Стать единым целым

— Правильно, подкрепитесь хорошенько! — улыбнулся Соске Эсуми, Го-Он Красный, наблюдая за тем, как Шишиношин и Цукинова, которые на деле оказались Энджинами в человеческом облике, с упоением поедают Ренов омлет. Рен так вообще был на седьмом небе от счастья, что его стряпню оценили. Не зря значит по дороге в убежище Огненного Клана он, вместе с Гунпеем Ишихарой, Чёрным Го-Оном, как назвал это сам Ишихара, «позаимствовал» в одной из деревенских хижин немного продуктов и несколько одеял. Когда Рен было заикнулся про воровство, Гунпей вежливо попросил его заткнуться, заявив, мол, что: "От этих бессердечных вояк пускай хоть какая-нибудь польза будет, и вообще, это лишь малая часть, положенная нам за моральный ущерб, и вообще, я уже жрать хочу, поэтому, Рен, заткнись и тащи"! Но добравшись до пещеры, в которой скрывался Огненный Клан, где шустрая Цукинова уже успела развести костёр, а остальные Го-Онжеры обустраивали себе ночлег из того, что уже было у Энджинов, и, получив в своё распоряжение десяток яиц, масло, молоко и немного сыра, Рен сразу же почувствовал себя в своей тарелке и принялся за готовку своего фирменного омлета, желая хоть немного разрядить обстановку. Только третий Энджин, Рецутака, почему-то не притронулся к еде, попросив лишь кружку воды, что немного огорчило Синего Го-Она. Зато его порцию с удовольствием схомячил Соске. На сытый желудок и подвиги совершать приятнее. — Завтра мы будем штурмовать дворец этой стервы, Маки! Рецутака чуть не захлебнулся: — Вы собираетесь бороться с императрицей?! Но… почему? «И зачем?» Этого Рецутака никак не мог понять. Ведь если судить по рассказам этих ребят, у них и своих проблем хватает, так зачем им ещё и неприятности трёх Энджинов, потерявших свои тела? — По кочану! — хмыкнул Соске, скорчив одну из своих фирменных гримас. — Энджин Спидор — мой напарник. И мой лучший друг. Если ему плохо, то и мне тоже плохо. А когда ему хорошо, то и мне тоже хорошо. Я не могу просто так вот взять и бросить вас в беде! Мы одолеем Маки и вернём вам ваши тела! Остальные Го-Онжеры согласно закивали, но Рецутака вскочил с места и воскликнул: — Вы не должны вмешиваться! Это только наши проблемы… — А не пошел бы ты в… багажник, а? — усмехнулся Соске и легонько щёлкнул Энджина по носу. Тот явно не ожидал подобного и немного стушевался. — Я же потом спать спокойно не смогу, если мы сейчас бросим вас! Я же уже говорил тебе. Мы несём с собой справедливость! — Нет в этом мире справедливости, — отвернувшись, прошептал Рецутака. — Нет здесь ничего… — А вот и неправда! — воскликнул Соске, хватая его за плечи и разворачивая к себе лицом. — Есть. Вот здесь. Парень сжал кулак и приложил его к груди Энджина, прямо над сердцем, которое, почему-то, вдруг резко участило ритм. «Чего он волнуется-то?» — думал Соске. — «Раз я пообещал вернуть им их тела, я обязательно это сделаю!» — Уже поздно, — зевая, заметил Рен. — Я думаю, нам пора спать. Завтра будет трудный день. Кстати, у меня осталось немного молока. Может быть, кто-нибудь хочет? — Я, пожалуй, выпью пол кружечки, — улыбнулся Хант, Го-Он Зелёный. — И я тоже! — подняла руку Саки, Го-Он Желтый. — Я буду нести первую вахту, — произнёс Рецутака, перебираясь поближе к выходу из пещеры. — Хорошо, — кивнула Цукинова. — Разбуди меня, как только придёт моя очередь. Все разбрелись по своим углам: Хант и Саки попивали горячее молоко, Рен о чём-то шепотом беседовал с Шишиношином и Цукиновой, а Гунпей, как «порядочный ребенок» уже улёгся спать, заграбастав себе сразу два одеяла. Правда, под одно из них потом аккуратненько влез Хант и быстро уснул. Не прошло и пятнадцати минут, и бодрствующими в пещере остались только двое. — А ты почему не ложишься спать? — спросил Рецутака у подсевшего к нему Соске. — Какое там «спать», смеёшься что ли?! — притворно возмутился Го-Онжер. — Да я же просто горю желанием накостылять этой сучке, что спёрла у вас тела! Ну и, лишила эмоций почти всё население мира Самураев. Не-е-е, я теперь точно не усну! — Неужели? — Ага! — Но почему ты… — Сделай милость, не занудствуй, а? — фыркнул Соске. — Я же сказал, что помогу – значит, помогу! То есть, ему важнее сначала спасти трёх Энджинов, нежели целый мир? Но почему? Их первое знакомство нельзя было назвать радужным. Почему же Го-Он Красный так яро жаждет справедливости для трёх кочевников? — Скажи мне, Соске. А как... Рецутака явно хотел что-то спросить, но запнулся на полуслове и отвернулся, из-за чего Соске недовольно надул губы: — Что? Ну блин! Сказал «А» — говори «Б»! — Нет, ничего, прости… Ладно, — Рецутака шумно выдохнул, а затем, всё-таки повернувшись к Го-Онжеру лицом, задал вопрос, терзавший его весь вечер. — Скажи, Соске. Вот если один человек испытывает… м-м-м, тёплые чувства к другому человеку, то как… как он их показывает? — В смысле? — Соске недоумевающе взглянул на Энджина, пытаясь понять, что именно он от него хочет. Хм-м-м, это всё отблески костра или у Рецутаки и правда покраснели щёки? — Понимаешь… — начал Рецутака. — Когда два Энджина чувствуют… эм-м-м, притяжение друг к другу, они проводят… как сказать… «особое» объединение. Не такое могущественное, как то, что провели вы на границе двух миров, но по-своему великое. В этот самый момент Энджины на некоторое время обмениваются своими чувствами, своими переживаниями, своими Душами, тем самым становясь единым целым. И из этого единого сгустка энергии и силы рождается новая Душа. На свет появляется новый Энджин. А как поступают люди? — Ого… — Соске пораженно почесал затылок, переваривая полученную информацию и украдкой поглядывая в сторону большого плоского камня, на котором в Го-Фонах и Сдвиг-Преобразователях спали Души их напарников. Интересно, а Спидор уже проводил с кем-нибудь подобное, кхм, «объединение»? — Соске? — А? Что? А! — Соске вышел из прострации и громко хлопнул себя по лбу. Немного переборщив с силой удара, парень зашипел от боли и принялся потирать ушибленное место. — В общем, сначала надо разобраться, какие именно чувства испытываешь к человеку. Вот, например, если взять меня и Саки. Она мне как сестра и мой долг — оградить её от опасностей и защищать от всяких подонков. До сих пор тот скрипач в печёнках сидит… или, кто он там, флейтист, что ли? Не помню, но не в этом суть! Или, например, Рен, Хант, Гунпей, Мию с Хирото. Хотя, последний та ещё заноза в заднице, да ещё и выскочка, и пижон… кхм, да Гунпей тоже говнюк порядочный, но они все мои друзья и я их люблю. Блин, Крылатые, куда же вы делись?.. — И как же поступают с друзьями? — спросил Рецутака. — Друзей принято обнимать! — улыбнулся Соске. — Крепко-крепко, до хруста в костях! И чем сильнее объятия, тем сильнее любовь! Вот так. Рецутака явно не ожидал такого напора и ошеломлённо охнул, когда Соске стиснул его в своих объятиях, похоже, с явным намерением сломать рёбра. — Всё, хватит! Я понял! — воскликнул Рецутака, своим криком едва не разбудив остальных. Соске сжалился и выпустил обмякшего Энджина. — Значит, ты… значит, мы с тобой друзья? — Эм-м-м… Ну, да, — улыбнулся Соске. — Даже, несмотря на то, что мы украли тела ваших Энджинов, а я… тебя избил? — Ну, с кем не бывает, — пожал плечами Соске. — Да и это разве «избил»? Так, считай пенделя профилактического выписал. К тому же, если бы не вы, то мы бы не одолели тех БанКиДжу и к тому же… «Друзья, значит...» Рецутака как-то странно вздохнул и отвернулся. Честно признаться, он ожидал немного другого ответа. Хотя… на что он надеялся? Они знакомы друг с другом полдня от силы, а он уже готов связать свою судьбу и стать единым целым… с этим человеком? Энджин взглянул туда, где мирно спали его друзья. Шишиношин — немногословный и храбрый воин. Цукинова, с виду такая хрупкая в человеческом теле, но Рецутака не позавидовал бы тому, кто, придя в заблуждение от этой внешней хрупкости, посчитает её лёгкой соперницей. Они уже давно привыкли к человеческим телам, но мысль вернуть свою истинную форму, похищенную жестокой императрицей, никогда не покидала их, согревая их сердца, которыми пренебрегает императрица Маки. Рецутака задумался. Они втроём так давно вместе, что и вспоминать глупо. А ведь Соске в чём-то прав. Цукинова для него словно младшая сестра, а Шишиношин — мудрый и сильный старший брат, но не к одному из них он никогда не испытывал ничего подобного, как к этому человеку… Внезапно Рецутака почувствовал резкий приступ зависти… и ревности к Энджину Спидору. Улыбка красного кондора, когда тот говорил о том, что с любимым напарником он готов стерпеть всё, даже разделение на Душу и Форму, не выходила у него из головы. Сам он раньше считал, что это ниже своего достоинства — позволить такому жалкому существу, как человек, сесть за свой руль. Ещё несколько часов назад Рецутака презирал Соске и остальных, но теперь, видя, как эти Энджины и люди относятся друг к другу… возможно, он всё это время был не прав? А Соске, внимательно следивший за Рецутакой, задумался. Да, может быть, Го-Он Красный иногда ведёт себя несерьёзно, и, периодически, корчит из себя дурака, из-за чего он постоянно цапается с Гунпеем или Хирото, но уж столь очевидные вещи только слепой не заметит. Парень усмехнулся и, пнув на улицу мелкий камешек, произнёс: — А знаешь? Ведь всё может происходить и по-другому… — В смысле? — не понял Рецутака. — Ну… иногда дружба может перерасти и в нечто большее. И тогда… «Божечки, божечки, что я делаю?! Я клею Энджина! Ну, сейчас он, конечно, не похож на гигантскую говорящую машину, но, тем не менее! Чёрт, почему ему досталась такая классная человеческая форма?! Весь из себя такой самурай — прекрасный и хладнокровный, как будто с картины сошел… Интересно, а как бы выглядел Спидор, если бы был человеком? Так, тпрууу! Соске, придержи коней и прекрати думать! Это вредно…» — И что, «тогда»? — Рецутака внимательно следил за Соске, за каждым его движением; за тем, как он смешно морщит брови, когда хмуриться, как озадачено чешет затылок, пытаясь подобрать слова, как он кончиком языка облизывает сухие губы… — Они целуются. — И… что это значит? — напрягся Рецутака. — Это значит — прикоснуться друг с другом губами, а потом, м-м-ф… Договорить Соске не дали. Рецутака сразу решил опробовать этот человеческий способ выражения чувств и осторожно прикоснулся к чуть шершавым губам Го-Онжера своими. Невинно и нежно, но Соске от этого поцелуя словно током шибануло. Парень охнул от неожиданности и непроизвольно приоткрыл рот, а Рецутака, чисто интуитивно, проник в него языком. Соске что-то недовольно промычал сквозь поцелуй и оторвался от Энджина. — Я всё правильно сделал? — тихо спросил Рецутака. — Более чем, — хмыкнул Соске, пытаясь отдышаться. — Только вот у людей такими вещами обычно занимаются парень и девушка, а не два парня, как мы с тобой… — У Энджинов нет такого правила, чтобы пара была строго разнополой, — покачал головой Рецутака. — Самое главное, чтобы наши Души были едины и… — Да? Серьезно, что ли? — хитро прищурился Соске. Рецутака утвердительно кивнул. — Раз так, то для нас с тобой остаётся последний вариант… — Какой? — Секс. В этот раз Соске сам прильнул к Рецутаке в поцелуе, сразу делая его более глубоким и интимным. Он почему-то думал, что от Энджинов в любом виде должно пахнуть машинным маслом и бензином. Но, нет. Рецутака пахнет на удивление приятно, как будто бы мятным чаем. Соске ухмыльнулся про себя, когда Энджин с тихим стоном обхватил его за шею. Чёрт, ещё буквально пару минут назад костерок едва согревал, почему же вдруг так резко стало жарко?.. — Покажи мне, Соске… — горячо зашептал Рецутака прямо в ухо, отчего по телу Го-Онжера побежали предательские мурашки. — Покажи мне всё! Пожалуйста… — Ох, ахринеть… — выдохнул Соске, оглядываясь по сторонам и высматривая движение со стороны товарищей. Эти блестящие от желания глаза и раскрасневшееся лицо Энджина призывали к активным действиям. — Лежи, я сейчас. Он осторожно прокрался мимо спящих ближе всех к выходу Шишиношина с Цукиновой и аккуратно вытащил из мешка, что спиз…кхм, стащили Рен с Гунпеем, бутылочку оливкого масла. Проходя мимо мирно сопевшего Ишихары, Соске решил, что два одеяла ему будет слишком жирно. И плевать, что под вторым спит Хант. Всё равно жирно будет. Гунпей недовольно заворочался, когда с него стащили тёпленькое одеяло, и что-то пробурчав сквозь сон, схватил тихо охнувшего Ханта в охапку и, прижав к себе, довольно улыбнулся. Ни один из них не проснулся, а Соске лишь ехидно усмехнулся. Кажется, он нашел ещё одну причину, чтобы поиздеваться над Гунпеем, но это потом… Сейчас важнее са-а-авсем другое! — Зачем это? — спросил Рецутака, указывая на бутылку в руке Соске и одеяло, перекинутое через плечо. — Надо. Иди за мной. И давай потише. Ты же не хочешь разбудить ребят… Рецутака мало что понял, но с готовностью вышел из пещеры вслед за Соске, немного поёжившись от прохладного ночного воздуха. Го-Онжер в это время расстелил на траве одеяло и положил на него баночку с маслом. — Иди сюда, — улыбнулся он, кивком головы указывая на место рядом с собой. — Пора приступать… к «демонстрации». Человеческое тело такое хрупкое. Удар, что для любого Энджина обернётся лишь царапиной на крыле или капоте, для человека станет роковым. Но оно такое чувствительное. Бережно уложив Рецутаку расстеленное одеяло, Соске принялся жарко целовать его. Пылающие щёки, чуть припухшие губы, чувствительную кожу за ушами, стараясь ничего не упустить и действовать максимально эффективно. Как когда-то учил его сенпай в старшей школе… А Рецутака, словно во сне, утопал в этой ласке и нежности, полностью доверившись человеку. Он тихонько постанывал, когда Го-Онжер, очертив поцелуями линию подбородка, принялся ласкать его шею, почему-то вдруг, такую чувствительную. Вдруг Соске довольно прикусил бьющуюся жилку и Энджин громко вскрикнул от неожиданности и кратковременной вспышки боли. — Тс-с-с! Потише… — прошептал Соске, в качестве извинений даря ему ещё один поцелуй, а затем зализывая укушенное место. Тихонько всхлипнув, Рецутака кивнул, помогая Го-Онжеру развязать запутанный узел на поясе. Но сдержать обещание молчать оказалось куда сложнее, особенно когда Соске, откинув подальше две катаны, чтоб не мешались, вновь припал губами к его шее, а прохладная ладонь проникла под косоде Энджина, лаская грудь. Вытащив из расслабленного пояса косоде, Го-Онжер решил полностью одежду не снимать. Эстет внутри Соске грозился оторвать ему руки, если он посмеет раздеть Энджина до конца. Такого прекрасного, словно фарфоровая статуэтка, отточённая руками мастера… Поцелуями Соске спустился ниже, лаская острые ключицы. Держаться стало совсем невыносимо, когда он накрыл губами горошинку соска. Чтобы сдержать рвущиеся наружу стоны, Рецутаке пришлось прикусить ребро ладони. Ему ничего больше не оставалось, как тихонько поскуливая выгибаться навстречу этим упоительным ласкам человека. А Соске только это и надо было. Довольно усмехнувшись и легонько прикусив чувствительный сосок, он накрыл ладонью напряженный член Рецутаки и принялся поглаживать его сквозь ткань хакама. — С-Соске! — вздрогнув, всхлипнул Рецутака, вцепившись ему в плечо. Наверняка потом отметины останутся. Всего лишь одно прикосновение, а в голове уже калейдоскоп из искр и звёзд. С тех самых пор, как он стал человеком, эта "деликатная" проблема преследовала его чуть ли не каждое утро. Решение нашлось быстро - пара движений рукой и напряжение спадёт. Но это... это не было сравнимо ни с чем. Чуть приподнимая бёдра, Рецутака подался вперёд, навстречу ласкающей руке, желая усилить контакт. А Го-Онжер тряхнул головой и судорожно сглотнул. Да только за одно это «С-Соске!» он готов был не только императрицу свергнуть и горы свернуть, да ещё и лично всем трём министрам накостылять, вместе со всеми БанКиДжу! Чуть подрагивающими руками он расслабил молнию на своих брюках, чтобы дать хоть немного свободы своему напряженному члену, а затем стянул до колен хакама Энджина. Аккуратно развязав набедренную повязку, он накрыл губами стоящий колом член, облизывая сочащуюся смазкой головку, постепенно спускаясь всё ниже и ниже… — С-Соске, ах! Пожалуйста! Ещё… Как же горячо. Словно несёшься по скоростной трассе, спидометр уже перевалил за тысячу километров, а все противники остались далеко позади, глотать пыль. Все склоны и опасные повороты пройдены, впереди только финишная черта. Ничего подобного Рецутака раньше никогда не испытывал. Сердце колотиться, как бешенное, перед глазами мелькают разноцветные круги, в ушах звенит. А Соске продолжал ласкать его член, активно помогая себе рукой. Рецутака часто дышит, дрожа всем телом, что-то бессвязно шепчет, из чего Соске может разобрать только своё имя. Го-Онжер удовлетворённо стонет, словно упивается самим фактом того, что он смог довести сурового и холодного Энджина до такого состояния. Как же горячо… Финиш. Он совсем близко. Ещё немного… С надрывным стоном Рецутака кончил и излился Соске в рот. Тот чуть не поперхнулся, но, правда, проглотил всё. Скорчив одну из своих фирменных гримас, Соске вытер рот тыльной стороной ладони, и потом довольно улыбнулся: «Прекрасный… Мой! И только мой! Да, возможно завтра многое круто поменяется, но это только завтра! А сегодня, пора нам стать единым целым…» Э? Не понял? Рецутака! Соске тряхнул головой и озадаченно взглянул на растрёпанного и казавшегося бездыханным, Энджина. — Эй, Рецутака, ты чего?! Я же…ты же… Рецутака! Плевать, что он мог разбудить остальных. Неужели он что-то нарушил в процессе этого «особого объединения» и теперь Рецутака пострадал из-за него?! Нет, такого просто не может быть! Соске осторожно потряс Энджина за плечи, нагнулся к его груди и облегчённо вздохнул, услышав мерный стук сердца. Слава Богу, а то он уж было подумал… Тут-то до Соске дошло, что Рецутака просто уснул. Неужели такой яркий получился «первый раз», что он даже… Донельзя довольный собой, Соске, поиграв бровями, многообещающе ухмыльнулся... Э-э-э?! Погодите-ка! Что значит, «уснул»?! Эй, а как же?.. Ну, ахринеть теперь! Выкинув нафиг мешавшуюся под ногами бутылку с оливковым маслом и не обращая внимания на звон разбившегося стекла, Соске недовольно поплёлся к небольшому озеру, что находилось рядом с пещерой, на ходу скидывая одежду и бурча про себя различные ругательства и проклятия: «Ну, ничего, напыщенный ты индюк, вот разберёмся с императрицей, и тогда ты у меня получишь в два… нет, в три раза больше, чем я на сегодня запланировал! Обидно же, чёрт подери! Кто же знал, что он так быстро вырубится… Блин, холоднющая! А как же наш ребёнок?! Ты оставил нашего маленького орлёнка сиротой, Рецутака! Ладно, Соске, ныряй и не думай. Это вредно…» *** Получилось! Неужели, у них получилось?! После стольких лет, им, наконец-то, удалось одолеть императрицу! Жестокая демоница, пригвожденная к своему дворцу Го-Он Мечом, сгорела. Как и сгорело вместе с ней желание людей сражаться и убивать друг друга. К самурайскому народу вернулись их чувства, их сердца. — Мы сделали это, ребята! – Соске, сидевший в головной кабине Рецутаки, чуть не прыгал от радости. – Энджин ДайСёгун… — Клетчатый Флаг! — как же без финальной победной фразы? — ГО-ОН! — внизу, друзья-Го-Онжеры и самурайский народ подхватили кричалку, а Соске лихо выпрыгнул из кабины кондора, в объятия к своим друзьям и возбуждённой толпе. Сердце Рецутаки ликовало и пело от благодарности и любви к… своему человеку? Нет, к своему напарнику! Ради него, Соске полез в самое пекло и сумел вытащить чёрно-золотого кондора из недр гигантской огнедышащей гидры, хотя Рецутака в самый последний момент пытался отговорить его от этой затеи, зная, что ни за что не простит себя, если он погибнет. Но человек лишь усмехнулся и упрямо двинулся вперёд к своей цели, буквально, ступая по головам. А момент объединения, когда трое Энджинов и одно пламенное, полное смелости и отваги человеческое сердце, стали единым целым, стал самым знаменательным в жизни всех трёх Энджинов. Эти чувства можно было сравнить только с ночными ласками Соске. Как жаль, что больше подобного никогда не случится… «Ты жалеешь об этом, Рецутака?» «Нет, Шишиношин. Я не о чём не жалею. Кроме одного…» «Ты же обманул его, Рецутака» — укоризненно произнесла Цукинова. — «И это после того, что произошло с вами этой ночью?» «А Цукинова дело говорит, Рецутака. Ты же просто использовал его». «Ты… Вы…Как?!» «Вообще-то, после тебя была моя очередь нести вахту, на которую я проснулась сама. А увидев тебя, мирно спящего и укрытого одеялом, вместе с Соске, что ходил возле тебя, словно сторожевой пёс, лишь дурак не догадается. К тому же, кое-кто слишком громко стонал». Рецутака ничего не ответил и лишь тяжело вздохнул. Шишиношин с Цукиновой абсолютно правы. Он жестоко обманул Го-Онжера, использовал его. Хотя знал, что это была их первая и последняя ночь… В этот момент великий Энджин ДайСёгун с жутким скрежетом упал на колено. «Вот и всё. Для нас взмахнули клетчатым флагом. Простите меня, друзья… Лишь я один во всём виноват». Но Рецутака знал, что они на него не держат зла. Более того, он чувствовал исходящие от Душ льва и медведицы волны поддержки и одобрения. Всё хорошо, словно говорили они. Мы просто уже устали… «Надеюсь, ты сможешь простить меня, Соске…» … теперь, здесь всё будет как раньше, Рецутака! РЕЦУТАКА?! Толпа испуганно отшатнулась назад, а Соске стоял, как вкопанный, в шоке разинув рот и не в силах произнести ни слова. Нет-нет-нет-нет!!! Это ему просто привиделось! Вот, сейчас Энджин ДайСёгун встанет с колен, а Рецутака, Шишиношин и Цукинова вновь станут сами собой! И тогда они все вместе, всей дружной командой, отправятся праздновать победу в мир Людей! Но каменевший и трескавшийся на глазах Энджин ДайСёгун говорил об обратном… — Ч-что…что происходит? — растерянно произнёс Гунпей. — Они достигли своего предела, — отвернувшись, тихо произнёс Хирото, Го-Он Золотой. — Их души и формы были слишком сильно повреждены… — И зная это, они всё равно вступили в драку… — так же тихо промолвила Мию. — Вложив свои последние силы в этот бой. Толпа ошеломлённо охнула, а Го-Онжеры отказывались верить своим глазам. Хант и Саки даже не пытались сдерживать слёз, а Гунпей с Реном держались из последних сил, кусая губы. — Нет… Это ложь! Скажи мне, что это неправда, Рецутака!!! — закричал Соске, сверкая красными от слёз глазами. От отчаяния парню хотелось драть на себе волосы. Так же не бывает, правда же?! Всё же было так хорошо! Так почему же?!— Зло ушло, Рецутака! Ты же… я же… Я же хотел показать вам наш мир! Не смей, Рецутака! Не смей умирать, слышишь!!! Почему ты мне ничего не сказал?! Зачем вы вмешались?! «Мне так жаль, Соске…» «Этому миру нужны свои хранители», — спокойно произнёс Шишиношин. — «И мы прекрасно подойдём на эту роль». «А в вашем мире и без нас хватает союзников справедливости, правда же?» - в последний раз улыбнулась Цукинова. «Мы же, наконец, сможем отдохнуть, Соске. Смерть всего лишь ещё один шаг на пути в вечность. Победить смерть нельзя. Мы готовы к ней. Не вини себя, Соске. Последняя ночь с тобой была самой прекрасной в моей жизни. Прощай, Го-Он Красный. Спасибо тебе за всё…» И в этот момент Энджин ДайСёгун замолчал навсегда. Окаменевший колосс, приклонив колено, будет наблюдать за спокойствием мира Самураев, подарив покой трём храбрейшим Душам. — Ребята… Соске продолжал стоять и плакать, не в силах пошевелиться. Может быть, это всего лишь сон? Да, вот сейчас он проснётся в убежище Огненного Клана, а Рецутака мирно спит у него на коленях. Они вновь пойдут на дворец Маки, а он больше не допустит этой роковой ошибки… Из раздумий его вывел обеспокоенный голос, перекрываемый помехами: — Ребята, вы слышите меня?! Немедленно выбирайтесь оттуда! Дверь между измерениями вот-вот захлопнется! Вы слышите меня, Бом-Бом?!.. — Мы слышим тебя, Бомпер! — воскликнул Гунпей, выключая окошко связи на Сдвиг-Преобразователе. Го-Он Чёрный вздохнул и произнёс. — Соске, нам пора возвращаться. Мию, Го-Он Серебряный, положила свою руку чуть дрожащему парню на плечо и осторожно спросила: — Соске? Тот ничего не ответил и лишь тихонько хмыкнул, вытерев заплаканное лицо: — Да. Конечно. Мы же, как-никак, союзники справедливости, чёрт подери! Друзья одобрительно закивали, пытаясь своими улыбками хоть как-то подбодрить парня. А Соске, в последний раз взглянув на Энджин ДайСёгуна, тихонько прошептал: — Прощай, Рецутака… *** С того момента, как Го-Онжеры избавили мир Самураев от тирании императрицы Маки, прошло примерно две недели. От Гайарковцев давно не было ни слуху, ни духу, словно три министра решили залечь на дно, вынашивая новые злобные и коварные планы. Соске же от безделья и бессилия уже начал потихоньку беситься и срываться на своих друзьях, начиная от Рена и заканчивая Спидором, за что получал от Бомпера, их навигационного робота, профилактический и нехилый такой удар током. Даже званые ужины в особняке Мию и Хирото не могли вывести Соске из депрессии, хотя обычно он был не дурак пожрать на халяву. Друзья старались поддержать его по мере сил и не упоминать при нём произошедшее в мире Самураев. Но однажды, на одном из званых ужинов, Саки с БеарВи случайно затронули запретную тему. Это настолько вывело Соске из себя, что он в бешенстве чуть не опрокинул стол, заляпав всех буйабесом, улитками по бургундски и другими французскими деликатесами. Поняв, что он переборщил, парень бросил короткое «Извините!» и сбежал на побережье, стараясь не встречаться взглядом с ребятами. Незаметно для всех, за ним вышла и Мию, прихватив с собой свой Крылатый Триггер. Она нашла его, стоявшего по щиколотку в воде и пускавшего блинчики с такой скоростью, что галька в его руках была похожа на реактивный снаряд. Рядом, на берегу, стояли его парадные ботинки. Девушка вздохнула, а из Крылатого Триггера раздался голос Инструктора Бокита: — Ки-и-ит. Мию, дорогая, ты же помнишь, что мы с тобой обсуждали недавно? Поговори с ним. — Да, Инструктор. Она подошла поближе и осторожно спросила: — Соске? — Что?! — злобно воскликнул парень, и чуть было не запустил в её сторону гальку. Но девушка даже не моргнула, и тот обессилено выронил камушки в воду. — Мию… прости. Я… я не знаю, что на меня нашло. Стараясь не смотреть на неё, Соске вышел из воды и направился одевать ботинки. — Ребята сильно злятся на меня? — Нет, — помотала головой Мию. — Они всё понимают. Знаю, тебе нелегко пришлось, но, пожалуйста, не нужно срываться на нас. Мы же стараемся помочь тебе, чем можем. — Прости, — пробурчал Соске, вытирая заплаканное лицо. Мию тихонечко вздохнула и спросила: — Ты скучаешь по нему, Соске? — Кто? Я?! Да ни разу! Я что, похож на смазливого героя из какого-нибудь захудалого девчачьего романа про вампира-педика и идиотку, что три книги за ним носилась?! "Ты не человек... - Давай, скажи это!" — закричал Соске, размахивая руками, направляясь обратно в сторону особняка. Но один очень большой камуняка видимо решил, что пока рано, и не заметив его, парень споткнулся и упал. — Соске! — обеспокоенно воскликнула Мию и подбежала ближе, помогая ему подняться. На лбу у него кровоточила свежая ссадина. — Сильно болит? Голова не кружится? — Да, — пробурчал он. — Посиди здесь, я сейчас сбегаю за аптечкой… — Ты не поняла! — отмахнулся Соске, уткнувшись лицом в колени. — Я очень скучаю по нему. По Рецутаке. И вот сижу сейчас и реву, как девица, которую парень бросил по "СМС"ке… — Ты не прав, Соске, — покачала головой Мию и осторожно стёрла ему кровь со лба рукавом платья. — То, что произошло между вами с Рецутакой, можно назвать поистине настоящим чудом. Инструктор рассказывал нам об этой связи, когда мы с братом обучались в мире Машин… хотя, лучше тебе послушать всё из первых уст. — Нафига? — недовольно буркнул Соске, даже не замечая того факта, что Мию (а значит и Хирото) знает, что они с Рецутакой переспали. Ну, почти. И не обращая внимания на его протест, из Крытатого Триггера появилась Душа кита-самолёта: — Соске, мальчик мой, послушай совета старого мудрого Энджина, — начал Джам-Бокит. — Не накручивай себя. Жизнь ведь продолжается. У вас, ребятки, ещё столько великих свершений впереди, Ки-и-ит! И я более чем уверен, что Рецутаке не понравилось бы, если бы он увидел, что тот, кому он доверил свою душу и сердце, сейчас сидит, распустив нюни. Соске ничего не ответил и отвернулся, стараясь не смотреть в осуждающие глаза старого кита. Шмыгнув носом, он тихо пробурчал: — Да. Вы правы, Инструктор. — Вот и славненько, Ки-и-ит! — довольно улыбнулся Бокит. — Знаешь, что, Соске? А давай-ка мы с тобой прогуляемся куда-нибудь? — Зачем? — спросил он. — Ну-у-у, проветриться и немножко развеяться, например? Соске взглянул на Мию и та одобрительно кивнула. Соске вздохнул и, поднимаясь на ноги, впервые за эти две недели, благодарно улыбнулся: — Хорошо. Я согласен. — Давно бы так. Мию! — Да, Инструктор! — кивнула девушка и вытащила Душу наставника из своего преобразователя, а затем, набрав на Триггере какую-то комбинацию, воскликнула. — Энджин Формы! Активировать телепорт! В это же мгновение у неё в руках оказался небольшой серебряный кейс, из которого она достала Форму своего наставника, в этом виде больше напоминавшего детскую игрушку-самолёт. — Установить Душу Джам-Бокита! Если бы по пляжу сейчас гулял кто-нибудь посторонний, то он бы не поверил своим глазам. Откуда на берегу моря взялся самолёт? И почему у него кабина двигается вверх-вниз?.. — Прошу на борт, молодой человек! — воскликнул Бокит. — Одну минуту, Инструктор! — попросил Соске и крепко обнял стоящую рядом Мию. Девушка охнула от неожиданности. — Мию, спасибо тебе! Спасибо огромное! Прошу, извинись перед ребятами за меня, ладно? — Не за что, — улыбнулась девушка и щёлкнула Соске по носу. — Лети, тебя Джам-Бокит ждёт. А я обязательно извинюсь, не переживай. — Спасибо! На прощание Соске расцеловал Мию в обе щёки и поднялся по трапу в головную кабину Джам-Бокита. — Леди и джентльмены! Вас приветствует авиакомпания «Энджин-Airline» ну и, конечно, я — пилот высшего класса, Инструктор Джам-Бокит! Просьба во время взлёта и посадки отключить ваши Го-Фоны, Сдвиг-Преобразователи и прочие хеншин-девайсы. Во время полёта просим вас не курить в салоне. Желаем вам приятного времяпровождения! Прошу внимания! Взлетаем! Боки-и-ит! *** —Леди и джентльмены, наш самолёт совершил посадку в мире Самураев. Просьба оставаться на своих местах до полной остановки двигателя. Наш полёт окончен, желаем вам всего доброго, Боки-и-ит! — Спасибо, — усмехнулся Соске, вставая с места. Он почему-то сразу подумал о том, что Джам-Бокит повезёт его в мир Самураев. Весь полёт Инструктор травил анекдоты и рассказывал разные шуточки, пытаясь развеселить парня, за что он был ему очень благодарен. Уже в тот самый момент, когда перед Джам-Бокитом распахнулась дверь между измерениями, их встретил Энджин ДайСёгун. Каменный колосс стоит здесь, как и прежде, приклонив колено, и смотрит куда-то вдаль. Местные самураи хорошо постарались и залатали почти все трещины и теперь, Энджин ДайСёгун для них — памятник справедливости. Губы Соске сами собой растянулись в улыбке: — Привет, Шишиношин, Цукинова. Здравствуй, Рецутака… Он даже не сдерживал своих слёз, словно радуясь старому другу, которого не видел тысячу лет. Джам-Бокит летел медленно и осторожно, стараясь не задеть крыши, и завис в воздухе, прямо напротив лица кондора. Местные жители, вышедшие из своих домов на шум двигателей, радостно приветствовали старого ветерана. Джам-Бокиту частенько случалось летать по различным измерениям, и мир Самураев не был исключением. Здесь его многие знали. — Прилетели, мальчик мой, — произнёс Джам-Бокит. — Вылезай и иди по моему крылу. Только осторожнее, смотри не упади! — Хорошо, — улыбнулся Соске. — Я быстро, Инструктор. — Можешь не торопиться, мальчик мой. Боки-и-ит. Соске выскочил из кабины и направился по широкому, словно мост, крылу, прямо к Рецутаке. — Привет, приятель, — прошептал он, поглаживая каменный клюв. — Ты просто не представляешь, как я скучал… Вдруг в левом глазу Рецутаки что-то сверкнуло и с тихим звоном упало прямо на самый край крыла Бокита. Ещё бы немножко, и это «что-то» соскользнуло бы вниз, и, возможно бы, разбилось, но Соске в последний момент сумел схватить его. Рассмотрев предмет повнимательнее, парень понял что это, скорее всего, кусочек золота. Очень потрескавшийся кусочек золота. Ну, он слышал о случаях, когда статуи святых плакали кровью, но никак не драгоценными металлами. Тут Соске заметил, что на одной стороне слитка выгравирована единица. Крылатая единица. — Господи! — охнул Соске. — Это же Душа… Душа Рецутаки! Парень бросился назад в кабину, где он оставил свой Го-Фон. Он должен попробовать! Господи, хоть бы получилось! — Не уверен, что это сработает, Соске, — покачал головой Бокит. — Я должен хотя бы попытаться, Инструктор! — воскликнул Соске, вставляя покалеченную Душу в свой Го-Фон. Но увы, ничего, кроме помех и белого шума, телефон показывать не хотел. — Мой мальчик, ты всё видел своими глазами. Боюсь, ты уже ничего не сможешь сделать, Ки-и-ит… Нам пора возвращаться, Соске. — Нет! Подождите! — воскликнул парень, прижав Го-Фон к своей груди. Зажмурившись, он принялся молиться. — «Господи, прошу тебя! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Пожалуйста…» В этот момент Соске почувствовал, как Го-Фон завибрировал в его руках. Открыв глаза он увидел, что телефон светится изнутри мягким золотистым светом, а сквозь пелену белого шума стал проявляться знакомый силуэт. —Получилось… — прошептал Соске. — У меня получилось. Белый шум исчез, но помехи остались, правда, не такие сильные. Чёрный с золотом кондор приоткрыл сначала один глаз, потом второй. Жмурясь, словно от боли, при каждом движении, он медленно развернулся и ошеломлённо уставился на человека. Кажется, они оба до конца отказывались верить в происходящее. — С-Сос…Соске? Голос его был искажен помехами, но сомнений больше не осталось. Это он! Рецутака! — Я не могу поверить своим глазам! — изумлённо охнул Бокит. — Никогда ещё на моей памяти не случалось ничего подобного! Соске, неужели ваши узы настолько сильны, что лишь одним своим желанием ты сумел подлатать его Душу?! Поразительно! Просто поразительно! Го-Он Красный даже не пытался сдерживать своих слёз: — Ну вот, а Спидор мне когда-то говорил, что чудес не бывает! Рецутака пытался что-то сказать, но Соске быстро остановил его: — Тише! Молчи! Не трать силы! Инструктор Бокит что-нибудь обязательно придумает! Правда ведь, Инструктор?! — Раз Душа жива, то самое страшное позади. Тело восстановить нелегко, но возможно. Но только в мире Машин есть для этого необходимое оборудование. — В таком случае, отправляемся в мир Машин! — воскликнул Соске. — На самой максимальной скорости! — Как скажешь, мой мальчик. Взлетаем! Боки-и-ит! Соске вытащил из Го-Фона Душу, чтобы больше не тревожить Энджина. А трещинок-то стало меньше! Намного меньше! Не удержавшись, Соске взял и осторожно поцеловал крылатую единицу, тепло прошептав: — С возвращением, Рецутака… И он готов был чем угодно поклясться, что услышал в ответ слабое, но счастливое: —Спасибо… напарник.