Золотые сны: Потерянные души

POV Виктория

— Может ты все же будешь помягче с Эшли? Ему тоже нелегко, — проговорил Энди, присаживаясь рядом со мной. Бирсак отлично чувствовал, что я была на взводе, что не могла даже смотреть на Перди спокойно, а уж держать язык за зубами казалось невыполнимой задачей. — Мне бы тоже было нелегко, если бы по моей вине умирал человек, — огрызнулась я, резко взглянув на Энди. Я понимала, что он защищает своего друга, но просто не могла иначе. — Он виноват в том, что изменил ей, но не в том, что она в реанимации, — возразил Бирсак. — Ты только усугубляешь наше положение, когда грызешься с ним. Поверь, Эшли хочет вернуть Аню возможно сильнее, чем ты сама. — Эти вещи тесно связаны, Энди, и ты это знаешь. Я не запрещаю тебе защищать друга, но в этом деле от меня поддержки не жди, — я покачала головой, тяжело выдыхая. Я чувствовала себя слишком вымотанной и уставшей, особенно из-за понимания того, что необходимость принять решение о разглашении произошедшего все сильнее. — Ты не думала, что на то были причины? Эшли не подросток, который прыгает на любую бабу, — возразил Энди. — Мы же не знаем всего, что было в их отношениях. — Хочешь сказать, что в этом виновата Аня? — удивленно хмыкнула я, переводя взгляд на мужчину. Такого я от Бирсака не ожидала и теперь лишь изогнула брови, дожидаясь продолжения этой увлекательной теории. — И как же она, по-твоему, спровоцировала твоего невинного друга? — Не язви мне, если не хочешь испортить отношения, — резко предупредил Энди. — Я лишь предположение сделал, окей? Это могло быть что угодно — недостаточная степень доверия или серьезность отношений, слишком слабая связь между ними… Что угодно. Ты можешь с уверенностью сказать, что у них была любовь до гроба? — Я знаю лишь то, что для Ани это были действительно серьезные чувства. Были — потому что при ее отношении к изменам она не позволит Эшли к ней и пальцем притронуться, — уверенно ответила я. — Поэтому я могу попросить тебя только об одном — сделай так, чтобы когда Аня очнется, его не было рядом. Я знаю, что Эрнестайн уверена в «созданной» паре, но поверь мне, Аня слишком принципиальная и гордая, чтобы простить Эша. Я поднялась со скамейки, решив закончить на этом разговор. Ссориться с Энди сейчас было совершенно не к чему, хотя мы и так наговорили лишнего. Наверное, потому что оба были на нервах. Медсестра вновь предложила мне поехать домой, потому что выглядела я не слишком хорошо, и вновь получила отказ. Я не могла уйти отсюда, не могла перестать ловить каждую новость, каждое слово врачей. И каждый взгляд Эрнестайн. Она, хоть и сказала, что от нее больше ничего не зависит, но все равно появлялась тут время от времени. Наверное, проверяла изменения, потому что по ее словам мир снов был слишком изменчив, чтобы с уверенностью оставлять всё без присмотра. Отойдя в специальное помещение, я достала из пачки сигарету и закурила. Вредная привычка всегда помогала успокоиться. Я невольно вспомнила, как Аня всегда закатывала глаза, морщилась и говорила что-то о ненависти ко мне и всем курящим. Это всегда вызывало улыбкой, а сейчас отдавалось тупой болью в сердце. — Не убивайся так, — прошелестела Эрнестайн, вновь появившись словно из ниоткуда. — Почему? Разве ты веришь братьям? — нервно хмыкнула я, стряхивая пепел и поднимая на нее уставший взгляд. — Чем дальше, тем сильнее у меня ощущение, что она не вернется. По любой из возможных причин. — Если захочет, то окажется здесь рано или поздно, — спокойно возразила Эрнестайн. — Мы все равно не можем на это повлиять. Знаю, что ожидание тяжелее всего остального, но придется набраться терпения. Я не оставлю ее там, обещаю. Просто нужно время. — А она захочет? — неожиданно даже для себя спросила я. — После того, как обещанный тобой «принц» растоптал ее, она захочет вернуться? Если это понимаю я, то эти твои братья тем более. Едва ли из них манипуляторы хуже, чем из тебя. Эрнестайн усмехнулась, очевидно приняв последнюю часть предложения за комплимент. Я ничего не могла ей сделать, поэтому лишь глубоко затянулась и отступила на шаг, отворачиваясь и рассматривая однотонные стены. Как же они за эти дни надоели. Моих плеч коснулись холодные ладони, девушка подошла почти вплотную, и я всем телом чувствовала, как она меняется. Я была уверена, что сейчас за моей спиной стояла та Эрнестайн, которую я увидела впервые. С ледяными, жестокими глазами и высокомерной ухмылкой, с пугающими когтями, похожая на демона и вселяющая ужас. — Я хочу очутиться там снова, — выдавила я. — Хочу увидеть Аню, поговорить с ней, помочь ей. Я уверена, что только так ей можно помочь. Ты можешь это устроить? — Ты хоть представляешь цену, дитя? — выдохнула Эрнестайн. Ее голос был таким завораживающим, таким невероятным, что кожа покрывалась мурашками. — Если что-то пойдет не так, ты останешься там навечно. Готова рискнуть жизнью? Даже если да, то я не согласна, — оборвала она. — Пусть братья плутают там сколько угодно, пусть ищут лазейки и пути, но я не позволю им воровать мои души… Она замолчала, но у меня осталось ощущение недосказанности. Эрнестайн словно замерла, все так же сжимая мои плечи, и это волновало меня еще сильнее. Что-то происходило? Я не понимала, хотя, Эрнестайн тоже выглядела слегка растерянной, когда я повернулась к ней. Не сговариваясь, мы обе вышли из курилки и направились к палате Ани. Я даже забыла о недокуренной сигарете. — Что-то не так, — произнесла Эрнестайн, хмурясь. Складка пролегла меж аккуратных бровей, а точеное лицо исказилось. — Она будто очень близко, я могу дотянуться до нее, — неуверенно произнесла она. — В смысле, она сейчас выберется оттуда? Она очнется, Эрнестайн? — настойчиво спросила я. Ее неуверенные, туманные фразы никак не проясняли ситуацию. — Что не так? — Она не может, — коротко ответила девушка. — Ее будто какая-то завеса скрывает. Я никогда о таком не слышала, — призналась она. — Не могу понять, в чем дело. Я чувствую их, буквально руку протяни и они появятся, но что-то мешает. — Ты можешь им чем-нибудь помочь? — торопливо спросила я. — Какой-нибудь знак? Ритуал? Зов? Нужно хотя бы дать им знать, что они близко. — Я уверена, что братья и так это знают, — покачала головой Эрнестайн. — Но что-то мешает им завершить путешествие. Иди сюда, — с этими словами она притянула меня к себе и через секунду мы оказались в палате Ани. Она лежала все такая же бледная, оплетенная трубками. Мне все еще не верилось, что это происходит с ней. — Что ты собираешься делать? — уточнила я, оглядываясь на девушку. Она все еще была в своем не человеческом облике, и от этого ситуация становилась все страшнее. Эрнестайн не ответила, быстро водя руками над телом Ани. Все пространство заполнял едва осязаемый голубоватый дымок. Он собирался в клубки, расползался по палате и оплетал нас своими щупальцами. Мое сердце бешено колотилось от волнения и страха, но я не позволяла себе отступить. — Сейчас окажешься в месте, которое не похоже ни на что другое, — предупредила меня Эрнестайн. — Увидишь подругу — хватай и беги. Ты поймешь куда, не волнуйся. Делай это быстро и ничего не бойся. У нас мало времени, они вот-вот уйдут оттуда и вновь станут недосягаемыми. Я вслушивалась в ее слова, стараясь запомнить всё до мелочей. Было страшно, потому что многого я не понимала, просто не успевала среагировать. Я даже не успела глубоко вдохнуть, когда почувствовала сильный толчок в грудь и начала падать назад, сразу боясь, что задену какую-то аппаратуру. Ничего подобного не произошло, потому что я оказалась в каком-то золотистом тумане. Казалось, я не смогла бы увидеть даже свою ладонь, если бы протянула руку вперед, что уж говорить о Ане. Я сделала несколько неуверенных шагов, когда услышала приглушенный рык и разговор на повышенных тонах. Не долго думая, я рванулась в ту сторону. Я слышала ее голос, чувствовала нутром, что мне нужно торопиться, но ноги будто вязли в густом тумане. — Нам нужно уходить, — раздался резкий голос. — Это место бесполезно, мы найдем другую лазейку, — мне казалось, что я расслышала нотки волнения в напряженном голосе. Я ускорила шаг, прикладывая все силы, чтобы приблизиться к голосам. Через пару мгновений я оказалась на круглой небольшой площадке. Пара теней уже почти исчезли где-то внизу, но Аня стояла на самом краю, растерянно глядя на пространство передо мной. Ее взгляд наткнулся и на меня, после чего ее лицо вытянулось в удивлении. — Вика? — ее голос звучал странно и непривычно. — Что ты тут делаешь? У меня не было сил отвечать, я лишь приблизилась к ней и крепко схватила за руку, боясь, что она растает в воздухе. — Ты должна пойти со мной, — произнесла я, потянув ее в сторону. Тени остановились, обернулись, позволяя мне увидеть искаженные лица. Я услышала грозный рык и в ту же секунду рванулась назад, где среди золотого сияния задорно плясал голубой огонек. Аня не сопротивлялась, но и не помогала, едва успевая переступать босыми ногами. — Стой! Стой! — Боже, сколько отчаяния было в этом крике, но моя рука уже коснулась сияющей сферы. Покалывание быстро распространилось по телу, нас окутал голубой дымок, но последний взгляд подруги был направлен в противоположную от меня сторону. Я очнулась так же резко, как и попала в иной мир. Легкие внезапно наполнил воздух, сердце застучало сильнее, принося мне боль, и я распахнула глаза, удивленно смотря на Эрнестайн. Она была в человеческом облике и смотрела насторожено, придерживая меня за плечи. Мы обе отвлеклись, когда услышали движение со стороны койки. Аня открыла глаза, она смотрела на нас растерянно и не совсем осознанно, морщилась от боли, пытаясь подняться. Я не была уверена, что ей стоит это делать со всеми теми повреждениями, которые она получила. Эрнестайн оказалась быстрее, аккуратно, но настойчиво укладывая ее обратно и покровительственно улыбаясь. Я видела, как Аня предприняла неудачную попытку отшатнуться. — Через минуту тут уже будут врачи, — сообщила Эрнестайн, отстраняясь. — Нам с Викой лучше встретить их не в палате. Аня медленно кивнула. Я видела озабоченность на ее лице, какую-то напряженность, но ни капли радости или облегчения. Меня пугало то, что она не произнесла ни слова. — Ань? — позвала я, надеясь услышать хоть что-то. — Зачем ты это сделала? Мне показалось или в ее голосе действительно упрек? Я не успела переспросить или хоть как-то выразить свое замешательство, потому что Эрнестайн перенесла нас прочь из палаты, в коридор, оставив Аню в одиночестве.