Бешеный Тигр Кровавой Хабанеро

       Давай же, давай! Очнись! Очнись, пожалуйста! Не умирай! Кошачьи и людские боги, Рикудо-сэннин, Будда, Аллах и Иисус Христос вместе взятые! Пожалуйста! Не дайте ей умереть! Эти суки ещё и связали её, как будто после извлечения биджуу человек в состоянии сбежать. Её бросили, словно сломанную куклу. Но ведь ты жива? Жива ведь? Жива?! Руки такие холодные, в темноте непонятно, какого цвета кожа, но я ощущаю, я надеюсь… в ней ещё теплится жизнь… Очнись… Кушина-сан, проснись! Я же чувствовал, что что-то не так, я же чувствовал! Целый месяц я не выходил из дворца, боялся за хозяина. Круг стягивался. Что-то назревало, огромный нарыв. Атмосфера у шугонинов стала немного странной. Философские разговоры о том, что, по сути, у нас в стране двоевластие, о том, что ниндзя должны защищать и направлять простых людей, что раньше во владениях каждого клана были свои деревни, земли, которые те защищали. Кто их распускал непонятно, но молодёжь рассуждала и так, и этак, как было бы хорошо, или не очень, если бы «король» был один. А потом Тоу перестал меня привечать, а однажды слегка отпихнул ногой, когда я решил об него потереться. Эта сука, Асума, убил Тоу. Не сомневаюсь, что это его рук дело! Тоу всего семнадцать было! Сейто-сан! Китане! Они погибли в первые минуты. Думаю, что их подло убили. Таких сильных людей невозможно убить в честном бою. Шугонины сражались друг с другом! Я до сих пор не верю, что эта дружная воинская семья всерьёз подняла оружие брат на брата. Сражались насмерть. Я видел это издалека, они раскурочили левое крыло дворца. Дайшики, придурок, зачем ты во всё это полез? Кто тебя просил? Какого фига ты так подставился? Моего Дайшики убил Чирику. У меня на глазах. Я видел, как парню, над которым я любил приколоться, снесли серпом голову. Чирику сообщил Минорухи, что часть шугонинов восстала и собиралась ликвидировать даймё, чтобы власть захватила Хокаге — Кровавая Хабанеро — Узумаки Кушина. Что зачинщиками бунта были Казума и Кобо-сан. Дайшики же якобы прорывался во дворец, чтобы убить хозяина, а они с Асумой раскрыли планы предателей и возглавляют защиту даймё. Я вырвался из рук Минорухи и побежал. Пахло дымом и кровью. Во дворце вопили, слуги носились, пытались баррикадироваться, но хрен ты против шиноби защитишься и спрячешься, если те захотят тебя найти. — Тора-чан! Ты куда? Там опасно! — меня окликнул Сано, и за спиной раздался странный звук. Чавкающий. Жуткий и леденящий сердце. А потом дикий нечеловеческий крик Таями-сан. А когда обернулся… Помертвевший Сано упал на колени, изо рта его шла кровь. Я подбежал к своему няню. Мальчик. Он ещё совсем ребёнок! Я смотрел, как его глаза стекленеют, и внутри всё обрывалось. — Твой сын участвовал в заговоре! Он был учеником одного из зачинщиков бунта! — Чирику дал пощёчину Таями-сан, которая за него цеплялась, и выбежал куда-то. А мы с кухаркой остались оплакивать её сына. Мне хотелось выть так же, как выла мать Сано, от собственной беспомощности и от того, как мне было жаль, что всё так вышло. Можно ли было всё предотвратить? Что-то сделать? Утром зачитывали имена «предателей» и погибших «защитников». Из двенадцати выжили только четверо, но трупов было семь. Тело Казумы упало в дворцовый ров, который наполняла река. Так надеюсь, что он выжил и подкараулит настоящих «предателей» в тёмном переулке. Как Рэмбо. Но, если судить по Асуме, тот был уверен, что убил одного из сильнейших шугонинов. А потом… Это было похоже на какой-то фантастический бред. Днём, после «бунта» во дворец прибыл не кто иной, как Сарутоби-старший. Серьёзный, подтянутый, в доспехах. Начал втирать хозяину, что Кушина не оправдала его доверия, и не зря она — чужачка. Хотела захватить власть и отомстить таким образом Стране Огня за то, что наши войска не помогли Водовороту, когда на остров клана Узумаки напали объединённые Облако и Туман. Минорухи поверил. Я сидел на непривычно пустующей балке в кабинете хозяина и понимал его. Сейчас, когда нет защитников, даймё очень уязвим. Да этот же улыбчивый старикашка один раз запустит в него какой-нибудь импульс чакры, и все — инфаркт в тридцать девять лет… С-суки, обложили. За ними сила и власть. Хирузен практически открытым текстом сказал, что его стоит вернуть на пост Хокаге. Он сказал и ещё одну странную и страшную вещь, но я до конца так и не понял. Что Кушина-сан была плохим Хокаге, предательницей, и не достойна остаться в памяти поколений Листа. И что он всё устроит. После этих слов у меня вся шерсть встала дыбом, и я понял, что пока наблюдал за тем, какая хрень происходит в столице, в Конохе всё, возможно, ещё хуже! Хирузен остался «погостить» до ужина, а я побежал в деревню шиноби. Дома Узумаки на его привычном месте не оказалось. На его месте был парк, вот только от земли воняло огнём, копотью и разрушениями. Но деревья, блин! Деревьям было лет по пятнадцать — двадцать. Словно я оказался в другом мире, где у Кушины и Наруто нет дома... Мои метки почти выветрились за прошедшие полтора месяца, но я был уверен, что это — моя территория. А потом я заметил, что с горы Хокаге пропало её лицо. Оно, конечно, было страшным, но чтобы здоровенная каменюка просто так испарилась? И, главное, никакой паники, всё в Конохе так спокойно и размеренно, как будто это не у них лицо Хокаге, как и сама Хокаге исчезли. Следов Кушины и Наруто я обнаружить не смог. Я сходил в Академию. Дети по большей части что-то вырезали и делали фонарики. Оказалось, что ночью будут праздновать день осеннего равноденствия. Саске и остальные ребята мне обрадовались, и из их разговоров я понял, что они считают, что Наруто дома — он снова сильно заболел. Я не знал, что делать и где искать обоих Узумаки. И, в конце концов, я сообразил обратиться к своему старому знакомому — Такаро. Забраться в почтовую башню оказалось ещё проще, чем когда я это сделал в первый свой визит в Коноху. И повезло, что Такаро был на месте и сидел на своём шесте. Ястреб сначала занервничал, как и эти глупыши — голуби, но потом узнал меня. — Тора-чан? Давно тебя не было, — клекотнул он. — Как дела? — Некогда болтать, — оборвал трёп я. — Расскажи обо всех странностях в деревне и о том, куда делось лицо Кушины-сан со скалы и сама Кушина-сан. Видел или слышал что-нибудь? — Да! — взмахнул он крыльями. — Люди ведут себя глупо. Один человек со странной чакрой уничтожил лицо на горе. Но этого как будто никто не заметил. Люди что, слепые? В центре Конохи был уничтожен дом Хокаге, и вырос лес, и снова — тишина. Они готовятся к празднику. Я усиленно думал. Из-за всех этих событий и смертей в последние сутки соображал я очень плохо. И даже тогда, когда мой пернатый друг дал мне столь явные подсказки, беспокойство за двоих Узумаки мешало мне понять, кто стоит за всем этим и помогает Сарутоби Хирузену и его сынку. А когда люди вышли со своими фонариками на улицы, отмечая очередной ночной праздник, над деревней взошла красная луна. Это было жутко — видеть, как все люди, открыв рот, смотрят вверх. Я чувствовал зловещую чакру, которую уже имел «счастье» ощущать на своей шкуре, когда Кушина злилась. Я бежал к источнику этой чакры немного в стороне от деревни. Оказалось, что этот «сигнал», отражающийся от луны, находился в Запретном Лесу. Жуткое местечко. Однажды я рискнул прогуляться по самой кромке и меня чуть не сожрала какая-то тварь размером с мужской кулак, похожая на блоху. Несколько минут я колебался, но затем ветерок донёс запах Наруто. Буквально в двухстах метрах от ворот было что-то, что пахло мелким. Я рискнул и прокрался, очень страшась обнаружить самого Узумаки, но это оказался его школьный рюкзак. А затем я заметил, что все жуткие жути тоже реагировали на красную луну, не обращая ни на меня, ни друг на друга никакого внимания. Так мне удалось пробежать к башне. Кажется, именно сюда должны были дойти дети на своём экзамене на чуунина в том аниме. Не представляю, как они это сделали. С крыши в небо уходил красный луч чакры. И как её было много! Я не сомневался, что биджу круче всех, но эти объёмы просто потрясали и заставляли ползти брюхом по земле и давиться от зависти и страха. Дикого и животного ужаса. Я не помню, как я подошёл и преодолел этот парализующий кошмар. Почему-то вспоминалась мама и отец. А ещё рассказы покойного деда про войну. Он говорил, что ему было очень страшно, но ещё страшнее было закрыть глаза… Я проник в подвал здания. Пахло крысами или кем-то, кто пахнет крысами, но в то же время ощущалось, что всё живое ушло. Когда я увидел исполинские зелёные руки и голову, то наконец сообразил. Это та херня, которая вытягивала из джинчуурики их биджу! Это же «Акацуки»! Зловещая организация шиноби в хламидах с красными облаками. Они так убили Гаару! Я досмотрел как раз до той серии, когда Кадзекаге оживили, и они вернулись в деревню Песка! Мне Серёга рассказывал, что там что-то мутил какой-то Учиха, который был другом его любимого героя — Какаши, который будто бы умер, но это всё, что я помню. Я и не беспокоился о таких вещах — какой смысл? Мир-то другой, и всё по-другому. Но в этой реальности того аниме, похоже, что эта организация существует, и всё тоже не гладко да ладно. А потом я почуял и увидел её. Кушина-сан лежала на полу, связанная. Её красные волосы разметались и спутались, на подбородке был синяк, изо рта кровь… Как у Сано. Больше вокруг никого не ощущалось. Я ориентировался по запаху. Чужую чакру я чувствовать не мог из-за того, что в небо посылалась демоническая, убейте, только не пойму — зачем. Давай! Давай! Просыпайся, не время спать! Из-за гула от жуткой статуи не мог расслышать, бьётся ли её сердце. Но мне казалось, что бьётся. Бьется же, правда? Ты жива? Очнись, Кушина-сан!