Искра!

Динь-дон. Где-то в прихожей раздался звонок, и у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. - Это он, - прошептала Мэри с загадочным лицом. - Я знаю, - отозвалась я севшим голосом, - не забудь про наш уговор, помалкивай. Сестренка улыбнулась и кивнула головой, искренне, по-детски радуясь, что у меня есть парень. И не просто парень, а ее любимый дядя Люк. Ох, вот бы и с папой так же проканало! - Эванс! – отец уже обнимал друга в прихожей, и мы с Мэри поспешили вниз по лестнице. Отвесив маме заслуженных комплиментов, Люк вручил ей бутылку красного вина, затем обнял мою сестренку, и та с загадочным видом чмокнула его в щеку. - Прекрасно выглядишь, - я чуть с последней ступеньки не упала, когда Люк произнес это тем же тоном, что и сегодня днем. Он коснулся моего плеча в знак приветствия и под улыбки родных, и мы, наконец, прошествовали в гостиную. - Я, конечно, не собирался сегодня пить, - папа с опаской покосился на маму, - но раз ты принес вино… - Джим, - Люк жестом остановил его, - выпьем чуть позже… я хотел поговорить с вами. Вот тут точно, словно гром грянул… по крайне мере у меня в душе. Эванс сглатывал и в волнении облизывал губы, понимая, что назад пути уже нет и продлить дружескую идиллию уже не удастся, может быть даже никогда. - Да… что случилось? – отец приподнял брови с таким искренним участием, что мне вдруг даже стало его жалко. Люк тяжело вздохнул, вытирая ладони о джинсы, понимая, что откладывать нет смысла. По его лицу было видно, что он прокручивает в голове всевозможные варианты постановки фраз, и все никак не может выбрать нужную. Родители с беспокойством переглянулись, и Люк, набрав в легкие воздух и взглянув на меня, уверенным голосом произнес. - Мы с Пегги встречаемся. Отец фыркнул и рассмеялся, ожидая, что будет дальше. И я до крови исколола пальцы ногтями, наблюдая за тем, как папина добрая и самая радушная улыбка в мире постепенно сползает с его лица. Как веселые смешинки в уголках глаз разглаживаются, брови приподнимаются, заставляя взгляд стать жестче, а вместо ухмылки, челюсть с силой сжимается. - Что значит, «мы встречаемся», - наконец, выдал он. Я переглянулась с мамой, которая пребывала в шоке, пытаясь получить от нее хотя бы немую поддержку. Но та лишь головой покачала, словно говоря: «почему ты мне не сказала?!» - Это значит, что Пег моя девушка, - просто ответил Люк, - я знаю… это сложно уложить в голове… - Ты же… Эванс, черт возьми, какая девушка может быть у «тебя»?! - воскликнул отец, активно жестикулируя. - Джим, - Люк нахмурился, - прости, но я хоть раз давал тебе повод считать себя геем? Это все были твои приколы! Я не опровергаю того, что было в прошлом, но последние четыре года я встречаюсь только с женщинами! - И ты говоришь мне это только сейчас?! – все-таки вспылил отец, потрясая пальцем почти у самого носа Эванса, - я доверял тебе своих дочерей как себе самому! - И я не подвел твоего доверия, разве я сделал кому-то из них что-то плохое? - Да… - отец вдруг взглянул на меня, и глаза его полезли на лоб, - да я Пегги отпускал ночевать у тебя!!! Это было таким неожиданным напоминанием, что я сразу же густо покраснела и как глупая школьница стыдливо потупила взор, ощущая, как у меня запылали уши. А мой бедный папочки был настолько опытным мужчиной, что у него хватило ума не принимать это за простую скромность. - Твою мать, Эванс, ты что, спишь с моей дочерью? Люк лишь с ужасом взглянул на папу, понимая, что любая реакция уже выдаст нас с потрохами и, несмотря на все свое старание сгладить любой конфликт, не нашелся, что ответить. - Я тебя урою сейчас! – отец одним рывком схватил со стола бутылку вина, что принес Люк, и прежде, чем кто-то успел опомниться, с размаху разбил ее о голову Эванса. Мэри пронзительно закричала, а мама ту же бросилась к отцу, пытаясь его утихомирить. - Соня, этот ублюдок… - Успокойся, Джеймс! Возьми себя в руки! Люк потряс головой, вытряхивая из волос осколки, и я увидела, как струйка крови потекла по его виску. Внутри у меня как будто струна порвалась, отчего-то стало сложно дышать, и я селя на кресло, отвернувшись ото всех. Отец мог резко вспылить, но обычно так же быстро приходил в себя, мучаясь угрызениями совести. Вот и сейчас он суетливо заходил взад вперед по комнате, пока мама бегала на кухню за полотенцем и льдом. А я почувствовала, как ручка Мэри сжимает мою в знак поддержки, и закусила губу, чтобы не заплакать. - Это решение не было поспешным, Джим, - как можно спокойнее произнёс Люк, прижимая к голове полотенце с завернутыми в него кубиками льда, - я целый год шел к этому, борясь с самим собой только из-за того, что она твоя дочь, Джим, - дочь моего друга. Отец вздохнул и сел на диван, потупив взор. - Пег очень нравится мне, и я хочу сделать все возможное, чтобы она была счастлива со мной, - продолжил Эванс, - да, у меня есть прошлое, от которого сложно избавиться, есть сплетни и прочая грязь, которой поливают любого актера, ты знаешь это. Но я откажусь от нее, только если она сама этого захочет. Отец, наконец, поднял на него взгляд, который Люк стойко выдержал, и затем вопрошающе посмотрел на жену. В наше семье это означало «Соня, спасай, твой Джимми совсем дурак». Мама поджала губы и геройски встала на защиту интересов всех членов своей семьи. Нам с Мэри всегда казалось, что не было такой проблемы, такой ситуации, которую не смогла бы решить эта скромная и тихая женщина. Сначала мама заставила стыдиться папу, потом Люка и, наконец, меня, доведя таки до слез. Это сразу растопило папино сердце, и он сам принялся находить нам оправдания, а Эванс боролся с желанием утешить меня и страхом подойти ко мне ближе, чем на метр в присутствии отца. -Я… мне просто сложно уложить это в голове, Люк, - в конце концов, признался папа, - прости… за голову. - Ничего, - Эванс пожал плечами и попытался улыбнуться, - теперь нам не придется ломать голову, пить вино или нет. Отец тоже улыбнулся в ответ, радуясь не так шутке, сколько тому, что после всех откровений они, похоже, остались друзьями. - Я однажды тоже получил бутылкой по голове, - папа почесал нос, вспоминая какое-то давнее и незатейливое приключение, родившееся из пьянки. И мы все с огромным облегчением смеялись над его рассказом, радуясь тому, что конфликт закончился.

Не буду вам врать и говорить, что и мама, и папа не ругались со мной по этому поводу, пытаясь влезть в мою личную жизнь и уяснить в своей голове, как же они так «недоглядели». Конечно же, все это было. Были скандаля, слезы, хлопанье дверьми. Не буду врать о том, что мы с Люком жили долго и счастливо. Нет, мы часто ругаемся, из-за длительных разлук, выключенных телефонов, непонятных записях в твиттере и прочей-прочей ерунды. Но при каждой встрече страстно миримся, обещая друг другу, что этого больше не повториться. Я не знаю, что будет дальше, может быть сейчас, когда вы это читаете, мы уже не вместе, а может быть о нашем романе узнал весь белый свет. Но я совершенно не беспокоюсь об этом, мне почему-то приходят на ум слова Оскара Уайльда: «Человечество существует тысячи лет, и ничего нового между мужчиной и женщиной произойти уже не может».

Пегги Несбитт Конец.