***
Как же тебе надоела эта жизнь! Как же ты устала от этого! Но все равно продолжаешь жить, не понимая, а есть ли смысл? Сколько раз пыталась покончить с собой? Залечь в могилку, взять в руки цветок и уснуть. Но каждый раз что-то останавливало. Внутренний голос тебе говорил, что это неправильно. Что только Бог может забрать жизнь, раз уж дал. Ты жила из-за религии. Но даже когда стала атеистом — не перестала думать иначе. Ты родилась, а значит, так должно быть. Раз раньше тебя не переехал автобус, не выпала из окна, не болела раком — жить должна просто потому, что это так. Жизнь готовит тебе столько неприятностей. Но ты лишь улыбаешься. Это только снаружи ты такая веселая. Внутри тебя же всегда мрак. Ты хочешь сломаться в один момент. Но не можешь. Тебя запомнили другой. И отклонение от своей нормы — признак психической болезни. Но разве ты не псих? Разве ты не больная на голову? Разве ты не одна из тех, кто носит желтые рубашки и видит единорогов? Ты просто глупо веришь, надеешься, что нормальная и вменяемая. Но разве это не признак безумства — считать себя нормальным? Ты столько раз задавалась этим вопросом. Но так и не смогла дать на него правильного ответа. А пока ты просто продолжаешь жить, дышать, существовать в этом бренном мире, надеясь, что все когда-нибудь изменится. Сейчас ты сидишь в каком-то подвальчике, странно оглядывая все вокруг. Неужели протрезвела? И теперь ты даже не знаешь, куда завела тебя жизнь. Кругом спящие тушки, темнота и дым от сигарет. Оглядываешься, но просто не понимаешь сути происходящего. Ты сейчас такая беспомощная, такая пугливая, словно мышка. Один звук — ты готова бежать куда подальше. Пытаешься вспомнить, что было вчера. Но не можешь. Будто из памяти вырезали этот фрагмент ножом, заставляя голову болеть и ныть. Кое-как встаешь, оглядывая себя. Вроде бы все так же, даже в одежде. Считаешь, что повезло? Да, реально повезло. Во рту все пересохло. Глаза устали и просят еще сна. Но разум просто продолжает реагировать на странное помещение. И ты даже не отдаешь себе отчета в том, что уже движешься по странному коридору вроде бы к выходу. Выход или нет — судьба покажет. Но ты не перестаешь надеяться. А надежда умирает последней. Бинго! Джек-пот! Ты сорвала большой куш, выбравшись из этого подвала. Тебя пугает эта атмосфера — кругом темно, странные рисунки на стенах, воняет перегаром. Кашляешь, но разве кто-то слышит? Ты же выходишь на свежий воздух, вдыхая его так, будто этот вдох — последний в твоей жизни. Улица тебе знакома, а значит, что домой доберешься. Сейчас тебя мало заботит то, как ты выглядишь. Ведь прекрасно знаешь, что природная харизма в тебе все равно вытеснит внешность к черту. Да и вообще, сейчас главное — добраться домой, улечься в свою теплую постельку и нормально уснуть. Тебя мало волнует то, что кто-то дома волнуется за тебя. Ведь прекрасно знаешь, что родителям все равно. Брат же давно в Университете. И поэтому заботиться о тебе просто некому. Подходишь к автобусной остановке. Автобусы с какого времени ходят? Вроде бы с пяти. Сейчас как раз полшестого утра. Повезло тебе в этот раз. Ну, хоть не стоять на остановке целую вечность. Хотя... Неизвестно, когда придет автобус. Организм по-прежнему выпрашивает нормальный отдых. И поэтому ты просто ложишься на скамейку в надежде, что не проспишь. Глаза потихоньку закрываются. И ты погружаешься в грезы о счастливой и беззаботной жизни. Завтра у тебя первый день в колледже. А точнее, уже сегодня. Интересно, как ты пойдешь туда, раз такая вялая и усталая? Родители точно будут от этого прыгать от радости. Ах, да! Ты снова мечтаешь. Ведь им же все равно, где ты ночуешь, с кем и когда. Главное, что не мешаешь их семейным разборкам. Скоро будет развод — ты точно это знаешь. Но тебе плевать, ведь у вас все взаимно. - Эй, девушка! Девушка! С вами все в порядке? - говорит чей-то голос. Ты инстинктивно открываешь глаза, хоть раньше бы просто плюнула на это. Голос мужской — ты это поняла с первого звука. Точно не подростка. Скорее взрослого мужчины. Но перед глазами лишь паренек твоего возраста. Почему-то улыбаешься как-то по-кошачьи. Парень смотрит на тебя обеспокоенно. Но тебе на самом деле реально все равно. Вспоминаешь, что все же не в очень культурном виде сейчас. Но так устала, что просто не в силах ответить. Вдруг чувствуешь, как теплая ладошка дотрагивается до твоего лба. Вздрагиваешь, но виду, что как-то реагируешь, не подаешь. Потом кто-то, а скорее тот самый парень, берет тебя на руки. Ты вжимаешься в рубашку паренька, чувствуешь себя уже почему-то в полной безопасности. Ты его не знаешь, он не знает тебя. Но все равно ты веришь ему. И все больше и больше прижимаешься к горячей груди паренька, словно это печка, а ты льдинка. Вдыхаешь запах его духов. И, несомненно, его запоминаешь, хотя бы просто потому, что запах понравился. Слышишь щелчок? Странный знак. Понимаешь, что тебя отпускают. И ты, как маленький ребенок, который не хочет расставаться с грудью мамы в первые дни его жизни. Будто отняли что-то важное. Но это важное ты не может объяснить. Ты ложишься на какую-то мягкую перину. Паренек убирает твои ноги. И вот снова щелчок. Все ясно — ты в машине. Вот снова захлопнулась дверь, и точно водителя. Ты невнятно произносишь улицу и дом, не открывая глаз. А ты вообще это вслух говорила? Ну, ты на это надеешься. Снова надежда. Но сегодня тебе везет. Парень понял, кивнул и что-то произнес. Похоже, он выругался. Ну да ладно. Тебе сейчас настолько плевать, настолько хочется домой. Тебе плевать, куда он там тебя повезет. Тебе так же плевать, кто он и как зовут. Он помог тебе, и где-то в душе ты ему благодарна. Чувствуешь, как снова погружаешься в сон. И вот, грезы снова накрывают тебя своей пеленой.***
Твоя походка, немного прищуренные глаза, волосы, что развиваются на ветру, полуулыбка, будто у кошки, — всё это делает тебя просто безупречной. От той беззащитной и невинной девушки, что принес в дом на руках, причем, неизвестный парень, не осталось и следа. Теперь ты уверена в себе, в своих силах. Одним взглядом ты можешь ранить любого, а словами убить наповал. Ты вышагиваешь своей коронной походкой, оглядываясь по сторонам. Воздух стал теплым. И далеко не тем, что был утром. Теперь ты свежа, как огурчик. И от похмелья остались только малоприятные воспоминания. Улыбаешься отцу, стараясь загладить свою вину. Но, похоже, что этого мало. Отец лишь ворчит. Ты вздыхаешь. Нет, отец был просто в ярости утром. Но тебе тогда было все равно, что подумают отец и мать. У тебя была температура. Не слишком высокая. И очень красное горло. Но ты все равно улыбаешься и идешь в этот чертов колледж. Тебе нельзя опаздывать еще больше — ты и так уже опоздала. Сколько сил им потребовалось, чтобы тебя взяли? Сколько они с мамой вложили в это денег? С твоими способностями ты бы давно могла бы стать настоящим вундеркиндом в психологии. Но нет. Ты же тратишь время на гулянки и пьянки. Вот вы уже едете с отцом к колледжу. Ты испытываешь странное чувство. Какой-то стыд и смесь со стеснением. Взрослые девочки не ездят на первый день в колледж с папами. И это ты прекрасно знаешь. Борешься с румянцем, что берет корни от кончиков пальцев на ногах. Вот стеснение накрывает тебя с головой. И на щеках образовывается румянец. Но быстро отворачиваешься, чтобы отец не видел этого в зеркало заднего вида. Ты просто не хочешь расстраивать его еще больше, чем сейчас. Ведь отец и так на тебя злится за утреннее происшествие. Но он даже не догадывается, что в подобном виноват сам, что виноваты они с мамой. Вечные их споры доводят тебя до сумасшествия. Но ты молчишь, будто язык проглотила. Не хочешь портить отношения с ними еще больше, чем сейчас. И вдруг машина будто подлетает. Отцу удается вырулить к тротуару. Но машина просто врезается в столб. Отец с криками и руганью выбегает из машины, будто она горит. А ты лишь ухмыляешься невезучести своего отца, достаешь из сумочки пачку сигарет и закуриваешь одну, открыв окно. Интересная комедия предстает перед твоими глазами. И ты уже знаешь, что сегодня отец домой придет с фингалом. Ты точно знаешь, что отец твой просто неудачник. И также надеешься, что хоть этим пошла в маму. Видишь, как отец ругается со старушкой. Но твои голубые глаза обходят эту картину и останавливаются на парне. На том самом парне, что сегодня утром принес тебя домой. Ты же играешь свою роль отлично — будто просто не знаешь его. А ведь тебе прекрасно известно, как пахнет его одеколон, какая мягкая у него рубашка, и какие теплые у него объятия. Эффект неожиданности сыграл свое. Видишь также парня, явно из той компании. На голове и лице у него что-то красноватое. Нет, это не кровь. И если бы папа не был на взводе, то тоже бы это заметил. Они со старушкой, похоже, заодно. Или это месть это бабушки за то, что наговорил ей отец. Ты ухмыляешься, смотришь на все это будто свысока. И вот когда к отцу подходит еще и здоровенный внук бабуси, то понимаешь — лучше уходить сейчас. Докуриваешь сигарету, выходишь из машины, киваешь отцу и уходишь. Но перед этим хочешь убедиться в своей теории и подходишь к парню. Одним пальцем проводишь по его скулам, смазывая «кровь», и пробуешь ее на вкус. - Сладко, - слетает с твоих губ. Ты разворачиваешься и уходишь. Конечно, со своей фирменной походкой направляешься к колледжу. И спиной чувствуешь взгляды тех парней. Также слышишь, как кричит твой отец — значит, фингал уже есть. Ты всегда и во всем права. Ты всегда знаешь то, что будет. Но никогда не обладала никаким даром. Просто ты умело понимаешь ситуацию, делаешь свои выводы. И еще хорошо знаешь своего отца, чтобы предугадать все последствия. Но ты так и не поняла, что случилось позже...***
Ты кричишь по ночам, а ведь сама не знаешь, от чего именно: от кошмаров или от своей жизни. Вот и сегодня ночью тебя трясут за плечи, прижимают к себе. И ты медленно успокаиваешься. Из глаз больше не текут предательские слезы. Ты снова вдыхаешь запах того одеколона. Такое ощущение, что он впитался в его кожу. Но тебе приятно. Как и тогда, тебе и сейчас нравится этот запах. Такой сладкий, но не навязчивый. Фредди включает ночник, и сейчас ты сможешь увидеть его странный взгляд. Представляешь, как сейчас выглядишь. От этого на твоих бледных щеках, само собой, появляется румянец. Фредди прижимает тебя к себе, что-то говоря на ухо. Но ты этого даже не слышишь. Ты просто наслаждаешься его голосом в ночи. Свет слабо мигает в ночнике. Да, лампочку давно пора сменить. Видишь практически во тьме его улыбку. И сама начинаешь улыбаться. Она такая заразительная. Вроде бы даже не хочешь улыбаться, хочешь плакать еще больше. Но просто не можешь. Просто улыбаешься в ответ на его улыбку. И просто понимаешь, что если бы не она, ты так бы и плакала. Сколько вы уже вместе живете? Около двух недель. Мама должна приехать только через три недели от бабушки и дедушки. Поэтому вы с Фредди делаете все, что только хотите. Правда, ты замечаешь, как все больше и больше нуждаешься в нем. Что он становится для тебя воздухом, становится для тебя миром. Ты не можешь это опровергнуть, не можешь отказаться от этого, не можешь просто жить без этого. И это ощущение делает тебя очень слабой. Очень. Ты забываешь про все рядом с ним. И проблемы других людей тебя совершенно не волнуют. Ты видишь, как он смотрит на тебя. Как он улыбается в твоем присутствии. Но это делает тебя слабой. Это сводит с ума. Ты же не слабая? Ты же сильная! Ну, так борись. Ты все равно думаешь, что скоро все это закончится. В последнее время ты так много думаешь о смерти, что этим пугаешь саму себя. Но любимому не говоришь ни слова. - Эй, Эфф, ну чего ты? Пошли на крышу, а? Там сейчас здорово, - улыбаясь до ушей, говорит Фредстер и легонько целует тебя в подбородок. Ты киваешь, но не произносишь ни слова. В доме где-то с первого этажа до сих пор доносится музыка, а из другой комнаты — стоны. Ты ухмыляешься, поднимаешься с кровати и идешь за Фредди к окну. Как же хорошо, что одно окно выходит на пожарную лестницу. Он берет тебя за руку — ты уже таешь. Он пропускает тебя вперед, словно настоящий джентльмен. И тут ты буквально чуть из окна не вываливаешься. Хорошо, что он тебя придерживает. Ты всегда любила мальчишек-плохишей.¬¬ А тут тебе попался такой джентльмен, что тебе даже непривычно. На крыше холодно, от чего ты вздрагиваешь. Только сейчас понимаешь, что на тебе лишь туника и шорты — именно так ты улеглась спать ровно три часа назад. Фредди залез на крышу за тобой. Понимаешь, что, наверное, сейчас похожа на что-то очень страшное. Но знаешь, что Фредди нравишься любой. Просто любой, какой бы ни была. Тело потихонечку покрывается гусиной кожей, ветер сбивает кудрявые каштановые волосы в одну канитель, да и ноги замерзли еще больше — ты же босая. Но все это тебя не пугает. Пугает лишь этот простор и захватывающий вид ночного Бристоля. На крыше твоего дома так уютно. Тут нет этой музыки, тут нет выпивки и наркотиков, тут только прохладный воздух и аромат одеколона Фредди, что с каждым его шагом все усиливается. Ночные звезды подмигивают вам. И ты закрываешь глаза от сладкой неги его объятий. Чувствуешь, как его руки держат твою талию, просто упиваешься этим. И снова начинаешь сходить с ума. Кажется, смерть приближается. Тебе хочется вырваться, хочется спрыгнуть с крыши. Потому что знаешь, что за каждой хорошей полосой идет плохая. Даже тогда за тем прекрасным вечером с друзьями тебя отравили. А потом и вовсе Тони сбил автобус. Прямо на твоих глазах. И невольно на твоем прекрасном лице возникает гримаса страха и боли. Ты не понимаешь, почему думаешь о смерти, когда у тебя все хорошо. Не понимаешь, почему решила, что любовь делает тебя уязвимой, другой. Но ты должна гордиться тем, что хотя бы любишь. И этого ты просто понять не можешь. - Не замерзла? - немного хрипловатый голос где-то над ухом. И приоткрываешь глаза и видишь огоньки ночного города. От такого вида даже дух перехватило. - Нет. - Эфф, может, объяснишь, что с тобой? - снова вопрос. Но ты не понимаешь, чего он этим хочет добиться. Чтобы ты все ему рассказала? Ты всегда молчишь. Всегда. И никому никогда ничего не говорила про свои мысли, про свои страхи. Чтобы просто не беспокоить людей по пустякам. А теперь вот так просто все ему скажешь? Нет. В этом ты принципиальна. Поэтому сейчас решаешь сыграть в дурочку. - А что такое? - Ты в последнее время странная такая... - В каком смысле странная? - Ну, просто ты просыпаешься по ночам. Или просто плачешь. Даже взгляд другой стал. - Не забивай себе этим голову, - ты говоришь это четко и прямо. Твой голос не дрожит. Ты произносишь это так, будто так и должно быть, будто все нормально. - Эфф... - Не надо. Просто давай посмотрим на это, - перебиваешь его буквально на полуслове. И Фредди слушается, ведь знает, что с тобой спорить просто бесполезно. Ты и сама знаешь, что он прав. И замечаешь, что с тобой происходит что-то странное. Раньше ты бы просто свалила это на наркотики. А теперь не можешь, просто не можешь. Теперь ты знаешь причину. И теперь просто не догадываешься, как же от нее избавиться. Не знаешь, как поступить. Ты права — любовь делает из тебя психа. Но сейчас на этой крыше обещаешь себе: «Пусть она сведет с ума, но это будет последнее, что я чувствую в жизни». - Видишь вон ту звездочку? Давай назовем ее Фреффи. Расскажи ей все, если захочешь. Все, что на душе. - Но ты же тут. - Расскажи в любое время. Даже днем. Хоть ее и не будет видно — мысленно она все равно с тобой...***
Кругом неизвестные люди, все в белом или же желтом. Они все ходят и ходят без конца туда-сюда. Как стрелка часов, за которой ты следишь уже час. Ты сломалась, ты стала жалкой тушкой, что лечится в психиатрической больнице. Ты стала другой. Где та старая и всеми любимая Эффи? Где она? Куда ты ее дела? Но ты даже самой себе не можешь на это ответить. Ты даже самой себе врешь, что совершенно нормальная. Хотя посмотри, посмотри, где ты находишься — Психиатрическая больница Бристоля. Вот до чего тебя довела любовь, до чего тебя довел Фредди. Но ты его не винишь. В этом вина лишь твоя. Ты это давно уяснила. И думаешь, что лучше уж вообще ничего не чувствовать. Ты просто не знаешь, чего ждать от следующего дня. Но просто гордишься собой, что не бегаешь по больнице без штанов с криками: «А Я МАСТЕР!». Нет, твое состояние еще хуже, чем у того парня. Он хоть веселится, радуется, смеется. На его лице сплошной позитив и оптимизм. Ты же сидишь в своей палате, таращишься на часы и думаешь о Фредди. А придет ли он снова? Нужна ли ты ему такой? И вот сейчас просто начинаешь задумываться, что ему не нужна. У него может быть нормальная и вменяемая девушка. Только он все равно приходит каждый день к тебе, обнимает так нежно. Ты снова вдыхаешь запах его одеколона и зарываешься лицом в его рубашку. Как тогда, в первый день вашего знакомства, — ты просто чувствуешь себя рядом с ним в полной безопасности. Ты не боишься этих странных людей, что окружают тебя. И ты чувствуешь себя настолько хорошо, насколько хорошо тебе не было ни под одним из наркотиков. Но, опять же, — теперь ты одна из этих странных людей. Друзья приходят к тебе. Но они же точно думают про тебя, что ты тоже в любой момент можешь снять штаны и считать себя журавлем или мастером. Они думают, что ты псих. А это так или не так? Раз ты тут, то значит так. Нормальных людей сюда не отправляют. Хотя ты можешь точно назвать многих своих знакомых, что ведут себя похуже этих больных. Та же самая Пандора, что скачет сейчас на мячике вместе с группой больных. Она разве не одна из нас? И можно ли назвать остальных больных и ее «они»? Уже две недели тебя мучает этот вопрос. Но хоть что-то в этой жизни осталось на прежних местах: развод родителей, наркотики, вечно под кайфом друзья и Фредди. Вот очередной поход к лечащему врачу. Ты не знаешь, зачем ты до сих пор ходишь к нему. Зачем ты вообще тут находишься. Ведь знаешь — тебе лучше. Больше мысли о самоубийстве не посещают. Но зачем ты уже две недели просто лежишь тут в пустую? Ни лучше, ни хуже тебе не становится. Ты просто закрылась в себе. Но почему если для других это нормально, то для тебя это что-то сверхъестественное?¬¬ Но только одно тебя волнует до сих пор — чувство, что такой тебя сделало. Оно посещает тебя до их пор. Но не растет внутри. И не выбрасывается из тебя, словно лава из вулкана. Просто нагнетает. Но возможно, этот явно с психическими расстройствами психиатр хочет полностью выжить это чувство из твоего организма. Ты заходишь в его кабинет, садясь на кресло. Ох, как же тебе хочется убежать отсюда. Это место вызывает у тебя отвращение. Нет, любой другой кабинет ты переносишь спокойно. А этот... Наверное, это зависит и от того, кто тут работает. Ты не можешь сказать, что ненавидишь своего психиатра. Так, легкое отвращение. Еще никто и никогда не выспрашивал у тебя подробности самых страшных моментов в жизни. И никому ты вообще ничего не рассказывала. А он просто заставляет это делать. Но не физически, а психологически. Хотела бы ты иметь такое же свойство. И могла бы, если бы не эта больница. - Оу, Элизабет. Ты уже тут? - улыбочка на лице психиатра заставляет тебя вздрогнуть. Но ты решаешь поиграть и наигранно улыбаешься в ответ. Ты была бы отличной актрисой. И сейчас безупречно играешь свою роль. Никто, даже детектор лжи не сможет различить, говоришь ты правду или нет. И не только говоришь — делаешь. - Да. - Как тебе спалось? Не просыпалась ли? - Просыпалась. В туалет, - ровно говоришь ты, не удержавшись от ухмылки. - Ну, а по другому поводу? - Нет. - Элизабет, ты должна отвечать честно. От этого зависит не только твоя будущая жизнь, но и окружающих. - Я же говорю: нет. - Тебя что-то беспокоит? - Нет. - Кто к тебе сегодня приходил? - Пандора и Наоми, - говоришь ты, но о Фредди помалкиваешь. Ты знаешь, как искривляется лицо доктора Фостера, когда он слышит о нем. Будто он съел лимон. Такой кислый и ужасно невкусный лимон. Снова мурашки по коже от воспоминаний. И почему он так не любит Фредди? Он же думает, что Фредди тебя портит. Помнится, даже запрещал ему видеться с тобой. Но ты просто обиделась. Женская обида порой хуже скандала. Доктор понял и разрешил Фредди приходить. И ты сразу стала счастливой. Ты счастливая только тогда, когда он приходит. И именно тогда миру даруешь свою прекрасную улыбку. - А Фредди приходил? - приподнимает он бровь, будто догадывается о твоей лжи. Но ты же отрицательно качаешь головой. - Не приходил. - На чем мы остановились в прошлый раз? - На Тони. - А сегодня давай поговорим о твоих родителях. - Не хочу. - Элизабет, ты лечишься или нет? - Да. - Тогда говори, что случилось между тобой и твоими родителями? - Это не имеет отношения к тому, из-за чего я хотела покончить с собой. - Но берет корни. Дети часто сначала страдают из-за родителей. А потом, когда не могут найти их в своих вторых половинках... - И решают покончить с собой? - Это лишь крайний случай, Элизабет. - Мне все равно. Я пойду. Мне плохо... - говоришь сухо ты и идешь к двери. Доктор хочет тебя остановить. Но тебе все равно. Как тогда, когда Фредди нес тебя домой: тебе было все равно, что скажут родители, что нужно было идти на первый день в колледж. Тебе было плевать на все и вся. И теперь в таком же состоянии ты просто идешь в свою палату. Да, ты устала. Пора бы и поспать...***
Тихий вечер у тебя на крыше. Ты поеживаешься, укрываешься пледом. Давно тебя тут не было. И ты начала скучать по этому месту. Ты настолько соскучилась по нему, что теперь не сможешь уйти всю ночь. Свежий воздух помогает не закрывать глаза, чтобы не уснуть. Сумерки — твое любимое время суток. Ты его любишь за свою неопределенность: вроде бы не день, но и не ночь. Как говорится, сумерки — самое романтичное время. Именно оно может быть вдохновением для многих. Но ты любишь это время суток просто за то, что светло, но уже видны бриллиантовые звездочки. Ты открываешь бутылку пива, закуриваешь сигарету. Выпуская дым куда-то в атмосферу, следишь за тем, как темно-серые кружочки растворяются в воздухе. Да, теперь воздух тут не такой чистый. Но тебе все равно. Ты же лишь берешь и надеваешь его рубашку, что осталась у тебя тогда. Где ты ее откопала — сама не помнишь. Но точно знаешь, что она спасет тебя от всего, как и его объятия. Она даже пахнет его одеколоном. Ты вдыхаешь этот запах и просто довольствуешься тем, что сейчас сидишь здесь. Вокруг столько разной суеты. Город — один большой улей. Все кругом шумит, кричит, играет. И это сначала действует на нервы. А потом... Потом ты привыкаешь. Привыкаешь к вечному шуму, привыкаешь к вечному гаму, привыкаешь даже к выхлопным газам машин. Привыкаешь к раздражающей сигнализации соседа, что каждый день в одно и то же время сигналит по ночам. Но никак не можешь привыкнуть к тому, что Фредди просто нет рядом. Что он где-то там, в неизвестности. И от этого тебе становится грустно. Ты хочешь снова его обнять, увидеть его улыбающееся лицо, услышать его немного грубый, но такой дурманящий голос, услышать, как он просто называет тебя «Эфф» и не думать ни о чем рядом с ним. И ты никак не можешь свыкнуться с мыслью, что его нет рядом. Куда он пропал? Что с ним случилось? Этого ты не знаешь, как не знаешь, куда пропал и доктор Фостер. Друзья, конечно, остались. Но нет никого, кто способен выслушать. Конечно, кроме той звездочки, то они назвали Фреффи. - Ну, привет, - говоришь ты, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Отпиваешь пива из бутылки и понимаешь — нет, слишком уж слабо. Нужен градус побольше. Но сейчас ты и так уже пьяна своими мечтаниями, одурманена ими похлеще любого косяка. - Я к тебе никогда не обращалась. Никогда не спрашивала ни о чем. И даже никогда ничего не рассказывала. Но послушай, мне сейчас так хреново. Нет, мне просто херово. Херово без него. А я даже не знаю, какого черта он пропал. Не знаю, где он. Наверное, именно так он себя чувствовал в те дни, когда мы с Куком ездили по стране. Но сейчас это что-то намного хуже. У меня такое чувство, что случилось что-то ужасное. Но я даже не знаю, где его искать. Я не знаю, что делать. Ощущение, что меня в один момент все киданули, как последнюю тварь. Одиночество — такая сука на самом деле. Все говорят, что им от этого хорошо. От одиночества. Но мне сейчас нихера не хорошо. Я хочу просто забыть все, как страшный сон. Хочу, чтобы Фредстер снова был рядом... На этом твой голос сбивается к чертям. Ты сначала кричишь что-то, потом хрипишь. И все больше и больше пьешь и куришь. Потом тебе просто надоедает вся эта хрень и ты кидаешь бутылку в пропасть. И сама бы хотела упасть, но сейчас ты нужна маме. Сейчас ты снова думаешь про религию. Но от нее нет никакого толку. Ну, верила ты в Бога. Где он? Наверное, там же, где и Фредди. Ты почему-то улыбаешься, улыбаешься, как настоящий сумасшедший. Ты плачешь, но сама не понимаешь, отчего. Просто плачешь. А слезы такие соленые... Ты хмыкаешь, смотря на ту звезду. - Ну вот, сука, вот! Вот она я! Вот говорю тебе, изливаю душу! Но где Фредди? Где? Иди к черту! - просто посылаешь звездочку, но одновременно ощущаешь, что тебе становится легче. Будто то, что томилось в тебе, вылилось на эту звездочку — злость, разочарование, тревога, одиночество. Просто все. Тебе нужно было это, нужно было кому-то выговориться. И сейчас на душе так легко стало. Раньше этот «кто-то» был доктор Фостер. Теперь он тоже пропал. Но больше ты никому ни о чем не скажешь. Ни об этой треклятой звездочке, ни о своих слезах, ни о своих мыслях. Плохо было раньше. А теперь хорошо. Теперь ты не хочешь плакать. Все слезы просто высохли в момент. Вот уже ночь, а ты все не спишь. Просто не можешь уснуть. Плевать на все и на всех. На то, что мама будет волноваться. Тебе просто сейчас хорошо и без сигарет, без выпивки. Просто хорошо от того, что на душе ничего не осталось. И теперь ты точно знаешь, к кому обратишься. Ты точно знаешь теперь, чего хочешь. Да, его нет с тобой рядом. Но ты знаешь, что где бы ни был Фредди - он все равно тебя любит. И теперь ты просто мечтаешь снова окунуться в его объятия, ощутить на себе его вечно теплые руки и вдохнуть тот самых запах одеколона, что даже сейчас вдыхаешь, будто воздух. Можешь ли ты считать себя психом? Однозначно. Ты точно псих, раз разговариваешь со звездочкой. Он сделал тебя такой. Такой уязвимой, такой незащищенной. Раньше ты это ненавидела, считала себя ужасной. А теперь тебе это нравится. Но ты не можешь быть такой всегда. Завтра ты снова будешь обычной Эффи. Всем известной обычной Эффи. Но ты изменишься, станешь снова психом, станешь ненормальной, захочешь перерезать себе вены снова, захочешь спрыгнуть с крыши за той самой бутылкой, когда просто придешь сюда ночью, снова поговорить со звездочкой…