Бешеный Тигр Кровавой Хабанеро

       — Слышь, Тон, а ты чего такой коропет? — спросил я у своего нового друга. Наруто продолжал чахнуть уже второй день, и Цунаде с Шизуне приходили к нам постоянно — раз по пять-шесть в сутки, приносили лекарства, мерили температуру, даже капельницу мелкому Узумаки делали. А потом вообще оставили свина у нас, чтобы я не скучал и не таскать его туда и обратно. — В смысле «коропет»? — подозрительно прищурился Тон-Тон. — Такой коропет. Типа штыбзика. Вроде клопа. Крошка-лилипут который, — пояснил я. — Ты кого лилипутом назвал, комок шерсти?! — тут же взвился он, осознав мою мысль. Походу, я наступил свину на больную мозоль. — Пусть я и комок шерсти, но побольше некоторых буду, — заметил я и тут же утешил: — Но для тебя это огромный плюс. — Почему это? — как всегда забавно оторопел поросёнок. Ну точно — свинячье «цундере»!* Из-за этого феномена меня так и подмывает выводить его из себя. — Потому что люди обожают свинину, — я важно растопырил усы и потрогал его бок лапкой. — А если бы ты был не таким маленьким и относительно миленьким, а большим и толстым хряком, то тебя давно бы уже съели. И меня бы угостили сочным мяском. Но я больше курицу люблю, если что. И помидорки… Такие, знаешь, «мясистые». Глаза Тон-Тона округлились, кажется, он слегка позеленел. — Да ладно, не ссыкуй так, ты уже вряд ли вырастешь. Тебе вообще сколько уже лет? — потёрся я боком об сидящего на попе другана, который вдобавок ещё и начал икать. — Ик! Мне-ик! Уже четы-ик-ре! — Пойдём, водички попьёшь. И чего ты так перепугался-то? Я же сказал, что ты декоративный, а не для жратвы. Никто тебя не съест… Если ты, конечно, не окажешься один на необитаемом острове с толпой шиноби. — Я снова глянул на Тон-Тона. — Да харе уже зеленеть! Не окажешься. Тебя Цунаде-сан любит очень, она не позволит тебя съесть. Ты у неё неприкосновенный… Эм… Запас. Только вообще на крайний случай… — Ик! — ещё раз очень громко икнул поросёнок и задумчиво замер. — Ну что? Отпустило? — спросил я, когда в течение минуты ничего не происходило. — Да! Вот же вреднюга ты, Тора! — выдал он мне, задрав пятачок. — Сам виноват! — беззлобно огрызнулся я, фыркнув. — Тебя просто спросили: ты такой и есть декоративный, или над тобой бесчеловечные эксперименты проводили, а ты что? — Что? — снова удивлённо посмотрел поросёнок. Я изобразил лапой фейспалм, хотя, скорее всего, этот свинтус подумает, что я захотел умыться. — Будем считать, что ты декоративный, — подытожил я, чтобы больше не ругаться. — Ну… Вообще-то, — потоптал копытцами Тон-Тон, неуверенно переступая с ноги на ногу. — Наверное, это было второе. — Какое ещё «второе»? — отчего-то я представил котлету с пюре. Свиную, надо заметить. — Экпе… Эксу… пременты, — выдавил он. — Бесчеловечные. — Ого! — я обошёл его вокруг несколько раз, пытаясь разглядеть что-нибудь этакое. Швы, например. Может, его из нескольких поросят собрали, а я и не замечал раньше? — А кто над тобой экспериментировал? Неужели сам великий змеиный саннин Орочимару? Насчёт Орочимару у меня был пунктик. Очень уж хотелось самолично посмотреть на злого гения мира шиноби. Впрочем, «пунктиков» во время этого долбанного дождя собралось множество. Столько всего не сделано. Столько хотелось узнать. А осадки всё не прекращаются. Я весь сюжет аниме в памяти со скуки освежил и прикинул, кого бы хотел увидеть, потрогать. Жаль, что писать я не могу, а то бы настоящий список составил. Впрочем, когда я над этим задумался, то оказалось, что читать по-местному тоже не получается. Вижу тупо иероглифы, которые мне ничего не говорят. Самый прикол про себя осознал, когда попытался разобраться, как же я понимаю, что говорят остальные. Оказывается, что у людей я понимаю не язык, а что-то вроде мыслей, которые они вкладывают в каждое слово. Примерно так же, как Сано меня понимает куском смысла, так и я — всех людей. Да и понимаю я их в полной мере только потому, что сам был человеком, очень разумен и у меня большой словарный запас. Я привык пропускать весомые объемы информации, да и со скуки ко всему прислушиваюсь и во всё вникаю. До начала дождя к Кушине-сан в кабинет приходил какой-то мужик, немой, говорил знаками, и его вслух «переводил» другой, а я слышал и того, и того, и говорили они одно и то же почти. Различия были минимальные. Это всё наконец подтвердило мою теорию насчёт распознавания слов-мыслей. У остальных животных, можно сказать, есть «свой мир», и, как выяснилось, большинство понимают хозяев на уровне «нельзя», «можно», «накажу», «хвалю», «еда», «иди ко мне», «я грущу», «я радуюсь». Мысли-разговоры людей их не особо интересуют, чтобы вникать дословно, что конкретно говорят. Разве что животные одиночки, которые постоянно с человеком и особо заняться нечем, пытаются наладить контакт. Ещё нинкены довольно хорошо хозяев понимают, впрочем, тут тоже — основной упор на распознание команд, а не просто на болтовню не по делу. Вот с другими животными всё иначе — мы друг у друга можем учиться, «болтать» в прямом смысле этого слова. — Эм… А кто это? Орочимару? — спросил меня Тон-Тон, сбив с мысли. — Тьфу ты, нуты! Ты живёшь с Цунаде-сан и не знаешь про её команду? Великую тройку? Жабий отшельник Джирайя? Принцесса слизней Цунаде? Змеиный саннин Орочимару? Ничего тебе не говорит? — поинтересовался я. Глаза свина стали ещё круглей и больше, чем когда я про то, что свиней едят, сказал. — Э-э-э… — Угу-м, — я задумался. — А если вот так? Мужчина с длинными белыми волосами. Пялится на грудь Цунаде-сан. Призывает жаб. И черноволосый мужчина с длинными волосами. Жёлтые глаза. Жутковатый. Вызывает змей. — А-а… Этих — знаю, — кивнул с умным видом Тон-Тон. — Их зовут «Джи-тян» и «Оро-чан», а не как ты сложно сказал. — Ну и? Как они? — нетерпеливо поинтересовался я. Свин словно нарочно медленно почесал задней лапой своё пузо, прихрюкивая от удовольствия. — Люди как люди, — наконец, изрёк он. — Один пахнет огнём и маслом, другой — землёй и сыростью. Они редко видятся. А когда видятся, то уходят, а потом Цунаде-сан возвращается выпившая и часто меня тискает, лезет целоваться и дышит неприятным запахом, от которого кружится голова потом. Шизуне-тян на неё ворчит. Чаще всего она встречается с беловолосым. С тем, который «Оро-чан», Цунаде-сан виделась на моей памяти всего дважды. Они не ругались, как с тем, «Джи-тяном», просто что-то обсудили и разошлись. — Так что за эксперименты тогда над тобой ставили и кто? — смекнув, что ничего толком не выясню у свина, я вернул его в первоначальную тему. — Сама Цунаде-сан. Я подбежал к ней на ферме, и она сказала, что я ей нравлюсь. Она была выпившая. Потом… Кажется, был зелёный свет, который бывает, когда она лечит. А потом Шизуне что-то тоже со мной делала и ругалась. А потом они забрали меня с собой. — И с тех пор ты такой мелкий, как и был? — уточнил я. Он кивнул. Похоже, что Цунаде-сан что-то ему сделала с ростом. Получилась карликовая свинья. — Пойдём Наруто проведаем, — я подтянулся, заточив когти об прибитую доску возле лестницы. С корой моей любимой «почти берёзы» не сравнится, но что поделать. Полторы недели дома. Когтями уже клацаю, когда по местному паркету иду. — Ого, да ты реально тигр! — проследил за моими действиями свин. — Нья-ха-ха! — я оскалился. — Маленький поросёночек. Сейчас большой и страшный тигр съест тебя! Мя! — Ви-и-и! Я — Неуловимый Джо! — принял игру Тон-Тон и побежал, радостно повизгивая. Я секунду протупил, слегка шокированный, а потом начал охоту на дикого кабана. Мы сделали пару кругов по дому, снесли зонты в углу, чуть не уронили стол и забежали на второй этаж. Наруто не спал и с интересом наблюдал за нашей гонкой-преследованием. Вплоть до того, что стал егозить на постели, словно сопереживая. Точно парень «застоялся» из-за болезни. Я запрыгнул на кровать и стал подкарауливать свина, который в силу физиологии не мог высоко задирать голову. Этот «Неуловимый Джо» подозрительно прихрюкнул и начал поглядывать под кровать, видимо думая, что я там спрятался, и я прыгнул к нему на холку. От дикого визга напугавшегося Тон-Тона у меня чуть уши трубочками не свернулись. Свин взбрыкнул и сделал чуть ли не тройное сальто в воздухе. Короче, он в одну сторону, я — в другую. Наруто ржёт, даже закашлялся. — Я чуть не описался со страху, — Тон-Тон осторожно выглянул из-под кровати, заходясь в своём «хрюкосмехе». Когда это услышал Наруто, он заржал ещё громче. — Тора-чан! Ты настоящий тигр! — восхитился мной мелкий. — Тон-Тон, ты где? Выходи, малыш, напугал тебя этот злой большой кот? Иди, я почешу тебе пузико, иди. Вот ведь свинтус! Вот где-то он людей «не понимает», а где-то — отлично врубается «хрю из хрю»! Сразу же покинул убежище, победно так на меня посмотрел и разлёгся у мелкого Узумаки кверху пузом. И копытом задёргал, и глазки свои поросячьи прижмурил от удовольствия. А Наруто, хихикая, чешет. И чешет, и чешет! Сколько можно?! Ну хватит уже! — Которые тут временные? Слезайте! Моя очередь! — я улёгся сверху, подставляя контуженые свиными визгами уши под умелые пальцы мелкого. — Пушистый ревнивец, — хмыкнул Тон-Тон, и не думая покидать постель мальчишки, наоборот он поёрзал, лёг поудобнее и закрыл глаза, показывая, что будет спать. Дождь уютно шуршал за окном, и я тоже развалился на тёплом, как печка, Наруто, непроизвольно включив мурлыкалку. Вот кончится карацую, и я всё наверстаю… Обязательно…