- Артур Батькович, дай папироску.
- Не Батькович, а Беркутович, - притормозил Артур возле Мишани, -Видал? Барин мне сапоги новые справил. Называются бер... бер... забыл...
- Это за что такая милость?
- А это за прошлую роль.
- А-а, это когда ты в халате на канате плясал? Свезло... А я в будке Тузика изображал. Так он говорит: я так выл, что он оглох.
- М-да, что ж поделаешь - крепостной театр, брат. И Тузиком мяукать, и Мурзиком выть будешь...
- Артурка! - раздалось с крыльца, - где вы все, черти? Виталь Алексеичу новую пьеску привезли. Айда репетировать!
Виталий Алексеевич в плисовых зеленых штанах, ярко-красной поддевке, водрузив на нос пенсне, читал:
-
"В королевстве, где всё тихо и складом, где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь...". Про королевство... значит, пьеска хорошая. Может, нас и ко двору с ней представят, хм...
"Появился дикий зверь агромадный...", - барин глазами обшарил всю группу, - Теря! Ты у нас самый тут агромадный - будешь Дикий Зверь. Шубу мою вывернешь, рожу тебе ваксой намажем.
"То ли буйвол, то ли бык, то ли тур...". Рога тебе возьмем от черта и хвост. Будешь рычать. Ну-ка, порычи?
- Р-р-р, - буркнул Теря.
- Нет, голубчик, не бр-р, а рыкни!
- Р-р-р, - повторил Теря, не меняя интонации.
- Ах, р-р-р? А я тебе счас скажу: на заднем дворе Валерка твоей гитарой ковры выбивает.
- Р-р? - Сдержанно спросил Теря.
- Уже восемь штук выбил, пылищщща - столбом. А гитара твоя - дзынь, дзынь, лохматая вся...
- Р-Р-РАЗОР-Р-РВУ!!!
- О! Талант!!! Талант. Стоять! Пошутил я, кхе-кхе... Стой ты, дурья башка, куда? Ладно, побегай, как в роль-то вошел - талант! - восхитился Виталь Алексеич, - продолжаем...
"Сам король страдал желудком и астмой". Астма... Это он толстый должен быть - король-то. Артур! Будешь король. Нальем тебе касторки - типа, желудок у тебя - и пшикалку дам, мне англицкую привезли - пшикать будешь...
"Только кашлем сильный страх наводил...". Ну-ка, кашляни, Артурка.
- Кхе-кхе, - деликатно выдал Беркут.
- Это ты связки прочистил? - уточнил Виталий Алексеич, - а теперь кашляни.
- Кхе! Кхе!
- Это ворона так кричит. А ты - Беркут. Ну? Кашляй!
- Каха-каха!
- Тьфу ты! Зайдем с привычного бока. Представь, что Володька мою англицкую сигару курит, а ты на стреме стоишь. А тут я иду злой. Ну? - барин насупил брови.
- Кгха-кгха!
- Э-э, плохо. А он еще и дочуру мою лапает?
- Кгх-ха-ха! Кгха!
- И коньяк мой французский потребляет.
- Кха-ха-х-ха!
- И болонку мою за хвост дерет.
- Кг-ха-ха! Ха-а-кха!
- И няньку мою щиплет.
- Кгхр-кха!
- И канарейку мою в моем аквариуме мочит, рыбок пугает.
- Кр-р, - Артур охрип.
- Виталий Алексеевич! - в блаженном испуге зашептал Холст, - это ж сколько у меня получается рук?! И че я за гад у вас такой?
- А ты не такой? - прищурился барин, - ну, извиняй, увлекся. А дай-ка мне табакерочку, что я теме на Валеркины именины дарил.
- Так там же не табак, там...
- Ш-ш, - остановил барин, - Артурчик, охрип бедолага? На-ка конфетку, золотко.
- Благодарствую, Виталь Алексеич.
- Муанпансье. Ты не глотай, ты во рту подержи...
- КХА-КХА-Х-Х! - вырвалось у Артура, и слезы брызнули из глаз.
- Во, страшно! А то ж никакого воображения.
- ГХА-ГХА-ГХА!
- Ты думал - чистый кайенский перец в меду, это тебе не фунт изюма, брат.
- ГР-КХР-РА!
- Ой, боюсь, боюсь... Так, далее:
"А тем временем Зверюга Ужасный коих ел, а коих в лес волочил." Ха! - поднял барин глаза от текста и встретился с бешеными глазами Тери, - уже приволок, - перевел он взгляд на взъерошенного Валеру, - есть будешь?
- Сами его ешьте! Он не моей гитарой, он вашей басухой, Виталь Алексеич...
- Мда? Ладно, потом съем. Сядь, зверюга, не мешай нам.
- КГР-ХА! - гаркнул Беркут.
- Какой нежный. Так,
"А в отчаявшемся том государстве, как войдешь, так прямо наискосок. В бесшабашной жил тоске и гусарстве, бывший лучший, но опальный стрелок..." Что такое? Бывший лучший, но опальный... Непорядок. Нельзя, чтоб опальный, неполиткорректно это. Может - нахальный? Нахальный стрелок. А самая нахальная у нас морда... Да, Серега, будешь Стрелок. Дадим тебе лук, что от эльфов остался. Да. Будешь такой Стрелок...
"На полу лежали люди (Пострелял уже что ли?)
и шкуры (и освежевал, вот маньячина!),
пели песни (похоронные?),
пили меды и тут..." А-а, так они пьяные и голые валялись! Слышь, Серега, будешь медовуху пить на шкуре из гостиной. Медовуху хорошую поставлю: у меня на сцене реализм.
- Рад стараться, Виталий Алексеевич!
- Да.
"Протрубили во дворе трубадуры..." эх, хто бы? Мишаня и хто еще? РожкИ вам дадим - зорьку протрубите.
"Хвать стрелка и в дворец волокут" - чай не Артур, Стрелок у нас нормальный.
"И король ему прокашлял..."
- Кха! - выдал Артур.
- Погоди, птичка моя.
" - Не буду я читать тебе морали, юнец..." Так. Ага. Ну, Артуру бороду седую повяжем и лысину наклеим, можно зубы впереди повыбивать - типа выпали. А Стрелку шорты мои англицкие наденем - типа, пацан еще. Так.
"Вот если завтра победишь Чуду-Юду, то прЫнцессу поведешь под венец." Так. Прынцесса нужна. Ха, Вова, а давай ты у нас будешь ПрЫнцесса? Оденем тебя, накрасим, подрумяним, напудрим - красна девка будешь! И жених ничего. А?
- А я что, моё дело крепостное, Вы барин, - потупился Холст.
- Ну и по рукам! И жених вот какой красавчик, а? Так.
"А Стрелок: да это что за награда? (о, не приглянулся ты ему, Петрович. Ну да, он же пацан совсем, правильно.
"Мне бы выкатить портвейна бадью (алка-аш!),
а мол, принцессу мне и даром не надо, а Чуду-Юду я и так победю!". Точно, нахальный Стрелок, аж страшно. Серега, слова мне чтоб выучил! А то суфлер наш нынче - ПрЫнцесса. Так.
"А король: возьмешь Принцессу и точка! (молодец, администратор)
А не то тебя раз-два и - в тюрьму! Ведь это все же королевская дочка!". Тут надо что-то этакое, Вова. Чуешь момент: "Все же королевская дочка!". Значит что? Значит ведет она себя не так, как королевская дочка. Может она в сапогах, на кортах на троне сидеть будет и семки щелкать? Как думаешь? Нормально?
"А Стрелок: ну хоть убей, не возьму!". Нахал, конечно, но и пацана понять можно - на кой ему такой подарочек, мда...
"И пока король с ним так препирался, съел почти уже всех женщин и кур..." хм, Теря, мы тебе на пояс париков бабьих с косами навешаем, как индейцу скальпы, и куру дадим.
- Жар-реную?
- Жареную, перья ток повтыкаем в нее. И будешь у дворца ошиваться... Да прям во дворце! Из-за трона будешь Артуру рожи корчить, у ПрЫнцессы семки таскать.
"Портвейн он отспорил...". Алка-аш...
"Чуду-Юду победил". Будем турнир делать. Ты Теря с курой, дадим тебе еще баранью ногу обглоданную, Серега с луком. Нет, нам надо, чтоб Серега озверел. Знаю средство - озвереет!
"И убёг". Победил и убёг! Не по-геройски как-то.
"И Принцессу с Королем опозорил". Нет, финал нам решительно не годится. Финал надо другой. Автор кто, Вова?
- Умер уже.
- Да? Не вовремя как умер.
- И не говорите Виталий Алексеич.
- Кто же нам финал испортит, э-э... Перепишет-то?
- Дополнит. А давайте, Виталий Алексеич, он Чуду-Юду не до конца победит. То есть он почти победит, но принцесса его вырубит и с Чудой-Юдой убежит:) а что? Конфликт отцов и детей. Подростковый бунт. Вечная тема.
- Да? Вечная. Ну... А король?
- Да ему ж сбыл и ладно. А стрелок возьмет свою бадью и точка.
- Голова у тебя, Вова, как варит! Но пьеса замечательная, жалко автор не увидит нашей постановки...
* * *
- Отыграли? - спросил осторожно Мишаня у Валеры.
- Отыграли, - вздохнул тот, - сама княгиня Пушкина была.
- Пушкины ж в опале?
- Она не из тех, она сама по себе. Так смеялась! А теперь они с барином в курительной сидят...
- Ты мне не про княгиню, ты про спектаклЮ...
- А сматываться не надо было. Еле как замену тебе нашли - Алексиса, он говорит, я привычный Серегу таскать.
- Я же не специально, мне декорация на голову упала, - вздохнул Миша.
- Да я слышал. Не, нормально отыграли. Оружие на сцене сложили - типа войн нет.
- Это я еще помню - мрачно сказал Миша, - сам таскал, и мне палица сверху на башку и спала. Виталь Алексеич со своим реализмом... Эта палица пуда два весит.
- Да, реализм его, - уклончиво ответил Валера, - иногда хорошо, а иногда и ничего хорошего... Артурке касторку поставили. Четверть. Пей, король, лечи желудок, чтоб корчи реальные были, чтоб народ поверил. Он и хлебанул, потом кашлянуть лишний раз боялся. Весь спектакль между троном и нужником как комета носился. В конце концов Виталь Алексеич не вынес беспредела, велел ему на сцену золотой горшок в каменьях выкатить, типа, ночной. На нем Артур и страдал.
- Да, бедный Беркутыч, так мучился, - вздохнул Миша, поправив повязку, - а Петрович?
- Чего Петрович? Ржал сидел на кортах на троне, с Чудой-Юдой забивался: сколько король еще кругов нарежет, да после какого кашля его совсем расслабит. Вообще они с Терей беспредел устроили. Кур жрали, парики эти бабьи мерили, курили, рожи корчили, анекдоты про барина травили...
- Про барина?!
- Люди смеялись...
- А Серега?
- Это отдельная песня, - прикрыл глаза Валера, вспоминая.
***
- Ты, у нас моей басухой, значит, басухой, значит, моей... Вот что - надо, чтоб на полу кто-то в шкуре валялся, пил и пел. Положим тебя!
- Я ж не пью, Виталь.
- Надо. Для реализму, Ксаныч, надо. Да че там пить? Медовушка слабенькая, сладенькая, на травках...
- А петь что?
- Да что ты всегда поешь у нас?
-
"Я свободен"?
- Нет, это революционый подтекст. Нас за это в Сибирь, батенька, как декабристов с Сенатской.
- А что?
"Закат"?
- Тоже не пойдет.
-
"Осколок льда"?
- Что-то песни у тебя какие-то, ни ухом, ни рылом к нашему спектаклю-то...
- Какие есть, - оскорбился Валера, - свои вспомни.
- А что? - оживился барин, - можно и мои... Нет, знаешь, будешь петь народную песню. Нормально. У нас либералы ж все.
***
- И чего ты пел? - спросил Миша.
- Вышел такой, в черкеске, в кубанке, с нагайкой...
- Ты мне не про баб своих, ты про песню!
- Каких баб?!
- Черкеска, кубанка, нагайка...
- Темнота... Черкеска - это бурка!
- Опять?!
- Шкура такая! Типа накидки. Для тепла. Кубанка - шапка, нагайка - плетка.
- А плетка зачем? - опасливо спросил Миша.
- А шашка?
- Играть?
- Это ты, блин, играешь в шашки. Шашка - это сабля. Чуб у меня был еще.
- Зачем?
- Казаки так ходят. И пел я казачью песню! Вот эту вот:
"Как на грозный Терек, как на грозный Терек,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей
И покрылось поле, и покрылся берег,
Сотнями порубленных, постреляных людей..."
- с чувством пропел Валера.
- А Серега?
- Подпевал. Под нос. И подыгрывал.
- На гитаре?
- Не на рояле же.
- Хорошая песня.
- Люди плакали... - скромно вставил Валера, - А потом Маня с басом-геликоном и Алексис с флейтой приперлись. Дудеть.
- И что? - восторженно спросил Миша.
- Серегу за руки-за ноги и поперли... Во дворец. Там Артур на горшке сидит, мантией стыдливо прикрывшись. Чудо-Юдо в него куриными костями кидает, Принцесса карты тусует. Потом они "спорную" кость в куре нашли, опять забились: кто кого переспорит: Артур Серёгу или наоборот. Потом бадью портвешка выкатили. Серега с Чудой пригубили с половину, остальное Принцесса забрала - поправить нервы. А эти давай руками-ногами бараньими махать.
- Валер, а где у барана руки?
- Где у тебя ноги!
- Да?
- Своими руками, бараньими ногами. Еще и орали что попало, пьяные же...
"Врешь, не возьмешь! За Родину, за барина! Накось выкуси, паучий сын" и всяко такое. Ну и Принцесса им помогала.
- Как?
- Репликами. Типа
"Оле, оле! Дай ему промеж рогов! Слева, слева заходи! Эх, мазила! Да как ты бьешь, дай-ка я! Учись, пока молодой!". Выхватила у Тери ногу да и вырубила Серегу.
- Териной ногой?! Она у него сымается?
- Башка у тебя сейчас сымется! Бараньей ногой. Артур орет:
"Не того положила!". Петрович:
"Того! Жениха надо попоить, покормить и уложить. С одного удара". А Теря:
"Вах, какой красавЫца, пошли в лэс, я тыбе город показываю, да? Шашлык-башлык, туда-сюда?". А Петрович:
"А пошли! Засиделась я тут в девках что-то, шестой десяток уж идет". Теря:
"Такой старый дэвка", а Петрович:
"Королевской выдержки девка. Чем старее - тем качественнее, пошли, Монстр, я вся твоя!"
Тут занавес от греха задернули.... Народ ликовал, десять раз взывали.
- Может, на гастроли поедем?
- Может, но я думаю...
На крыльцо вышел барин.
- Лясы они точут, ищи их тут. Все в дал, княгиня вас видеть желает.
- Мальчики, - сказала княгиня, - какие вы талантливые, мальчики. Вот Вам, Валера, и Вам, Артур, ваш барин подписал вольную. И Стрелку вашему тоже. Можете теперь хоть в другие театры, хоть свои открывать. И этому еще, с флейтой. Да... А с вами, голубчики я буду работать, объединим, так сказать, таланты, такая перспектива! Мы в вами горы свернем, весь мир объедим, всю Европу, Азию, в Африку съездим... Нет, какие вы все-таки замечательные...
- Ты хороший, добрый, замечательный. Ты самый умный, ты талантище, ты гении ты сильный, ты матерый, ты даже не знаешь, что значит сдаваться! - восторженно вопил будильник над головой Дубинина.
"Сон? Жалко, что сон, - губы растянула улыбка, - но за Виталину я с Холстом поквитался!"
