Teddy

Ночь еще в разгаре, мы откидываемся на подушки, задыхаясь от потерянных сил. Адреналин продолжает бурлить в моей крови; я чувствую последние вибрации, прокатывающиеся по моему телу, и Келлин изливается мне в руку. Нам не нужно слов; тишина и благоговение говорят сами за себя. Затем его голос, хриплый и пронзительный, прорезает темноту: - Боже мой, Вик, - счастливо стонет он. Я смотрю на него, а он - в потолок. Его голубые глаза сияют в лунном свете, пробивающимся из окна, - это было… - Да, - все, что я могу выдавить. Ему не нужно искать правильные слова, ибо я всегда знаю, что он имеет в виду. Я ухмыльнулся, - Слушай, а что ты говорил по-испански в конце? Я не смог разобрать. - Не знаю. Тарабарщина какая-то, - он сонно засмеялся. Такой красивый сейчас. Прядка волос прилипла ко лбу, зрачки расширены, глаза слегка прикрыты. Это заставляет меня улыбнуться. Даже после многих месяцев с этим человеком, бабочки по-прежнему порхают в моем животе. Честно говоря, мне даже трудно дышать рядом с ним. - Я люблю тебя, - я говорю это тихо, но отчетливо. Я, не глядя, беру его за руку, он смотрит на меня с полуулыбкой: - Я тоже тебя люблю. Закрываю глаза в блаженстве. Эти слова никогда не устаревают, слетая с его губ. Я заключаю его в объятья, крепко прижимая к себе. Ему это очень нравится, но это всего лишь несколько моментов, прежде чем он одергивает меня. Вот как всегда. - Келлин… - Ты же знаешь, мне завтра на работу, Вик. Самсон злится, если я опаздываю к открытию, - он пожимает плечами, поднимается с кровати и одевается. Знаю, я веду себя как ребенок, но настроение тут же упало и улыбка сошла с лица. Я вздыхаю и сажусь на кровати: - Ты мог бы пропустить работу сегодня. Только один раз. - Я не могу. - Или же можешь уйти утром. - Мы говорили об этом. Я должен быть дома в первой половине дня, чтобы погулять с собакой. Кроме того, ты прекрасно понимаешь, что нет ни единого шанса, что я не опоздаю на работу, проснувшись утром с тобой. Сразу хочется послать к черту и собаку, и работу, только бы он остался сейчас со мной. Однако этот разговор случался уже много раз, поэтому мне не стоит надеяться на другой исход. Я замотался в простынь и стал наблюдать за ним; после встречи с ним это стало моим хобби. Одевшись он возвращается ко мне, в спальню, для последнего поцелуя. Я обвиваю руками его шею и нежно целую, но опять-таки всего лишь мгновенье, прежде чем он снова уходит. - Увидимся завтра? - тихо спрашивает он. - Конечно. И вот я снова остался один, сидя посреди комнаты в одной лишь простыне. Без Келлина стало заметно холоднее, словно озноб пробрал до костей. * * * Я ни разу не видел Келлина спящим. Пару раз я заходил к нему на работу и там ловил его в расплох спящим прямо за кассой. Частично я в этом и виноват: в конце концов он стал более занятым с тех пор, как мы начали встречаться. Он работает в Oasis Springs, аквапарке в тридцати минутах езды от моего дома. Чаще всего он выполняет роль спасателя, но предпочитает не подвергать свою кожу воздействию ультрафиолетовых лучей. Поэтому стоит за кассой. Но в любом случае, ему не удастся спастись от визжащих детей, требующих хот-доги, например. Поэтому он использует время обеда для отдыха, в частности для сна, которого ему не хватает ночью. Так в первые разы, оставаясь у меня на ночь, Келлин уходил сразу же после того, как мы закончим заниматься сексом. Я никогда не спрашивал, почему он так делает, люди же имеют разные привычки. Однако это все равно заставляло меня нервничать и подозревать что-либо, ибо ненормально это, захлопывать за собой через пять минут после того, как мы закончили. И, конечно же, мы никогда не делали этого у него дома. - Я живу с мамой! - смеется он, когда я начинаю его расспрашивать. - Но твоя мама же не всегда дома. - У меня есть младшие братья. Справедливо. Но я знаю, что его мама и братья часто уезжают в дома престарелых в качестве волонтеров; Келлин постоянно ноет о том, что не может к ним присоединиться из-за работы. Хотя было бы слишком просто воспользоваться преимуществами отсутствия его семьи. Знаю, это звучит жутко, и мне потребуется время, чтобы узнать, что он все-таки скрывает. Может, у него какие-то неловкости во время сна? Слюни? Храп? Лунатизм? Меня от любопытства разрывает на части. Очевидно, это что-то, отчего, он считает, я буду смеяться. От моих догадок уже смешно. Но все-таки. В чем дело, Келлин? * * * Спустя два дня я получил ответ на свой вопрос. Я посмотрел на часы и вздохнул. Сейчас половина третьего утра. Келлин ушел около часа назад, и мне не уснуть. В таком случае стоит сделать что-нибудь полезное; например, распланировать грядущий день. Вдруг я боковым зрением заметил какой-то незнакомый предмет на получу кровати. Я наклонился и поднял гладкий из мягкой кожи бумажник. Бумажник Келлина. Должно быть, он выпал у него из кармана, когда парень на ходу срывал с себя одежду. Будет совсем не здорово, если завтра он останется без наличных, кредитки и автомобильных прав. Я тут же набираю его номер, но отвечает мне только автоответчик. Должно быть, Келлс уже спит. Я не придумал ничего другого, кроме как одеться, засунуть бумажник в карман джинс и выйти из спальни. Мой сосед по квартире Хайми сидит на кухне и что-то жрет посреди ночи, это нормально. Мне немного неловко от того, что он мог слышать нас с Келлином, хотя, кажется, он только что вернулся домой. - Уходишь куда-то? - спрашивает он, кивая мне. - Да, Келлин кое-что оставил, - отвечаю я немного растерянно и надеваю кеды. - В смысле что-то, кроме своей девственности? - Ой, заткнись. Я скоро вернусь. Келлин живет в пятнадцати минутах от меня в одном из пригородных районов города. Я несколько раз останавливаюсь по дороге и нервно кусаю губы, ибо не знаю, правильно ли поступаю. Хотя я знаю, что Куинны хранят запасной ключ в цветочном горшке на крыльце; я вполне могу сам тихо пробраться в их дом, никого при этом не разбудив. Надеюсь, ни один из братьев Келлина, ни его мама не встретятся мне по пути, потому что, думаю, он не особо будут рады встретить посреди ночи в своем доме незнакомого мексиканца. Изобьют еще до полусмерти бейсбольной битой, приняв за грабителя. Ключ действительно оказался там, где говорил Келлин две недели назад. Я хорошо знаю планировку таких домов, поэтому для меня не проблема ориентироваться тут даже в полной темноте. Правда, боюсь, от нервов я случайно разобью лампу или еще чего-нибудь натворю. Ладно, пока я обо всем этом думал, уже оказался у комнаты Келлина (по крайней мере мне кажется, что это его комната). Я без колебаний, но осторожно толкаю дверь. Ох, нереально громко скрипит. Конечно, это же предупреждение валить прочь отсюда. Я зашел в комнату, намереваясь оставить бумажник на прикроватной тумбочке, но это плохая идея, ибо он может проснуться и принять меня за грабителя. Я делаю несколько шагов вглубь комнаты и теперь отчетливо вижу спящего Келлина. Я улыбаюсь от того, насколько он сейчас милый. Но, подождите, что он так крепко прижимает к груди? Это что-то небольшое, потрепанное и пушистое. Мой парень - придурок. Я замер, стараясь не дышать и надеясь, что мое сердцебиение все-таки кажется тише, чем сопение Келлина. Но вдруг он привстает на локтях и смотрит прямо на меня. - Вик? - шепчет он, протирая глаза, а затем садится на кровати. - Эм… Он включает прикроватную лампу и свет ослепляет меня. - Что ты здесь делаешь? Он находится в откровенном шоке, так что я не могу сказать, о чем он думает, косясь на меня. То ли расстроен, то ли подозрителен, то ли просто запутался. Я совершенно случайно бросил взгляд на игрушечного медведя, лежащего сейчас на коленях парня. Он тоже опустил глаза на свои колени, и его глаза расширились от ужаса, словно бы этот мишка его опозорил или прелюдно унизил. - Я просто пришел, чтобы отдать тебе твой бумажник, - отвечаю я и бросаю его на кровать. Он смотрит на него, а затем снова на меня. Мне не удается сдержать усмешки в голосе, - Ты спишь с плюшевым медвежонком? Он ответил не сразу. Просто переложил бумажник с кровати на тумбочку рядом с лампой. Я подхожу немного ближе и вижу, что он действительно смущен и еще крепче обнимает игрушку. Если он думает, что я смеюсь над ним, то зря; я не нахожу это забавным. Я окончательно сократил расстояние между нами и сел на кровать рядом с Келлином. Такая его привычка меня не касается. Мне совершенно все равно; все, что мне нужно, так это быть рядом с ним, обнять его и сказать, что это нормально, и я не осуждаю и никогда не буду осуждать. Но как только я пытаюсь прикоснуться к нему, он уворачивается. - Ты смеешься надо мной. - Нет, это не так. - Продолжай отрицать. Мне все равно, - говорит он, не глядя на меня. Очевидно, что ему не все равно. Я не могу ему с этим помочь, но очень хочу. Он по-прежнему пытается ловить мой взгляд и улыбаться, находясь на грани слез, он думает, я буду издеваться над ним. Но ему не нужно бояться. Не со мной. Я выпутал его пальцы из меха плюшевого медвежонка и взял его за руку. Он слегка дрожал; тогда я сжал его руку сильнее, а второй взял его за подбородок, заставляя посмотреть на меня. - Я никогда не смеялся над тобой, Келлс, и никогда не буду. Обещаю. Он улыбнулся уголками губ и убрал мою руку от своего лица. - Я просто… Видишь ли, мой отец подарил мне его незадолго до того, как уйти из семьи. Я редко видел его настолько уязвимым, поэтому хотел просто позволить ему выговориться и дать понять, что все в порядке и это вовсе не проблема. И он продолжил: - Когда я был ребенком, я плакал каждую ночь и ложился спать с этим медвежонком, надеясь, что мой папа вернется. Думаю, потом это просто вошло в привычку. Это заставляет меня успокоиться и чувствовать себя более безопасно, - он пожимает плечамии улыбается, хотя я понимаю, что ему это дается с большим трудом. - Довольно глупо, не так ли? - Это не глупо, - говорю честно, приобняв его за плечи и поглажвая по волосам. Его улыбка становится более широкой, и он кладет голову мне на плечо. Мы молчим, нам и так хорошо. - Я хочу попробовать кое-что, - вдруг говорю я. - Что? - сонно откликается он. Я улыбаюсь и заставляю его лечь, а сам ложусь рядом. Он смущенно смотрит на меня сверху вниз. - Ляг набок ко мне спиной. Он делает то, что я говорю, но с недоумением, все еще сжимая медвежонка в одной руке. Я ложусь позади Келлина и притягиваю к себе со спины, скрещивая руки на его груди. Он машинально немного сворачивается клубочком. Мы никогда не заходили так далеко с точки зрения объятий. Как я уже и говорил, он обычно уходил настолько быстро, что было не до нежностей. Но сейчас… Сейчас я вижу, что все это время мне его очень не хватало, и никуда я его больше не отпущу. Ему хорошо в моих объятьях, он чувствует себя защищенно, а его сердце бьется в унисон моему. - Чувствуешь безопасность и защищенность? - шепотом спрашиваю я. В ответ он переворачивается ко мне лицом и утыкается в грудь. Я победоносно улыбаюсь, когда слышу, что плюшевый медвежонок упал на пол. Откинув голову на подушку, я выдохнул и прикрыл глаза. Мне казалось, Келлин уже спит, как вдруг он поднимает голову и нежно целует меня. - Я люблю тебя. Я отвечаю на его поцелуй. Мы просто наслаждаемся моментом, ни больше ни меньше. Когда воздух закончился, я разорвал поцелуй. - И я тебя люблю. А затем он действительно уснул, продолжая прижиматься ближе ко мне, и мысль высвободиться из его объятий и уйти домой даже не приходит мне в голову. Проснулся я раньше Келлина и какое-то время просто наблюдал за ним. Будильник прозвенел в шесть утра. Вероятно, сейчас придется объяснять его семье, кто я и как тут оказался. Келлин отключает будильник, сонно улыбается и утыкается мне в шею. Я убираю руку с его талии, позволяя подняться с постели, - ему на работу нужно. - Ты должен прийти и сегодня вечером, - говорит он. - Детка, я буду приходить каждый вечер до конца своих дней, если захочешь.