Возвращение

«Он может вернуться в любой момент» Лелиана «Леди Инквизитор сейчас дышит сухим горным воздухом да любуется на рассветное солнышко с заснеженной вершины, а мы тут завязли в гнилом болоте», — с завистью думал ее главный полководец, отирая воду, заливающую лоб. С главой инквизиции они были старыми друзьями. Столько прошли вместе. Вот уже семь лет пытались навести порядок то в Ферелдене, то в Орлее, принимали участие и в недавних событиях на западе. А результат на местах всякий раз чем-то напоминал именно то, что коммандер Каллен имел в настоящий момент: грязь, кровь, запустение и лишь надежды на то, что из всего этого когда-нибудь, может быть, вырастет что-то светлое и чистое… И большое желание только одного: наконец-то выбраться из чертового болота. Недавно еще роскошный мех на плечах командующего сейчас представлял собой промокшие насквозь, тянущие к земле свалявшиеся грязные патлы. Грязь скрипела на зубах, виднелась разводами на лбу, который он только что отер тыльной стороной перчатки, также покрытой осенней дорожной грязью пополам с дождевой водой. Дороги как таковой не было после двухдневного ливня и армии, прошедшей накануне в сторону Скайхолда. Они возвращались домой с очередной победой. Только вот Каллен не был уверен, что победа эта не пиррова. Впрочем, оглядываясь назад, он вряд ли припомнил хотя бы один пример обратного, когда победа казалась окончательной и бесповоротной. О таком любили петь менестрели, о прошлых великих сражениях он немало прочитал книг, скучая в Редклифском круге магов, но вот в жизни любой поворот истории нес опустошение, голод, разбой и череду смертей с той или другой стороны, а чаще с обеих. С годами Каллен разучился ликовать по этому поводу. К тому же чертов дождь. Поначалу они просто промокли до нитки, продвигаясь небольшим отрядом вслед за на несколько дней опередившими их войсками. Но в самый разгар ливня повстречалась застрявшая в размокшей колее санитарная телега из тех, которые за основным обозом подбирали раненых и заболевших. В телеге кто-то лежал, по словам санитара, может, и не жилец уже, но так бросать раненого помирать все равно не годилось, поэтому, спешившись, Каллен и его люди помогли двоим незадачливым служителям церкви вытащить повозку на сухое место. — Кто у вас там? — спросил он благославляющих его от имени Создателя и при этом так же, как и он, покрытых грязью с головы до ног двоих последователей Андрасте. — Да какой-то старый эльф. — Ответил тот, кто вроде бы был у них за лекаря. — Что-то не припомню, чтобы видел в наших войсках старых эльфов, — заметил полководец, думая про себя, что и вообще старых эльфов от молодых человеческому глазу отличить трудновато. — Да он и не из армии, видать, — пояснил возница спасенной телеги. — Подобрали его случайно, он выковылялся как-то сам к нам с палкой из лесу и, прежде чем потерять сознание, попросил не бросать, взять с собой в Скайхолд. Ну а мы как раз туда… Может, и не раненый он, а больной просто… — Больной? — Встревоженный командующий направился к телеге. Не хватало еще притащить в замок какое-нибудь поветрие! Военачальник приблизился к лежащему и откинул наброшенное от дождя одеяло. Вгляделся в лицо. Его покрывали не то морщины, не то недавние шрамы, составляющие какой-то узор, еле угадывающийся за свежими порезами. Он был ослаблен, истощен, но старым его могли счесть только не слишком знакомые с эльфами церковники. Что бы там ни было, но повреждения на коже были магического происхождения. И эльф умирал. Возможно, от этой магии. Каллен замер, потом стянул перчатку, протянул руку и повернул лицо умирающего так, будто узнал его, быстро сдвинул у него с головы капюшон холщовой куртки. Когда он обернулся к своей команде, голос его прозвучал неожиданно взволнованно. Он раздал четкие указания, и вскоре его люди уже помогали усаживать бесчувственное тело в седло к командующему, который обхватил его одной рукой крепко, но бережно, так, чтобы перевозка была наименее для того травматичной. — Гоним! До Скайхолда, быстро! — Крикнул Каллен. Лекаря они взяли с собой. Возница остался озадаченно стоять рядом с опустевшей телегой. *** Рассветное солнце слепило. Леди Инквизитор, рукой прикрыв глаза от этого сияния, наблюдала с высокой стены, как на главный мост, ведущий к воротам замка, словно вода из озера в узкое русло реки, вливается авангард ее армии, не слишком стройными рядами устало возвращавшейся домой после победы. Окончание войны не радовало Инквизитора. События последнего года изрядно потрепали не только солдат. Уже давно ей приходилось нести на своих плечах не только груз ответственности за запутанную политическую и божественную жизнь Тедаса, но и бремя знаний, когда-то полученных ею из Источника в храме Митал. Много чего случилось с нею из-за принятого тогда решения самой испить этой памяти древних эльфов, и трудно сказать, как бы все сложилось, не сделай она этого тогда, лучше или хуже для всех, но сейчас эта память начала покидать ее. Знание Источника, наследие ее древних предков, к которому она не раз обращалась в трудную минуту за советом все это время, начало иссыхать в ее сознании именно тогда, когда она вновь стояла на перепутье и не понимала, что будет завтра и куда направить свою армию и свои помыслы. К тому же далеко не все еще было сделано. И она так и не достигла еще одной своей очень важной для нее цели. Внутренняя личная борьба за сохранение осколков памяти Источника, укрепление ментальной связи — и все-таки медленное истощение его приводили порой в отчаяние. И все чаще Инквизитора посещал страх, что память все же преждевременно иссякнет, и она останется совсем одна. На нее усталость иногда наваливалась такая, что хотелось бросить все: обязательства, исследования, даже друзей — и бежать… Вот только куда? Сказать по правде, не было сейчас в Тедасе места укромнее Скайхолда. Но именно здесь она и была той-самой-леди-Инквизитором: ее решения ждали все, за ее взглядом следил каждый и каждый же ровнялся на нее. В сущности-то она к этому и стремилась: чтобы армия была дееспособной, чтобы Инквизиция вершила именно те дела, которые и прославили их теперь. В конце концов, именно их роль оказалась одной из решающих в последних событиях. Кто, если не они? И леди Инквизитор как глава этого мощного ордена добилась всего, к чему стремилась: Тедас сейчас имел все шансы преобразиться, постепенно выправиться и стать именно тем местом, о котором она когда-то мечтала. Тогда, когда в ротонде замка рассказывала давно ушедшему другу о том, что планирует сделать с полученными ею таким чудесным путем знаниями. Инквизитор тихонько вздохнула и, хоть выражения ее лица все равно никто бы не разобрал (глядя снизу, с моста, на крошечную фигурку, стоящую между зубцами восточной стены), — она привычно отвернулась от посторонних взглядов, и уголки губ ее почти незаметно поползли вниз. Ее поиски так и не увенчались успехом, а потеря хоть и перестала при воспоминании всякий раз отзываться острой болью, все же по-прежнему стирала улыбку с ее лица. Когда она поняла, кто он и зачем отправился один прочь из Скайхолда, когда все уже знали, было поздно кидаться в погоню по давно остывшему следу. Оставалось только делать свое дело — то есть всей мощью ордена прорубать Тедасу путь именно к такому будущему, о котором они тогда говорили, стоя в ротонде так близко друг к другу, что можно было протянуть руку и дотронуться до его руки. Она так и сделала тогда… Никто бы сейчас не увидел с моста, как леди Инквизитор закрыла глаза в своем укрытии на стене и протянула руку в пустоту, пытаясь вспомнить этот жест и почувствовать фантомное ощущение тепла его ладони, когда их пальцы переплелись и мгновение спустя разжались, будто и не было ничего. — Я знаю, что сделала все, чтобы облегчить его путь, — произнесла она самой себе уже в который раз. — Да сделала, сделала. И погляди: он добился своего. — Раздался неожиданно рядом знакомый голос, и из-за соседнего зубца выглянуло невинное личико вечно неуместной Сэры. На молча приподнятую бровь Инквизитора лучница в свое оправдание помахала кусочком недоеденного печенья. — Ну а что? У меня, может, тоже тут свидание с самой собой. Приятно иногда поговорить с кем-нибудь умным. — Когда ты появилась? Я тебя не заметила, — казалось, глава ордена была скорее растеряна, чем рассержена. — Да я тут… — та, кажется, смутилась не меньше. — У меня тут и правда свидание. Вот, выгляни, — только тихонько, а то все испортишь, — зашипела Сэра, ухватив подругу за рукав. — Да тихо ты, тихонько выгляни, там на крыше прямо под нами… Видишь? Леди Инквизитор выглянула за каменный выступ. Крыша не представляла собой ничего примечательного. — Нет, — честно ответила она. Сэра недоверчиво оттянула ее назад и заглянула за выступ сама. — Да задница Андрасте, вон же, стоит. — Кто? — Инквизитор по-прежнему не понимала. — Да вон же, вооон, трактирщик наш, Кабо. — А, трактирщик… У тебя свидание с Кабо? — их лица синхронно приняли выражение глубокого изумления. — Какой к одержимым Кабо-Бо-бо! С козлом, — воскликнула Сэра и, не удержавшись, затряслась от звонкого хихиканья, тут же испуганно закрыв себе рот обеими руками. — С козлом. То есть я тут одна, но как бэ козел незримо присутствует рядом со мной, понимаешь? Я на крышу – и козел на крышу, я полезла по стене – и козел за мной по стене. Поняла? Очень просто. Козел залез по каменной стене. Круто, а? Так что ты сделай вид, что тебя тут нет, а лучше поблей немножко… — Что? — Ее собеседница достигла состояния, обычного при разговоре с Сэрой, полной прострации от несуразности произносимых лучницей слов. — Сэра. Что бы ты ни собиралась сделать с бедным Кабо… блеять я отказываюсь. — Ну вот, — надулась эльф. — Тоска с тобой. Ну я сама тогда. Сэра прижалась щекой к выступу и, закатив ангельский взгляд куда-то в голубое небо, тихонько заблеяла. Молча наблюдая за этим начисто лишенным смысла зрелищем, леди Инквизитор вдруг подумала: «Сэра права. Он достиг своей цели. Весь Тедас гудит сейчас о том, что это произошло, хоть, может, мало кто в курсе, благодаря кому. Знать бы только, какой ценой досталась ему эта победа». Развернувшись на каблуках, глава ордена направилась в свои личные покои. Хватит с нее этого блеяния. И стены эти видеть уже не хочется. Пора собрать небольшой отряд и хотя бы проинспектировать дороги, ведущие к замку. Нужно ожесточить свое сердце», – вспомнилось ей. *** «Дорогая леди Инквизитор, дорогой старый мой друг и коллега, Дела в Тевинтере, как, впрочем, и везде в эти непростые времена, не поддаются описанию в одном коротком письме. Я бы начал писать книгу обо всем, что со мной произошло за последнее время, но боюсь, что драгоценный наш Варрик не простит мне похищенных лавров самого большого враля Тедаса. И поскольку писать мне недосуг, я продолжаю действовать – и многие мои начинания, в чем я ни на минуту не сомневался, уже приносят свои плоды. Мне было жаль узнать, что со знаниями из Источника старушки Митал происходит столь досадная неприятность. Возможно, проблема кроется в утрате самой Митал. Подумай о том, где ты могла бы раздобыть приманку для сил Источника – какой-нибудь амулет или источник ее силы. Нечто, связанное с ней или ей посвященное. Кстати, об этой памяти… Раз уж она разрушается, не откладывай свои записи. Ты, конечно, не превзойдешь меня в этом искусстве, как ни старайся, но сделаешь большой вклад в изучение древности, если подробно изложишь, о чем ты там долгими осенними вечерами щебечешь с мертвыми эльфами. На том прощаюсь, Твой Д.» Ворон принес это письмо накануне вечером, а уже утром Инвизитор поспешно собиралась в поход. Дориан был бесконечно прав, как она раньше не подумала? Укрепить связь с источником можно было на том самом месте, где когда-то она укротила дракона, посвященного этой богине. Именно там находилось средоточие силы, которой ей так недоставало. Там она, по крайней мере, могла бы обратиться к голосам Источника и явственнее получить ответ, что же делать дальше. А может, ей будет указан путь? Усталость сняло как рукой, новая надежда вдохновляла не только ее, но и ее спутников. — А ну как, босс, там и впрямь сидит все еще тот дракон? — поигрывая железными мускулами потного обнаженного торса, Железный Бык стоял посреди оружейной, жаркой от двух кузниц, раскочегаренных сейчас на полную мощь, и примеривал к рукам то тот, то другой из своих любимых двуручников, раздумывая, что прихватить с собой на случай, если и правда представится удачная возможность завалить очередного дракона. Несмотря на все произошедшее, он не изменил своим увлечениям: хорошее оружие, хорошая выпивка и хороший противник — все, что нужно для того, чтобы чувствовать себя счастливым. Инквизитор ему почти завидовала и искренне любовалась этим пышущим здоровьем и радостью жизни телом. Вот уж на ком практически не отразились перемены, перевернувшие в головах у многих целые миры. — Даже если он и уцелел, что его теперь держит на одном месте? Богиня его покинула. Он наверняка последовал за ней или наводит ужас на крестьянские поселения где-нибудь, скажем, в Ривейне. — Варрик, сидевший на скамье и о чем-то беседовавший с Крэмом, на минутку отвлекся, чтобы принять участие в столь животрепещущем обсуждении судьбы давно уже полетевшего в тартарары магического наследия прежних эпох. — Что-нибудь слышно от Командующего? — поинтересовалась глава ордена у своего нового начальника разведки, радуясь предстоящему походу и чувствуя прилив энергии и надежды на успех. — Сейчас, видишь ли, не военное время. Солдатни много, а порядка нет. Разброд и отсутствие цели. Это я все к тому, что ожидать возвращения нашего Кудряшка слишком рано не стоит, учитывая его любовь все доводить до конца. Наверняка на переговоры о капитуляции ушел не один день, да и путь неблизкий. А почтовые птицы нынче в дефиците, как бы вовсе не вымерли на манер грифонов в бесконечных этих войнах… — Другими словами, ничего не слышно, и замок остается на твоем попечении, — резюмировала Инквизитор. — Тогда слушай мои распоряжения на время, пока не вернутся Каллен или Жозефина. Сэру не подпускать к жизненно важным органам Скайхолда, что-то она опять задумала, не иначе. Прибывающих солдат отправлять в патрули: конец войны – самое раздолье для бандитов. Нужно очистить от них дороги хотя бы к фортам и помочь восстановить хозяйство местным жителям. Также стоит подумать, кого можно отпустить помочь семьям отстроиться заново. В замке никакого бардака чтобы… И скажи трактирщику, чтобы поберег спиртное. Не время пировать. Присутствующие в помещении сорви-головы Железного Быка разом уставились на главу ордена грустными глазами невинно убиенных щеночков. — И зачем я только согласился заменить Лелиану? — Варрик сокрушенно покачал головой, предвидя стремительное падение своей популярности среди обитателей замка после разговора с трактирщиком. — А вы-то чего испугались? Вы отправляетесь с леди Инквизитором на важную миссию. Бочки вина последуют за вами обозом в соответствии с контрактом, — ворчливо добавил начальник разведки. Люди Быка заметно повеселели. *** На четвертый день пути начали встречаться приметы, что дракон все-таки разбойничает где-то поблизости. Тот, кто разорил окрестные деревни, явно сделал это с целью пожрать скот и жителей. Пахло гарью и гниющей плотью. В прилегающих лесах тут и там попадались на глаза характерной формы выжженные сверху прогалины с остатками костей домашнего скота. Если это не работа какого-то мага, то наверняка дракона. Бык потирал руки в радостном предвкушении, и весь отряд поминутно поглядывал в небо. — Плохо, — заключила Инквизитор. — Значит, он неуправляем, иначе бы не метался по окрестностям, но все же что-то его еще держит на месте. А это что-то нам как раз и нужно. — А сначала придется убить дракона, — с глубоким удовлетворением заметил Железный Бык, вызвав одобрительный гул голосов отряда наемников. Глава ордена покачала головой. — Что ты чувствуешь, Коул? - спросила она, ожидая услышать в ответ еще одну загадку. — Идет умирать. Возвращается туда, где держит. Он не хочет уйти в Тень, хочет вернуться. Но Тень вытягивает из него силы. — Рано или поздно, — пояснил Бык, — дракон последует за своим хозяином. Чем дожидаться, лучше помочь ему с этим — и тогда то, что его держит, достанется нам. Коул поднял глаза на Инквизитора — они были полны слез. Одна скользнула вниз по его щеке, испаряясь в воздухе, словно дым, и дух Сострадания произнес: — Ему страшно. Когда они подошли к святилищу Митал, уже смеркалось. Не стали откладывать. Ночью дракон мог подкрасться к ним спящим и расправиться с безоружными. Инквизитор, не совсем понимая, как лучше действовать, приблизилась к святилищу и прислушалась к голосам внутри себя. Легкий шепот коснулся ее сознания. Если в солнечный день засидеться на корточках за чисткой доспеха, а потом внезапно встать, чтобы разогнуть затекшие ноги, и взглянуть в ясное небо, на его фоне будут видны мелькающие в глазах звездочки, словно живущие своей жизнью в твоей личной картинке окружающего мира, — так и эти голоса, бесконечно помноженные, доносились до ее сознания, напоминая шум волн Штормового Берега и складываясь в один то набегающий, то отдаляющийся хор. Послушно следуя словам древнего эльфийского наречия, она направила посох к светильнику перед статуей богини и зажгла завесный огонь, разогнавший тени и обнаруживший небольшое углубление в кладке под статуей. Сил святилища больше не хватало на то, чтобы с его помощью призвать существо, и поэтому следовало сначала поделиться с ним той, которой обладала Инквизитор. Направив свет от ледяного кристалла своего посоха к углублению, она постаралась сосредоточиться на голосах Источника, мысленно указав им путь через этот кристалл. И почувствовала, как сила истекает и заполняет выемку. Испугавшись, что утратит Источник навсегда, а с ним и последнюю надежду на помощь древних, она совсем скоро прервала этот поток, но и того, что передалось святилищу, оказалось достаточно, чтобы камень ожил и из углубления начал медленно распространяться по земле, клубиться в ногах и затягивать окружающую растительность синеватый туман. Ее спутники с беспокойством наблюдали за этим зрелищем, переступали с ноги на ногу, удерживаясь от паники и с неохотой позволяя туману заполнять пространство вокруг, заползать под броню, за спину и продолжать вытеснять картину окружающего ландшафта. И вот когда в полумраке стало уже почти ничего не разобрать, кроме сизых облаков, накрывших их целиком, — с неба стремительно излился им на головы огненный поток и с грозным криком следом за ним камнем приземлился величественный дракон, раскидав тех людей Быка, кто был поблизости. — Ну иди сюда, сейчас поговорим, — хищно зарычал Железный Бык, раскачивая перед собой сверкающий ледяной сталью боевой топор. Коул исчез и через секунду бесшумно материализовался у задней лапы чудовища, держа в руках два кинжала с кривыми лезвиями из темной стали, с рукоятями, украшенными пожелтевшим жемчугом. Крэм, прикрываясь ярко начищенным ростовым щитом, медленно подступал к твари с другой стороны. Из-за щита выглядывала тяжелая булава, усеянная коваными шипами. Все ждали только знака командира. Казалось, что дракон тоже ожидал чего-то. Не обращая внимания на подкрадывающихся к нему воинов, он будто бы принюхивался, втягивая крупными разгоряченными ноздрями обрывки тумана и вглядываясь в маленькую и на вид беззащитную фигурку, стоявшую прямо перед святилищем его богини. А леди Инквизитор тем временем прислушивалась к шепоту Источника в своем сознании и, подавив страх перед грозным противником, передавала Источнику свое чувство глубокого сочувствия этому покинутому своим хозяином, потерянному существу. Так не должно было быть. Голос Источника откликнулся на ее сострадание, усиленный близостью дракона и святилища, и с каждой своей волной начал приносить незнакомые Инквизитору слова древнего заклинания, которые она выкрикивала, стараясь в точности повторить их сложно произносимое чужое звучание. Дракон, узнав ее, не атаковал, а ждал, прислушиваясь и, кажется, понимая смысл этих слов. Постепенно Инквизитор и сама почувствовала этот смысл, хоть и не понимала значения каждого слова, но интонация, словно песня, музыкальный тон, говорила ей о том, что дракон теперь свободен и волен отправиться вслед за своей госпожой в темное небытие, о котором не дано узнать смертным. Создание, некогда посвященное Митал, склонило голову перед этой песней, и леди Инквизитор увидела, как на землю упала крупная слеза, застывшая тут же сверкающим камнем. Словно разом освободившись от связи с миром, дракон легко оттолкнулся от земли и, взмыв вертикально вверх и разметав туман, исчез в небе, по-видимому, навсегда. Воины переглянулись и опустили оружие. — Что ты чувствуешь Коул? — Прервала всеобщее растерянное молчание Инквизитор. — Умирает. Страшно. Он не хочет в Тень, хочет вернуться. — Ты ведь… не о драконе, верно? — Начала догадываться она, и что-то заныло внутри, сжимаясь. — О ком-то другом? — Нам пора домой. — Ответил дух Сострадания, умоляюще глядя ей в глаза. *** — Как ты мог? Ты хотел умереть у меня на руках — вот так вот просто, без объяснений, без "прости", ты... Лежишь тут, словно хозяин мира. Зачем ты пришел? Ты бесчувственный божок, беспощадно ступающий по чужим судьбам, ты знаешь об этом? Бессердечный... Если ты умрешь тут у меня сейчас, я тебя из Тени достану и… берегись... Разрыдавшись, она села рядом, обхватив его изуродованное лицо ладонями и чувствуя себя беспомощной, не зная, что же ей делать, чтобы удержать его. Он оставался по-прежнему без памяти и, по словам Фионы, безуспешно хлопотавшей вокруг него все эти дни, пока Инквизитор не вернулась, вряд ли уже пришел бы в себя. — Зачем ты пришел? Ты ведь не хочешь уйти, ты боишься, мне Коул сказал, я знаю, что это про тебя. И не возражай, ты боишься. Так дай же мне знать, чего ты хотел! Как мне помочь тебе? Не находя ответа, она уткнулась в его намокшее от ее слез плечо и долго лежала так просто рядом, обняв его тело. Его близость умиротворяла, а усталость от всего навалившегося на нее лишило последних сил. В каком-то полусне-полуяви она услышала знакомый шепот, прибоем накатывающийся непонятными словами, передававшими ощущение, что что-то нужно сделать. Повинуясь этому импульсу, навязываемому ей Источником, она достала из кармана камень-слезу дракона и положила на грудь магу. Источник молчал. Вслушиваясь и ожидая подсказок, что же делать дальше, она сама не заметила, как провалилась в глубокий сон. Она нашла его в когда-то расписанной им самим ротонде Cкайхолда. Он сидел к ней спиной, на коленях, лицом к свежеоштукатуренному участку стены, склонившись над деревянной ступкой, окруженный свертками с разноцветными камнями, порошками, корнями, — и смешивал краски, переписывая наново собственные фрески. На них, как давно уже она догадалась, он изобразил свою историю, Фен'Харела, историю долга, любви и предательства. И теперь эти фрески приобретали под его кистью еще один слой, становились детальнее и понятнее, как будто что-то, о чем он не смел поведать раньше, стало важным оставить закодированным посланием для нее. Он услышал ее шаги и прервал свою работу, но не повернул лица, а лишь еще больше ссутулился, опустив руки: — Прости, веннан, я думал, что успею... сказать все это. Но... переоценил свои силы. Опять. — Печаль сжимала его горло, душила слова. Она молча стояла у входа и улыбалась, позабыв свой гнев от радости, что слышит его голос и видит отклик его позы, а не бесчувственное глухое тело. Решившись, он резко поднялся и повернулся к ней, словно готовый к тому, что его ударят, словом или жестом. И так стоял, пока она молча улыбалась и не находила слов, тех, других, которые не успела сказать вечером ему спящему в верхних покоях. — Я была готова тебя убить... — произнесла она наконец тоном, которым мать утешает своего потерявшегося в толпе и вдруг нашедшегося пятилетнего сына, плачущего перед ней от пережитого страха и ждущего утешения. Эльф горько поднял на нее тяжелый взгляд. — Что же. Тебе придется убить меня, веннан. Мрачная тень стерла ее улыбку, ошеломив невозможностью услышанного. — Я опасен, — продолжал эльф, приближаясь к ней шаркающей походкой. — Мой дух разрушается. Я не знаю, что случится, когда дух мой перестанет существовать. Возможно, тот, кто поразил меня, мой враг, захотел возродиться в моем теле. Возможно, меня ожидает что-то другое. Меня уже не спасти. Спасать нужно себя, веннан. Поверь. Убей меня и освободи мой дух. Тогда я пропаду в Тени, но зато оттуда никто не явится... Он подошел совсем близко, но не протянул руки и не коснулся. — Солас, — она почувствовала, как руки холодеют. — Ты за этим пришел к Скайхолд? Он поднял глаза, взглянул куда-то поверх ее головы, словно вспоминая это имя и обдумывая ответ: — Нет, веннан. Ингрид. — Назвав ее по имени, он словно обращался к той давней связи между ними, которая была невидима, но которую каждый из них двоих всегда чувствовал. — Я шел, чтобы проститься и объяснить все. Я хотел, но не успел. Сейчас я могу все рассказать, больше никаких тайн... — Не надо. — Она замотала головой. — Не сейчас. Сейчас скажи, как не дать тебе уйти. Он вздохнул. — Ты уже спасла меня. Без тебя я не завершил бы дело, которое было мне предназначено. Но мой враг, уже поверженный, наложил на меня этот валласлин, свое проклятие, и теперь у меня один путь — в небытие вслед за ним. Мне не удержаться. И ты меня не удержишь, веннан, хоть остаться рядом с тобой навсегда сейчас было бы самым желанным мной чудом. Прости, что прошу тебя об этом, но придется мне умереть от твоей руки. Он ясно улыбнулся. — Я готов. Я исправил свою ошибку, по пути, наверно, наделав множество новых. Невозможно все вернуть, можно только двигаться дальше, опираясь на полученный опыт. Но это уже не моя забота. — И неожиданно добавил: — Я так рад видеть тебя, веннан. Она сделала было шаг к нему через пустое пространство ротонды, но тут же наткнулась на невидимую преграду. — Хотел бы я коснуться тебя... Тень по капле выжимает из меня силы, словно истончает мой дух. Не хочу, чтобы ты отправилась следом... Ингрид озиралась, ловя каждую деталь, ища выход, не веря, что все кончено. — Погоди. — Вдруг прервала она его речь. — Тут что-то изменилось. Он внимательнее присмотрелся к стенам ротонды, молча приподнял брови. — Ты переписал свои фрески? — Нет, они — это твои воспоминания в Тени. Я лишь дополнил их, чтобы объяснить... Но ты права. С твоим появлением они начали меняться сами. Солас прошел вдоль стены, внимательно вглядываясь в следы свежей краски. — Я перестаю узнавать их. Посмотри, вот тут было знамя Арлатана. Оно исчезло. Здесь бледное пятно, но могу поклясться, что тут я написал имена первых сновидцев... — Источник уходит, — потерянно пробормотала Ингрид. — Что? — Он обернулся к ней, не понимая, о чем она. Нарастающий гул ураганного ветра поднялся за задрожавшими стенами. — Источник. Знания источника — я их теряю. Постепенно. Последняя надежда. Если сейчас все происходит так стремительно, прямо на глазах... Значит... Солас, — она пришла в ужас. — А что ты чувствуешь? — И, не дожидаясь ответа, воскликнула: — Держись! — протягивая растерянному сновидцу руку. Пол теневой копии скайхолдовской ротонды накренился, и стены начали осыпаться в открывшуюся за ними бесконечную пустоту. Ему бы не успеть дотянуться, но хрустальный свет из ее руки протянулся нитью к его груди — к тому месту, где там, в реальности глубокого сна лежала слеза ушедшего дракона. Фрески памяти Источника рассыпались в пыль и кружились в вихре вокруг них. Ветер усиливался. Ее пальцы начали разжиматься. В последней попытке удержать его она закричала, яростно напрягая все тело и передавая это напряжение кончикам пальцев, но рука эльфа разжалась, словно он специально отпустил ее, чтобы не затянуть за собой в образовавшуюся воронку, и его фигура начала растворяться в вихре, поглотившем, казалось, все вокруг. Когда все превратилось в пыль, вихрь разом схлопнулся, оставив Инквизитора убитой горем, вне пространства, в абсолютной пустоте, где ни звезд, ни света, ни тьмы не было. И второй раз за эту ночь плечи ее сотряслись в горьком рыдании от потери, пережитой вновь. Бесконечное отчаяние овладело ею, и сил не было даже на то, чтобы просто проснуться. «Тень — отражение меня, — вспомнила она объяснение Соласа. — И сейчас я — это пустота. Ничего не осталось. Ни к чему куда-то идти, ради чего-то жить. Я умерла и больше не воскресну». Неизвестно, сколько она просидела так, сжавшись неподвижно и безучастно пребывая нигде, но наконец, что-то изменилось — и вот уже издалека к ней кто-то шел радостный и веселый, опираясь на посох. Сначала она не поверила глазам. Несколько раз моргнув, убедилась, что глаза ее не подвели. Только что она думала, что потеряла его навсегда, и вот он уже как ни в чем не бывало подошел и раскрыл ей объятия. — Ты не останешься одна, веннан, никогда, пока я рядом. Иди ко мне. Я утешу тебя. Вместе мы будем жить вечно. Все пути перед нами. Теперь мы станем одним целым. Я открою тебе тайны мира, и ты поведешь меня тем путем, какой изберешь сама. Иди ко мне, — произнес улыбающийся только что так трагически потерянный друг. Леди Инквизитор встала, выпрямилась, отерла разом высохшие глаза. Ее правая рука привычно совершила жест, материализовав длинный обоюдоострый ментальный клинок. Сделав стремительный выпад, она первой нанесла удар, заставив демона отчаяния с громким разочарованным криком парировать и сместиться назад, избегая второго взмаха магического меча. — Не дождешься. — Грозно ответила она и, сжав зубы, продолжила наступать. Время отчаяния для нее прошло... *** Почувствовав возвращение к реальности, Ингрид еще какое-то время не открывала глаза, борясь с нежеланием начинать новый день. Опустошенный новый день одиночества и новой ноши – его смерти и ухода. Но, вдруг почувствовав чье-то близкое присутствие, еще частично в воспоминаниях о том, что видела в Тени, испуганно села и попыталась стремительно выстроить защиту. Он поймал ее руку в воздухе, прижал к себе и зашептал успокаивающе: — Ингрид. Не надо, тебе ничто не грозит. Ты выбралась. Это я, не бойся. Меня вытащило из тени что-то, что ты принесла с собой. Посмотри, ну посмотри на меня. Она перестала сопротивляться и взглянула на его лицо. Еще вчера воспаленная от варварски нанесенного валласлина кожа сейчас имела только едва различимый белый след. Она протянула руку и провела по этому рисунку, страдая от того, что он еще виден на его гладкой покрытой веснушками коже, поверх этих утонченных черт, на лице того, кто когда-то с такой ласковой улыбкой впервые поцеловал ее в Тени. Сейчас это лицо было покрыто оскорбительным для него узором подчинения какому-то дрянному мстительному божку. Его лицо — самого свободолюбивого существа в Тедасе. — Тебе больно? — Спросила она его дрогнувшим голосом. — Да. — Честно признался он, поняв, что она спрашивает не о физической боли, а о душевном страдании от такого надругательства над его гордостью. — Было больнее, когда я не мог разбудить тебя, пока ты не победишь демона. Да, очень больно. Но сейчас ты вернулась цела и невредима. Как ты, веннан? — Там была пустота. — Пожаловалась Ингрид. — Источник покинул тебя, веннан. Ты сделала выбор. Она крепко обняла его и так сидела молча какое-то время, не веря, что все позади. Когда отлегло и радость вернулась, он мягко ослабил ее объятия и, робко улыбнувшись, нежно поцеловал, задержавшись и наслаждаясь этим забытым ощущением сладости прикосновения ее губ. Долго глядел на нее серьезно, словно раздумывая над чем-то. Потом медленно и нежно провел большим пальцем по ее скуле, любуясь почти забытой ее красотой, оперся на руку и приблизился так, что взгляд его глаз заполнил ее сознание. И вкус поцелуя, сухой и долгий, вызвал головокружение и прилив теплого волнения. Ингрид закинула руку ему на плечо и откинулась на спину, отдаваясь головокружению. Солас отстранился немного, оказавшись над ней. Он улыбался. Ингрид, расценив эту паузу как замешательство, обхватила его лицо своими ладонями и произнесла неуверенно: — Не знаю, кто ты теперь, да и ты, похоже, не знаешь… — Это не важно сейчас, — тихо прервал он. — Что же важно? — Важно то, что, кажется, я задолжал тебе не только поцелуй, — ответил Солас, солнечно улыбаясь ей в ответ. В тот момент и ей открылось, что не так уж важно, кто он и где побывал, ясно было одно: его улыбка так и осталась безмятежной улыбкой юного бога. Она улыбнулась столь же светло и открыто, и их сияния встретились, магия их тел завибрировала и зримо распространилась по комнате белым свечением. Солас, не прерывая этого контакта, слегка прищурился, проводя рукой по множеству завязок ее нехитрого одеяния, и те послушно зазмеились в стороны, расправляясь лентами и обнажая ее тело. Ингрид тихо засмеялась — как от щекотки, так и от неожиданности этого простого жеста. Он усмехнулся ей в ответ, повел бровью: — Да, маги – мы такие. Я еще много чего умею. — Покажи мне, — выдохнула она с давно не дававшим ей покоя желанием. Он перестал смеяться и на секунду замер. Почувствовав от одной интонации сказанного ею собственную страсть, он поцеловал ее настойчивее. Рука его заскользила по остаткам ее одежды вниз по бедру, сжала и придвинула ее вплотную к его телу. Ее спина прогнулась, голова запрокинулась. Солас неожиданно резко прервался и сел перед ней на колени, внимательно разглядывая ее всю, ловя детали этой чувственной позы. Резко стащил с себя рубаху через голову. Протянул ей руки и осторожно помог сесть. Сначала он ей, потом она ему молча помогли снять остатки одежды. Это походило на какой-то ритуал, а может, и было им. Он протянул руку и провел от ее плеча до живота… И там, где его пальцы скользили по коже, страсть его передавалась ей языком магии, словно электрические разряды, достигая солнечного сплетения и скапливаясь эхом мурашек внизу живота, щекоча спину, нашептывая что-то нежное на ушко. Она положила ладонь ему на грудь, и тепло ладони распространилось по всему телу, возвращая его к реальности, сдергивая прохладный туман магии и обнажая их друг для друга уже по-настоящему. — Ты совершенна, — произнес он в восхищении. — Я бы оскорбил тебя, играя с магией и дальше… Еще будет время. Ингрид положила руки ему на плечи и увлекла за собой, ложась и отдаваясь его поцелуям, которыми он осыпал ее плечи, шею и снова губы, проникая языком к ее нёбу и руками лаская бедра. Она не дала ему больше отстраниться, обхватив его голову и жадно отвечая на поцелуи. Время созерцания кончилось. Когда они поверили наконец, что это случилось, радость узнавания наполнила их, они замерли и увидели друг друга как-то особенно ясно. — Здравствуй, — улыбнулась она ему. — Здравствуй, веннан, — улыбнулся он и назвал ее по имени, словно попробовав его на вкус и найдя его восхитительным: — Ингрид. Их любовь походила на игру богов, и не было в ней места печали, а только страсти и смеху, сменяющим друг друга. И была эта любовь обнажена и безмятежна, равно как и сон без сновидений, посетивший их наконец под утро и подаривший им долгожданный отдых. *** — А с козлом-то… — Сэра снова глотнула пива из большой кружки. Ей уже было достаточно, но поболтать с Крэмом всегда было приятно. Что-то в этом парне делало стол, на котором она полулежала уже, положив голову на небрежно протянутую руку, уютнее. — Ха… Да фигня вышла. А… не о чем и рассказывать. — Да ладно тебе, Сэра. Давай, мне очень интересно, что там за история с козлом? Там какая-то страшная тайна? У Кабо аж глаза навыкате всякий раз, как он поминает козла на стене. Сэра тонко заржала, закинув свою хорошенькую головку. — Да фигня, говорю же. Ну сам захотел. Ладно. Я хотела поспорить с Варриком, что козлы не могут лазать по отвесным стенам. Ну, чтобы я говорила, что не могут, а он бы говорил, что могут. А потом бы оказалось, что он проспорил. Понимаешь? — Не совсем. — С серьезным вниманием Крэм отпил из своей пинты и приготовился внимать. — Ну ладно, щас скажу яснее. Чтобы Варрик поверил в лазающих по стенам козлов, нужно, чтобы кто-то, кроме него, тоже видал такое. Чтобы Варрик подумал: «Ух ты, козел! Как он залез туда?» А на другой бы день услышал в таверне: «Видал, козлы уже по стенам научились лазать. Я сам видал, клянусь лифчиком Андрасте!» Ну, в общем, что-то в этом роде. В идеале. Поэтому мне пришлось залезть на крышу и неделю кидаться козлиными какашками на головы Варрика и Кабо. Представляешь? — Сэра снова захихикала, расплескав немного пива и, допив остатки, добавила: — Да, и еще блеять, знаешь так… по-козлиному, в общем. Крэм понятливо кивнул. — Ну и как же, привело ли все это к нужному результату? — Неа, — Сэра махнула рукой. — Ниче не вышло. — Варрик не поверил? — Дипломатично поинтересовался Крэм. — Да демон его знает, может, и поверил, к тому же Кабо уже неделю рассказывает, как ему повсюду мерещатся козлы в Скайхолде. Кто же не поверит. Теперь все поверили. — И что же не так? — А то, что спора не было. Я не стала спорить. Потому и фигня, говорю же. Зря только старалась, сидела мерзла там на ветру… — Сэра попыталась вытрясти из кружки себе в рот последние капли пивной пены. — Но почему же? — Терпению Крэма мог бы позавидовать и фонарный столб. — Потому что они и в самом деле, как оказалось, могут лазать по стенам. Я его там видела. — Кого? — Да козла. В темноте. И блеял такой – не то что я, блеял, как всамделишный козел. Ну и нахрен мне спорить про то, что на самом деле вовсе не так, как я думала, когда спорила? То есть не спорила, а хотела поспорить… фигня получилась, в общем. Сэра мрачно уставилась в пустую кружку. — Нда, — прокомментировал себе под нос это зрелище Варрик, выглядывая из кладовки, куда прятал подальше от глаз Сэры козлиную шкуру. — Нда. Так и живем.