомнил Гарри, прищурившись, и коснулся ожившими пальцами золотой оцарапанной кромки на краю чаши. По ней тут же разбежалась ветвистая узорная роспись, то и дело огибая вплетенные в нее руны. — Но в школе никогда не говорили об этом. Как никогда напрямую и не упоминали, что для всяких чар нужен свой потенциал. — Потому что это никому не было нужно, — фыркнул Грюм, проковыляв к ветхому дуэльному постаменту, и махнул Гарри рукой следовать за собой. — Но… — Потом! Мы вернемся к теории магии позже, — отрезал Аластор, бодро забравшись на посеревшие доски, и небрежно очистил от пыли и грязи выступающий над залом подиум. — Но мне нужно знать, что и от кого следует бояться! — не выдержал Гарри и со второй попытки забрался вслед за Грюмом на выступ. — Если нас этому не учили, то наверняка учили их! Грюм раздраженно повернулся к нему, ввинтив железную ногу в доски так, что те заскрипели и пошли под ним ходуном, качая массивного мага, как ребенка на качелях. — Тебе, Поттер, бояться надо только Лорда, которого сейчас нет, и меня, пока я гляжу на твою убогую подготовку! — рявкнул он менторским тоном и смерил его взглядом обоих глаз так, что, казалось, даже здоровым сумел прочесть по внутренностям всю прошедшую неделю. — Ты играешь в лиге Дамблдора и Реддла! Это твой уровень, и про все остальное можешь забыть. После того, как разберемся с детьми, я буду учить тебя сражаться с Лордом, а уж раскидывать по углам его шавок будь добр уметь сам. Ближний круг могущественен, и я расскажу тебе о каждом маге, но помни: все они не сильнее тебя. Гарри нахмурился, размышляя о своих встречах с преданнейшими сторонникам Волдеморта. Если он и был сильнее, то каждому из них судьба обеспечивала огромную фору за фанатизм. — Пусть так, но не каждый Империус можно заметить и не от всего укрыться, — закусил губу Гарри, вспомнив, как легко, словно по нотам, разыграла сцену в Большем зале Флер. Парвати до сих пор так ничего и не поняла, виня в своей экспрессии остаточное действие амортенции. — Одно заклятие Франкстро — его ослабленная версия, и никто даже не поймет, что человека околдовали. Как быть против такого? — Против чего такого? — фыркнул Грюм и пренебрежительно поднял брови. — Кто его вообще колдует-то? Оно было создано политиками для политиков, и для его использования слишком уж ушлым интриганом надо быть, чтобы вывернуться и дать ему сработать. В боях такие не участвуют. — Кроме Люциуса Малфоя, очевидно, — пробормотал Гарри себе под нос, стараясь не заострять внимание на том, что только что сравнил с ним Флер. Грюм хрипло рассмеялся прежде, чем что-то ответить, и отстучал быстрый ритм ногой по вошедшим в равновесие доскам. — Поговаривали, что Лорд окончательно свихнулся, когда отправил своего бухгалтера командовать ударным отрядом, — оскалился он в улыбке ломаными зубами и палочкой укрепил помост подиума, чтобы уж точно не поломать на нем кости. — Похоже, это была просто попытка его дискредитации в глазах собственных людей. Слишком уж высоко он поднялся за то время, пока Реддл был не у дел. Кроме того, Люциус слишком умен, чтобы бросаться такими чарами в бою. — Почему? — удивился Гарри, принявшись помогать Аластору с починкой старого инвентаря. Было удивительно, что доски под его ногами еще не прогнили, а то, что они выдерживали вес двух человек, вообще казалось волшебством. — Потому что Франкстро не подчиняет волю, поэтому и рассчитывать на нее бессмысленно. А в остальном оно только усилит противника. Оно опьяняет и заставляет ярче проявлять личность, увеличивает подспудные желания, обостряет чувства и ослабляет контроль разума. И для того, чтобы достичь эффекта, слишком уж специфично нужно подгадать ситуацию, — Аластор скосил внимательный взгляд на пол, несколько раз громко топнул ногой и удовлетворенно кивнул. — Но Лорд не станет им с тобой баловаться, а сила магии других вряд ли будет больше твоей собственной, так что от таких эффектов тебя спасут всего лишь собственные мозги. Гарри удовлетворенно кивнул, критично оглядел пол под собственным ногами и зашагал в противоположную от Аластора сторону, к краю дуэльного помоста, ощущая, что начинает понимать, чем так ценна постоянная бдительность Грозного Глаза. — Раз я удовлетворил твой интерес, Поттер, то пора надрать тебе задницу. Ты готов? — громко уточнил Аластор с другого конца комнаты и нетерпеливо повертел палочку между пальцами. Гарри согласно кивнул, улыбнувшись краешком губ: что бы там не говорил Грюм, ему нравилось рассказывать о разных чарах. Иначе не сменил бы тон, как только услышал о заковыристом заклятии Флер. — Значит так, — удовлетворенно продолжил он, делая шаг вперед, чтобы его было лучше слышно и видно. — Со мной ты никогда не дерешься по правилам. Ты никогда не учишь драться по правилам своих детей, и упаси тебя Мерлин от того, чтобы драться по правилам в бою. Мы в дуэльном зале, но не обманывайся: я не буду вести с тобой дуэль. Едва Гарри успел согласиться и поднять палочку, как ему тут же пришлось отступать назад, вливая все силы в щиты от брошенного Аластором огненного шара, который упал рядом и в то же мгновение поглотил весь иссохший до основания помост. Быстрота реакции и силы спасли его, и он даже успел стрельнуть из-под щита кратким Секо, как тут же пришлось сбегать от обжигающего пара, брошенного Грюмом вслед за пламенем. Аластор явно успел наложить что-то на собственные ботинки или попросту никогда не носил ничего кроме драконьей кожи, но, не задумываясь о жаре, он уверенно шел навстречу Гарри по углям, оставляя жалящий пар за какой-то легкой разновидностью пузыря. Он не переставал бросать какие-то заклинания, но пока что Гарри просто ловко уворачивался от них, про себя благодаря Флер за то, что успела привить ему координацию. Секо в Грюма так и не попало, и тогда Гарри решился бить его тем же оружием: послал волну огня, чтобы уж точно не промахнуться. Грюм выжег ее в самом основании, образовав под ногой Гарри кромку льда, и ему пришлось неловко соскочить с помоста и едва не разбить голову о вмороженный в заледеневший пол стул. Стало невыносимо холодно, греющие заклинания бы не спасли, и мышцы все слабее слушались Гарри, отзываясь на его движения покалываниями и неровной дрожью во всем теле. Больше не получалось двигаться уверенно, и, удерживая вокруг себя слабый щит, Гарри решил рискнуть и послал весь тот огонь, которым прежде палил зал, под собственные ноги. Грюм никак бы не успел на это среагировать. Так и вышло. Лед потрескался и растаял, заливая зал водой, а щит удержал обжигающий жар в тот единственный момент, пока он не успел столкнуться с пронизывающим душу холодом и исчезнуть. Гарри слышал, как Грюм одобрительно хмыкнул в пяти шагах от него, и вскинул к нему победный взгляд, машинально колдуя свой любимый Экспеллиармус. — Круцио, — выкрикнул Грюм в следующую секунду и прямо направил на Гарри свою волшебную палочку.* * *
Когда Сэвидж прошел через опустевший к вечеру Большой зал в облюбованный Кингсли кабинет, его хозяин сосредоточенно потягивал воду из граненого хрустального бокала и, не мигая, глядел перед собой, резкими движениями глаз отмечая любое стороннее движение. Другим могло бы показаться, что он напряжен, но Ринальдо чувствовал, что просто так заканчивался еще один неподъемно трудный рабочий день в унылой среде вояк, которых еще предстоит учить и учить скучному администрированию. — Еще раз увижу у тебя такое лицо и подумаю, что вместо отчета из Ирландии тебе надо везти секретаршу, — усмехнулся он, присаживаясь на облюбованное им угловое кресло, и отлевитировал на стол Кингсли тугую стопку бумаг. — По крайней мере, она точно уследит за тем, чтобы на кухне не кончались твои любимые апельсины. Хмуря глядящий в стену перед собой Кингсли не смог криво не улыбнуться, скользнув взглядом по полупустому графину с водой, и перевел к Сэвиджу подозрительный прищуренный взгляд. — Хочешь вывести меня из строя, засланный партизан? — приподняв второй уголок губ, хитро усмехнулся он и отсалютовал Ринальдо искрящимся в свете десятка свечей бокалом. Тот только в шутливом испуге поднял руки и тихо засмеялся, а затем прищурился и наигранно заерзал в своем кресле, как глупый провинившийся курсант. — Никак нет, командир, — закашлявшись в кулак, выдохнул Ринальдо и сверкнул в ночном полумраке глазами. — Куда мне, неразумному, до тебя? Приподняв брови, Кингсли качнул головой и смерил Сэвиджа оценивающим взглядом суженых глаз. — Разумеется, — слащаво улыбнулся он, откидываясь назад в свое кресло. — Так что там у нас в Ирландии? Настороженно наблюдая за начальником, Ринальдо раскрыл свою краткую копию отчета где-то посередине и нахмурился, когда взглянул на краткие, подготовленные еще с прошлого утра сводки. — А там у нас Ирочка, — помяв губами, наконец выдохнул он. — Что, та самая западная милашка? — от улыбки на щеках Кингсли нарисовались ямочки, и Ринальдо, гляди он на это со стороны, мог бы подумать, что бывалый аврор и впрямь вновь встретил на страницах доклада свою первую любовь. — Ага, — хитро улыбнулся Сэвидж и наклонился поближе к Шеклболту. — Все такая же жеманная недотрога и скрытница, каких поискать. И главное — совсем не дается в руки нашему дорогому ирландскому комиссару. Кингсли закивал, не переставая улыбаться, и быстро пролистал данный ему отчет, по диагонали пробегая страницу за страницей. — Так что же ты не обозначил ее в документах? — озадаченно поднял брови он, указав глазами на пустые перечисления цифр на бумаге. Ринальдо на секунду нахмурился и взял паузу, сверля Кингсли взглядом, а затем расслабленно откинулся на спинку уже ставшего его личным кресла. — Я же не знаю, что из этого ты готов выпустить из кабинета, — безразлично приподнял брови он и свел пальцы домиком, ловко пропустив палочку между ними. — Зачем уточнять лишнее в бумагах? Это всегда успеется. Кингсли негромко засмеялся, вставая с кресла, и вышел из-за стола к центру комнаты, чтобы размять затекшие ноги. Недавно домовики принесли откуда-то старый персидский ковер, и сейчас по нему не проходила охота топтаться у всех, кто захаживал в кабинет между делами. — Так значит это Ирландская армия начала волновать наши западные пределы неделю назад, а вовсе не Пожиратели? — с усмешкой взглянул он на Ринальдо исподлобья и хитро улыбнулся, показав из рукава прямо глядящую палочку. — До меня доходили некоторые слухи, что в дополнение к обычным бедокурам в Ирландии стали заметны и другие ненадежные элементы. Ну, сам знаешь, как это бывает, — Кингсли сделал шаг к нему навстречу и хищно улыбнулся, показав белые зубы. — Полузакрытые попойки, кухонные разговоры, обособленные группы… Шепотки между друзьями о том, что в соседней деревне стало слишком много гостей. Вечерние встречи в трактирах, где за кружку доброго сидра вымениваются чужие секреты… В общем, старая добрая болтовня, — махнув свободной рукой, Кингсли присел на свой рабочий стол и недобро улыбнулся, встретившись с Ринальдо взглядом. — Так вот, мои старые друзья почему-то сказали мне, что, по чистому совпадению, ты очень скользкий тип. Я заинтересовался, и представь мое удивление, когда через тебя я вышел на другого, а затем и третьего… — Кингсли наиграно растянул губы в улыбке, — Пожирателя. Похоже, среди товарищей ты известен как весьма неплохой парень из их разношерстого строя. Но все отчего-то считают тебя мутным. Нет идей, почему? — А двойных не любят, — доверительно шепнул ему Ринальдо и медово улыбнулся, скользнув взглядом по пропущенной между пальцами палочке. Кингсли равнодушно качнул головой, согласившись с резонностью сказанного, и оперся двумя руками о стол по бокам от себя, не спуская с Ринальдо пристального взгляда. — Почему я еще жив? — поинтересовался он и, больше не скрывая усталости, утомленно развалился в своем любимом кресле. — Потому что полезен, — ровно ответил Кингсли и прищурился, поигрывая в руке крепко сжатой палочкой. — Что с тебя взять с мертвого-то? Ринальдо вопросительно поднял бровь и покосился на входную дверь, до которой все равно бы не успел добежать. В конце концов, они служили с Шеклболтом в одном Аврорате десять лет, и на учениях, пока сам он прикрывал спины бойцов тяжелыми комбинациями чар, Кингсли прорывался с ударной группой в сердце предполагаемой базы. — Что, правда? — удивленно поднял Ринальдо вторую бровь. — Не пустишь пожирательскую псину под нож? — Зачем же портить твое досье на бумагах? — натянуто улыбнулся Кингсли и неспешно перекрестил ноги перед собой. — Это всегда успеется. Я же не Грюм. К тому же, ты — жалкая пешка истории, проблемы не решишь. Отрублю голову тебе и не успею оглянуться, как у вашей гидры появятся две новых. Другое дело, что пока еще ты меня не кусал. Ринальдо скупо кивнул, оценив сухую логику сказанного. На его место среди круга людей Лорда метило сразу три идиота, каждый из которых запорол бы задание даже без барьера. — Да уж, — криво усмехнулся он. — И не страшно пойти на эшафот ради Пожирателя? — Страшно жить, — жестко отрезал Кингсли. — Поверь, я хорошо помню детство. Здесь будет та же Африка с дурным климатом, если проблема вашей… — он замялся на полуслове и пренебрежительно поджал губы, — группировки не будет решена мирно. — Боишься окунуться в прошлое и встретить в каждой деревне своего королька? — зло улыбнулся Ринальдо. — Боюсь, — Кингсли взглянул на него прямо, без тени наигранности, не скрывая сквозивший в голосе лед. — Очень боюсь. Аластор не перестает думать о том, от чего нас скрывает рубеж, но не замечает, какие ужасы таятся по эту сторону, — он беспокойно оттолкнулся от стола и зашагал по комнате, морщась при каждом шаге от дурных мыслей. — Люди сражаются за идеалы лишь в начале. А потом они просто жаждут крови. Кингсли сморщился, будто отгоняя из головы наваждение, и Ринальдо подумал, что смял бы его одной атакой, но в своем кабинете Шеклболт заранее все предусмотрел. Только вот смекалкой тот никогда не блистал, и проколоться на этом было обидно. — И что? Хочешь, чтобы я посодействовал вашему воцарению над моей землей? — Ринальдо злобно оскалился, усмехнувшись от одной просквозившей мысли о таком исходе. — Да ты хоть представляешь, что сделал мне первый Орден? — А мне плевать, — фыркнул Кингсли и взглянул на него кривым взглядом, каким попрекают за дерзость неразумных собак. — И если ты не полный идиот, то и тебе тоже должно быть, как и всей твоей братии. Мы здесь заперты, — он яростно стукнул костяшками пальцев по рабочему столу и мотнул головой в сторону карты, висевшей на стене с самого первого дня. — Рубеж не падет, и Лорд не соберет вас, как ты видишь это в своих сопливых мечтах. Прошло больше месяца с тех пор, как он мог это сделать. Так что, если не хочешь, чтобы твоя любимая Ирландия через пять лет стояла выжженным пепелищем, то сам приложишь все силы, чтобы создать вместе с нами единый народ. Я уже отказался от нее ради всех нас, когда Грюм едва ли не пинками гнал меня в Белфаст! Мне не нужна гражданская война ни на одном из наших островов! И мне плевать на ваши жалкие попытки к самоорганизации, как и на то, что там станет с безумными попытками Аластора рыть землю под барьер! Я не говорю тебе об Ордене или Пожирателях, я говорю тебе о том Севере, на котором мы все заперты! О земле, которая станет для нас домом! И если ты предпочтешь цепляться за прошлые обиды, то моя Авада будет милосердием по сравнению с жизнью, где будущее приносится в жертву прошлому, — выплюнул он, вцепившись в палочку так, что она вся сплошь покрылась потом, а его лицо казалось сжатым в судороге. Но уже через полсекунды Кингсли взял себя в руки. — Так что там сделал тебе первый Орден? — Неважно, — зло прошипел Сэвидж, опустив взгляд к собственным коленям. — Что ты хочешь от Пожирателей? — Мира, — твердо прочеканил Шеклболт, стукнув палочкой по столу. — А взамен дам вам жизнь. Ринальдо поднял к Шеклболту налившиеся кровью глаза и прошил его ожесточенным взглядом, впервые за весь разговор едва сдерживая дрожь в руках от наконец пронзившей его ярости. — Я правильно расслышал? — в тихом бешенстве уточнил он. — Ты предложил ирландцу разменять жизнь на свободу? Я считал тебя умным человеком. — Да уж, — фыркнул Кингсли, обошел стол стороной и грузно упал назад в свое кресло, не отводя от Ринальдо палочки. — Я тоже так о тебе думал. Но ваша свобода за каким-то чертом сдалась Грюму, а не мне. Я же хочу, чтобы вы просто проявляли ее без лишней дурости, — он поднял бровь, прицениваясь. — И подрезали крылья ИРА, раз уж сами дали ей поднять голову. — А комиссар? — мрачно уточнил Сэвидж, постукивая палочкой по деревянному подлокотнику кресла. — А этот доклад уже шатает под ним стул, — растянул губы в злой усмешке Кингсли. — И если ты знаешь, что делать дальше, комиссар проблемой не станет. Сэвидж поморщил губы от презрения, так и не осознав до конца, к себе ли или этому прогнившему насквозь миру. — Вопросы лояльности решать не мне, но я подниму в нужных кругах эту тему. — Подними уж, — поморщился Кингсли, недовольно глядя поверх полупустого бокала воды, и указал ему в сторону двери: — Открыто.