Порнодрабблы

С кинк-феста Алваро едва сдержал возглас удивления, впервые увидев предводителя и капитана пиратов, которого считали чуть ли не посыльным дьявола в море. Луи Джойса называли зверем, морским оборотнем, способным на любое бесчинство и казнь. Сын французской куртизанки и английского капера, дьявол побери проклятых еретиков! Один из пленников, вероятно, опьянев от проигранной схватки, рассмеялся в голос: когда капитан Джойс скинул с груди и плеч тяжелый доспех, обтянутый бархатом, он стал казаться худым подростком, а сняв жуткую маску вепря с острыми клыками, скрывавшую половину лица, обнажил совсем юные черты. Вид юноши с ангельским лицом, обрамленным пшеничными локонами влажных волос, так сильно обманул ожидания, что просто не мог быть правдой. И это - вепрь?! Кто же тогда остальные пираты, которые ему подчиняются - кучка разряженных детей или сброд слабоумных? Еще несколько испанцев присоединились к смеху, выкрикивая пошлые шутки, но Алваро молча прищурился, заметив мгновенно изменившееся лицо пирата. Его глаза потемнели, и заострившиеся черты превратили нежного ангела в жестокую пародию - как затмение делает из голубого неба черный провал с сыпью звезд. Улыбка капитана стала похожа на росчерк бритвы, под кожей ходили желваки, он оглянул пленников, отметив про себя каждое слово и сальный взгляд, потом легким шагом подскочил к первому засмеявшемуся испанцу и воткнул охотничий нож ему в горло. Это произошло так быстро, что многие еще не заметили, и хмыкали, а через секунду пленник стал оседать на колени с ножом в шее. Кровь толчками лилась на палубу, Джойс, пристально глядя в глаза шутнику, провернул нож, всадил чуть глубже, резко дернул обратно и тут же просунул в рану несколько пальцев жестом мясника, что-то нащупывая. - Что же вы замолчали? - Джойс оглянулся, безошибочно останавливаясь взглядом на оскорбивших его пленниках. - Ваш товарищ теперь выглядит достойно своей шутке. Он сделал шаг назад и испанец с торчащим из шеи языком рухнул на палубу. Джойс подошел к следующему. Тот с ужасом уставился на ладонь в свежей густой крови перед своим лицом, делая отчаянные попытки освободить руки от веревок. - Ты ослеп или впрямь принял меня за переодетую девку? - спросил пират, проведя ладонью из стороны в сторону. Испанец застыл, словно очарованный, следя за движением. Луи замер, и вдруг точным движением всадил три пальца в глазницу испанца, обхватывая яблоко капканом тонких пальцев. Алваро отвернулся, инстинктивно зажмуриваясь от отвращения. Палуба наполнилась шумом: предсмертный крик смешался с отчаянными мольбами о прощении остальных. Белая сияющая смерть за спиной Луи Джойса исказила его облик - он никому больше не казался юным, нежным или красивым. Все видели чудовище, от которого разило кровью, сталью и гнилым дыханием вечности. Когда на следующий день пленникам было предложена служба на корабле или смерть в море, многие выбрали забытье в соленых волнах. Что они желали больше - сохранить честь или спастись от пыток морского оборотня, уже не суждено узнать. Алваро слишком любил жизнь. Он выбрал службу пиратам, три года на корабле - и потом в его власти будет выбор иной жизни. Он даже готов был вытерпеть любые низости, но после присяги (издевательской пародией на клятву королевских офицеров его Величества) и ужина его вызвали к капитану. И работы "пороховой мартышки" Алваро не ожидал. Джойс требовал подготовить ему умывальню. Принести горячую воду из камбуза, разложить серебряные принадлежности из сундука: круглое зеркало, изящный кувшин, блюдце для мыльного бальзама, кисть с мягким ворсом и бритву. А дальше что, заставит его выносить ночной горшок, если капитану станет лень идти через всю палубу в гальюн? Алваро, сжав губы, встал рядом с зеркалом, держа полотенце наготове. Джойс заканчивал ужин горячим вином. Он осмотрел Алваро с ног до головы, то ли оценивая его физическую форму, то ли просто придумывал подходящее развлечение, заскучав. Алваро смело глядел в ответ. Он не обманывался видом капитана, зная количество его морских побед и убедившись, что слухи о его жестокости не преувеличены. Но в голове все равно не укладывалось. Как столь миловидный юноша стал предводителем? Чем он заставил отчаянных головорезов идти за собой дорогой, которая когда-нибудь приведет их всех на эшафот? Он не мог быть сильнее, как не может тростник быть прочнее дуба. Ум, воля, или колдовские чары? Джойс откинулся на спинку кресла, расслабляясь. Он вытянул ноги и кивнул Алваро, прерывая его размышления. - Можешь снимать сапоги. Алваро замешкался на мгновенье, мельком бросив взгляд вниз, на носки своих замшевых туфель с большой серебряной пряжкой. Потом сделал несколько шагов и присел на колено перед креслом капитана. На Джойсе были испанские сапоги из светлой мягкой кожи, перехваченные ремешками на голени и над коленом. Он дернул носком, чтобы слуга поторапливался, и Алваро бросило в жар. Его смущала эта роль. Прислуживать юнцу! Перед глазами встал потопленный фрегат и пульсирующая кровь из шеи убитого Джойсом матроса, и Алваро преодолел заминку. Он расстегнул первую пряжку, потом вторую. Поднимаясь все выше, прикоснулся к колену. На бедре ремешок, огрубевший от соли, застрял, и Алваро дернул слишком сильно, когда тот наконец поддался, тут же подняв глаза на капитана. Тот следил за ним, прикрыв глаза. Алваро аккуратно поддел пальцами мягкое голенище на бедре, стягивая его вниз. Он чувствовал, как напряглись мышцы под его ладонями, но поспешил перейти ко второму сапогу. Ремешок за ремешком, потом взял сапог двумя руками - одной под голенью, второй за каблук, но над коленом шло туго, Алваро обхватил бедро ладонями, словно спуская чулок и, подняв глаза, так и застыл, загипнотизированный странным взглядом. Щеки Джойса порозовели от пряного вина или усталости. Он облизнул приоткрытые губы, словно ожидая чего-то, хотя единственное, чего он мог ожидать - чтобы слуга закончил свою работу. - Колет, - приказал капитан. - Штаны, сорочку, или испанцы моются в одежде? Алваро помог ему разоблачиться, развязал кисейные тесемки на рукавах, но два ремня - с ножом и револьвером Джойс оставил, и ткань сорочки пришлось вытаскивать из-за пояса. Потом Алваро снова нерешительно застыл, не зная, как справиться с панталонами из тонкой шерсти, но, закусив губу, опустился перед капитаном на колени, чтобы ослабить мудреную застежку. Он потянул штаны вниз, обнажая пах, остро чувствуя мускусный аромат, терпкий и сладкий одновременно. Он перебил все остальные запахи: железа, крови, пота, нагретой на солнце палубы, накрыл своей сладостью всю разъедающую соль, и Алваро почувствовал, как в темном море внутри него рождается тяжелая волна. Неотвратимая волна жара, которая поднимается вверх от паха, лишая воли и рассудка. Раздетое тело перед ним, стройное, гибкое, притягивало к себе взгляд, и жаждало прикосновений. Он едва не коснулся его губами, незаметно вдыхая полной грудью. Но отшатнулся и с трудом сморгнул видение. Это ложь! Перед ним Луи Джойс - и вовсе не тряпки сделали его вепрем! - Продолжай, - расслышал Алваро сквозь шум в ушах и ошалело поднял голову. Капитан улыбался своей прежней едкой улыбкой, но сейчас она придавала молодому лицу беспомощное выражение. И на Джойсе больше не было одежды, которую следовало снять. Алваро удивленно вскинул брови и положил ладони на бедра Джойса, словно ожидая ответа. Клинок остался в ножнах, и он продолжил, уже смелей пробуя на ощупь кожу. От его прикосновений мгновенно проявились мурашки, и он поспешил растереть их жаром своих рук. Потом поднялся выше, огладив живот и бока, и встал. Разница в росте и силе стала слишком заметной, и предвкушение власти над Джойсом сводило с ума. Он провел рукой вниз, по груди и животу, опускаясь в пах. - Достаточно, - в дрогнувшем голосе мелькнула сталь, но ее оказалось слишком мало. Алваро усмехнулся. Он чуть сжал напряженный член Джойса, потом провел по нему, завороженный жаром и трепетным дыханием. - Вы умоетесь самостоятельно, или мне подождать? - Если ты не отойдешь на два шага, я кастрирую тебя и заставлю проглотить срамную плоть. - Простите меня. Алваро отступил не из страха, и в голосе не было ни капли почтения. Он знал, что Джойс выполнит свою угрозу, но его пугала не казнь. Капитан подошел к миске и обмыл разгоряченное лицо, опустив голову над столиком. Алваро пожирал его глазами, потом подошел и осторожно вытер полотенцем капли с плеч. И все-таки наклонился и поцеловал шею, не в силах бороться с искушением. Джойс развернулся, молниеносно вытаскивая нож. На Алваро больше не действовал колдовской гипноз и он перехватил руку, тут же удивляясь про себя, откуда в ней столько силы. Под кожей вместо мягких мышц - словно вяленая конина, прутья из каленой стали, едва уступающие по силе развитым мощным мышцам испанца. - Позвольте сначала заслужить это наказание, - сказал он, давая лезвию коснуться своей груди. Джойс мог позвать головореза за дверью, хотя Алваро был уверен, что тогда ему придется убить и свидетеля столь позорного поражения. Он мог бы просто произнести хоть слово, правда Алваро уже не слушал. Но он точно мог воткнуть нож ему в сердце, когда Алваро ослабил хватку, сдаваясь на его волю. Но не сделал ничего, глядя снизу вверх в темные глаза испанца. И улыбнулся, мелькнув острым жемчугом зубов, принимая условие. Алваро медленно опустил руки, снимая пояс, потом сделал шаг, вплотную, чтобы чувствовать дыхание, склонился к Джойсу. Тот отвернул лицо, и Алваро выдохнул ему в падающие на скулу пряди волос, не поцеловав. Нежность ему тоже показалась лишней, и Алваро подтолкнул капитана к кровати. Джойс упал на спину, позволяя жадно себя гладить, Алваро услышал первый стон, когда приподняв согнутую в колене ногу, провел языком по коже с внутренней стороны бедра. Он подошел к паху совсем близко дорожкой из укусов, просунул ладонь между ног, трогая пальцами все дальше. Одновременно накрыл ртом влажный член, и до упора вошел средним пальцем в тугую горячую щель между ягодиц, преодолевая сопротивление сжатых мышц. Потом прокрутил пальцем, жестко вставляя еще один, и Джойс охнул, пытаясь свести вместе колени. Алваро навис над ним, вглядываясь в лицо. Кем он будет сейчас - вепрем, готовым первым ринуться в бой, змеем, пускающим жало, отравляя души страхом или... его личным наложником? Джойс выгнулся, притягивая Алваро за смуглые плечи. Последняя роль подошла бы ему лучше всего. Алваро не поддался, отстранившись, чтобы поднять его ноги выше, целуя у колен, оглаживая вдоль бедер. Он согнул капитана почти пополам, и не мог налюбоваться его влажной трепещущей грудью и напряженным животом. Лицо снова исказилось от боли или желания, но Алваро было все равно. Если ему предстоит заплатить за это, он сделает так, как хочет сам, и самый жестокий пират Луи Джойс не сможет его остановить, беспомощно растянутый под его телом. Он надавил членом, Джойс открыл глаза, встречаясь с ним расфокусированным взглядом - и Алваро вставил резко, словно острое лезвие вспарывает плоть, глубоко, как идеально подогнанные ножны под клинок, жарко, жестко, снова и снова вдалбываясь до искр из глаз. Джойс зажмурился от жара, в котором плавилась сталь его тела, превращаясь в мягкую глину, обнажая под панцирем жестокого капитана жаждущего ласки юношу. Он стонал, зная, что завтра перережет испанцу глотку. Он не может позволить себе слабость перед пленником, и не может не сдержать обещание. Один раз поддавшись, сам захочет снова испытать острую сладость его власти над своим телом, и кто знает, сможет ли он остановиться? Испанец тяжело дышал над ним, двигаясь плавнее, короткими толчками вжимал его в парчовое покрывало. Джойс больше не мог выдержать его пламя и сдался окончательно, а его семя сплавило их тела в одно целое. Завтра он убьет его. А лучше послезавтра. Стоит проверить свою выдержку еще раз, или... Или возможно, испанец - как хорошее вино, не дурманящее голову, но отбирающее силу, нужен, чтобы напоминать себе о слабостях, с которыми не можешь справиться. Джойс ощутил, как распускается в нем горячее семя, а член плавно скользит еще несколько раз, и выдохнул... Все же, стоит попробовать еще раз. Конец