Глава 22
26 февраля 2015 г. в 12:38
Дин отвёз Адама со школы на тренировку и теперь возвращался домой. Была уже пятница, а в понедельник ему уезжать. Никакой грусти от того, что покидает дом отца, он не испытывал. Даже присутствие любимого брата не могло сделать это место родным. Ни одного тёплого воспоминания не было связано с Лоуренсом, только потери и боль. Самый воздух давил на грудь, мешал нормально дышать.
Вот уже неделя, как он не видел Каса. Только мельком, из окна, и старался не приглядываться. Неделя без его мягких рук, без нежных ласк, без пухлых губ, целовать которые — самое большое удовольствие в жизни… Всего неделя, а Дин уже едва может дышать, едва может двигаться, изнывая от тоски. Всего неделя. А что с ним будет через месяц? Или через год? Сколько нужно времени, чтобы забыть и начать жизнь заново? Сколько нужно для этого сил?
Общественная парковка, где парень оставлял свою Импалу после того памятного инцидента с Сарой, располагалась всего за четыре дома до Винчестеров. Так что оставшийся путь можно преодолеть за несколько шагов. Но беда в том, что идти приходилось мимо дома Новака. Это было тяжёлым испытанием: не смотреть и упорно двигаться вперёд, когда каждая клеточка в теле Дина рвалась к Касу.
Ну вот, опять. Иди, Дин! Иди! Не смотри на это кресло-кокон…
Совершенно неожиданно дверь распахнулась, выпуская на крыльцо двух мужчин: хозяина дома и долговязого блондина, чья морда до сих пор напрашивалась на кулаки. Дин запнулся и едва не полетел носом об асфальт.
Разумеется, этот мудила своего не упустит!
Бальтазар обнял Каса, а Дин ускорил шаг, подстраиваясь под бешеный ритм своего сердца, чтобы скрыться за спасительной дверью своего дома. Но сам чёрт его дёрнул обернуться напоследок!
Бальтазар мягко потрепал волосы Кастиэля, погладил большими пальцами рук его щёки (скотина!), потом взял руки Каса в свои (ублюдок!) и прильнул к его ладоням в долгом поцелуе (убью гада!).
Грохот, с которым Дин захлопнул дверь, слышали, должно быть, во всём квартале.
Бедняга Бальтазар покрылся, наверное, уже десятым слоем мата с лёгкой руки мечущегося по гостиной Винчестера, когда в дверь постучали. Негромко, но уверенно. Дин нехотя поплёлся открывать, сочувствуя даже пришедшему: ведь на того сейчас выльется вся лава, что кипела внутри парня.
Но на пороге стоял источник несостоявшегося извержения, и Дин почему-то моментально остыл. Пронзил наглеца ледяным взглядом и собирался уже захлопнуть дверь перед его носом, но Бальтазар быстро вскинул руку, удерживая дверь.
— Какого чёрта надо?! — заорал Дин. — Иди дальше с ним милуйся!
— Винчестер, ты всегда был таким непроходимым тупицей? — с холодным спокойствием осведомился гость и шагнул в дом. — Поговорим?
— Крыльцо тебя не устраивает? — оскалился Дин.
— Не хочу, чтобы мой маленький ангел видел меня здесь, — ответил Бальтазар, за что едва не удостоился чести ходить с переломанным носом, челюстью и вообще всем, что можно было сломать.
— Может, тогда тебе лучше вообще уйти? Иди к своему маленькому ангелу, — с вызовом бросил Винчестер, сложив руки на груди.
— Ой, барааан… — покачал головой Бальтазар, закатив глаза. — Мы уже попрощались. У меня самолёт через два часа. Как раз хватит времени вправить тебе мозги, мальчишка. Если есть что вправлять, конечно.
— Да пошёл ты!
— Только твоя распрекрасная внешность спасает тебя от вечного хождения в синяках за твой поганый язык, Дин Винчестер.
— На самолёт не опоздаешь, Бальти?
— Без меня не улетит, не переживай. И будь добр не сокращать моё имя. Ты мне не друг и никогда им не будешь.
— Очень надо! — фыркнул Дин, отворачиваясь от незваного гостя.
— Дин, — Бальтазар устало вздохнул, — зачем ты так с Кастиэлем?
— Не твоё собачье дело!
— Он тебе поверил! Он тебе себя подарил! А ты… Ты просто поиграл, да? Развлёкся, а когда надоела игрушка, молча бросил и исчез, наплевав в душу! — с горечью заключил ненавистный блондин.
— Тебя это каким местом касается? — огрызнулся Винчестер.
— Тем, что Кас — мой друг. Мне больно его таким видеть!
— О, ну ты уж не растерялся, да? Утешил его.
— Боже, какой же ты ублюдок, Винчестер!
— А что? Думаешь, я не знаю, что ты влюблён в Каса?
— Я не влюблён, мой мальчик, — грустно улыбнулся Бальтазар. — Я его люблю. Почти всю свою жизнь. Когда я попал в приют, мне было шесть лет, а Касу около трёх. Я только увидел эти большие синие глазищи, и… Я больше ни на шаг от него не отходил! Кас всегда был особенным, другим. Такой серьёзный, тихий, умный не по годам. Мы устраивали целые бои, а он предпочитал уединение с книгой. Пытаешься его растормошить, а он только глянет этими своими синими омутами — и забываешь, как дышать!
Слушая, с какой теплотой, с какой щемящей душу нежностью и гордостью рассказывает этот молодой мужчина о Кастиэле, Дин всё больше хмурился, терял свой запал, сникал, будто сверху его давил тяжкий груз.
— Я и сегодня просил его уехать со мной, — говорил Бальтазар, а серые глаза искрились от невыплаканных слёз. — Я бы сделал моего мальчика самым счастливым!.. Но он никогда не смотрел на меня иначе, чем на друга. Дин, ты очень красивый молодой человек. Уверен, ты с лёгкостью охмуряешь любую девушку. Зачем, зачем тебе понадобился Кас?! Ведь ты даже не был геем или би. А теперь самый лучший на свете человек страдает от того, что тебе просто приспичило поэкспериментировать!
Дин длинно устало выдохнул, потёр ладонями лицо, по-прежнему избегая смотреть на гостя. Хрипло спросил:
— А разве он так уж грустит?
Вопрос был отвратительным, даже сам Винчестер ощутил после него мерзкий привкус на языке.
— Дин, он привёл тебя в свой дом! — выкрикнул Бальтазар, поражаясь столь упрямому эгоизму. — И я не о том доме, что стоит здесь по соседству. Я о том приюте, где все мы выросли. Мы — его семья! Как думаешь, скольких парней Кастиэль туда приводил? Ни одного! Никого, кроме тебя, Дин. Неужели тебе это ни о чём не говорит?
Дин ничего не ответил, будучи не в состоянии подобрать слова. Под натиском разъярённого гостя он понемногу отступал, захлёбываясь в волнах стыда и отчаяния.
— Я его люблю! — продолжал Бальтазар. — Я так его люблю, что готов тебя к нему за волосы тащить, если только это сделает моего ангела счастливым! Мне невыносимо больно видеть, что его глаза потеряли блеск и яркость. — Он говорил, не обращая внимания на слёзы, все же покатившиеся по щекам. — Я не знаю, что у вас случилось на самом деле. Но ты в любом случае не должен поступать, как свинья!
Это было действительно страшно — видеть взрослого мужчину плачущим. Чтобы не разреветься самому от этого душераздирающего зрелища, Дин не придумал ничего лучше, как вновь укрыться за маской брутального самца.
— Как вы все меня достали уже! — выкрикнул он. — Кем только не обозвали! То жук навозный, то козёл, то баран, то свинья… Мутанта какого-то из меня делаете.
Бальтазар напрягся так, что вздулись все жилы на шее. Он только лишь огромным усилием воли удержался от того, чтобы не припечатать свой кулак к ухмыляющейся морде этого красавчика. А Винчестер на самом деле хотел, надеялся, что гость это сделает! Чтобы физическая боль приглушила то гадкое чувство, что рвало его сейчас изнутри.
— Тебе совсем на него наплевать, да? — тихо спросил Бальтазар, с отвращением глядя на парня.
— Нет… — отозвался Дин едва слышно, одними губами.
— Ты просто не можешь перейти эту черту? Не можешь позволить себе быть с парнем? Я понимаю, Дин, что такое бывает. Ты попробовал и решил, что это не для тебя?
— Не в этом дело, — мотнул головой Винчестер
— А в чём?
— Мы… Мы не можем быть вместе. Против нас обстоятельства…
— Да к чёрту обстоятельства! — вновь вспыхнул Бальтазар. — Это тупая отмазка для трусов и неудачников. Просто признай, что Кас тебе не нужен настолько, чтобы ради него что-то в жизни менять. Поразвлёкся — и ладно. Так же легче, так проще — сбежать.
— Да что ты знаешь обо мне, урод?! — взорвался Дин. — С хуя ли ты в моём же доме стоишь и мешаешь меня с дерьмом? Вали отсюда по-хорошему!
— А ты и есть дерьмо, Винчестер. Чем ты оправдаешь свой поступок? Даже не смог поговорить, объяснить… И Кас теперь во всём винит себя. Он уверен, что оказался тебя недостоин!
У Дина округлились глаза. Последние слова Бальтазара будто прорвали ту защитную плотину, что он с таким трудом выстраивал в себе всю неделю. И он с совершеннейшим ужасом понял все последствия своего необдуманного поступка.
— Неужели он… так думает? — прошептал парень.
— А что ещё ему думать? — пожал плечами гость. — Хорошо, я могу понять, что он тебе не понравился, не зацепил, что секс с мужчиной тебе не подходит — это нормально, бывает всякое. Но мне чёрствость твоя непонятна!
— Я не… Блин, все не так… — силился объяснить Дин, но не мог подобрать слов.
— Кастиэль тебя сейчас всячески защищает, ищет оправдания твоему поступку, говорит, что сам виноват в том, что не сумел понравиться тебе. А у тебя нет оправданий. Ты просто трус! Вместо того, чтобы сказать всё, как есть, ты фактически послал его. Тебе самому-то от этого легче?
— Нет, — пробормотал Дин.
— Тогда вынь голову из задницы и объяснись с ним, Дин! Поступи, как мужчина, раз уж так носишься с этим, — сказал Бальтазар.
Он выглядел таким усталым, очень грустным и потерянным, и жгучее чувство стыда окрашивало алым щёки Дина. Парень ещё никогда не сталкивался с такими мощными чувствами, не подозревал, насколько сильной и бескорыстной бывает любовь. Этот мужчина, стоящий сейчас перед ним, ради любимого человека готов даже толкнуть его в объятия другого.
Сможет ли Дин когда-нибудь испытать хотя бы в половину такую же всепоглощающую любовь?
— Не сможешь исправить свою ошибку, лучше вообще мне на глаза не попадайся, — сказал Бальтазар с убийственной серьёзностью. — Я тебя по стенке размажу. Красивая внешность не даёт тебе право быть ублюдком, Винчестер. Не знаю, что Кастиэль в тебе нашёл. Это ты его не достоин, а не он тебя!
Закончив свою пламенную речь, Бальтазар ещё с минуту пронзал парня полным ненависти взглядом, а потом развернулся и вышел за дверь.
Дин медленно сел на пол, не в силах больше держаться на ногах, уткнулся лицом в ладони. Осмысливая всё то, что наговорили ему Сэм, Джессика и Бальтазар, он чувствовал себя как никогда паршиво.