Дом на шестнадцать квартир.

      Этот день не отличался абсолютно ничем ото всех предыдущих. Я просыпаюсь, зеваю, иду в ванную, умываюсь, чищу зубы, включаю магнитофон. Иду на кухню, пью.       Все как обычно, все нормально. Стандартно, как у всех. Одеваюсь. Рубашка именно белая, костюм черный, галстук неяркий. Причесаться именно так, как обычно, без экспериментов.       Я работаю в компании, которая по идее должна находить людям квартиры, а благодаря городскому правительству мы специализируемся на выселении людей из аварийных зданий. Некоторым из них совершенно некуда пойти, а некоторые не хотят никуда идти. Мы сносим дома бедных, чтобы построить торговый центр для богатых. Может всплыть логичный вопрос «куда же вы отправляете тех, кого выселяете?» На это любой человек из моей компании от директора до консьержки скажет: «А и черть его знает! Главное, чтобы они убрались из своих бараков! Хахах»       Порой кажется, что я продался этим уродам, что только я жалею этих людей и хочу им помочь. На самом деле я один из них. Прихожу в квартиры к людям и, глядя прямо в большие и испуганные глаза, говорю, что дом сносят уже завтра и им надо собирать манатки и валить в течение пяти часов. Как бы я ни хотел, я не могу им помочь ничем.       Говорят, что на несчастье счастья не постоишь. Бред. Я оставляю сотни людей на улице, некоторых без гроша в кармане, без жилья и тяги к жизни. Но зато я сам живу в двухэтажном пентхаусе, у меня машина, мотоцикл и куча денег на карманные расходы. Счастье? Счастье. Но и тяги к жизни у меня тоже совершенно нет. Наверное, именно поэтому меня отправляют в бандитские районы. Удивляюсь, когда человеку нечего беречь и, соответственно, нечего бояться, то боятся его. Хех, это забавное наблюдение.       Захожу в большое стеклянное здание в центре города. Привет, работа. Стоит мне переступить порог нашей фирмы, все здороваются со мной. Странно, такой кипиш бывает крайне редко. Подхожу к секретарше нашего директора, которая металась по своему закутку перед кабинетом директора и судорожно перебирала все папки, зажимая телефон между щекой и плечом и на удивление спокойно говорила: -Да, да, сегодня же там никого не будет! Нет, директора пока нет, он на срочном совещании, как раз решает ваш вопрос! Да! Я не знаю, как мы могли не выселить один барак! Приносим свои извинения, да, я скажу, чтобы перезвонил, до свидания. Параллельно разговору с клиентом она помахала мне рукой в знак приветствия, я, конечно, махнул в ответ, но она, скорее всего, не видела. Ну и больно нужно. Стоило мне отойти от ее стола и направиться в сторону своего кабинета, как меня окликнули -Бэкхён! – только секретарша Юна могла называть по имени. Естественно, стонать «господин Бён» во время оргазма весьма проблематично, поэтому ей можно. С усмешкой поворачиваюсь к ней и слышу переполненный паникой, еще недавно такой спокойный голос. Удивительное самообладание при общении с клиентами. И правильно, если не держать ситуацию под контролем, тебя сожрут. К тому же, судя по всеобщей панике, что то серьезное. -Бэк, спасай! Мы не выселили жильцов из дома на пустыре! -Того барака на окраине?, - активный кивок секретарши. Это уже интересно. Обращаюсь во внимание. – И что? -Как что, ты забыл? Глаза девушки удивленно округлились, наткнувшись на мой растерянный взгляд, и она начала объяснять. -Уже завтра туда пригонят технику и снесут к хуям этот дом, - девушка неловко покраснела, но увидев, что мне все равно на ее мат, так же быстро и нервно продолжила, - так вот, дом снесут, а там еще осталось несколько жильцов! Монтажники спрашивать не будут, а трупы лягут под нашу ответственность! Надо вывести людей в течение суток. Помогай, Бэк! Очуметь. Я аж опешил от такой скорости повествования, но больше меня поразила его суть. Как они могли забыть вывести людей из дома, отданного под снос? Раньше на это требовалась неделя и такими вещами занимались люди должностью пониже, чем зам директора.       Задумавшись, я и не заметил, как мне в руки дали папки с необходимым пакетом документов на допуск к выселению и прочие бумаги. Пролистав их, я смог составить картинку происходящего. Пять человек на шестнадцать квартир старой застройки на окраине, которая мешает тем, «кто повыше» выбить спонсирование на строительство элитного жилого поселка. Вздыхаю. Наверняка какие-нибудь патриотичного строя немощные старики.       Весь этот день прошел в сборе оставшихся бумаг, разрешений, подписей и безумной беготни по ненужным инстанциям. Когда толстенная стопка бумаг была укомплектована и дополнена, а произошло это тогда, когда часы на телефоне показали уже семь вечера, я поехал к тому самому дому, потому что завтра в восемь утра там уже никого не должно было быть. Тринадцать часов чтобы выгнать пятерых людей, живущих там не одно десятилетие. Это как то грустно. Ладно, переоденусь и в бараки прямой наводкой. *** POV.Автор       Весной, примерно в начале марта темнеет слишком рано для того, чтобы в восемь вечера спокойно видеть, куда идешь. В старую, разваленную, больше похожую на землянку двухэтажку, рассчитанную на шестнадцать квартир, неуверенно потоптавшись на входе, зашел красивый молодой человек. Что здесь забыл молодой парень в фирменных джинсах и дорогом свитере? Он тут затем, чтобы выселить людей и позволить богатым мира сего снести этот дом, переживший несколько поколений людей, и построить на его месте элитный жилой комплекс.       Вздохнув и осмотревшись, Бэк даже не понял, как здесь вообще могут жить люди. Поежившись от холода и запаха сырости, еще раз перевел дух и пошел по лестнице на второй этаж, потому что первый уже давно не являлся жилым из-за крыс и постоянно прорывающейся канализации. Стены уже много лет не слышали запаха краски, а ступеньки были сложены из местами сломанного и гнилого дерева. Поторопился подняться наверх, осторожно перешагивая через ступеньки и до истерики шарахаясь от каждого шелеста и скрипа, который раздавался в радиусе нескольких метров. Света в подъезде не было, поэтому приходилось двигаться на ощупь. Добравшись до первой двери, неимоверно обрадовался, чуть не плача от счастья и стал проводить уже привычную для него процедуру. «Здравствуйте, дом решили сносить, вам стоит пожить у родственников, да, разрешение на выселение, да, от приставов, да, конечно…» и еще полчаса бесполезного диалога с повторяющимися из-за склероза вопросами и спокойными монотонными ответами со стороны парня. Понятливый кивок, хлопок входной двери и звуки собирающихся вещей по ту сторону.       Вот и хорошо. Бэкхен оказался прав, здесь жили только уставшие от жизни бабушки и дедушки. Их дети и внуки разъехались, а сами они остались в одиночестве доживать свои дни вместе со старой, такой же дряхлой, как и они сами постройкой. И вот сейчас они должны срочно покинуть свой дом, отправиться к родственникам, которым они не нужны. Где то в районе сердца неприятно кольнуло, но парень так и не смог понять, что это было за чувство, но хотелось еще раз пройти по квартирам и вымаливать прощения за нарушение покоя, за то, что он, такая сволочь, забирает у них последнее. Стыд, вина? Возможно, но очень необычно.       Стоя перед последней дверью, Бэк немного удивился тому, что под ногами вибрирует пол, а по ту сторону двери играет громкая тяжелая музыка. «Вот так забойный старичок» - не удержался от сарказма молодой человек и постучал. *** POV.Бэкхен       Занося руку уже было подумал, что есть ли смысл стучать? Музыка такая громкая, что меня, наверное, никто не услышит, а потому можно просто войти. А вдруг там пожилой человек? Нет, мне не нужны проблемы с полицией. А почему именно пожилой? Мало ли, какие люди живут в таких домах, до этого мне просто могло везти. Но и все же, что же делать?       Недолго помявшись на пороге, решаюсь и дергаю ручку двери. Открыто. И почему я не удивлен? Захожу в помещение, погруженное в полумрак. Прихожая. Осматриваюсь и вижу небольшой коридор, а из него прямо - арка на кухню, слева - арка, видимо, в единственную жилую комнату, а справа дверь, похоже, в санузел.       Если сказать, что эта квартира нуждается в ремонте, то это будет значить, что проще просто снести стены и построить все заново. Чертыхнувшись, решил быстрее найти хозяина квартиры и, не разуваясь, прошел в комнату. Увиденное там зрелище ввергает меня в неподдельный шок.       Комната выглядит как современная комната в обычном доме, но уж совсем не как комната аварийного здания. Большой ковер, закрывающий практически весь пол, обои, поклеенные буквально пару лет назад были почти целиком исписаны маркером, заклеены всякими стикерами, фотографиями и заметками. Из мебели – шкаф, стол с компом и магнитофоном, из последнего, кстати, и лилась музыка, а так же большая кровать и куча книг, разбросанная по маленькой комнате, создающая уют и тепло. Отвлекшись, не заметил владельца квартиры, лежащего на кровати и что-то увлеченно читающего, оттого никак не реагирующего на появление постороннего. Высокий, широкоплечий брюнет со смешными оттопыренными ушами – это все, что можно рассмотреть со спины. Но парень выглядел очень ухожено, как и квартира, пусть и немного в творческом беспорядке, но все же.       Вспомнив о цели своего прибытия в эту квартиру, подхожу к магнитофону и убавляю звук, деликатно откашлявшись. Слышу вскрик и грохот падающего на пол тяжеленького тела. Удивляюсь, как такой хлипкий пол выдержал такой напор. Не удержался и усмехнулся при виде растянувшего на полу огромного парня. В рост, ну, примерно, он был выше меня на голову. Сейчас он встанет и прикину точнее. 0, да он не собирается вставать. -Вы кто?       Пробасил хозяин квартиры, принимая сидячее положение на полу и ,опираясь спиной на кровать, выпрямил свои длиннющие ноги. «Какой голос…» Отстраненно заметил я, украдкой разглядывая лицо хозяина квартиры и отвечая под его тяжелым взглядом, чтобы не затягивать паузу. -Было дано распоряжение выселить вас из дома, в течение пяти часов вы должны собрать вещи и пожить у родственников и... Серьезно нахмурившись, молодой человек сцепил пальцы в замок на уровне груди. -И кто это придумал? – бесцеремонно перебивает меня здоровяк.       Сначала, я было подумал, что вопрос риторический, но он так серьезно смотрел на меня в ожидании ответа, что я растерялся. А и правда, кто это придумал? Мне просто всучили бумаги и сказали выселить… Надо отвертеться. -Молодой человек, это не в моей компетенции, - мой голос предательски дрогнул, -а вы не должны спрашивать такие вещи. Пухлые губы парня изогнулись в торжествующей улыбке, которая позже сменилась злорадной усмешкой. Он констатировал, как факт. -Не знаешь. ,- удивляюсь, и когда мы перешли на ты? – Знаешь, когда ты воруешь чужой пиджак, то это можно понять, тебе холодно. – хмурюсь, к чему он ведет? – Но когда ты воруешь чужую мысль, потом чужую квартиру, а потом и чью-то жизнь с кучей воспоминаний тебе что, глупо?       Замираю, не двигаясь, кажется, даже папка вылетела из рук. Эти слова очень неприятно кольнули в районе груди. -Я не уйду из этого дома. – пожав плечами сообщил парень так просто, как будто я спросил, как у него дела. -Но вы должны, смотрите.. – весь мой напор испарялся под спокойным тоном этого парня. Нет, он не злил, он вселял неуверенность, стыд. Как будто я делал что-то незаконное. -Не надо показывать мне эту шелуху, - с пренебрежением отмахнулся от моих последних аргументов парень и вдруг мягко спросил подобревшим голосом. -Как тебя зовут?- и пятерню свою протягивает для знакомства. А может, стоит его заболтать и понять, почему он не хочет выселяться, и тогда я смогу помочь? Может, ему просто некуда идти? Да, так и поступлю. – Меня Пак Чанель.       Так как я сижу на корточках, то протягиваю руку, не наклоняясь, и отвечаю, все еще растерянно, но стараясь принять дружелюбное выражение лица. Его ладонь показалась мне огромной, но очень теплой и надежной. С неохотой отпускаю его руку. -Бен Бэкхен. – сажусь на пол рядом с ним и беру в руку одну из кучи книг, разбросанных по комнате. Он замечает это и с доброй, немного гордой улыбкой поясняет. -Я редактор книг. Это все мои работы. – и обводит своей огромной ладонью комнату. Глаза мои сами собой широко распахиваются. Этот парень, которому вполне можно работать адвокатом с его видом и умением сокрушать аргументы и вдруг редактор, но потом меня осеняет. Работа на дому. Надо проверить свою догадку. -Ты работаешь на дому?       Поворачиваю голову в сторону и встречаюсь с неловкой, горькой усмешкой, будто ему было стыдно, но он не ответил. Значит, да. Возможно, он поэтому не хочет выезжать? Просто прикипел к этому дому или него тут лучше творческий процесс продвигается или… Слишком много этих или.       Пока я думаю, как лучше всего подступиться к этому странному парню, он вдруг вскакивает и протягивает мне руку, ладонью вверх, а вторую кладет себе за спину. -Не потанцуешь со мной?       Да уж, этот парень просто мастер ставить людей в неловкое положение. Непонимающе смотрю на его руку, а потом на его добрые темные глаза, выглядывающие из-под густой темной челки и на его мягкую улыбку. В сердце снова что-то очень неприятно кольнуло и ухнуло вниз. Подумав несколько секунд, пускаю все на самотек, отпуская себя, и, накрывая его ладонь своей, соглашаюсь на танец и поднимаюсь. Кладу руки ему на плечи. Он действительно намного выше меня. Гигант .        Щелчок магнитофона, приятная медленная музыка, легкая и ненавязчивая. Ладони, опустившиеся на мою талию, взгляд прямо в глаза. Из-за размеров комнаты мы можем только переступать с ноги на ногу, но нам этого достаточно. Руки смыкаются на моей талии и привлекают ближе к себе. Я не против. Не знаю почему. Честно признаться, я хочу быть даже еще ближе, чем сейчас. Это молчание говорит красноречивее любого поэта. Эта музыка играет только сейчас и только для нас двоих. Мы двое - единственные в этом доме на шестнадцать квартир. В таких мыслях я и не заметил, как он наклонился ко мне. Возможно из-за эйфории, возможно из-за растерянности, возможно, я просто псих, но я отвечаю на осторожное и нежное касание к моим губам.        А смысл отталкивать? Мне приятно, я хочу этого. Он, видимо, тоже. Встаю на носочки, сокращая расстояние между нами, и обнимаю за шею, одной ладонью зарываясь в удивительно мягкие волосы. Сердце забилось так часто, будто птица в клетке. Чанель разрывает поцелуй, чем вызывает мой разочарованный вздох и нежно глядя в глаза, проводит ладонью по моей щеке. Не сдерживаюсь и тихо смеюсь. Видя его удивленный взгляд, спешу пояснить: -Представляешь, Чанель. Влюбился в парня, зная его всего пару часов.       Выражение лица парня снова стало спокойным и мягким. Я смирился с тем, что парень не разговорчив, поэтому вздрогнул от неожиданности, услышав над ухом его будоражащий сердце бас с легкими насмешливыми нотками. -Представляешь, Бэкхен. Влюбился в парня, который хочет выгнать меня из дома.       Пару секунд звенящей тишины, песня закончилась уже давно, а потом мы оба тихо смеемся, обнимаясь и глядя друг другу в глаза. Не хочу его отпускать. *** POV. Автор.       Два парня сидели на кухне. Один из них, маленький и хрупкий, сидел на угловом диванчике, поджав к себе колени, и иногда поглядывал на часы, громко тикающие в оглушительной тишине. Уже шесть утра, через два часа дом снесут. Снесут родину их маленькой сказки, уничтожат волшебство этого места.       За это время они успели поговорить обо всем. Важном и не важном, нужном и не нужном, но Бэк так и не смог понять, почему Чанель не выходит из дома практически никогда. Каждый раз, когда он пытался задать этот вопрос, Чан либо переводил тему, либо просто игнорировал. Почему он не хочет, чтобы Бэкхен помог ему?       Чанель стоял около плиты, повернувшись спиной к Бэкхену и думал, что, наверное, стоит ему сказать. Он все равно воспримет это как шутку. Выключив противно визжащий чайник, неуклюже закопался в поисках второй кружки, но не нашел таковой и налил чай в одну, поставив ее перед маленьким парнем, который одним своим видом заставил сердце гиганта биться чаще. Такие, как этот гигант влюбляются с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь. Чанель точно знал, что Бэкхен смог бы сделать его счастливым. *** POV. Бэкхен.       На кухне было очень плохо натоплено, а потому кружка горячего чая сейчас была очень кстати, согревая внутренности и кончики замерзших пальцев. Увидев, что Чанель не пьет чай, даже кружки не достал, удивленно вздергиваю брови, но получаю улыбку и отрицательный жест головой, пожимаю плечи. Ну, не хочешь, как хочешь. Смотрю на гиганта и вижу грусть в его взгляде. Я его понимаю. Как он не старается отсрочить свой выезд из квартиры, все равно придется что-то делать. Опускаю глаза на кружку и вздыхаю, когда тишину нарушает тихий грустный, я бы даже сказал, обреченный голос, заставляя вздрогнуть. -Я не смогу уехать -Чан, я это уже слышал, но я же сказал.. -..Что дом снесут, я знаю, да. Но он не отпустит меня. Дом не захочет отпустить меня. Не могу сдержать усмешки. -Хочешь сказать, ты домовой?       Глаза гиганта удивленно расширились, будто я отгадал сложную головоломку, но мне это показалось слишком хорошей актерской игрой, а шутка показалась слишком глупой, но смеха я не сдержал. Именно из-за своего смеха я не увидел печали и боли на лице парня. Именно из-за своего смеха я не понял его серьезности и ужаса этой ситуации. -Просто сказал бы, что тебе негде жить. – с улыбкой подхожу к Чанелю и обвиваю руками его талию, утыкаюсь носом в грудь и вдыхаю уже полюбившийся запах. -Можешь жить у меня, - улыбаюсь, чувствуя, как длинные тонкие пальцы мягко перебирают мои волосы, а затем мне хочется пищать и визжать от радости, когда я слышу смазанное «угу» и меня мягко отстраняют, чтобы вернуться в комнату и собрать вещи. ***       Все вещи Чанеля, к моему удивлению, влезли в небольшую спортивную сумку. Он почти все оставил в квартире. «Не хочет воспоминаний о любимом доме»- подумалось мне. Мы в полной тишине стояли перед закрытой дверью. Я ждал, а Чан стоял, опустив голову, но больше я ничего не увидел, потому что в подъезде не горел свет. -Я подожду тебя внизу. – тихо шепнул я грустному парню и пошел в сторону лестницы, не дождавшись ответа.       Иду, держась за стенку, наощупь, слышу, как в звенящей тишине на улицу приезжает первая техника для сноса, печально вздыхаю и хлюпаю носом. Эти одиннадцать часов здесь изменили мою жизнь. Я твердо решил уволиться и устроиться куда-нибудь еще, чтобы с чистой совестью и легким сердцем приходить домой, где меня всегда будет ждать Чанель, зарывшись в кучу своих книг, словарей и энциклопедий, который начнет свою книгу. В ванной появится еще одна зубная щетка, а на кухне будет стоять уже две кружки, две тарелки и два набора столовых приборов. Вторая половина кровати излечится от холода с помощью большого широкоплечего брюнета, которым я смогу любоваться в лучах восходящего солнца, танцевать, обнимаясь под ту самую волшебную ненавязчивую мелодию, и каждый день не будет таким же, как предыдущий, все станет по-другому…       Замечтавшись, я не заметил, что сгнившие доски, представляющие собой лестницу, скрипят как то не так, как когда я поднимался сюда. Но зато это заметил Чанель. Все произошло так быстро, что я даже не понял, что произошло. Слышу испуганный оклик -Бэкхен!       Оборачиваюсь и чувствую сильный толчок в грудь, отчего падаю на пролет между первым и вторым этажом. Оглушительный треск дерева и крик, смешанный со звуком от удара упавшего на землю тела. И тишина. Жуткая, давящая тишина. Не желаю смотреть на лестницу, боясь никого там не найти, закрываю ладонями рот и, набравшись смелости, поднимаю глаза. Никого. Никого и огромная дыра, заменившая лестницу.       Не помню, что я думал и делал, но спустя пять минут, деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, громило четыре мужика, для этого сюда и приглашенных. Когда они подсветили фонариком на пол, я не смог сдержать громкого, истеричного крика, я потерял контроль. Я не мог на это смотреть. На коротком обломке металлического каркаса, некогда служившего подпорой для старых ступенек, насквозь проткнутый ржавым металлом, лежал окровавленный Чанель. Мой Чанель. Рот его был открыт в беззвучном крике, а глаза широко распахнуты.       Таким я его видел в последний раз, перед тем, как громко выматерившись, меня, кричащего и рыдающего вывели из этого дома, пресекая все попытки вбежать обратно и остаться с ним под этой лестницей. Дом не отпустил его. *** Спустя год.       Этот день не отличался абсолютно ничем ото всех предыдущих. Я просыпаюсь, зеваю, иду в ванную, умываюсь, чищу зубы, смотрю на две зубные щетки в стакане, включаю магнитофон, в котором теперь всего одна песня. Иду на кухню, пью. Все как обычно, все нормально. Стандартно, как у всех. Одеваюсь. Рубашка именно белая, костюм черный, галстук неяркий. Причесаться именно так, как обычно, без экспериментов.       Поцеловать фото Чанеля из фотоальбома, который мне отдали вместе с его сумкой и черновиком его собственной книги. Обманул, говорил, что только собирается ее начать. Короткий монолог, в завершение которого я обещаю зайти к нему в гости. Иду на работу.       Я сменил работу год назад и теперь работаю в одном крупном издательстве, верстаю тексты и отдаю их в печать. Книгу Чанеля, как и все, что он отредактировал, я купил. Теперь в моей спальне стоит огромный книжный шкаф, набитый книгами, каждую из которых я могу назвать любимой.       Раз в неделю я захожу к нему в гости, в тот самый дом и включаю нашу песню. Нет, этот дом не снесли. Нашли какую-то проблему, из-за которой стройка стала невозможной, а потому и тратить деньги на снос не посчитали нужным. Я больше не боюсь этого дома, ведь я чувствую, что Чанель здесь. Он ходит по этажам, смотрит на меня своим теплым взглядом темных глаз, выглядывающих из-под растрепанной челки, и протягивает руку ладонью вверх, приглашая на танец. Я не могу ему отказать.       Чанеля похоронили за домом. Каждую неделю я оставляю ему термос с горячим чаем на надгробии, будто извиняясь за ту кружку с кипятком, которую он отдал мне. Прося прощение за тот смех, который он еще тогда простил мне. Как ритуал, кончиками пальцев очерчиваю каждый символ, складывающий его имя и фамилию, читаю надпись на надгробии и, улыбнувшись сквозь пелену слез, ухожу, чтобы вернуться через неделю и повторить все снова.

Нынче ночью я приходил к тебе, Но тебя не было дома. И дома твоего не было в городе И города твоего не было нигде на земле.