Очаг памяти

      — Знаешь, такое ощущение, что сплю — и сказку вижу. Аж мамин голос в ушах звучит, — выдохнул Снэл, зачарованно озираясь вокруг.       Орас улыбнулся и утянул супруга подальше от центра улицы, к стене, где тот никому не мешался.       Младший эльф этого и не заметил. Он глядел и не мог наглядеться, на все и разом. На высокое голубое небо, где огнем горело солнце, яркое, жаркое, совсем не такое, как на его родине. На блестящие от солнечных лучей крыши домов, выгоревшие и теперь ставшие светлыми-светлыми, странно нереальными. На замазанные глиной или выложенные из светлого песчаника стены домов. На разлапистые листья странного дерева с голым стволом, свисающие из какого-то внутреннего дворика, обнесенного высокой стеной. На людей, спешащих по своим делам.       Даже они были непривычными, сказочными. Смуглые, тонкокостные, с изящными чертами лиц и гладкими прямыми волосами, иногда видневшимися из-за под капюшонов коротких светлых накидок. Узорчатые пояса мужчин и такие же замысловато вышитые повязки на головах женщин притягивали взгляд и манили разгадать рисунок, узнавая, кто же перед тобой.       А запахи... Жар камня, внезапно тонкий и четко уловимый запах холодной воды в кувшинах уличного торговца, что-то сладковатое и терпкое, нереальное...       От всего этого у кого хочешь голова кругом пойдет — а уж если воочию видеть то, о чем слышал все детство... Снэл покрепче вцепился в ладонь Ораса и уткнулся лбом ему в плечо, отгораживаясь от мира. А то он грозил захлестнуть с головой и погрести под собой.       — Все хорошо? — чуть обеспокоенно спросил Орас, обнимая любимого и загораживая от улицы.       — Просто это слишком...       — Слишком много всего и разом?       — Ага...       Орас осторожно погладил Снэла по голове, нахмурился, осознав, какие горячие под ладонью волосы.       — Нужно купить накидки, тебе нельзя здесь с непокрытой головой. Да и мне не стоит.       Снэл слабо кивнул. Солнечный удар — не самая приятная вещь, о таком мама тоже рассказывала.       Вообще сначала, прибыв в приграничный городок южан, он все-таки не был так потрясен. Ну портальная площадка, ну солнце яркое, заглядывающее через высокие гладкие стены. Ну местная стража, у которой пришлось провести почти час, пока их спрашивали о цели визита и делали амулеты, позволявшие путешествовать по внутренним регионам страны. Шнурок с плоским зеленоватым камушком непривычно оттягивал шею, когда они шагнули на улицу. И тут-то и накрыло.       — Сейчас, соображу, где может быть лавка... в смысле, храм... ох... — Снэл помотал головой, пытаясь вспомнить, как называла такие места мать. Не вышло. Вот куда им нужно было, он помнил прекрасно: в храм Очага.       Дорогу пришлось спрашивать у проходящей мимо стражницы. Она окинула чужестранцев, да еще и нелюдей, цепким взглядом, но просто указала, куда идти, четко и ясно — не заблудишься при всем желании. Вообще, казалось, её ни капли не тронули ни острые уши обоих, ни то, как эльфы держались за руки. Чужой очаг, чужие обычаи. Здешние люди были удивительно терпимы ко всему.       — Ты вроде говорил, что женщины — хранительницы очага? — недоуменно спросил Орас, когда они уже чуть отошли, и стражница не могла их слышать.       — Ну да, — кивнул тот, поняв, что так смутило супруга. — Но их Очаг — весь город. Мужчины охраняют снаружи, а женщины берегут изнутри.       Рыжий архимаг только головой покачал. Нет, и у эльфов хватало женщин, выбравших себе дорогу воинов, но чтобы так...       Еще необычней было спокойное отношение. Никто не глазел на улицах, торговец без вопросов помог подобрать накидки с достаточно удобными для ушей капюшонами. Еще и простые светлые шнурки подарил, чтобы можно было повязать голову и не опасаться слетевшего от неловкого движения капюшона.       Цветные, вышитые, полагались только женщинам. На них, как и на поясах мужчин, за затейливым рисунком знающий разглядел бы многое: цвета, геометрические фигуры и орнамент в целом рассказывал о носившем и его очаге. Снэл даже вспомнил, как обозначается ремесленник, разглядывая пояс торговца. Местным же, наверное, хватало одного взгляда.       Дорогу к храму Очага Снэл нашел сам, да это и просто было. Аллея храмов, среди которых, что интересно, были и лавки торговцев, шла через весь город, заканчиваясь у двух центральных зданий: храмов Меча и Очага. Эти два понятия всегда были главными для южан. Меч, защищающий очаг.       В храме Очага Снэл надеялся узнать хоть что-нибудь о матери. В городах всегда записывали имена путников, решивших там обосноваться, а юноша знал, что мать, прежде чем уйти дальше, прожила тут несколько лет и уж наверняка должна была попасть в списки.       Так и оказалось. Когда они с Орасом объяснили, в чем дело, служительницы храма подняли записи из архивов, выяснив, что искомая женщина прибыла из другого города, где и стоило искать дальше. Пришлось возвращаться к портальной площадке, брать координаты нужного города и прыгать туда.       Опять стража, опять храм...       Так повторилось еще раз. Снэл только сейчас впервые осознал, насколько же его мать была странной по меркам своих сородичей. Те и не помышляли даже о путешествиях. Прожить жизнь у своего очага — вот лучшее, что могло случиться с человеком, по их мнению. Даже на них с Орасом смотрели почти спокойно только потому, что они шли куда-то по делу. Примерно как торговцы, для которых очаг — их караван, и никуда от этого не деться.       Еще он внезапно понял, что слухи о долголетии южан не врут. Он помнил мать — и сейчас смело мог сказать, что выглядела она не больше чем на три десятка лет. Но глядя на сухие цифры, говорившие, сколько она жила в каждом из городов, выходило, что она уже разменяла пятый десяток! Неудивительно, что она была мудра не по годам в глазах людей тех земель, где родился Снэл.       В третьем городе след оборвался. Никто не мог сказать, откуда пришла женщина, — однако она и не рождалась в нем. Снэл откровенно приуныл. Идея разыскать родственников по материнской линии была давно, еще даже до знакомства с Орасом. А тут... такое.       — Возможно, в главном храме вам помогут, — задумчиво заметила служительница, собирая листы с выписками из книг.       — Как туда попасть? — встрепенулся Снэл, но она лишь покачала головой.       — Я спрошу, возможно ли это, — заверила она, и только.       Пришлось искать постоялый двор, поскольку солнце уже клонилось к горизонту.       Снэл, хоть и набегался за день, к еде почти не притронулся, только сидел задумчивый.       — Переживаешь, что все может закончиться ничем? — осторожно спросил Орас, видя его настроение.       — Не знаю... Может, я вообще зря это делаю? — Снэл вздохнул, отхлебнул странного сладкого напитка, поданного с ужином.       — Не зря, — твердо ответил Орас. Все-таки он был сыном своей ветви и понимал, что родная кровь — это не просто слова, какой бы странной она ни была.       И не сомневался, что они будут рады видеть Снэла, принесшего весть о том, как жила блудная дочь и сестра, как бы ни волновался и что бы ни думал юноша. И, когда тот никак не мог уснуть, слишком переполненный страхами и впечатлениями, Орас успокаивал супруга, как умел. Губами, руками, доводя до исступления и крика, пока тот наконец не заснул, слишком усталый и пресыщенный, чтобы думать хоть о чем-то.       А на утро за ними явились.       Две суровых стражницы и служительница, сказавшая, что они могут посетить главный храм, но лишь если его местонахождение останется в тайне.       Как будто эльфам нужна была эта тайна. Они согласились не думая и спокойно выпили предложенное зелье, от которого вскоре все помутнело перед глазами, а тела стали каким-то непослушными, тяжелыми и неуклюжими.       Рисковать и вести архимага, специализирующегося на телепортах, через один из них, никто не стал. Поэтому везли их в повозке. Из всего путешествия Снэл запомнил разве что ощущение грубой ткани полога под пальцами да руки Ораса, обнимавшие за плечи почти все время пути, за исключением нескольких ночевок, когда молчаливые стражницы помогали им, будто почти что слепцам.       Прозрели они только в конце пути, после того как повозка долгое время взбиралась куда-то по извилистым тропам. Снэл еще морщился от мерзкого привкуса, оставленного антидотом, — а их уже вели куда-то по вырубленным в камне галереям, где за низкими перильцами зияла бездна, а бесконечные лестницы сменяли одна другую.       Наконец стражницы кивнули на одну из дверей, сами замерев по сторонам от неё.       За дверью был не то кабинет, не то комната для встреч. Скорее второе. Простой письменный стол был слишком пуст, как и стены — ни шкафов, ни полок. Зато за столом сидел мужчина, поднявший голову при виде вошедших. Снэл изумленно моргнул: среди темных, коротко стриженных волос виднелись кончики ушей. Слишком коротких для эльфа, но, несомненно, острых.       Коротко поздоровавшись, мужчина предложил садиться, указав на два кресла напротив стола. Задумчиво взглянул на Ораса, так же внимательно глядевшего в ответ.       — Думаю, вы знаете, кто я?       — Единственный эльф, пытавшийся соединить свою память с человеческой, — кивнул Орас. Об этом добровольном изгнаннике он слышал от отца, когда рассказывал о своем намерении изменить Снэла, но никак не ожидал встретить его здесь.       — До меня, — медленно добавил архимаг, и темноволосый эльф кивнул, повернувшись к Снэлу. Тому аж неуютно стало от такого внимания.       — Я понимаю, вы обошли проблему старения? — вежливо поинтересовался эльф, как будто был сейчас в лаборатории и обсуждал всего лишь очередной эксперимент.       — Вполне успешно, — сухо ответил Орас.       — Прекрасно... А потомство?       — К чему эти вопросы? — уточнил Орас, чувствуя, насколько неприятен разговор супругу.       — Все очень просто, — эльф поднялся, отошел к окну, глядя на высящиеся вдали белоснежные вершины. — У меня есть нужная вам информация, — он кивнул на несколько листков, одиноко лежащих на столе. — У вас — то, что интересует меня. Память новой ветви.       — Зачем она вам?       — Все затем же. Мое превращение было признано неудавшимся... Возможно. Возможно, мой срок сократился чуть ли не вдвое... — эльф говорил об этом спокойно и отстраненно, лишь с легким недовольством, как о мелкой ошибке. — Но в жилах почти всех людей этой страны ныне течет моя кровь. Они живут столетие-полтора. Они когда-нибудь станут тем идеальным союзом человека и эльфа, о котором я мечтал. И ваши труды будут мне неплохим подспорьем.       Орас смотрел на прямую спину... предка Снэла?       — Не мне решать, — наконец сказал он. — Я лишь прародитель ветви и не перешел в неё сам. Снэл несет эту память.       Юноша вздрогнул, затравленно взглянув на супруга. Выходит, решать ему? Вот только что решать-то? Чем может обернуться капля крови, отданная этому странному эльфу?       Ему и в голову не приходило, что Орас этого тоже не знал. Только понимал теперь, откуда этот странный обычай: отдавать прядь волос каждого ребенка храму. Всего лишь кусочек памяти, который под заклинаниями может храниться хоть вечно. Всего лишь библиотека, собрание памяти целого народа... Все — один громадный эксперимент одного-единственного эльфа.       И они теперь тоже часть этого эксперимента. Неудивительно, что их допустили сюда: не мог такой как он упустить свой шанс, услышав об эльфе, который искал родню среди людей.       — Я согласен, — медленно сказал Снэл, глядя на листки.       Он надеялся, что вреда от этого не будет.

***

      Обратно добирались так же. Но теперь Снэл знал, куда держать путь. Знал и город, и улицу, и даже дом. Знал имена деда, бабушки, дядь и тетки.       Знал и еще сильнее боялся.       Поэтому в нужные ворота постучался Орас. Кивнул выглянувшей на шум женщине, чуть отступил, пропуская вперед супруга. А тот вгляделся в так похожее на материнское лицо и робко спросил:       — Вы Кайта? Сестра моей матери?