Подари мне лучший день рождения

#AU #L #R Я вспомнила зимнее утро одного из далеких дней две тысячи пятнадцатого года. Я ехала на станцию метро "Театральная", чтобы забрать свою трудовую книжку. Подморозило. Я скользила по тротуару вдоль шоссе, а с неба свисали яркие бусы иллюминации. Свет разряженными потоками и цветами беспорядочно носился по свисающим гроздьям, сверкая, переливаясь перламутром. Я шла, высоко запрокинув голову, и слезы самой мне не понятного благоговения стекали по моим щекам. Закутавшись в шубы и теплые пальто, люди проходили мимо и смотрели на меня, как на умалишенную. Москва. Центр. Утро. Метро "Театральная" и даже кафе с абсолютно безнадежным названием: "Страна, которой нет". Все торопятся на работу. Все устали. От мира, от жизни, скованные своими обязательствами. Глазеть на что-нибудь красивое и восторгаться этому, видимо, признак неадекватности. По мировым стандартам ее шкалы и по неодобряющим взглядам я больна жизнелюбием и волшебством на восьмерку из десяти. Я опустила голову и стала глядеть на тротуар. Я не видела в этом жизни и красоты. Неудивительно, что люди настолько устали от всего, что их окружает. Если постоянно смотреть под ноги и видеть серые отточенные камни, если не поднимать голову, не видеть неба и ярких красок иллюминации, можно впасть в печаль до конца своих дней. В общем, я уже впадала. Общество настолько сковано и злобно, что всех, кто предпочитает смотреть не под ноги, а в небо, оно уничтожает. Ибо земным нельзя узреть неземное. Надеяться на несбыточное - грех. И ты болен для всех, даже для родных, если веришь в то, что в тебе нечто большее. Что ты не рожден отбывать печальное влачение и скитание по Вселенной с первым попавшимся спутником жизни. А у меня есть любимый. Всем окружающим сложно это признать. Из-за этого я гонима и нелюбима. Из-за этого я даже боюсь быть выкинутой с родного порога. Ибо не знаю, сколько меня еще смогут терпеть. Вся моя жизнь в нем. С каждым годом все больше и больше. И пусть у меня в голове лишь его образ, а с ним самим мне не быть никогда, но что, по сути, это меняет? А ничего не меняет. Ты все равно не можешь забыть его глаза. Они снятся тебе практически каждой ночью, и ты бежишь за ними, огибая Вселенную, переворачивая земной шар и швыряя его в пропасть. Его улыбку. Миллионы тысяч лучей взрываются в сердце, когда видишь его улыбку. Это мучительно, но в то же время, знаешь, что ни за что не отпустишь. Не хочешь забыть, как он умеет улыбаться. Любой бы сказал, что это патология, кто знает, насколько он не из моего круга. Но для меня ничего не меняется. Ведь мне не важно, какая у него профессия, и какую нишу он занимает в жизни. Имей он хоть самую земную из профессий, я бы все равно была мыслями с ним. Ведь то необъемлемое, когда хочешь просыпаться рядом, целовать его в лоб, в щеку пока еще спит, идти на кухню и варить кофе в постель с круассанами, потом отвести наших детей в детский садик, убраться в доме, навести порядок в саду, а потом часами лежать, положив голову ему на колени и просто ни о чем не думая, ничем не занимаясь, просто чувствуя его руку на своей голове, в волосах; ведь это необъемлемое - это все, что нужно. Обнять, поцеловать и не отдавать ни жестокому миру, ни старости, ни смерти. Потому что это мой мужчина... Мог бы быть в альтернативной Вселенной. И ни мозг, ни душа, ни сердце никогда не приемлют ничего другого... Волна нахлынула с силой, и, открыв глаза, я увидела, что нахожусь в белой комнате. Белый потолок, белый пол, белые стены. Ни одного окна. Я закрыла глаза. Я не могу пребывать в белых комнатах. Однажды наши разумы ментально встретились в одной из таких комнат, и теперь белый - его цвет. С тех пор, пусть тогда все было ужасно и нестабильно, я скучала каждый день. А это... Это очередное насилие мозга. Каким бы ни было видение, его духа здесь не будет. Это всего лишь отражение моего уставшего от жизни сознания. Я и сама была в белом. Белая блузка. Настолько белая, что резало глаза. Серебряный медальон на черной ленте сдавливает шею. Я это вижу отражением в зеркале, которое лежит на столе, за коим я сижу. Я медленно заворачиваю рукава и гляжу на свои запястья. Тонкие и бледные. Господи. Как я себя ненавижу. Как я устала. Устала от невозможности жить, работать, постоянных увольнений, своего ежедневного дурного состояния. Помилуйте, даже с постели встать трудно. Я вспомнила одну из любимых цитат, которая наиболее точно ко мне подходила. — Жизнь - досадная помеха. Я живу себе назло. Из книги Сеттерфилд "Беллмен и Блэк, или Незнакомец в черном". Когда-то я ее читала, пока еще работала в сети Московский Дом Книги. Видимо, я слишком долго падала в роддоме головой о кафель, что таки как Алиса попала в некую кроличью нору и живу в ней до сих пор. Я не могу больше выносить боль. Спасибо моим друзьям, что рядом. Что помогают. Больше меня никто не поймет. Никто. Даже чертовы психотерапевты, которые так и рады повесить клеймо клинической депрессии на человека, который просто до боли хочет завести семью и иметь свое счастье. Но. С. Одним. Единственным. Мужчиной. Которому. Плевать. Слезы стекают по глазам, оставляя две черные полосы. Запястья видны в зеркале. Тонкие, бесцветные, с синей паутиной вен. Слишком много тьмы в сердце. Она уже обволокла и сдавила грудь. Дышать нечем. Сейчас я ее высвобожу. Я занесла руки над головой и обрушила их на стеклянную гладь. Вдребезги. Вены ли. Артерии ли. Черт их разберет, но... Задеты. Слишком много крови повсюду. Алыми полосами она стекает с запястий. Господи. Почему ее так много. Я слегка шокирована. Пятьдесят оттенков пурпурного, алого, карминного, красного, рубинового, вишневого, бордового, багрового... Поднимаю глаза. Он рядом. Склонился в своей белой рубашке ко мне. Светлые волосы, глубоко запавшие на челе морщины, пронзительный голубой его глаз и улыбка. Улыбка, способная льды растопить. В сердце не хватает слов сказать, как скучала. Я скучаю даже по видениям. Ни во что не верю в жизни, но этого никто не отнимет. Я готова до умопомрачения целовать его шею. Он берет мои ладони в свои руки. Кровь стекает с порезанных запястий. Подобно хищному зверю он начинает вылизывать мои раны. Я закрываю глаза. Это и приятно, и больно одновременно. — Я не позволю тебе чувствовать боль. Никогда. — Это не ты. Это просто проекция мозга. Ничего нет. Ты говоришь, что я хочу услышать. Ничего... — Разве это может быть неправдой? — Он смотрит в мои карие глаза своими пронзительными голубыми, а на губах его застывает моя кровь. — Это и есть неправда. Вцепляюсь ему в волосы пальцами, накрываю его рот губами. Кто сказал, что от неправды нельзя отстегнуть немного для себя. Все слишком безнадежно. Иллюзии держат баланс, чтобы не свихнуться от одиночества. Поцелуй долгий. Невозможно. Сплетение языков. Я чувствую металлический вкус крови на языке. Своей крови. Провожу языком по его нёбу, зубам. Я не могу оторваться от этого мужчины. Это все, что я чувствую. Всепоглощающее желание. Кровь начинает сочиться сквозь наши губы. Стекает и льется по белому цвету, окрашивая все в свой багровый. Все чистое станет грязным. Резким движением он сажает меня к себе на колени. Я обвиваю руками его спину, не разрывая поцелуй, чувствуя рукой, как выгибается его позвоночник. А крови все больше стекает с наших ртов. Его рубашка и моя блузка безнадежно испорчены... Да и кому они сейчас нужны; мы ведь избавимся от них. *** А потом произошло нечто, изменившее жизнь мою и всех вокруг. Словно удача вошла в двери мои и всех, кого я знаю. А все дело в том, что погиб безвременно мой не в меру богатый дядя, у которого по счастливой случайности не оказалось наследников. Одна унаследовав все состояние, я отправила свою мать в путешествие на Гавайи, где она вскоре удачно вышла замуж, а сама уехала в Сидней, где жила моя единственная любовь, прикупив там небольшую и уютную однокомнатную квартирку. Мои подруги тоже обрели свое счастье. Одна обрела то, чего желала уже слишком долго, и вышла замуж за свою творческую любовь, родив ему двух мальчиков, одного из которых они назвали Саввой, а вторая уже счастливая тем, что может изредка видеть первую, наконец, обзавелась гитарой и играла по вечерам в самых знаменитых кафе Москвы, срубая немаленькие деньги. Я вскрыла бутылку бурбона и отпила из горла, плюхнувшись на диван и включив телик, тренькающий что-то на английском, к которому я так не до конца и привыкла, когда раздался звонок. На дисплее высветился номер матери. — Гавайи. Приеееем!! — Послышалось в трубке. Мой неунывающий отчим Стив. — Алоха, Стивен. — Я улыбнулась. — С праздником. Сейчас, позову маму. Она потягивает коктейль из высокого стакана с зонтиком. — Давай. Послышался шорох, и мама взяла трубку. — Здесь такое море. Ты бы видела. Хоть бы ненадолго выехала из своего пыльного города. — Мне здесь комфортно. — В любом случае, с двадцативосьмилетием, Лора. — Спасибо, мам. Отдохните на славу. Я отключилась. Вдох-выдох. И вновь вливаю бурбон в глотку. По сути ничего не меняет тот факт, что ты поселилась бок о бок. Больно как было, так и есть. Как бы не хуже, когда ты знаешь, что любимый человек в зоне доступности. Даже пару раз видела на улице, но не решилась подойти. Да и куда там подходить, ведь он прогуливался с семьей. Третий лишний. Я подняла бутылку к потолку. — С двадцативосьмилетием, Лора. Теперь ты богата. В Сиднее хата. А с тобой день рождения отмечают лишь бутылка и пустота. Как и обычно. Я свернулась калачиком на одеяле и зарыдала, завернувшись в плед. День рождения - самый мерзкий день в году. Телефон молчал. Даже друзья забыли обо мне и не поздравляют. Я никому не нужна. Самобичуясь и предаваясь горю, я ушам не поверила, услышав звонок в дверь. Какие-нибудь счета на оплату. Никто не придет. Однако взглянув в глазок, я увидела большой красный шарик с белой надписью Happy Birthday! Глазам не верю. Я вытерла слезы и открыла дверь. А на пороге стояли МОИ ПОДРУГИ С ДВАДЦАТЬЮ ВОСЬМЬЮ КРАСНЫМИ ШАРИКАМИ! Ей-богу, я завизжала и кинулась на них с распростертыми объятьями. — Я... Я думала, вы забыли обо мне. Яркая и эффектная брюнетка недовольно покачала головой. — Вот вечно ты так. Недоверчивый социопат. Мы между прочим летели больше суток на самолете. Четырнадцать тысяч пятьсот километров ради нее. А она... — Ой. Ну что вы. Не стойте на пороге. Я пустила их внутрь, все еще не спуская довольной лыбы с лица при виде огромных красных шариков. Двадцати восьми огромных красных шариков. — У меня еще ничего не готово. Я не ожидала гостей. — Зато у тебя есть бурбон. — Брюнетка и блондинка сели на диван, подняв за меня тост. — Увы, он один. Надо бы сходить по магазинам. А я... — Старательно стирая слезы, я запнулась. — Так зачем идти, если можно поехать. — Блондинка с брюнеткой загадочно переглянулись, таинственно улыбаясь, и прежде, чем я успела что-то спросить, услышала этот пронзающий душу голос за спиной. — Ведущего на день рождения заказывали, мэм? Видимо, у меня очень сильно изменилось выражение лица, и вся жизнь пролетела перед глазами. Я побледнела, посинела, покраснела, позеленела и вновь побледнела. Я никогда его голос ни с чьим чужим бы не перепутала. Он запечатан в моей памяти и ушах. Я узнаю его, не видя его обладателя, с закрытыми глазами. Конечно. Ведущий с многолетним стажем. Открывший фестиваль искусств Spectrum. Это было чертовски умно. Теперь я догадываюсь, куда девушки вложили деньги, которые я им подарила на жизнь после смерти дяди. Одна замужем, другая работает успешно. А они не привыкли шиковать. Мои друзья сделали все ради меня. Я медленно обернулась и, с трудом держась на ногах, улыбнулась мужчине в темных очках и синей футболке. — Да. Я - именинница. Меня зовут Лора. — Вы, я полагаю, знаете, кто я. Нет нужды представляться. — Да. Пятнадцать лет. — Я опустила глаза в пол, и мое лицо залила краска. Если бы он только знал, как я знала... Все эти годы. Астральных путешествий, видений, чтобы вот так легко сейчас стоять рядом. — Дамы, идемте. Программа длинная. Времени особо нет. У нас всего сутки. Мы вышли, и в глаза мне бросилась припаркованная у дома черная Ауди Q5. Мои подруги залезли с бурбоном на заднее сиденье, и я попробовала втиснуться между ними. Но они намеренно сели широко и еще и выделили место бурбону между собой. Я сделала огромные и страшные глаза. — Подвиньтесь, а? — Нееет, дамочка, тащите свою задницу вперед к водителю. Здесь мы. И бурбон. Все занято. — Брюнетка улыбнулась. Я чертыхнулась. Они это нарочно. Я в смятении. Смущение алой краской заливает мне лицо, а меня, не жалея, толкают в пропасть. Я - интроверт, и замкнутость - моя суть. Побег от реальности - мой стиль. А это мой гроб и лечение одновременно. Тяжело вздохнув, я села вперед и захлопнула дверцу. Покосилась на него. Спокойный, невозмутимый. Да как он так сидит рядом и не реагирует, когда со мной творится черти что. Поющие птицы и скребущиеся кошки вели войну прямо у меня на душе, прямо в данный момент. — Вы не пристегнулись. — Он улыбнулся и точным отточенным движением руки вытянул ремень безопасности, пригвоздив им меня к сиденью. Вдох-выдох. Пульсация внутри практически разорвала меня. Для него это ничего не значит. Но не для меня. Сейчас он практически связал меня. Да еще и на глазах подруг, которые мысли мои читают. Повод для того, чтобы стебать меня вечно. Стыдно. Мы в машине, а мысленно я уже в Красной Комнате Боли, где меня связали, чтобы наказать за дурное поведение. Поздно я поняла, что закусила губу до крови. ККБ - единственное определение из этой фанфикской муры по "Сумеркам", которое поселилось в моей голове как нечто нужное. Остальное, увольте, я даже читать не могла. Woolworths - продуктовый. Потом час в примерочных Vintage Clothing Shop в поисках необходимого платья. И, наконец, запас спиртного мы пополнили в Australian Wine Centre. А войдя домой и увидев очередной сюрприз, я вообще была вне себя от радости. Юная знаменитая брюнетка с 95% моих аватарок ВКонтакте разбрасывала по дому конфетти и различные блестки. Развешивала шарики и готовилась петь под караоке. Пока мои подруги готовили ужин, а ведущий готовил спич, я, никому не мешая, вела тихую беседу с мисс Добрев о трудностях работы в сериалах, а потом, пригубив вина, мы с ней танцевали на столе, исполняя песню Survivor из "Американской аллеи". Решив, что без фанеры мы как-то не фонтан, мы просто плясали и отрывались под веселые песни. Потом ужин был готов, и все мы вместе уселись на диван, вкушая неземные салаты моей подруги брюнетки. Обняв подруг и Нину, я слушала, как он поздравлял меня. В этих словах было столько искренности, что я только и могла думать о том, почему судьба так поиздевалась. Почему день закончится, и он уйдет навсегда из моей жизни. Даже безумное количество выпитого вина и бурбона не мешало слезам стекать из моих глаз. Дело дошло до торта, и вскоре Нина нас покинула, сердечно откланявшись и пожелав мне удачи, сказав, что в Сиднее была проездом, а завтра ей уже на самолет и в Атланту. Обняв ее и пожелав удачи, я вернулась к друзьям. Мои подруги и ведущий вскрывали кучу моих подарков, как из ниоткуда взявшихся. Ключи от моей будущей машины от мамы и Стива, пришедшие авансом по почте с просьбой в скором времени посетить Гавайи, чтобы забрать подарок. И много других маленьких разностей... Вечер вступил в права. Густые сумерки окутали небосклон. Заиграла печальная восточная музыка, а мои подруги просто покинули меня, закрывшись в соседней комнате. Пока длилась музыка, я вспомнила одну из своих цитат: "Да, она была наложницей Судьбы, заложницей обстоятельств. Но любая наложница принадлежит лишь одному Султану." Воцарилось молчание, во время которого я глухо прошептала. — И где же главный подарок... Неверно трактовав мой вопрос, он потянулся к красной коробке, перевязанный розовым бантом. — Нет... Он здесь. — Я потянула его за куртку к себе. Слишком много спиртного, слишком много чувств за один день. Я больше не выдерживала. Нас все тактично покинули. Ради чего? Ради этого. Я коснулась пальцами его губы, глядя в глаза, как преданная хозяину скотина. Радость моя и боль. Мой любимый. Мой маленький. Плевать, что взрослый. Я так чувствовала. Как мать, что готова защищать дитя до последнего вздоха. Мой малыш. Моя надежда... На лучшую жизнь. Обняв несколько раз, поцеловав, я полезла под футболку, сняв черную кожаную куртку с его плеч. Пьяная баба, как на Руси говорят, рукам не хозяйка. И что? Это даже не плотское желание - прикоснуться. Просто я хотела почувствовать его кожу наощупь, на вкус. Тепло. Человеческое тепло. Шеи, груди, рук, губ. Он весь теплый. Энергия жизни и Солнца слились в нем одном. Навечно. Где он? Я хотела стать еще ближе, чем есть. В мире не хватит слов описать все, что чувствуешь. Тебя преследует лишь одно четкое осознание - то, чего ты хочешь, правильно, и только так и должно быть. Он попытался отстраниться. — Извините, леди. Но мы так не договаривались. Мне заплатили только за организацию дня рождения. Я - женатый человек. И мне пора. Вечер подошел к концу. Я мягко толкнула его на диван и легла сверху. — Смотри. На часах двадцать три часа пятьдесят девять минут. Еще двадцать третье ноября. Еще есть время. Ты всегда был моей главной мечтой и единственным подарком. Не сопротивляйся. Я только хорошего хочу. Будет неприятно, скажешь. Но это вряд ли. У меня весь нереализованный потенциал любви. — Вылизывая его живот и грудь, лаская шею руками, я сама томилась от желания, стискивая ноги все крепче для разрядки. — Ты вернешься к ней. Завтра. А сегодня. У меня еще есть время... Милый, родной, моя любовь... Эта комната не была белой. Она была выполнена в пастельных тонах. Этот мир не был воображаемым, он был реальным. Эти отношения не были проекцией полубезумного мозга. Пусть на одну ночь, но они были настоящими. Этот образ был милым и нежным, в отличие от господствующего доминанта в видениях. Когда он двумя пальцами провел по моей щеке, я только вздохнула. Как ему это удается? Мне думалось, что даже если бы меня насиловали толпы, я лежала бы безэмоциональной куклой со стеклянным взглядом и ничего не чувствовала. А тут. Одно прикосновение. И щека алая, я прячу взгляд и чувствую, что из меня все нервы повыдергивали по одному аксону да по одному нейрону к чертям... Я просто хочу, чтобы он лежал у меня на коленях, обнять его голову, защитить от всех свою детку. Чтобы никто не сказал дурного слова никогда. Чтобы ветер не коснулся его волос. Чтобы его имя не произнесли всуе... В этом мире правила нежность, вместо боли, крови и жестокости. Все было по-настоящему. Пока не встанет солнце, и не придет новый день. А пока. Еще есть время. Для лучшего завершения лучшего дня рождения в мире...