Нет раскаяния более жестокого, чем раскаяние бесполезное... Чарльз Диккенс.
— Том, — Дамблдор остановился за пару метров от него, всем своим видом излучая спокойствие и уверенность. Именно такая манера поведения старого волшебника всегда выводила Тёмного Лорда из себя, вызывая в какой-то мере инфантильное желание противодействовать до последнего. Причина этому была проста и оттого ещё более трагична — много лет назад маленький Том воспринял чудного мужчину в фиолетовом одеянии, появившегося на пороге его приюта, с надеждой, присущей всем детям-сиротам. Но мечта о мудром наставнике жила совсем недолго. Вместо тепла и заботы мальчику доставалось лишь колючее молчаливое неодобрение, а затем и вовсе открытая ненависть. Каждый раз глядя, с каким уважением и любовью Дамблдор обращается с другими учениками, Том чувствовал жгучую детскую обиду, которая в конечном счёте перерастала в бессильный гнев, находивший выход в разрушительной кипучей энергии. Вот и теперь, стоило ему увидеть Дамблдора, как руки неосознанно сжались в кулаки. Волдеморт сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, не желая давать волю эмоциям, и нетерпеливо спросил: — Где мы? — В Министерстве магии, я предполагаю, — тут же отозвался Дамблдор, невозмутимо глядя сквозь свои неизменные очки-половинки. — Вы предполагаете? Не знаете наверняка? — Ни в этом, ни в одном из других миров нет непреложных истин, Том. Возможно, мы здесь, а возможно и нет. Том раздражённо фыркнул. Как видно, после смерти у старика тяга к философским размышлениям лишь усилилась. — Я спрашиваю не про вид этого места, а про его сущность, — отрывисто бросил он. — Вид и определяет сущность, мальчик мой. — Не называйте меня так! — рявкнул Том, разом теряя всю свою выдержку. — А как мне тебя называть? — ехидно спросил Дамблдор. Волдеморт негромко застонал. Какая изощрённая жестокая пытка: возможно, он обречён вечно вести подобные абсурдные диалоги с Дамблдором, пялясь на этот отвратный в своей безвкусице монумент. Злобная страшная насмешка судьбы. — Альбус, — он старался сохранять спокойствие, — скажите мне, я умер? — И да, и нет. — Да что все это значит? — снова сорвался Том. — Если бы ты не перебивал меня, я смог бы тебе объяснить. Тёмный Лорд глубоко вдохнул. Хорошо, что старик уже мёртв, иначе он бы не сдержался и прикончил Дамблдора, не дожидаясь ответов на свои вопросы. — Видишь ли, Том, в ту ночь, когда ты напал на семью Поттеров, Лили дала маленькому Гарри защиту... Тебе об этом и так известно, да, я знаю, — заметил Дамблдор его нетерпение. — Но ты забыл о том, что твоя душа, измученная, разорванная и слабая, не смогла выдержать силу материнской жертвы Лили. Она раскололась, Том. Раскололась ещё раз. — Вы выражаетесь буквально? — уточнил Волдеморт. — Более чем. В ту ночь ты, сам того не подозревая, создал ещё один крестраж. И им является... — Гарри Поттер... Дамблдор кивнул и умолк, принявшись с крайне заинтересованным видом разглядывать мраморный постамент статуи. Он явно боялся следующего вопроса, и, заметив это, Том не мог отказать себе в удовольствии: — Постойте-ка! — наигранно-удивлённо воскликнул он. — Но ведь тогда выходит, что, готовя мальчишку к битве со мной, вы предполагали его смерть. Старик вздрогнул и отвёл глаза. — Ничего нельзя было сказать наверняка, — неопределённо пробормотал он. — Не увиливайте, Альбус, — напирал Том, наслаждаясь возможностью причинить боль своему врагу. — Вы готовили мальчишку, как свинью на убой. Надеялись, что я уничтожу свой собственный крестраж, а дело Поттера закончит кто-то другой. Хороша же сторона света! Особенно любопытна её мораль. — Ты все переиначиваешь. — Нет, Альбус, уж давайте будем честны, — отрезал Волдеморт. — Скажите, а Поттер знал, что ему уготована роль жертвенной овцы? Старик молча отвернулся. — Я так понимаю, что нет, — с издёвкой констатировал Том. — Ему явно было необходимо узнать об этом в самый последний момент, чтобы у мальчишки не оставалось выбора. Да и у меня тоже. Браво, Альбус. Как вы все хорошо продумали! — Теперь все изменилось, — возразил Дамблдор. — Разумеется, — согласно кивнул Волдеморт. — Теперь я ни в коем случае не стану уничтожать свой последний крестраж. — Дело не в этом, — ответил Дамблдор своим прежним твёрдым тоном. — Ты не понял. Ты сам не понял, что ты сделал. Сегодня ты вольно или невольно принёс себя в жертву, и... — Только не вздумайте вновь рассказывать мне о пресловутой силе любви, — криво ухмыльнувшись, перебил его Том. — Не буду, — махнул рукой Дамблдор. — Ты и сам это чувствуешь. В твоей душе впервые нет ненависти, ибо своим поступком ты спас её. Тому до того не хотелось признавать правоту бывшего директора Хогвартса, что он даже не стал уточнять, о ком тот говорит. Но сердце вновь закололо тысячью мелких иголок, а дыхание спёрло. — Вас я ненавижу, — проворчал он, стараясь не выдать своей слабости. — Заблуждаешься, — спокойно парировал Дамблдор. — А вот я, признаться, одно время действительно искренне... — он на секунду умолк, собираясь с силами, — искренне ненавидел тебя. Волдеморт пожал плечами — для него это откровение не было новостью. Но вдруг вся отстраненность и напускная холодность Дамблдора вмиг исчезла. Он схватил Тома за руку, крепко сжимая её в своих сухих мелко подрагивающих старческих ладонях. В ярких голубых глазах блестели искренние слезы раскаяния. — Я никогда не верил в тебя. Сторонился, хотя знал, что ты нуждаешься в помощи. Знал, но ни разу не помог. Все ждал... Боялся, что сделаю хуже, а в конечном счёте... — его голос сорвался. — Сможешь ли ты простить меня за это? Том пораженно взглянул на Дамблдора, даже не пытаясь вырвать свою руку. Ему было неловко и стыдно, словно это он со слезами молил о прощении, словно это с него только что сорвали маску, обнажив все самое личное, сокровенное и глубокое. Все, что он годами хранил в осколках своей истерзанной души. — Вы просто сумасшедший... Но ответное слабое, едва ощутимое рукопожатие выдало его с головой. Дамблдор улыбнулся, его глаза сияли ещё ярче, чем прежде. — Значит, сможешь. А теперь иди, тебя там ждут. И передавай мисс Грейнджер мои наилучшие пожелания.***
— Она мертва, — вновь произнёс аврор, и от этих слов Гермиона почувствовала, как стремительно утихает её гнев. В голове билась лишь одна мысль: «Я только что лишила человека жизни. Я убийца... Убийца...», но, к своему дикому ужасу, она не испытывала ни капли раскаяния, лишь опустошённость и безучастность. Гермиона неосознанно сделала несколько шагов вперёд, желая и одновременно страшась увидеть дело своих рук. Ноги дрожали, ослабевшая рука едва удерживала волшебную палочку, которая вдруг показалась такой тяжёлой, словно была выплавлена из свинца. — Схватите грязнокровку, — донёсся до неё, как сквозь вату, приказ министра. Гермиона не желала и не могла обороняться. Ей казалось, что её смерть станет достойной расплатой за совершённое ею преступление. С радостным нетерпением, словно избавления и искупления, она ждала удара зелёного луча, но его так и не последовало. Вместо этого мощный магический купол, возведённый вокруг неё, с шипением поглотил заклятье, и Гермиону оттолкнули под надёжную защиту золотой статуи домового эльфа. Все пришло в движение, вокруг происходила какая-то нелепая суета, мелькали зелёные и красные вспышки заклятий, звучали чьи-то крики. — Мисс Грейнджер! — окликнул её знакомый голос. В правую руку Гермионы будто бы вонзили шип, она вскрикнула, приходя в себя. Гриффиндорка подняла глаза, сфокусировав взгляд на озабоченном лице профессора Снейпа. — Вы как? — мягко, но настойчиво спросил он, не забывая поддерживать Защитные Чары вокруг девушки. Остывшая после выпущенного из неё смертельного проклятья палочка Тёмного Лорда вновь начала теплеть, придавая Гермионе жизненных сил. — Я убила её, — пробормотала она, не узнавая своего голоса. — Да, и это было впечатляюще, — хмыкнул Снейп, все ещё цепко осматривая Гермиону. Она помотала головой: — Я убила её... и ничего не чувствую. Я чудовище... — Мисс Грейнджер, — Снейп схватил её за плечи и ощутимо встряхнул. — Гермиона! Ты все сделала правильно, слышишь меня? — Я должна... страдать... — Не думай о себе, думай о них, — Северус указал ей в сторону Гарри, который яростно отбивался от атак сразу нескольких авроров. Рядом с ним сражался и Рон, пытаясь одновременно защитить себя и друга и нанести ответный удар. — Представь, что ты почувствуешь, если погибнут они. Разве их жизнь не важнее смерти той старой садистки? В подтверждении его слов, она услышала вскрик Рона, которому только что очередное заклятье знакомого ей Эдварда Рабнотта глубоко рассекло щеку, чудом не задев глаз. Гермиона ахнула, моментально сбрасывая с себя остатки странного оцепенения, и рванулась на помощь другу, но Снейп удержал её: — Слушай меня! Забирай Поттера и Уизли и убирайтесь отсюда. — Ни за что! — Уходите, — повторил Северус, ещё раз встряхивая Гермиону. — Ваши с Поттером доказательства станут решающими. Если вы погибнете, то нам всем, слышишь ты меня или нет, глупая девчонка, нам всем не жить! Доберитесь до ближайшего камина — я прикрою вас — и отправляйтесь в Хогвартс, там вы будете в безопасности. — Нет, — воскликнула Гермиона. — Я не брошу вас! Я не брошу его здесь. Я ему обещала! Она, с невесть откуда взявшейся, отнюдь не женской силой, вывернулась из рук Снейпа и кинулась в самую гущу сражения. Но Гарри и Рон, ещё секунду назад бывшие в пределах видимости, бесследно исчезли. Спотыкаясь о тела раненных и убитых, пригибаясь под шквалом свистящих в воздухе заклятий, Гермиона звала друзей, срывая до хрипоты голос. Она сильно рисковала, постоянно оборачиваясь, желая убедиться, что тело Тёмного Лорда находится там, где она его и оставила. Забывая, что в этой битве сама является крайне ценным трофеем. — Остолбеней! — заорал кто-то сбоку, и Гермиона скорее почувствовала, чем увидела кончик направленной на неё волшебной палочки. Заклинание прошло по касательной, лишь слегка задев руку, в которой тут же отдалось жгучей болью. — Инкарцеро! — запоздало отреагировала она. Напавший на её долговязый аврор мгновенно оказался связан по рукам и ногам. Обезвредив соперника, Гермиона опустила взгляд, заметив, что по рукаву течёт кровь, капая на волшебную палочку, зажатую в руке. На Заживляющее времени не было. Гриффиндорка огляделась, надеясь, что в толпе заметит друзей, но вместо этого увидела Снейпа, спешно пробивавшегося к ней: — Вы ранены? — спросил он, бесцеремонно хватая её за локоть. — Нет, — соврала Гермиона, пряча руку за спину. — Где Гарри и Рон? — Там, — кивнул Северус на другой конец зала. — Мисс Грейнджер, будьте благоразумны. Он не простит мне, если с вами что-то случится. Сколько я буду за вами бегать... Мисс Грейнджер! Чёрт! Стой, идиотка! Стой! Но Гермиона уже снова бежала, бежала так быстро, что сердце билось где-то под горлом, а из груди вырывались натужные хрипы. Она заметила Гарри и Рона, которые, лишив Пия телохранителей, теснили того к стене. И — будь трижды проклята беспечность её друзей — лишь она обратила внимание на самоуверенную, наглую ухмылку Толстоватого. Проворное движение Пия — и Рон упал обездвиженный, выбыв из борьбы. Гарри остался один на один с врагом, решительно приближаясь к министру. — Берегись! — крик Гермионы потонул в ужасающем гуле. Второй красный луч вырвался из палочки министра и угодил в фонтан Магического Братства, отсекая большую часть фигуры кентавра. Фрагмент статуи стал медленно крениться. Гермиона вскинула палочку высоко над головой, надеясь, что задержит падение, хотя в глубине души понимала - она не сможет удержать такой вес магией и нескольких секунд. — Гарри, уходи! — завопила она что есть мочи. Гарри остановился, только теперь заметив накрывшую его тень. Но было уже поздно. Статуя с ужасающей скоростью падала на него, и, казалось, уже ничто не спасёт Мальчика-Который-Выжил от участи быть раздавленным под весом гигантской золотой скульптуры. Но вдруг фрагмент фигуры замедлил своё падение, замерев в воздухе, а затем рассыпался на тысячи мелких осколков, не причинив никакого вреда Гарри. В зале вдруг повисла гробовая тишина. Звуки борьбы моментально стихли. Пий, пятясь, смотрел с благоговейным ужасом куда-то за спину Гермионы. Но гриффиндорке не нужно было даже оборачиваться, для того, чтобы понять, что произошло. Она, слыша знакомый яблочный аромат, уже знала, кто стоит за её спиной: — Тебя не было так долго, — прошептала Гермиона, чувствуя, как тёплые руки ложатся ей на плечи. — Всего полчаса, — ответил ей на ухо знакомый вкрадчивый голос. — Тебя не было очень долго...