***
Всю дорогу туда мы провели выслушивая рассказы детей о том, что они на этой неделе делали в детском саду и в школе, слушали их размышления о том, где лучше. Потом были какие-то чуть ли не философские мысли Даши и Миши про игрушки, про какие-то новые мультики, названия которых мы забыли сразу же после того, как только их услышали. Потом дети начали спорить из-за того, какая песня лучше, почему-то песню на Новый год они выбирали. Интересно, почему так рано? В общем, часовая дорога до деревни прошла для ребят весьма содержательно и, по-моему, весьма для них увлекательно. И только мы с Ильёй не успевали вставлять в их речи и слова. Нам оставалось лишь переглядываться, удивляясь новому названию какого-то то ли мультика, то ли игры. А, может, это вообще было чьё-то имя. Когда ехали туда, хотела, чтобы эти рассказы прекратились, а сейчас хочется их вернуть. Мы уже успели отъехать от посёлка минут десять назад, Красное-на-Волге оставалось где-то позади. В салоне машины всё так же висело молчание, ужасно давящее на барабанные перепонки. Напряжение, кажется, нарастало с каждой секундой. Ещё считанные секунды и между нами пробежит молния, желающая разрядить атмосферу. Я, отвернувшись к окну, старалась не смотреть на своего спутника, пыталась успокоится, прижавшись лбом к холодному стеклу. Илья, почти не разгоняя машину, кажется, смотрел на меня больше, чем на дорогу. Его взгляд будто прожигал меня, проникая в самую душу. С каждой секундой становится всё больше и больше не по себе. Страшно, что он всё поймёт, страшно, что Катя может пострадать из-за этого. Страшно. Слёзы предательски пытаются вырваться наружу, а ногти всё сильнее впиваются в ладонь. - Оля, расскажи, что случилось, - вновь бросив на меня пристально-внимательный взгляд, наконец спрашивает Самойлов, разрывая тишину. - С сыном тяжело расставаться. Я ведь даже не знаю, на сколько всё это затянется. - Через несколько дней мы увидим ребят. Поймаем мы Архангельского и его верных дружков раньше, чем пройдёт неделя, - вполне уверенно произнёс Илья и замолчал. Через несколько секунд машина свернула на какую-то лесную дорогу, почти заросшую травой, и остановилась. В салоне машины какое-то время всё ещё царило молчание. - Илья, зачем мы сюда свернули? Что-то случилось? - от удивления я даже забыла про слёзы, которые уже и сами, кажется, передумали стекать по щекам. - Оль, я понимаю, что тяжело неизвестно на сколько оставлять Мишку. Но вижу, что это не единственная причина такого твоего состояния. Рассказывай, что случилось. - Ничего не случилось. Тебе показалось. Кроме Мишки меня сейчас ничего не беспокоит, - я даже попыталась слегка улыбнуться, но встретившись с его взглядом, тут де отвела глаза в сторону. Я никогда не видела у Ильи такой взгляд. Сколько я его знаю, он никогда ещё не смотрел на меня такими глазами. В них сейчас читалась и требовательность, и волнение, и ещё много каких-то эмоций, смешавшихся в одно большое непонимание. - Почему ты не хочешь сказать правду? Оль, не бойся, расскажи. Я помогу тебе, обязательно помогу, - на мою руку осторожно легла его ладонь. - Чего ты так боишься? Что случилось? Оль, скажи, пожалуйста. Иначе я помочь не смогу тебе. Тебе кто-то звонил? Тебе угрожали? Люди Архангельского? - Марина. Они похитили Катю, - выдохнув тихо произнесла я, тут же отвернувшись от майора. Слёзы предательски покатились из глаз, потеряв силы держаться в покрасневших глазах. Изнутри меня уже давно начало трясти от эмоций, а вырваться наружу им всё ещё что-то мешало. Лишь рука Самойлова, осторожно сжимая мою кисть, придаёт мне сейчас немного уверенности, спокойствия. Чувствую его поддержку. - Когда это произошло? Оль, почему ты не сказала ничего? - продолжил допытываться Илья, попутно разворачивая меня лицом к себе. - Сегодня утром. Она позвонила и сказала, что Катя у них. Велела Рому отпустить. Сказала, что если я расскажу кому-нибудь, они... убьют Катю, - тихо сказала я, почти одними губами произнеся последние слова. Эмоции начали поступать с каждой секундой всё сильнее и сильнее. - Не переживай. Мы всё решим, - негромко произнёс Самойлов, осторожно проведя рукой по моим волосам, когда я крепко прижалась к его плечу. - Илья, я очень боюсь за неё. Если с Катей что-нибудь случится... Папа постоянно звонит, спрашивает, где Катя, а я даже не знаю, что ему сказать, тихо всхлипывая, продолжила я. - Всё будет хорошо. Я тебе обещаю. Только нужно нашим всё рассказать, вдвоём мы ничего не сможем. Марина ничего не узнает, не бойся, - его слова звучат как-то очень успокаивающе, в них действительно верится. Руки Ильи осторожно, будто боясь сделать резкое движение, мягко гладят меня по голове, придавая ещё больше спокойствия, показывая огромную поддержку. Губы Самойлова нежно, почти невесомо касаются моих волос. Кажется, он думает, что я не замечаю этих прикосновений.***
Вот и заканчивается наша недолгая дорога. Машина осторожно останавливается напротив входа в банк 'Алексстрой'. Внутри вдруг появляется тревога. Боюсь, что что-нибудь пойдёт не так. Боюсь, что наш план не сработает и всё пойдёт не так, не по намеченной схеме. Успокойся, Косаткина, сейчас нельзя трусить! Илья осторожно и очень быстро, чтобы не привлечь внимание Архангельского, касается моей ладони. На душе сразу же становится намного легче. Спокойствие, упрямо спящее где-то далеко внутри, вдруг просыпается, внушая мне уверенность, так важную сейчас. Сейчас главное, чтобы всё пошло по плану. Главное, чтобы у нас всё получилось. Мы выходим из машины. Макс практически сразу же отправляется в банк. Кирилл отворачивается и, отойдя в сторону, подносит телефон к уху. Илья, отойдя на тротуар и привычно жестикулируя руками, начинает говорить о деле, задаёт Архангельскому вопросы. Шоу началось. Удачи, товарищи опера! Я достаю пистолет и, крепко сжимая, чтоб не выронить, навожу его на Илью. Как же тяжело направлять на него дуло ПМа и держать его на мушке! Сейчас главное не медлить, не бояться, действовать уверенно и чётко. - Прости, Илья. - Оль, ты чего?! - наверное эти слова теперь ещё долго будут крутиться у меня в голове. С трудом взяв себя в руки, командую Архангельскому садиться в машину. Как же сложно сейчас уезжать! Сердце сжимается как в тисках и неприятно колет. Сейчас бы подлететь к нему, упасть рядом на колени и, ещё раз извинившись, расстегнуть бронежилет, так мешающий дышать после попадания пули. Но нельзя. У меня сегодня совершенно другая роль. Быстрей бы закончилось это представление!***
Вот и наступают последние минуты игры в этом криминальном спектакле. Как же уже хочется снять с себя костюм героини этой роли аналитика за баррикадами. Потерпи, Косаткина, потерпи! Скоро всё это закончится. Совсем скоро шайка Архангельского будет задержана, а я наконец увижу Мишку, Самойлого, которого по легенде убила, ребят. Скорей бы всё это закончилось. Ночной зоомагазин. Интересно, как часто в нём отовариваются ночью? Надеюсь, что не так часто, и сегодня никто не появится в стенах этого помещения. Нет, наши, конечно, никого сюда не пустят, но бережённого и Бог бережёт. Не хватало, чтобы сейчас кто-нибудь помешал, испортил наш и без того хрупкий план. Вот и продавец. Кажется, кто-то из наших, опер. Вроде, виделись с ним как-то по работе, Макс даже представлял нас. Вот только от нервов очень смутно это помню. Вот только 'продавец' меня узнал. Слава Богу! Заметно спокойнее стало, когда хоть кого-то своих увидела. Даже дышать стало легче. Спокойно. Главное - держать себя в руках. Осталось совсем немного. Ещё чуть-чуть нужно потерпеть. 'Продавец' едва заметно подает мне знак - кивает в сторону двери за своей спиной. Теперь буду знать, куда отступать. Лишь бы скрыться, не попавшись Роме и его людям! 'Продавец' разлёгся по полу, получив удар. Шайка Архангельского начала расходиться по местам. Пора бежать! Главное - успеть, пока никто не смотрит на меня! Спасительная щеколда и все эти 'милые люди' остаются по ту сторону. Марина замечает мою игру в прятки, начинает кричать. Успела. Я всё-таки успела. Маленькое промедление, буквально несколько секунд и всё могло бы закончиться иначе. Прижавшись спиной к каменной стене, я обессиленно сползаю на пол. Теперь можно дать волю эмоция, всем чувствам, так тяжело сдерживаемым внутри. Горячие слёзы, пощипывая кожу, тут же ручьями начинают течь из глаз. Руки нервно, от всего этого кошмара, который пришлось пережить, начинают трястись. Как же сейчас хочется укутаться в тёплый плед и, выпив успокоительного, уснуть, в надежде забыть все эти события, весь этот кошмар, накрывший с головой. Как жалко, что всё это не сон. Там, за стенкой, раздаются крики, приказы упасть на пол, какая-то отчаянная стрельба. Господи, когда же это закончиться?! Громко топает ОМОН, практически визжит Марина, успевая наорать на Архангельского. Беспомощно мяукают котята, испугавшиеся происходящего. Со звоном что-то разбивается, наверное, ваза, стоявшая на большом прилавке. Вдруг, с огромным грохотом вылетает входная дверь подсобки. Не решаюсь поднять голову, лишь ещё больше зажмуриваю глаза и прижимаю голову к коленям. - Тихо-тихо. Всё закончилось. Олечка, успокойся. Всё хорошо, - тихо, успокаивающе шепчет Илья, прижимая меня к себе и нежно поглаживая по спине. Становится легче. Спокойней. Ещё сильнее прижимаюсь к нему и крепко вцепляюсь в его плечо. Как же хочется, чтобы этот момент длился как можно дольше. Как же сильно хочется ни на минуту не отпускать его. Хочется чувствовать его обжигающее дыхание и кроткие, безумно нежные и осторожные прикосновения губ к моим волосам. Мы будем счастливы теперь и навсегда.