Заботливый лидер

      Чон ЁнХва был отличным лидером.       И он, несомненно, всегда заботился о своих согруппниках. Но только сами Сиэны знали, что в комплект лидерской заботы входили не только дантисты, советы по тому, как себя лучше вести на тв-шоу, и купленные в порыве щедрости вещи и обеды. ЁнХва, который постоянно беспокоился о благополучии согруппников, всегда подмечал, если кто-то из Сиэнов вдруг начинал хандрить или раздражаться.       И всегда был готов помочь.       Например, в дни, когда ДжонХену уже не хватало занятий борьбой или, из-за загруженного графика, у него не было времени сходить в спортзал, он часами молча бродил по их общежитию, выглядя при этом угрюмым и очень напряженным, словно из последних сил старался сдержать внутри так и грозящееся выплеснуться наружу раздражение.       В такие моменты МинХек, который вообще хорошо умел улавливать настроения согруппников, тактично держался на расстоянии. Да что там! Даже ДжонШин старался обходить его стороной и лишний раз не говорить ничего — иначе он рисковал нарваться на что-то похлеще пары тумаков..       Но только не лидер.       Во-первых, Ёнхва знал, что, насколько бы ни был сердит гитарист, он никогда не позволит себе сорваться на нем, а во-вторых — у него был припасен безотказный способ снять с пусанского товарища все напряжение.       Начиналось все обычно с того, что Ёнхва отсылал младшеньких в ресторан. Пару раз даже давал им денег со словами «идите поешьте чего-нибудь вкусненького». Ну, или, на крайний случай, с серьезным выражением лица отправлял их спать, мотивируя это тем, что на следующий день им предстоит много работать.       В очередной такой раз они остались в комнате вдвоем. ЁнХва подошел к ДжонХену сзади и аккуратно, но вполне ощутимо положил ему руку на плечо. ДжонХен дернул этим самым плечом, пытаясь без слов намекнуть, чтобы к нему не прикасались, но лидер лишь сильнее сжал пальцы. В итоге ДжонХен не выдержал и, сердито обернувшись, почти с рычанием толкнул Ёна.       — ЁнХва, оставь меня в покое.       На это ЁнХва лишь покачал головой и снова придвинулся, вторгшись в личное пространство гитариста. ДжонХен еще сильнее пихнул вокалиста. Да так, что тот даже немного отлетел в сторону, но все-таки успел удержать равновесие и не упасть.       — Ён, я же просил тебя не трогать меня, — как бы извиняясь, объяснил ДжонХен. Однако голос у него по-прежнему оставался раздраженным. ДжонХен до последнего пытался держать себя в руках. Обычно он всегда прикасался к лидеру очень нежно, чтобы он ни хотел сделать: утереть каплю пота бегущую по шее ЁнХва или просто похлопать того по плечу. И даже сейчас, когда в его голове билась только одна мысль: о том, что его всё бесит, он, тем не менее, не хотел быть грубым по отношению к другу.       ЁнХва тоже хорошо знал своего гитариста. Он знал, что, хотя ДжонХен почти все время так же нежен и спокоен, как его голос, нежно ласкающий слух в их песнях, часто наступает момент, когда он напрягается, словно перетянутая струна. И ЁнХва не хочет, чтобы эта струна однажды порвалась от напряжения. Поэтому упрямо делает шаг вперед и снова кладет руки на плечи ДжонХена, легонько массируя их кончиками пальцев:       — Я всего лишь беспокоюсь. Как твой хён, я должен заботиться о тебе.       ДжонХен, чувствуя себя словно ребенок, которому настойчиво подсовывают лекарство, схватил ЁнХва за руку и, заломив ее за спину лидера, прижал его к себе.       — Заботиться… ну так позаботься обо мне, хён. — Это звучало бы почти ядовито, если бы ЁнХва не различал так явно нотки сильного раздражения в голосе ДжонХена.       «Ну наконец-то», — облегченно выдохнул про себя ЁнХва. В другие дни ему приходилось по полчаса ходить по пятам за ДжонХеном, пока тот, наконец, не выдерживал и, взрываясь кучей ругательств, не переходил к действиям.       Поэтому он не стал сопротивляться, когда гитарист резко задрал его майку и поспешно стащил её через голову. Он только невольно вздрогнул, когда почувствовал чуть холодноватые сухие ладони на своей груди. ДжонХен всегда притягивал его к себе как можно ближе, так что ЁнХва стоял к нему вплотную. Руки гитариста бесстыдно водили по телу лидера, уверенно поглаживая и временами сжимая кожу на боках.       Когда пальцы ДжонХена поднялись выше и принялись уверенно теребить соски Ёна, старший почувствовал смущение. Все-таки он не привык, чтобы кто-то так нагло ощупывал его грудь. Но подумать об этом дольше ему не дал еле слышный, но уверенный голос гитариста:       — Расстегни джинсы.       ЁнХва хотел было возмутиться и ответить, чтобы тот сам снял хотя бы рубашку, а то он уже чувствовал, что пуговицы оставили отметины на его спине. Однако и тут его снова сбили с мысли.       — Хён, — ДжонХен поцеловал его в шею и тут же слегка присосался к ней губами. Этого, тем не менее, было достаточно, чтобы лидер издал тихий стон. — Сейчас же сними джинсы.       Это уже звучало как приказ. ДжонХен нетерпеливо подергал его за задние карманы, и ЁнХва подчинился. Стоило ему лишь приспустить одежду, как руки ДжонХена тут же переместились на его задницу и начали упоенно сжимать мягкие половинки.       Гитарист искренне радовался тому, что в такие моменты ЁнХва никогда не пытался повернуться к нему лицом, потому что не хотел выдавать то, какое блаженство он ощущал, трогая своего лидера. Конечно, ЁнХва тоже прилагал усилия, чтобы держать себя в форме, но, в отличие от ДжонХена, он все равно оставался где-то мягким, да еще и таким чувствительным, что хотелось прикасаться к нему как можно больше.       В то же самое время ДжонХен отлично знал, что это смущает лидера - видел это по милому румянцу, который каждый раз расцветал на щеках старшего и тому, как он неуверенно, откровенно нехотя пытался скинуть с себя руки гитариста.       Поэтому, пока его руки оглаживали попу, бедра и живот ЁнХва, ДжонХен покрыл нежную шею лидера поцелуями и слегка подул в ухо, с удовольствием ощущая, как тот дрожит в его руках.       ЁнХва с трудом удерживал в себе стоны вместе со смущением и обещал сам себе, что больше не будет трогать этого придурка.       А то всегда так — вроде уже разозлишь его и ждешь, что сейчас будет страстный и грубый секс, но вместо этого в ДжонХене снова просыпалась игривая сторона, и он мог долго доводить своего лидера до белого каления. Пора уже было намекнуть, что он с таким медленным развитием событий не согласен:       — Хватит уже… мм, — ДжонХен как раз положил свои руки на оголенные бёдра хёна и потерся о него сзади. — Чтоб тебя… ты мне своей одеждой уже исцарапал там всё!       ЁнХва сердито посмотрел через плечо на согруппника, ощущая себя школьником, провалившим экзамены. Он ведь хотел расслабить ДжонХена, а в итоге сам оказался раздетым и болезненно напряженным во власти этого тискательного маньяка.       Гитарист ответил ему своей фирменной улыбкой хитрющего кота, задумавшего какую-то пакость, и, наконец, отрывается от него, пытаясь одновременно расстегнуть рубашку и джинсы.       У него никогда не хватает терпения, чтобы полностью раздеться. А может, это внутренний страх, что, пока он будет стаскивать с себя носки, лидер засмущается, передумает и сбежит.       Хотя тот явно не собирается никуда уходить, вместо этого, наконец, полностью снимая с себя припущенные штаны и нижнее белье, но все еще не поворачиваясь к нему лицом, а все так же неловко поглядывая через плечо.       ДжонХен как можно быстрее расстегивает рубашку и приспускает собственные джинсы. А чтобы ЁнХва не успел начать возмущаться из-за того, что он не снял с себя полностью, он тут же пихает его к стене. И для верности хватает его за руки и прижимает их к гладкой поверхности над головой лидера. Тот раздраженно выдыхает, но не сопротивляется, боясь, что ДжонХен еще сильнее замедлится. Сам ЕнХва слишком горд, чтобы просить.       ДжонХен снова целует его за ухом и начинает медленно, сантиметр за сентиметром, входить. ЁнХва невольно охает и жмурится.       Конечно, он знал, чем закончится его благодеяние и подготовил себя заранее. Но ДжонХен почему-то всегда толкается в него так, будто пытается пригвоздить к стене. Или наоборот насаживает на себя, прижимая его к своей груди, увлеченно лаская чувствительную шею. Но долго это не продолжается. ДжонХен и сам чувствует, что слишком затянул с прелюдией, так что теперь он больше не может сдерживаться. Поэтому он делает маленький шаг назад, рукой надавливая между лопаток Ёна, чтобы тот слегка прогнулся в спине, и тут же начинает двигаться быстрее.       ЁнХва не выдерживает и стонет в голос, мысленно уверяя себя, что это последний раз и проще повесить у них в доме боксерскую грушу. «А еще лучше и тренажер постави…» - мысли разбегаются, потому что ДжонХен наконец-то попадает в нужную точку, и Ён, впившись в ладони ногтями, сдается и начинает увлеченно подмахивать.       Но потом чувствует ладони гитариста, согретые об его тело, которые снова оглаживают его бедра, спину, потом подбираются к животу… и, наконец, правая рука крепко обхватывает напряженный орган лидера и начинает уверенно его ласкать.       Надолго их обоих не хватает. ЁнХва слишком долго пытался сдержать возбуждение, вызываемое всеми этими прикосновениями и поглаживаниями и ощущением возбужденного ДжонХена, старающегося прижаться как можно ближе, так, что его тяжелое дыхание щекочет прохладой плечи и взмокшую шею. Поэтому он кончает первым, стараясь сдержать громкий задыхающийся стон.       То ли из-за оглушительности оргазма, то ли из-за того, что он устал от этой позы, у Ёна подкашиваются ноги. Но гитарист впивается пальцами в его бедра и не дает упасть, пока сам, наконец, не достигает разрядки. И только тогда они оба устало опускаются на ковер и какое-то время просто валяются, бездумно смотря в потолок.       ДжонХен расслаблен и очень-очень счастлив. Так счастлив, что даже начинает мурчать какую-то веселую мелодию.       ЁнХва чувствует, что потянул мышцу на спине и очень этим недоволен. Поэтому ногой пихает ДжонХёна в бок:       — Слушай, ты!       — М? — гитарист перестает мурлыкать и поворачивается к нему, не переставая при этом улыбаться своей самой довольной улыбкой. А потом вдруг протягивает руку и аккуратно убирает темные пряди со вспотевшего лица ЁнХва. Делает он это так нежно и аккуратно — лишь слегка прикасаясь кончиками пальцев к лицу лидера – что тот не выдерживает и отводит взгляд.       — Айщ! — ЁнХва краснеет, чувствуя в районе солнечного сплетения какое-то непонятное тепло, постепенно разливающееся по всему телу. И поспешно встает, надеясь, что гитарист ничего не заметил. — Одевайся давай. Минхёк и ДжонШин наверняка скоро вернутся.       ДжонХён согласно кивает голой спине согруппника и не отводит взгляда, пока ЕнХва не заканчивает собирать свои вещи и не уходит в ванную.       Потом он лежит на полу еще несколько минут, напевая все ту же веселую мелодию. И только когда слышит, что вода в ванной перестает литься, поднимается с пола.       Ещё не хватало, чтобы его лидер начал подозревать, что иногда он вовсе не так сердит и раздражен, как тому кажется.