Ключи

За дверью что-то грохочет, то и дело слышатся крики людей. Док им поможет, абсолютно точно. Может быть, кто-то ищет Перо – плевать, ей сейчас не до этого. Где чёртовы наушники? Пора начинать. В плеере играет приятная музыка, и девчонка, привалившись спиной к подушке, сгибает ноги в коленях и разводит пошире. Так, хорошо. Делает глоток прямо из бутылки, а потом жадно пьёт залпом, чтобы расслабиться и забыться, так, что вино стекает по подбородку, и она просто вытирает его тыльной стороной руки. Но Перо знала, что в этом доме невозможно расслабиться. Постоянное ощущение одиночества и тоски находилось с ней ежесекундно. Старый особняк пропах опасностью, страхом и смертью насквозь, как будто наложил в штаны, испугавшись грабителя. Только скорее сам дом был грабителем, а его пленники регулярно пачкали и мочили портки. Ну что, чокнутый мудак, ты смотришь? Она закрыла глаза и попробовала представить Дэна, хотя уже начинала забывать любимое лицо. Может быть, поэтому так важно было выхватывать его из памяти, не давая там утонуть? Потому что иначе она просто в какой-то один момент уже не вспомнит, какого цвета у него глаза. Потом не сможет припомнить голос… А что, если уже? ... В тот день Дэн сделал ей предложение, и они, совершенно счастливые, возвращались домой из ресторана, откупорив вторую бутылку вина прямо на улице. Студенческая интрижка превратилась в нечто большее, нечто стоящее, а совсем скоро они станут семьёй. Она включает плеер, каждый из них берёт по одному наушнику, и они, лёжа в кровати и допивая вино, слушают песню, под которую когда-то танцевали на рождественской вечеринке в университете. - Детка, ты помнишь, как это было? - Конечно, ты отдавил мне все ноги, - и они смеются. Дэн приподнимается на локте, внимательно смотрит в её лицо, будто пытаясь угадать, о чём она думает. Нежно дотрагивается до щеки, убирает мешающие волосы и мягко целует в губы. И от него пахнет савари шабли, а ещё апельсинами и корицей, и офисной бумагой, и… Ещё чем-то безумно родным. Аккуратно приспускает бретельки вечернего платья, освобождая грудь, лаская языком, целуя каждую клеточку, на что её тело отзывается приятной, полной блаженства истомой внизу живота, и она постанывает от удовольствия, прижимая Дэна к себе как можно ближе и сильнее, чтоб стать, наконец, единым целым – и, если получится, если это только возможно – пожалуйста, Господи, раз и навсегда! ... Перо в доме Кукловода проводит пальцами по груди – сначала вправо, потом влево, задерживаясь на сосках, отчего они твердеют и выступают под майкой. Вниз. Пробираясь миллиметр за миллиметром, не спеша, останавливаясь на каждой родинке, ссадине, поглаживая рёбра. Живот. И дальше, очень медленно, рука опускается на белую ткань трусиков, находя клитор. Касается его – сначала осторожно, потом смелее и смелее… ... - Привет, Лиза, Дэниэл у себя? За месяц до свадьбы она заявляется к Дэну на работу, не надев трусиков. Решает сделать сюрприз. Как он был недоволен, как пытался выставить из офиса, убеждая, что у него огромное количество работы, до тех пор, пока она не села на стол – прямо на чёртовы рабочие документы – и не раздвинула ноги, приподняв юбку для лучшего обзора. А потом дотронулась до себя… там и облизала палец. - Ты сведёшь меня в могилу! – упёршись руками в столешницу, где она устроилась. В тот день Дэн больше так и не занялся работой, пропустив важную встречу и два совещания. Документы на его столе – упс – к сожалению, пришли в негодность. Они занимаются любовью как сумасшедшие, сметая со стола антикварную чернильницу и факсимиле, игнорируя звонки и стук секретарши в дверь. Трогают, гладят, целуются, двигаются в такт, сплетая пальца и шепча, выкрикивая имена друг друга, будто в последний раз. Дэнни… ... Вдруг череда воспоминаний прерывается, и лицо Дэна, такое любимое и родное, исчезает в сером тумане. Что за чёрт? Перо представляет человека, сидящего в кресле перед монитором. Брюки приспущены до бёдер, и он плотно обхватывает напряжённый член, двигаясь вверх… вниз… А на экране монитора извивается девчонка, лаская себя и постанывая. Бог мой. Она знает, что Кукловод сейчас внимательно наблюдает за ней. Это особенные правила игры. Девчонка стягивает трусики до колен, два пальца проскальзывают внутрь, и она движется им навстречу, насаживаясь на них раз за разом, издавая тихие стоны, что-то невнятно нашёптывая. Ещё, ещё немного - кончает, всхлипывая, закусив губу, вздрагивая всем телом. И на пару минут наступает долгожданное расслабление. Хочется закурить и ни о чём не думать, не желать выбраться отсюда и послать в задницу всех обитателей дома. И лежать так час или сутки – а лучше всю жизнь, врасти в одеяло, забыть обо всём остальном. Жаль, она не курит. Перо поднимается с кровати – та отпускает её с еле слышным скрипом, находит на полу початую бутылку и, закутавшись в плед, подходит к окну. Она допьёт вино, вглядываясь в заколоченные балками окна, пытаясь увидеть в нём что-то важное. Какое-нибудь напоминание о том, что всё не напрасно, что всё это имеет хоть какой-нибудь смысл. И это тоже часть ритуала. Она ждёт. Непроизвольно задержав дыхание. Боясь, что однажды ничего дальше не последует, ведь их осталось всего два. Кто знает, что он может придумать ещё? Динамик оживает: - Что ж, - раздаётся голос сверху. - Похоже, ты заслужила ещё один ключ, Перо. И она выдыхает. Делает глоток. Смотрит в окно. А потом – если захочется, если надо – пойдёт и возьмёт ещё вина, пока не напьётся до одури. До тошноты, головокружения, до ломоты в висках – пока в голове не останется ни одной долбанной завалящей мыслишки, и не придётся думать только о том, как бы не наблевать в собственную постель, перед сном.