Когда тебя любят, не сомневаешься ни в чём. Когда любишь сам, во всём сомневаешься. Габриэль Сидони Колетт
— Credo quia absurdum, — портрет с Полной Дамой отошёл в сторону, давая проход в гриффиндорскую гостиную. — Как для меня пароль писан, — проворчала Гермиона, переступая высокий порог. После разговора с директором она ещё долго бродила по тёмным коридорам Хогвартса, пытаясь найти ответы на бесконечную череду невысказанных вопросов. Снейп ясно дал ей понять, что ожидает от неё взвешенного обдуманного решения и дальнейших действий, но вот что конкретно он требует, для Гермионы осталось загадкой. Да, теперь она чётко понимала, чего, а, точнее, кого хочет Тёмный Лорд, но уже само это осознание заставляло её сжиматься от страха. Гермионе куда легче было быть ему врагом, нежели пребывать на нейтральной полосе в качестве буфера между враждующими сторонами. Она была готова отдать за свои убеждения жизнь, но жертвовать судьбой не желала. В конечном итоге после полуторачасового променада по школе Гермиона пришла к выводу, что оставляет за собой право на борьбу, и, приободрённая данным решением, направилась в родную гостиную. Время близилось к полуночи, и в гостиной Гриффиндора оставались лишь Гарри и Джинни, обнимающиеся на дальнем кресле возле камина, да Невилл с Роном, которые негромко переговаривались, сидя на диване. — Где ты была? — требовательно полюбопытствовал Гарри, едва увидев её. — Тут такое творится! — Что ещё случилось? — спросила Гермиона, с замиранием сердца замечая, что с её появлением внезапно стало очень тихо. — Час назад был бой в Азкабане. Этим подонкам удалось отбить своих. — Кому? — поинтересовалась она, чувствуя до безумия странный синтез облегчения и возрастающей тревоги. — Пожирателям Смерти! Гермиона, что с тобой? — Гарри внимательно посмотрел на подругу. — Тебе нехорошо? Она помотала головой, действительно ощущая дурноту. Новость обрушилась как снег на голову, стремительно и беспощадно уничтожив все её прежние выводы и теории. Гермиона корила себя за беспечность и расслабленность, чувство вины, ненадолго исчезнувшее, вернулось, казалось, усиленное в десятки раз. — Погибшие? — слова давались ей нелегко. — Есть и с нашей, и с их стороны, — Джинни сжала руку Гарри, желая разделить с ним его боль и отчаянье, — Убиты пятеро авроров, Долиш тяжело ранен. — А у них? — Беллатриса Лестрейндж мертва, — в голосе Невилла прозвучали нотки злорадного ликования, столь нехарактерного для этого доброго молодого человека. — Туда ей и дорога. Гермиона отвела глаза. Тёмный Лорд пару раз в их разговорах упоминал о Лестрейндж, всегда смягчаясь, когда речь заходила о ней. Наверняка её смерть он воспринял крайне остро. — Значит, Люциус Малфой теперь на свободе, — задумчиво прошептала она. — Трэверс и Яксли тоже, — кивнул Рон. — Скорее всего, это была тщательно проработанная операция. Не зря же они так долго не давали о себе знать. — Нет, нет, это не планировалось, — отмахнулась Гермиона, не замечая, как Гарри бросил на неё пристальный подозрительный взгляд. — А, кстати, как вы об этом узнали? — Тонкс только что сообщила, — Гарри протянул руку, и на его раскрытой ладони она увидела небольшой осколок стекла. — Зеркало Сириуса! Умно, — похвалила Гермиона. — Она решила, что я имею право знать, — продолжил Поттер. — Тем более Волдеморт тоже был там. Она быстро вскинула на него глаза: — Как? — Он лично командовал нападением, — пожал плечами Гарри. — А что тебя удивляет? — Да нет же, как он выглядел? — Как обычно, помесь рептилии с человеком, как же он ещё может выглядеть? Вместо ответа Гермиона вдруг зашлась сильным кашлем. Друзья недоуменно переглянулись: — Ты заболела? У меня есть отличное Бодроперцовое зелье, принести тебе? — заботливо осведомился Рон. — О, нет, это не поможет, — отдышавшись, ответила она. — Лучше я пойду, прогуляюсь. — Ты ведь только что пришла, — обескуражено сказал Гарри. — Да и поздно уже. — Мне нужно увидеть кое-кого, — новый приступ кашля заставил Гермиону согнуться пополам. — Вы меня не ждите. Увидимся утром. — Странная она в последнее время, — шепнул Рон, наблюдая, как за подругой закрывается проход в гостиную. — Может, влюбилась? — предположила Джинни. — Только вот в кого, не в этого же придурка Маклаггена? — А мне иногда кажется, что она знает больше, чем говорит, — задумчиво заключил Гарри.***
Настойчивый стук в дверь вырвал его из блаженного забытья. Волдеморт открыл глаза, с трудом приподнимаясь на кровати. Стук, ещё более нетерпеливый, повторился вновь. — Проклятье, — выругался Том, титаническим усилием воли заставив себя встать и набрасывая мантию на плечи. Путь до двери показался ему вечностью. Голова кружилась не то от резкого пробуждения, не то от полученной накануне раны, на которую он за все прошедшее время так и не соизволил обратить внимания. А заняться ею, судя по пропитавшей с левой стороны рубашку крови, всё-таки стоило. Но вначале следовало разобраться с полуночным визитёром. В такой час он ожидал увидеть на пороге своего кабинета кого угодно, но только не гриффиндорскую отличницу. Гермиона барабанила так, что у неё даже покраснела рука, но когда дверь открылась, девушка растерялась, и теперь с довольно глупым выражением лица молча таращилась на Тёмного Лорда, словно видела его впервые в жизни. — Чего тебе? — неприветливо спросил он. — Я услышала о произошедшем, — она неловко топталась на пороге. — И что? — Хотела узнать подробности. — Узнаешь из завтрашней газеты. Доброй ночи, — Волдеморт не успел даже договорить, как Гермиона, юркнув ему под руку, очутилась в кабинете. — Мне нужно знать сейчас. — В час ночи? Мисс Грейнджер, вы знаете, что ночные визиты учениц в спальни к профессорам в Хогвартсе не одобряются? Она сердито подбоченилась, и с вызовом посмотрела на него: — Я пришла не к профессору Мраксу, а к Тёмному Лорду. Он тоже нахмурился, устало глядя на Гермиону: — Знаешь, твоя дерзость мне порой даже нравится, но сейчас ты переходишь все границы дозволенного. Угроза эффекта не произвела, но Гермиона вдруг испуганно впилась взглядом в его рубашку. — У вас кровь. — Ну и что, — поднял брови он, — смерть мне не грозит. Грейнджер, ты испытываешь моё терпение. У меня нет желания сейчас с тобой общаться. Уходи. — Это ваша кровь? — упрямо спросила она. — Нет, не моя. Ты слышала, что я тебе сказал? Вместо того чтобы, наконец, его послушаться, Гермиона быстро обошла Тёмного Лорда со спины и проворно сдёрнула с его плеч накинутую мантию. — Лжёте. Он промолчал, занятый борьбой с собой. Волдеморту категорически не нравилась её наглость и бесцеремонность, но зародившийся в нём гнев моментально исчез, стоило маленькой тёплой ладошке коснуться его спины. — Здесь больно? Вы бледны, — констатировала Гермиона, заглядывая ему в лицо. — Все в порядке, — голос его был твёрд, но в этот самый момент Том пошатнулся, напомнив гриффиндорке о необходимости решительных действий. — Вам нужно прилечь, — засуетилась она. Волдеморт многозначительно хмыкнул, но от едких комментариев воздержался — было видно, что он действительно плохо себя чувствует. Лишь бессильно махнул рукой в сторону спальни: — Дерзай, если уж решила окончательно меня добить. — Сомневаюсь, что мне это удастся, — съязвила она, храбро следуя за Тёмным Лордом в его покои. — Снимайте рубашку. Он безмолвно подчинился, присев на краешек широкой кровати, и Гермиона ахнула, разглядывая глубокую рваную рану, шедшую от середины спины до левого бока. — Как это вы только на ногах держитесь, — удивилась она. — Я бессмертен, ты забыла? — Думаю, что даже бессмертным не очень приятно ходить с располосованной спиной, — она уже наколдовала небольшую миску и губку, принявшись стирать с его спины кровь. Волдеморт отметил, что действовала Грейнджер с самого начала крайне хладнокровно, ничуть не испугавшись ни его угроз, ни вида крови, ни присутствия в его спальне. Но всё-таки её поведение было странным: она выглядела то рассерженной, то решительной, то смущённой, словно гриффиндорка сама не могла определить, что же на самом деле чувствует. — Почему бы тебе не применить магию, — зашипел он, когда Гермиона нечаянно задела рану. — Осторожнее, физическую боль я все же способен ощущать. — Так надёжнее, — равнодушно отозвалась она, выжимая губку. — Ничего, потерпите. Я ведь вам не калёным железом прижигаю, хотя, может, и стоило бы. — Этого только ещё не хватало. Раньше я не замечал в тебе садистских наклонностей. — Садизм — это ваша парафия. Я скорее склонна к мазохизму, — грустно сказала Гермиона и надолго замолчала. Она все же, видимо, применила Обезболивающие Чары, поскольку Тёмный Лорд вскоре почти перестал чувствовать боль. Потеря крови и сил сказывались, и он вновь начал проваливаться в полудрёму. — Не отстраняйтесь, мне неудобно, — Гермиона придержала его за плечо. — Прости. Засыпаю, — он устало провёл рукой по лицу. — Тогда вам лучше лечь, — решила она. — Я почти закончила. У вас есть Крововосполняющее зелье? — В нижнем ящике комода, — он лёг на живот, подложив руку под голову. — Слушай, вот что ты делаешь? — Лечу вас, — она присела на краешек кровати, вновь склонившись над уже почти затянувшейся раной. Её распущенные волосы коснулись его обнажённой спины, щекоча кожу. — Зачем? — Считайте это платой за спасение моей жизни, — отрезала Гермиона.— Все, я закончила. Она начала приподниматься с кровати, но Волдеморт вдруг схватил её за руку: — Знаешь, в твоих мыслях сейчас такая неразбериха, что даже я не могу ничего понять. — Сколько раз я просила вас не лезть ко мне в голову, — раздражённо ответила она. Его губы растянулись в лёгкой улыбке. — Глупая ты. Хотя все же твою дерзость я люблю. В следующую минуту он уже крепко спал, так и не отпустив её руки.