А Вас, Рошфор, я попрошу остаться

      Верхушки деревьев вырисовывались тонким черным кружевом на самом краю еще розоватого неба. По голому полю под покровом сумерек пронесся всадник. Увидевший его точно бы не позавидовал ему: он дрожал от холода в своем легком летнем плаще, конь шумно выдыхал морозный воздух. Побуревшие травы под копытами хрустели. Так бывает только в начале декабря. Скрипело уныло седло, и ему вторила старая сгорбившаяся полумертвая сосна, раскачиваемая ветром.       Всадник перевел лошадь в шаг, а затем и вовсе спешился. Он завел ее за деревья, чтобы посторонний не заметил, привязал к дереву и продолжил свой путь пешком. Внезапный порыв ветра заставил его поежиться. «И что мне стоило взять плащ потеплее? Как-никак, уже зима… Но нет, я как обычно решил поторопиться! — раздраженно подумал он. — И не дай бог мне разболеться. Миледи тогда обязательно скажет: „А я же говорила вам, Рошфор!“. Ну говорили, и что толку-то? Что толку, если его высокопреосвященство срочно вызывает меня к себе и приказывает выкрасть какое-то письмо у иностранного посла? В итоге кое-кто не соберет костей. И что-то мне подсказывает, что это буду я».       Этим что-то была интуиция Рошфора, а она его, к несчастью, никогда не подводила. И не только интуиция, но и феноменальная способность притягивать неприятности. Граф чувствовал, что обязательно где-нибудь напортачит. И все же, он надеялся провернуть все правильно.       Небольшой городок, в который прибыл Рошфор, уже погрузился в дремоту. Дома стояли тихие, словно мертвые. Все они были ужасно похожи друг на друга. На улицах никого не было. Что ж, оно и к лучшему. Лишних свидетелей Шарлю-Сезару было не нужно.       Крадучись, точно вор, — коим он, собственно говоря, на этот вечер и стал, — граф перебежками добрался до старого трактира. Выпив немного, он поинтересовался у трактирного слуги:       — Не знаешь, тут ли остановился итальянский господин? — он многозначительно покрутил в руках золотую монету. — Высокий, смуглый, очень обаятельный…       — Да, господин, у нас остановился человек, похожий на это описание, — парнишка не отводил взгляда от монеты. — Он остановился на втором этаже, в комнате в самом углу.       — Скажи, он сейчас здесь?       — Нет, господин. Он отошел куда-то по своим делам. Я сообщу ему, что вы приходили…       — Нет, — граф слегка усмехнулся. — Этого не нужно. Я подожду его в его комнате. Видишь ли, он мой старый приятель, и я хочу сделать ему сюрприз. Не говори ему, что я тут.       Слуга кивнул. Рошфор отдал ему монету, поднялся из-за стола и прошел наверх. Найти нужную комнату не составило труда. Граф огляделся, и смутное ощущение тревоги закралось в его душу. Он будто бы где-то уже совершил промах. «Наверное, слишком открыто выспрашивал про личность постояльца… — думал он, подходя к столу, открывая ящик и начиная изучать письма. — Да, пожалуй, это было глупо. Когда найду нужный мне документ, дам парнишке еще экю, чтобы уж наверняка…».       Странно, но среди всех писем Рошфор не нашел столь нужного письма. Наверное, виновата была темнота — он не захотел зажигать свечи, чтобы не привлекать лишнего внимания. Ощущение совершенной где-то ошибки еще более возросло. Но вот, наконец, граф нашел письмо, напоминавшее по описанию то, о котором говорил кардинал.       Ему, правда, очень не понравилось, что печать на сургуче была совсем не итальянской... Но Ришелье не упоминал, кто именно писал письмо: посол или французский дворянин. Потому Рошфор спрятал письмо за пазухой, достал и положил на стол монету, которую собирался отдать слуге и усмехнулся в ус. Он еще раз просмотрел письма, чтобы удостовериться, что не ошибся. На них не было адресатов, видимо, посол еще не написал их.       В этот момент послышались шаги в коридоре. Постоялец, скорее всего, вернулся. Граф, решив не проверять правильность своего предположения, смел все письма обратно в ящик, закрыл его и выскользнул через окно на улицу.       Зашедший в свою комнату человек устало потянулся. День выдался тяжелым. Оставалось еще написать короткий отчет и отправить его, а потом можно будет и отдохнуть. Мужчина зажег свечу, открыл ящик стола и нахмурился. Письма лежали не в том порядке, как раньше. Кто-то успел побывать здесь.       — Интересно… — протянул он, доставая письма. — Интересно… Кто же это такой дерзкий?..       Тщательно пересмотрев письма, мужчина обнаружил, что пропал доклад его высокопреосвященству. Брови его поползли вверх. Чего-чего, а такого он не ожидал. Кому может понадобиться скучное, нудное описание допроса? Обойдя всю комнату, он обнаружил забытую Рошфором монету. «Так-так-так…» — он повертел ее в руках. Затем подошел к приоткрытому окну и выглянул на улицу. Никого. Другого человек и не ожидал.       Добавив еще несколько экю к уже имеющемуся, он вышел и подозвал слугу.       — Послушай, мальчик, никто не интересовался моей персоной?       — Нет, господин…       — Ай, маленький лгунишка, — мужчина рассмеялся. — Этот человек наверняка заплатил тебе за молчание.       — Я не вру, господин, — возразил парнишка, но уши его стали пунцового цвета.       — Послушай, я уже много лет работаю следователем и умею отличать, когда лгут, а когда говорят правду, — человек стал серьезнее. — Так вот. Я заплачу тебе четыре экю, подумай сам, все же сумма.       Слуга колебался. Видя это, мужчина поднял цену до пяти монет. Мальчишка вздохнул и согласился. С деньгами у него, видно, были большие перебои.       — Хорошо. Опиши мне этого человека.       — Это был, скорее всего, дворянин. Довольно высок. У него было бледное лицо, черные усы… — начал перечислять слуга. — Глаза тоже черные, а может быть карие, я не разглядел.       — Так-так… Хорошо, — мужчина кивнул. Взгляд его загорелся, как у гончей собаки, напавшей на след.       — У него был шрам у виска, — продолжал парнишка.       — Шрам?! — мужчина подался вперед. — Постой-ка, постой-ка… Больно знакомое описание…       — Он держался очень важно, господин. Но пришел пешком, — слуга нахмурился, пытаясь еще что-нибудь припомнить.       — Очень хорошо. Достаточно, — мужчина отдал обещанные пять экю и бегом поднялся к себе.       Еще раз осмотрев комнату, он взял свою дорожную сумку, сложил в нее все свои письма и те немногие вещи, которые взял с собой. Затем надел свой плащ, отряхнул шляпу и поправил воротник. За проживание он оплатил на два дня вперед. Ну и пусть. Не так уж и много он заплатил.       — Ей богу, знакомое описание, — пробормотал он, уже садясь верхом. — И если я не прав, то я не Жан Лефевр.

***

      В приемной его высокопреосвященства царила напряженная тишина. Жан Лефевр стоял, вглядываясь в лицо Рошфора. Граф сидел, опустив взор и стараясь не встречаться со взглядом следователя. Уже осознание того, что он так опростоволосился, было неприятным. А тут еще он столкнулся с Лефевром здесь, в Пале-Кардиналь.       Рошфор надеялся успеть предупредить Ришелье о своем промахе до того, как это сделает Лефевр. Но теперь, когда они оба ждут здесь аудиенции, он прекрасно понимал, что первым его не позовут. Следователь выскажет кардиналу свои предположения, совершенно обоснованные, и все. Конец. Проще будет тогда сбежать из страны.       — Вы выглядите измученным, Рошфор, — вдруг произнес Лефевр. — Вы плохо спали?       — Можно сказать, не спал, — граф вздохнул. — Несколько дней провел в седле, сразу же по приезде отправился сюда.       — Ну не скажите, где-то вы все же останавливались.       «Догадался, собака, — выругался мысленно Рошфор. — Конечно, останавливался. Кто же знал, что я выкрал запись допроса, а не письмо посла. Только мое любопытство спасло меня. Вскрыл письмо и ужаснулся. Обокрал Лефевра. Идиот. Да и спасло ли? Раз он здесь и прибыл раньше, значит, Ришелье позовет его первым. И даже если бы я приехал раньше его, кардинал все равно отдал бы предпочтение ему. Ох, идиот…».       — Право, Рошфор, вы очень мрачно выглядите.       — Я сильно устал, вот и все.       — В самом деле? — Жан Лефевр чуть приподнял брови. — А мне кажется, что вас что-то тревожит.       «Конечно меня что-то тревожит! — мысленно огрызнулся граф. — А больше всего меня тревожите вы!».       — Вполне возможно, что вы правы, — как можно любезнее проговорил он уже вслух.       — Я много лет следователь, Рошфор, — глаза Лефевра сузились до тоненьких щёлок — верный признак того, что сейчас он начнет нападать. — И я точно могу утверждать, что вас что-то тревожит. Что-то очень-очень важное…       Рошфор поднял свой взор. Между их взглядами начался поединок, но вскоре граф сдался и отвел глаза. Лефевр едва заметно усмехнулся. Непонятно, во что бы вырос этот диалог между ними, если бы не появился паж и не сообщил, что Ришелье ждет их обоих.       Рошфор тяжело вздохнул, зайдя в кабинет его высокопреосвященства. Жан Лефевр зашел следом, и граф чувствовал на себе его колючий взгляд. Лефевр не любил Рошфора, и он имел полное право сейчас выдать его с головой.       — Удивительно, что вы оба решили явиться сюда в один день, — Ришелье сидел за столом и что-то писал. — Я не ожидал вашего скорого возвращения, Лефевр. Вы могли бы отправить мне записи письмом.       — Я бы задержался, ваше высокопреосвященство, — следователь улыбнулся немного, обнажая ряд ровных белых зубов. — Но вышло так, что эти записи у меня украли.       Кардинал удивленно посмотрел на следователя. Затем перевел взгляд на Рошфора. Граф стоял молча, пока ничего не говоря. Уж если Лефевр решил выдать его, пускай. Все равно не миновать грозы.       — Выкрали? Господи, но кому они могли понадобиться?       — Мне самому очень интересно, ваше высокопреосвященство, — Лефевр бросил быстрый взгляд на Рошфора. — Я спросил трактирного слугу, и он дал мне описание человека, меня искавшего…       «Черт возьми, так и знал, что не нужно было спрашивать у слуги! Но как так вышло, что Лефевр остановился в этом трактире, и почему он смуглый, когда обычно его цвет лица белее бумаги?.. Ришелье точно уберет меня теперь…».       — Описание? Вот как?       — Он описал мне этого человека как дворянина, с черными усами, довольно высокого, с вроде бы черными глазами, — Лефевр усмехнулся.       — Но позвольте, это очень неопределенные приметы, они подойдут кому угодно. Да хотя бы мне, — вдруг подал голос Рошфор. Сказал и прикусил язык. Ох, идиот. Ну зачем привлекать к себе внимание?       Ришелье перевел взгляд на него. Граф выдержал этот тяжелый взор, стараясь выглядеть непринужденно.       — Пожалуй, Рошфор прав, — медленно начал Ришелье, не сводя с него взгляда. — Думаю, это вышло по ошибке. В этих записях не было ничего серьезного?       — Нет, ваше высокопреосвященство, — Лефевр, кажется, обиделся на то, что ему не дали договорить.       — Вы помните суть допроса?       — Конечно, ваше высокопреосвященство…       — В таком случае, я попрошу вас просто переписать их. Думаю, это вышло по ошибке… — Ришелье со вздохом отложил перо в сторону. — Рошфор, у вас что?       — Я… хотел бы доложить чуть позже…       — Ладно, идите, — Ришелье снова взял перо.       Лефевр бросил злой взгляд на Рошфора и пошел к двери. Граф же, не чувствуя ног, последовал за ним. Неужели обошлось? Но уже в дверях кардинал вдруг окликнул его.       — Рошфор! А вас я попрошу остаться.       Сердце у него улетело куда-то в пятки. Значит, кардинал тоже понял… Ну да, он же не дурак. Да и то, что он и Лефевр были в одном и том же месте также служит неоспоримым доказательством.       Рошфор закрыл дверь, напоследок встретившись взглядом с Лефевром, и вернулся к столу, чувствуя, что теперь ему грозит крепкий выговор. Но вместо этого кардинал смотрел на него с какой-то грустью и отеческой любовью.       — Скажите мне, вас вообще можно отправлять на какие-либо поручения? — со вздохом поинтересовался он. — Как можно было перепутать два трактира? Конечно, они стоят напротив друг друга, но все же…       — Я спросил у слуги приметы посла, и Лефевр просто подошел по ним… — тихо ответил Рошфор. — Я не знал, что он успел где-то так загореть… Цвет глаз вы мне не давали…       — Да… Пожалуй, надо было дать вам более точное описание, — согласился вдруг Ришелье. — Но неужели вас не насторожила печать?       — Я не знал, кто именно писал письмо.       — Ах Рошфор, Рошфор… — Ришелье грустно улыбнулся. — Что с вас взять… В который раз убеждаюсь, что если вас точно не проинструктировать, вы устроите нонсенс. Письмо Лефевра при вас?       — Да.       — Слава Богу, хоть до этого додумались. Он обязательно обыщет ваш дом. Опрометчиво, опрометчиво…       — Мне отдать письмо вам, ваше высокопреосвященство? — чувствуя себя полным идиотом, спросил граф.       — Отдайте, нечего его с собой носить.       Рошфор положил письмо на стол. Он ощущал безумную вину перед кардиналом. Перепутал два трактира, выкрал не то письмо и не у того человека… Не догадался, что если посол итальянец, то глаза у него карие, но никак не зеленые. Спроси бы он это, не вышло бы недоразумения… Тысячу раз прав будет Ришелье, если отстранит его от дел.       — Не думаю, что стану это делать, — его высокопреосвященство поднялся из-за стола. Видно, мысли Рошфора отразились на его лице. — Мне не выгодно убирать вас. А письмо итальянского посла нам нужно срочно. На днях он так же приедет в Париж… Я отправлю вас и миледи ему навстречу, скажите, что я очень жду его. И пусть едет ко мне сразу же, не заезжая никуда. Пока я побеседую с ним, обыщите сумку. Вам ясно?       Рошфор кивнул, не веря своим ушам. Кардинал не ругается, не упрекает… Он дает ему еще один шанс. Действительно, Ришелье — интересная личность…       Когда дверь за графом закрылась, Арман-Жан дю Плесси Решелье устало вздохнул и вдруг рассмеялся. Давно у него не было такого хорошего расположения духа. Пускай Рошфор иногда заваливает задания, данные ему, этот человек ему действительно предан. Кроме того, он является источником прекрасного настроения. Ведь только Рошфор может натворить столько глупостей.