12 тайных посланий

Я получал от тебя письмо ровно один раз в месяц. Каждое утро пятницы я стоял на крыльце, ожидая девочку лет двенадцати, которая развозила письма на маленьком двухколесном велосипеде. Каждую первую пятницу месяца ты дарил мне по одному тайному посланию, которое несло в себе глубокий смысл. Ты любил стихи. В конце каждого письма ты писал по одной строфе из своих любимых стихотворений. Я обожал их. Я перечитывал их миллионы раз так, что знал наизусть каждое слово. Это случилось в марте. В дом вошел офицер и оставил повестку о том, что ты призван в армию на долгий срок. Твой отец когда-то отдал тебя в военное училище со словами: «Сынок, каждый мужчина призван защищать свою Родину. Однажды и ты станешь тем, кто прольет кровь за честь нашего государства». Я помню, как ты не хотел повиноваться его словам. Он всегда требовал от тебя слишком много. Но возражать было поздно, когда на пороге стоял мужчина в военной форме, с гордостью смотря на будущего солдата. Ты пообещал писать мне, где бы ты ни был, что бы с тобой ни случилось. Обратного твоего адреса я никогда не получал, потому что тебя постоянно отсылали в разные части страны, и невозможно было угадать, куда тебя отправят в следующий раз. Нельзя было докладывать точное место нахождения, состояние здоровья и способы выживания, так как письма могли перехватывать, узнавая все слабые места. Ты также никогда не подписывался и писал все точно и кратко.       «Дорогой Фрэнк,       Пишу тебе свое третье тайное послание. Тусклый свет фонаря не позволяет написать о многом, ты уж меня прости. Скоро отбой, завтра новый день, который, возможно, принесет новые потери. Мы остановились в пустыне, где невыносимо жарко днем, и жутко холодно ночью. Но я держусь, не переживай за меня, со мной все будет в порядке.       Надеюсь, с тобой все хорошо. Прости, надо беречь бумагу и чернила.       The dead have been awakened – shall I sleep?       The World’s at war with tyrants – shall I crouch?       The harvest’s ripe – and shall I pause to reap?       I slumber not; the thorn is in my Couch;       Each day a trumpet soundeth in mine ear,       Its echo in my heart…       (Встревожен мертвых сон, - могу ли спать?       Тираны давят мир, - я ль уступлю?       Созрела жатва, - мне ли медлить жать?       На ложе - колкий терн; я не дремлю;       В моих ушах, что день, поет труба,       Ей вторит сердце...)» Я просыпался с мыслями о том, кого же сегодня заберет война, и будешь ли ты в их числе. Я засыпал, шепотом произнося молитвы. Я молился, чтобы ты скорей вернулся. Я молился, чтобы судьба подарила тебе долгую и счастливую жизнь. Я молился, чтобы страх не обуревал твой разум и силы не покидали тебя.       «Дорогой Фрэнк,       Спешу к тебе со своим двенадцатым тайным посланием… Ах, как бы я хотел передать его тебе лично. Сейчас мы находимся в подвале какого-то здания. Нас осталось восемь человек из целого взвода. Все еще гремят пушки, но ребята молодцы, не тратят слезы зря. Со мной все хорошо, не переживай.       Я волнуюсь за тебя и очень скучаю. Буду сражаться из последних сил. Прошу, не терзай себя. Прощай... До скорой встречи...       The earthquake came, and rocked the quivering wall,       And men and nature reeled as if with wine.       Whom did I seek around the tottering hall?       For thee. Whose safety first prove for? Thine.       (Землетрясение шло и стены сотрясало,       И все, как от вина, качалось предо мной.       Кого я так искал среди пустого зала?       Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одному)» Я перечитал твое последнее письмо сотни раз. Я знал, что-то происходит. Что-то страшное и неизвестное. Когда же мир забудет про войну, когда же он напьется этой болью? Я перестал смотреть новости, боясь увидеть среди жертв твое лицо. Я перестал слушать тех, кто подавлял мои надежды. Я словно ушел от этого мира, закрывшись наедине с самим с собой и с твоими письмами. Но вот наступил март. Прошел год с тех пор, как ты исчез. Я стоял на крыльце в эту пятницу, первую в этом месяце. Уже шесть утра, а девочки все не было. Опаздывает? Как же так? Я облегченно вздохнул, когда увидел на горизонте светлую макушку девочки на новеньком велосипеде. Она улыбнулась мне и проехала мимо… Словно тень, пронеслась она мимо меня, все быстрее устремляясь вперед. Мое письмо…       — Постой! — крикнул я ей вслед. Она остановилась и удивленно посмотрела на меня своими большими сияющими глазками. — Для меня сегодня разве ничего нет?       — Нет, прости, — она пожала плечами и снова двинулась с места. А я остался стоять, смотря ей в след. Мое письмо… Твое тайное тринадцатое послание… Где же оно? Ты не мог пропустить его. Может быть, сегодня не пятница? Возможно, я перепутал время? Нет же! Все точно! Секунда в секунду. Я опускаюсь на колени посреди дороги, смотря в след светлой макушки, которая бросает кому-то под дверь письмо и едет дальше. А следом за ней гаснет моя вера. Что-то случилось. По телу пробежали мурашки, меня начало трясти, в горле запершило, голова начала кружиться, в глазах помутнело. Тело задрожало в агонии, живот скрутило так сильно, что меня затошнило. Я не мог сдвинуться с места. Я смотрел в след маленькому велосипеду и не мог пошевелиться. Все стало расплывчатым, слезы большими тяжелыми каплями стали набираться в глазах. Сзади послышался рев мотора и скрежет тормозов. Кто-то вышел из машины и начал что-то кричать в мою сторону. Но я не слышал. Я даже не понимал, что происходит. Что-то случилось! Я резко подскочил и ринулся домой. Я запнулся о камень на газоне, столкнулся с каким-то пьяницей, который сам не видел, куда идет, врезался в дверной косяк, но все же добрался до заветного комода с письмами. В порыве безумия, я нашел двенадцатое письмо и помутневшим взглядом вновь пробежался по таким знакомым строчкам. Я перечитывал его снова и снова, не желая воспринимать всерьез пришедшие в голову мысли. Я смотрел на него, как на новое письмо, только найденное в новом конверте. Я пытался найти в нем новый смысл, новые фразы, хоть что-нибудь, за что можно было зацепиться. Но в дрожащих руках оставалось все то же старое двенадцатое тайное послание. Непослушные слезы скатывались по щекам на потрепанный лист, размазывая чернила. Что-то случилось. Ты не мог забыть про письмо, ты не мог забыть про тринадцатое тайное послание. Я повторял это снова и снова, уверяя себя в том, что с тобой все в порядке. Конверт с письмом выпал из моих рук, ноги подкосились и я скатился на пол. Сердце со всей силы колотилось о грудную клетку, не давая воздуху ворваться в легкие. Так не должно быть... Вернись… Вернись ко мне. Прочти мне еще одну строфу, хотя бы одну. Умоляю тебя. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке… Мне нужно… Где-то на периферии своего сознания я услышал посторонний звук. Через пару минут мой мозг подал сигнал, что кто-то звонит в дверь. Но я не мог подняться с пола, привести себя в порядок и открыть ее. Я не мог даже успокоить свое сердцебиение, от которого так сильно болело в груди, что я изнывал от невыносимых ощущений. Да и какой нормальный человек захочет прийти в такую рань? Разве что... Даже мыслей нет по этому поводу. Кто-то настойчиво стал барабанить по двери кулаком или ботинком. Я хотел крикнуть, чтобы они убирались, но голосовые связки вместо крика выдали сиплое подобие моего голоса, который даже я еле услышал. В голову пришла мысль, что девочка могла ошибиться и найти письмо. Эта мысль заставила меня подняться. Я вытер рукавом опухшие от слез глаза и поправил взъерошенные волосы. В зеркале на меня смотрел подавленный молодой человек с разбитыми надеждами и больным сердцем. Я добрался до входной двери и, глубоко вздохнув, открыл ее.       — Здравствуй, Фрэнк, я скучал по тебе. Твой голос вывел меня из внутреннего сна. Я вздрогнул, будто бы по голове ударили чем-то тяжелым. Джерард?! Я не мог поверить. Передо мной стоял ты и улыбался, живой и невредимый. Я заметил на твоем лице пару ссадин, твою перебинтованную руку и чемодан во второй. Ты вернулся….       — Я вернулся, Фрэнки. Я онемел от счастья, восторга и неожиданности. Минуту я приходил в себя, прежде чем кинуться к тебе. Ты рассмеялся таким счастливым смехом и приобнял меня одной рукой, поставив чемодан. Я не мог поверить. Агония стала сном, растворившемся в мечтах. Передо мной стоял настоящий Ты, с прекрасным блеском в глазах, с такими милыми чертами и голосом, который я мечтал услышать так давно. Я так долго ждал этого дня, столько раз представлял, как это будет и что я тебе скажу, что забыл обо всем на свете. Я просто стоял и обнимал тебя, я чувствовал твое тепло, я слушал, как ты дышишь, ты был рядом и был жив.       — Ты вернулся, — повторял я, обнимая тебя.       — Я вернулся, — отвечал ты. Я хотел сказать так много и все сразу, что растерялся и даже забыл, как говорить. Ты смотрел на меня, не отрывая взгляда, гладил меня по щекам, которые пылали от волнения и слез. Мне казалось, что сейчас ты вновь уйдешь и не появишься больше никогда. Но ты вернулся. Я был так счастлив в этот самый момент, что мне казалось, будто бы стояли так целую вечность. Я прильнул к твоему плечу и закрыл глаза, боясь, что, если я их открою, все это окажется лишь сном. Но ты был здесь и не отпускал меня, не собирался никуда уходить и испаряться. Я дрожал от этого приятного чувства, что разлилось внутри меня. И твоя улыбка была самой могущественной и потрясающей вещью во вселенной. Потому что ты улыбался мне одному. Улыбался, потому что знал, что все закончилось. Ты спрашивал меня, какое из твоих посланий мое самое любимое, и я с улыбкой отвечал: «Тринадцатое тайное послание».