Cops - Dopes.

***** Проблем в нелегкой жизни офицера полиции города Сеула Бён Бэкхёна всегда было немало. Постоянно орущий начальник, китайская делегация, приехавшая для обмена опытом и волей коварной судьбы попавшая именно на их участок, вечно ломающаяся служебная машина, регулярно страдающая поносом служебная собака по кличке Вонбин, названная в честь любимого актера начальника, отсутствие личной жизни и ебанутый сосед по квартире, повсюду разбрасывающий грязные носки и регулярно делающий Бэкхёну предложения неприличного характера. И если с собакой и машиной что-то можно было сделать, то со всеми остальными жизненными трудностями справиться было практически невозможно. Особенно с четырьмя китайскими полицейскими, превратившими его рабочее место в бордель для практикующих педиков и разговаривающими на его родном языке с препохабным акцентом. Но на данный момент ключевых проблем было всего две. Группировка наркодилеров, прямо сейчас осуществлявшая крупную сделку по продаже кокаина в заброшенном рыболовецком сарае, и чертов мудила Пак Чанёль, самозабвенно дышащий ему куда-то в загривок. Бэкхён почувствовал на своем бедре здоровенную ладонь донсэна и подавил настойчивое желание выхватить пушку и вышибить Паку то, что у других людей называется «головным мозгом». У Пака, скорее всего, его заменяла вувузела или еще какая-то шумная мерзкая херня. - Убери от меня свои руки, сука, - как можно тише пробормотал Бён и ощутимо пихнул Пака локтем в живот. Тот ойкнул и обиженно пробормотал, потирая ушибленное место: - Но, Бэкхённи, ты же знаешь, рядом с тобой я просто не могу контролировать свои эмоции! Ты же такой восхитительный и красивый! - А ты ушастый долбоеб, - отозвался Бён, напряженно вглядываясь в полумрак. Наркодилеры, до этого спорившие о цене за товар, кажется, пришли к соглашению, и один из них, бритый здоровенный парень, достал большую спортивную сумку. Вжикнула молния, и в тусклом свете фонаря показались разноцветные банкноты. Бён затаил дыхание и покрепче ухватился за ручку пистолета. - Ты же знаешь, что я люблю тебя с самой начальной школы… - тем временем бубнил ему на ухо Пак, сопя и вновь протягивая загребущие руки к Бёну. Надо продержаться до прибытия подкрепления. Чунмён-хён пообещал, что они приедут как можно скорее, и тогда можно будет накрыть дилерскую лавочку и со спокойной душой поехать домой. Чтобы хотя бы несколько часов не видеть надоедливую улыбающуюся рожу Чанёля. Настроение Бэкхёна немного приподнялось и тут же упало, когда он вспомнил один немаловажный факт, о котором забыл, находясь в адреналиновом угаре. Пак Чанёль был его соседом по квартире. Тем самым, швыряющим носки даже в аквариум с рыбками и подглядывающим за ним в душе сквозь замочную скважину. Здоровенным, плечистым дебилом, напарником Бёна, головной болью Чунмёна, объектом скрытого сексуального влечения китайского старшего офицера Ву Ифаня и геморроем в жопе Бэкхёна с раннего детства, в той самой жопе, до которой сам Чанёль уже несколько лет как пытался безуспешно добраться. Трахнуть Бёна у него так и не получилось, но мозги за это время он выебал ему знатно, причем в самой жестокой форме. С Чанёлем они познакомились еще в сопливом детстве. Бэкхён до сих пор помнил его ушастую веснушчатую физиономию и кривые ноги с ссадинами на коленках. Почему-то еще помнил красный грузовик, который Пак возил за собой на веревочке и в котором он хранил песочек из детсадовского «грибка». Как позже заявил Чанёль, это была настоящая любовь с первого взгляда, на всю жизнь и даже немножко после смерти. Странно, но Бён помнил только то, как он хорошенько стукнул Пака пластмассовыми граблями по затылку за то, что тот назвал его «класавицей» и попытался поцеловать в щеку. Чанёль обиженно светил сиреневым фингалом под глазом, но попыток завоевать сердце Бёна не оставил, с упорством маньяка следуя за Бэкхёном везде. Младшие классы, средняя школа, старшая школа, полицейская академия -видимо, высшим силам нравилось наблюдать за тем, как жизнь Бёна, благодаря Пак Чанёлю, превращается в один сплошной неконтролируемый пиздец, потому что их всегда сажали рядом на уроках, лабораторных работах и итоговых тестах, а позже – распределили в один отдел и поставили напарниками. Бэкхён честно пытался противиться коварной судьбе и сбежать, даже нарушив должностную инструкцию и подсунув старшему офицеру Ким Чунмёну взятку в виде большой бутылки коньяка и шоколадки. Сухо его порыв не оценил и, загадочно поведя бровями, заявил, что из них с Паком получится «отличная, блядь, команда». Коньяк вернул, а шоколадку почему-то не отдал, матюгающийся пидорас. Копом, кстати, всю сознательную жизнь мечтал стать насмотревшийся боевиков Чанёль, о чем он зудел Бёну в уши в перерывах между домогательством и приемами пищи. Бэкхён хотел стать учителем музыки, но почему-то тоже пошел в полицейскую академию. Почему, он до сих пор понять не мог, как, впрочем, и тот факт, что запах носков Пака не перебивает ни один стиральный порошок. Это была одна из великих загадок мироздания. - Ну, хён… - Чанёль положил ему голову на плечо и коснулся губами шеи. – Почему ты такой жестокий? Ты же знаешь, мы с тобой уже столько лет вместе! - Мы не вместе… - Бэкхён попытался пнуть его ногой, но безуспешно: в нише между ящиками из-под рыбы было слишком тесно. Пак выпятил нижнюю губу, становясь похожим на обиженную малолетнюю девочку: - Бэкхённи, но ведь мы любим друг друга! - Я тебя не люблю, - категорично сказал Бён, понимая, что медленно, но верно подходит к точке кипения. Загребущие руки Пака коснулись его задницы, и Чанёль проникновенно прогнусавил: - Хён, разве это не романтично? Ты, я, засада? Неужели тебе не хочется слиться в страстном поцелуе? С этими словами он стал наклоняться к Бёну, выпятив губы трубочкой. Бэкхён резко подался назад и истерично заорал, со всей дури залепляя Паку по губам: - Отъебись от меня, пидорас в погонах! В этот момент он случайно толкнул ногой один из ящиков, и тот с громким грохотом упал на пол, а следом за ним - еще несколько. Бэкхён потряс головой и, подняв упавшую фуражку, выдохнул: - Фух… Неподалеку раздался громкий озадаченный кашель. Бэкхён посерел и медленно поднял голову. Прямо напротив сидели обалдевшие наркодилеры и пялились на них во все глаза. Один из них, здоровенный и плечистый татуированный бугай, поморгал глазами и вытащил из кармана револьвер. Бён застенчиво хрюкнул и покосился на Пака, который продолжал сидеть с выпяченными губами и выглядел как обдолбавшаяся креком гигантская утка. Один из наркодилеров поднялся на ноги и сложил руки на груди. Бэкхён нащупал револьвер и очаровательно улыбнулся: - Эм… добрый вечер. А вы случайно не подскажете, где тут ближайшая библиотека? А то мы тут с другом хотели взять корейско-французский словарь… - Же ни ма па си жур, - булькнул откуда-то сбоку Пак. Громила сплюнул и щелкнул затвором. - Кажется, не подскажете… Чанёль, мать твою, ложись, тупорылая мудила!!! - Жемапель Чанёль... Ландан из зе капитал оф Грейт Бритайн! - Пушку вытаскивай, полиглот хуев!!! - Ой… ***** - Два месяца! – орал Сухо, брызжа слюной и от переизбытка эмоций стуча кулаком по столу. – Два ебанных месяца мы готовили эту операцию, высчитывали все до мелочей, мать твою за ногу, вбухали хуеву хучу нервов и сил! И ради чего, блядоебись оно все выебучим конем?! Ради того, чтобы вы, пиздарины выебристские, испортили все в последний момент! И кто вы после этого? - Мудаки, - хором пробубнили Чанёль и Бэкхён. Сухо сплюнул и с шумом отпил из стоявшей неподалеку кружки с кофе: - Вы слишком высокого о себе мнения, одноклеточные пидорасы! - Гэгэ, а что такое «блядоебись»? – громко спросил Ифаня ковыряющийся в ухе Цзытао. - Это то, что я делаю с тобой и Исином, а ты – с Сехуном, а Сехун – с Луханом, а Лухан – с тобой, Сехуном и Минсоком, - меланхолично разъяснил тот, заинтересованно косясь на Сухо, который, широко открыв рот, продолжал громко орать на Чанёля и Бэкхёна. Рот Чунмёна, получившего подпольную кличку «Сухо» еще в полицейской академии, открывался очень широко, что делало его в глазах Ифаня очень и очень перспективным просветительным объектом. Такой рот был просто создан для того, чтобы… орать. Правда, немного в другом смысле. - Что на этот раз? – Сухо свирепо сверкнул глазами в сторону задремавшего Исина и слегка поежился под внимательным взглядом Ифаня, устремленным на его бедро. – Чем ты будешь оправдываться, а, Бэкхён? - Тем же, чем и обычно, - вздохнул Бён и украдкой наступил Паку на ногу. Тот ойкнул и обиженно засопел. – Этот долбоеб опять ко мне приставал. - Почему ты до сих пор ему не дал?! – взвыл Сухо, вновь разевая рот чуть ли не на весь кабинет. Ифань мечтательно вздохнул, а Чунмён тем временем продолжал распаляться: - Из-за того, что ты изображаешь из себя целку-невидимку, у нас уже которая операция срывается! – Он вновь отпил из кружки. – Честное слово, ради корейской системы правосудия прошу, позволь этому идиоту тебя выебать! – Чанёль засиял, как новогодняя елка, совершенно, по-видимому, не обратив внимания на нелестный эпитет «идиот». – Бён, мы потом тебе ведро успокаивающего лосьона купим! - Нахера он мне?! – взвизгнул Бэкхён. - Попа после первого раза будет болеть, - неожиданно внятно и без всякого акцента сказал проснувшийся Исин. Тао слегка пихнул локтем Ифаня, продолжавшего гипнотизировать взглядом бедро Сухо, Лухан хихикнул и подмигнул опешившему Бэкхёну, а Сехун скорбно покосился на Цзытао, машинально потирая пятую точку. Чанёль погладил Бёна по плечу и нежно просюсюкал: - Не бойся, хён, я осторожно, я легонечко так, что ты ничего и не почувствуешь! - Да вы что, охуели в край? – позеленел Бэкхён, пятясь назад. – Ладно китайцы и Сехун с Минсоком, они ебанутые на всю голову педики, но ты, Чунмён, сутенером заделался, козлина?! - Я же ради общего дела, - развел руки в стороны Сухо. – И да, кстати, - он неуверенно стрельнул глазами в сторону Ифаня, – вы зачем сюда пришли? - Набраться опыта, - уклончиво ответил тот. - Поржать, - меланхолично отозвался более честный Сехун. - Я вообще кофе принес, смотрю, тут все собрались, вот я и остался, - суетливо взмахнул руками Минсок, слегка отодвигаясь от сидевшего сбоку Лухана. Тот очаровательно улыбнулся и сказал, глядя на Сухо огромными оленьими глазами: - Увидеть анальное наказательное изнасилование воочию! В кабинете воцарилось шокированное молчание. Чунмён, как казалось, впал в состояние анабиоза, сверля Лухана задумчивым взглядом. Наконец он вытер со лба выступивший пот и спокойно спросил: - Когда вы вообще собираетесь уезжать обратно? - Пока неизвестно, нам не поступало никаких сообщений от начальства, - ответил Цзытао, незаметно лапая хихикающего Сехуна за задницу. – А что? Сухо окинул всех присутствующих внимательным взглядом и заметно погрустнел. Он слегка поправил форменный галстук и трагическим тоном прошелестел: - Да так, ничего… - Не буду я с ним трахаться! – внезапно взвыл Бэкхён и стремглав бросился прочь из комнаты. Спину ему жгли внимательные взгляды любимых коллег по работе и чертовых китайцев, и впечатлительному Бёну казалось, что каждый из них продумывает, что бы засунуть ему в задницу. Следом за ним из кабинета вылетел Чанёль с громким воплем: - Хён, ну почему ты убежал?! Целое ведро лосьона, только подумай! По дороге он едва не сбил судмедэксперта Чонина и патологоанатома Кёнсу, подходивших к кабинету Сухо. Чонин ошарашенно открыл рот, а До, почесав нос, спокойно спросил: - Опять не дал? - Не опять, а снова, - вздохнул Сехун. - Зря, - отрезал Кёнсу и послал в сторону Лухана, беззастенчиво пялящегося на Чонина, поистине убийственный взгляд. Тот нервно икнул и едва не упал со стула: До Кёнсу очень не любил, когда кто-то трогал его личные вещи. А под личными вещами он подразумевал любимые трупы в подвальном помещении и Ким Чонина, который был единственным человеком на этой грешной земле, который искренне считал До Кёнсу пупсиком и милашкой. До Кёнсу же считал всех живых людей бесполезными мешками плоти, которым так не хватало его скальпеля. Всех, кроме Чонина, конечно. Чонину не хватало исключительно его члена, но тот упорно отказывался меняться позициями. - Даже не думай, - одними губами произнес До и демонстративно вытащил из кармана какого-то устрашающего вида металлическую конструкцию. – У меня как раз место для тела в холодильнике освободилось, и туда явно поместится один охеревший китаец. - Я туда не помещусь, - поспешно уточнил Цзытао, с жалостью глядя на посеревшего Лухана. Чонин умиленно хихикнул и ущипнул Кёнсу за щечку: - Хён, ты просто прелесть, ты так забавно шутишь! Любой другой человек за такое обязательно получил бы скальпелем между глаз, но До лишь слегка зарделся и очаровательно улыбнулся. От этой улыбки взорвалась лампочка в люстре и слегка пожух кактус на столе Сухо, а еще всем присутствующим стало слегка неуютно. Чунмён грустно покосился на несчастное растение и хлопнул себя по лбу: - Черт, ругать-то отругал, но я забыл дать им новое задание! Сехун! – Он обернулся и увидел, как младший лейтенант что-то нашептывает на ухо Исину. – Сехун! – Повысил голос Сухо. О оторвался от своего увлекательного занятия и тяжело вздохнул: - Мне пойти за ними? Они же мне в пылу драки голову оторвут! Или же хер, что еще хуже! - Не надо отрывать ему хер, он мне нужен! – воскликнул Лухан. - Не надо отрывать ему голову, она мне тоже нужна! – вторил ему Тао. - Не оторвут, до этого же ни разу не оторвали, так, немного покалечили, - с видом великомученика простонал Чунмён, падая в свое кресло и держась за виски. – Идите уже отсюда, вы все, все идите! И пусть Чондэ, когда вернется из прокуратуры, зайдет ко мне. Переговаривающаяся компания гурьбой высыпала прочь из кабинета. Чунмён залпом выпил остатки остывшего невкусного кофе и пробормотал себе под нос: - Все отделение – сплошные латентные или практикующие педики! – Он поежился. – Как хорошо, что они пока между собой разбираются, и меня это не коснулось! В этот момент раздался негромкий стук, и на пороге возник Ифань: - Кстати, забыл сказать, - он облокотился на дверной косяк. – У вас классный рот. - Рот? – ошарашенно переспросил Сухо. Ифань кивнул: - Очень. Вместительный такой. – Он похабно улыбнулся и подмигнул Чунмёну: - Кстати, если хотите, можем как-нибудь вечером обсудить с вами особенности китайской системы правосудия и ее возможное слияние с корейской. – Ифань задвигал бровями, до боли напомнив Сухо его преподавателя из академии Чхве Шивона. – Я бы с вами многое… кхм, обсудил. Чунмён машинально подался вбок и внезапно понял, что пути назад нет. Он был окружен, педики были везде. Корейские, китайские и частично канадские. И, что самое страшное, они были с оружием и наручниками. А еще высокие и красивые. И мысль об этом пугала Сухо даже больше, чем то, что на следующее задание надо было посылать Чанёля и Бэкхёна, которые были не просто педиками, а очень тупыми педиками. Что, безусловно, снова приведет к разрушениям и локальным катастрофам. ***** - Итак, - Чондэ добавил в свой голос немного таинственности. – Наверняка все вы знаете, что в Сеуле не так давно объявился маньяк. И не просто маньяк. Маньяк-гей! - Это Чанёль! – мгновенно отреагировал Бэкхён, весьма невежливо тыкая в Пака пальцем. Сухо устало вздохнул, а Чондэ поморгал глазами и отрицательно покачал головой: - Нет… Это не Чанёль. Это действительно отвратительный преступник… - Чанёль отвратительный, это точно он! - Ну, хён! – обиженно взвыл Пак. – Как ты мог такое подумать! Я же не гей, я люблю только тебя! Логика Чанёля, как всегда, хромала на все ноги, руки и другие конечности, но, как ни странно, от подобного сомнительного комплимента Бён почувствовал некое подобие морального удовлетворения. Как-никак приятно осознавать, что кто-то становится геем только ради тебя. Чен, закаленный долгой работой в славном коллективе отдела Чунмёна, тем временем продолжил: - Этот маньяк сначала насилует своих жертв, которыми преимущественно становятся симпатичные молодые парни… - Точно Чанёль! - … А потом убивает их зверскими способами. В кабинете воцарилась неловкая тишина. Бэкхён ощутил что-то, отдаленно напоминающее давно позабытое чувство вины, неловко ткнул Чанёля локтем в бок и пробубнил: - Тогда это не Пак. Это также не смахивало на прекрасный комплимент, но, судя по озарившемуся широкой улыбкой лицу Чанёля, от которой даже слегка потускнел экран компьютера Чунмёна, он был вполне им удовлетворен. Пак придвинулся к нему поближе, и Бён подавил раздраженный вздох. - Маньяк орудует именно в нашем районе, - подал голос Сухо, хмурясь. В этот момент его телефон резко запищал, и Чунмён схватился за свой смартфон, продолжая говорить. – Поэтому вашей задачей будет патрулирование улиц в ночное время, особенно неподалеку от местного компьютерного зала и ночного клуба, ведь именно там обычно тусуются все классные парни… - Взгляд Чунмёна наконец-то переместился на экран его телефона и, он, пробежавшись по нему глазами, внезапно резко закашлялся, краснея и едва не роняя смартфон на пол. Чондэ подскочил к нему и, заботливо стуча его по спине, встревоженно спросил: - Хён, с тобой все хорошо? Тебе написали какую-то угрозу? - Нет, - забегал глазами справившийся с кашлем Сухо. – Просто сообщение от телефонного оператора. - Понятненько, - отозвался Чондэ, отходя в сторону. Он, конечно, не стал сообщать Чунмёну, что вряд ли какой-нибудь оператор прислал бы ему сообщение: «Скыжи, а на тибе сещас нудето нишнее билье?!» - с кучей орфографических ошибок, и навряд ли хоть одна компания стала бы называться в адресной книге как «Сексуальный и высокий китайский извращуга». Чен на секунду представил, как бы подобное название смотрелось на рекламных афишах, и контуженно крякнул. Бэкхён тем временем хорошенько стукнул продолжавшего настойчиво трогать его руками Чанёля и возмущенно воскликнул: - Это получается, нам теперь не спать ночами?! И потом, а вдруг на нас нападет этот же маньяк? Сухо, в это время занятый составлением строгого, лаконичного и в то же время игривого сообщения для «телефонного оператора», оторвался от своего увлекательного занятия и заявил: - Спать будете днем, а маньяк на вас не нападет. - Это еще почему? – подбоченился Бэкхён. - Это потому что мы полицейские и выглядим устрашающе! – гордо возвестил Чанёль. - Нет, это потому что вы ни хуя не милые и не симпатичные, - возвестил Чунмён. – Будь я маньяком, у меня ни на кого из вас даже и не встал! - Ах, ты уе… - начал было Бэкхён, но Чондэ вовремя перебил его, примирительно поднимая руки: - Довольно, ребята! Чанёль, Бэкхён, отправляйтесь-ка к себе домой и хорошенько отоспитесь. У вас сегодня был трудный день… - Естественно, трудный, засрать нам такую ответственную операцию и едва не убить главаря наркодилеров ящиком из-под селедки, мудоебоны, - пробормотал Сухо, сердито фыркая. - Я нечаянно, - виновато прогудел Чанёль. - … Поэтому отправляйтесь спать, - повысил голос Чондэ. – На дежурство заступите в девять вечера, а в восемь утра приедете к нам в участок и отчитаетесь. - Есть! – отрапортовал Чанёль. Бэкхён откинул голову назад и застонал: - За что мне это?! Настроение было гаже некуда. Мало того, что теперь придется полуночничать, катаясь туда-сюда по улочкам их района с сексуально озабоченным идиотом Паком, так еще вдобавок прибавится бумажной работы с отчетами и формами. - И Вонбина с собой захватите, а то у него опять проблемы с желудком, - окончательно добил его Сухо. - Бедняжка, - расстроился Чанёль и слегка нахмурился. В голове Бэкхёна промелькнула мимолетная мысль о том, что вот такой Пак, не корчащий странные рожи и не несущий полнейшую поебень, выглядит почти симпатичным. Мужественным, сильным, надежным… В этот момент Пак встретился с ним глазами и ослепительно улыбнулся, становясь до боли похожим на обкуренную мартышку. Все голубоватые мысли испарились куда-то к херам, и Бён вновь загрустил, злобно косясь в сторону вцепившегося в свой смартфон Сухо. Чунмён, отвечая на очередное восхитительное сообщение: «Я хычу ванзить свой цыньхань в тваю шангрила!», даже не заметил того, что Бэкхён старательно пытается четвертовать его глазами. Бён отвернулся и, расстроенно пнув ногой стол, поднялся, слегка толкая в бок Чанёля: - Пошли, идиот. Ему предстоял очередной веселый день в компании Чанёля и отчаянно пукающей овчарки Вонбина, которую опять накормили не той едой. Идеальные будни крутого полицейского, нечего сказать. ***** - Вонбин, черт тебя дери, ты опять пукнул! – выругался Бэкхён, сердито косясь на сидящую на заднем сидении овчарку. В ответ пес лишь покосился на него несчастными глазами и тяжело вздохнул. Если бы Вонбин мог говорить, то, безусловно, он бы выругался и сказал: «Я не виноват, это все ваши китайцы и их отвратительная еда!». Но овчарка, увы, не обладала подобным даром, поэтому она лишь тихо гавкнула и вновь шумно испортила воздух. Бэкхён скривился и раздраженно воскликнул: - Твою же мать, здесь просто дышать невозможно! – с этими словами он повернул ручку и открыл окно. На него моментально повеяло запахом дешевой картошки фри и автомобильных газов, но по сравнению с вонью, производимой Вонбином, все это казалось элитными французскими духами. - Сейчас, потерпи, хён, скоро приедем! – пропыхтел Чанёль, выкручивая заедающий руль и резко входя в поворот. Машина опасно заскрипела внутренностями, и Бён схватился рукой за кресло, почти падая на Пака: - Осторожнее, Шумахер! - Прости, - виновато прогудел Пак, въезжая в их двор и распугивая голубей громким визгом шин. – Я не нарочно. Он резко затормозил, отчего Бён, ремень сидения которого нещадно провисал, стукнулся носом о панель, а Вонбин издал жалобный вой и вновь шумно пукнул. Бэкхён выругался, а Чанёль испуганно ойкнул, протягивая к нему руку и нежно касаясь пальцами ушибленного места: - Хён, ты в порядке?! Прости, прости меня, я не нарочно! Сильно болит? Прежде чем Бэкхён успел разразиться очередной колкой тирадой, Пак потянулся и мягко коснулся губами саднящей кожи. - Мама всегда так делала, когда я что-то повреждал, - сказал Чанёль, улыбаясь. - И всегда становилось лучше. Бён хотел сказать, что действия Пака были очередной попыткой залезть к нему в штаны, что заботой тут даже и не пахло, только его чертовыми извращенными гормонами, но глаза Чанёля были наполнены такой искренней любовью и нежностью, что у Бёна невольно защемило где-то с левой стороны груди, а нутро наполнилось удивительно теплым, похожим на горячий пар чувством. Бэкхён отвел взгляд и, ощущая, как запунцовели уши, буркнул себе под нос: - Води в следующий раз нормально, идиот. - Он отвернулся от Пака и принялся выпутываться из ремня. – Пошли уже домой, нам сегодня ночью вставать. И Вонбина с заднего сидения захвати, а то он нам весь салон запердит… Словно в подтверждение его слов, пес совершенно по-человечески вздохнул и уставился на полицейских большими грустными глазами. На морде его была написана смертельная усталость, и было видно, что Вонбина тоже все достало. Кругом были одни педики, которые ругались, спорили и кормили его дурацкой, раздражающей желудок едой. Это тебе не комиссар Рекс, печально думал Вонбин, труся за переругивающимися полицейскими и громко зевая. Это какой-то дурдом. - Чанёль, скотина ты этакая, почему ты бросил свои носки в духовку?! – заорал Бэкхён, кашляя и прихваткой выуживая из духовки обуглившиеся куски махровой ткани, бывшие ранее симпатичными носками в синий цветочек. Сейчас же предмет гардероба представлял собой нечто черное и воняющее настолько отвратительно, что мирно лежавший на своей подстилке Вонбин принюхался и горестно завыл. - Ты про что, Бэкхённи? – донесся из ванной громкий бас Пака, заглушаемый звуком льющейся воды. – Я бросил их в мойку, как ты меня и просил! Бэкхён вновь покосился на обугленные носки и, открыв рот, издал нечто, отдаленно напоминающее кряканье. Слов просто не хватало, а звуки не шли из горла: Бён находился в состоянии глубокого морального охуения. Нет, конечно, Пак и раньше творил совершенные глупости. Чего, например, стоила гигантская плюшевая Рилаккума, гордо сидящая посреди гостиной, которую пьяный в стельку Чанёль приволок в дом после дня рождения своего близкого друга Чихуна. Рилаккума смотрелась весьма симпатично, правда, это никак не мешало ей служить самым настоящим пылесборником. Выкинуть ее тоже рука не поднималась, ведь Чанёль назвал игрушку Кимтэён, почему-то слитно, а выбросить что-то, что носило гордое имя любимой нуны из SNSD, не позволяли глубокие фанбойские чувства Бёна. Так что Кимтэён продолжала мозолить глаза отчаянного аккуратиста Бэкхёна, правда, в последнее время приобретя и некую функциональную полезность: на ее нос вешался поводок Вонбина, а куда-то между ног Пак кидал свои грязные трусы. Если записать все глупости, сотворенные Чанёлем за долгие годы их знакомства, то количество бумаги превысило бы все допустимые нормы, но вот стиральную машину и духовку он еще никогда не путал. Даже будучи совершенно нетрезвым. Бэкхён выкинул в помойное ведро останки несчастных носков и с тоской уставился на вымазанную копотью духовку. Похоже, его планы побаловать себя вкусным жарким из говядины сегодня полетели к херам. Бён достал из морозилки коробку с замороженной пиццей и со зверским выражением лица принялся потрошить картон. Из ванной донеслось громкое пение Пака: низким басом и абсолютно не попадая в такт, Чанёль исполнял нетленный хит 2NE1 – Crush. Домучив несчастную упаковку, Бэкхён выкинул остатки картона в мусорное ведро и с самым что ни на есть свирепым оскалом засунул пиццу в микроволновку. Вонбин тихонько заскулил и закрыл глаза лапами: Бён в состоянии бешенства до боли напоминал практикующего маньяка-патологоанатома До Кёнсу. Разве что он был на пару сантиметров повыше, и попа у него была чуть толще. Из ванной тем временем донесся припев «Come Back Home». Бэкхён налил себе в стакан холодную колу и, немного подумав, с силой выкрутил вентиль крана на кухне, включая горячую воду на максимум. Спустя некоторое время Бён услышал громкий вопль и поток нецензурной брани и удовлетворенно улыбнулся: совмещенная система водоснабжения порой имела свои преимущества. - Твою мать, как же больно! – Дверь с громким стуком распахнулась, и из ванной буквально вылетел абсолютно голый Чанёль. Резко затормозив перед слегка обалдевшим хёном, он страдальчески нахмурился и обиженно заорал: - Бэкхён, за что ты так со мной?! Я же не нарочно, и… Он продолжал что-то кричать, размахивая руками, но Бэкхён уже его не слышал, откровенно пялясь на обнаженного Пака. Широкие плечи, рельефный пресс, сильные бедра и, наконец, Чанёль-младший, при виде которого Бён ощутил ярко выраженный комплекс неполноценности. «Я смотрю на его член, - обреченно подумал Бэкхён. – На его, мать вашу, член. Надо отвести взгляд, давай же, пока этот педик ни о чем не догадался!» - Хён! Хён! – ворвался в его воспаленное сознание озадаченный бас Пака. Бён моргнул и, совершив воистину героический поступок сильной личности, оторвал взгляд от главного мужского достоинства Чанёля и поднял на него глаза: - Что тебе? – пропищал Бэкхён, чувствуя себя на редкость неуютно. – Я очень зол. Хватит тут размахивать своим огромным хуем и иди достань пиццу из микроволновки, вон, она уже пищит! - Чего? – округлил глаза опешивший Чанёль. Бэкхён сделал большой глоток ледяной колы и, резко вскочив со своего стула, рявкнул: - Прикройся, говорю, совершенно не хочу смотреть на твой срам! Микроволновка угрожающе запищала. Бён стремглав бросился к ней, едва не роняя свой стакан. За спиной послышался озадаченный голос Пака: - Хён, у тебя кола по футболке течет. Бэкхён вытащил высушенную, малоаппетитную пиццу и горестно вздохнул: уже второй раз за день его попытка приготовить ужин заканчивалась плачевно. - Ой, сгорела, - расстроился Пак, подходя ближе. – Ты не помнишь, кажется, у нас еще были замороженные буритто и кимчхи? Можно хоть что-то съесть перед сном… Бэкхён набрал воздуха в легкие и повернулся к нему, чтобы высказать ему все, что он о нем думает. И застыл с открытым ртом, вновь уставившись на голого Пака. - Хён? – неуверенно позвал его Чанёль. – Так как насчет буррито? Самое ужасное, с тоской подумал Бён, что это был не первый подобный случай за последнее время. Чанёль по-прежнему бесил просто до чертиков, но в то же время, помимо его редкостного долбоебизма и откровенной тупости, в нем нежданно-негаданно стали проявляться и некие положительные черты. Например, у него была милая улыбка. Иногда. А еще он был действительно храбрым, добрым и самоотверженным человеком, искренне любящим свою работу и готовым днями и ночами торчать на дежурстве ради того, чтобы отыскать украденную у старушки сумочку или потерянные девочкой-школьницей часы. И порой он помогал Бэкхёну снять вещи с самой высокой полки шкафа, потому что он, к тому же, был еще и очень высоким. Мудила чертов, а ведь когда-то он едва доставал Бёну до плеча… И руки у Пака были красивые. И ноги длинные, хоть и совершенно причудливой, экстра-кривой формы. А еще у него был очень большой член. И, как ни стыдно было признать Бёну, этот самый член все никак не хотел выходить у него из головы. Сраные китайские педики, которые превратили их отделение в бордель и заставили всех сотрудников перейти на голубую сторону зла. Это все их тлетворное влияние, в этом Бён был уверен. - Бэкхённи-хён, что с тобой такое? – вновь нарушил его напряженные раздумья хриплый голос Пака. – Тебе плохо? Ты застыл и смотришь куда-то вниз, только губы шевелятся. Бэкхён потряс головой и поднял глаза на лицо Пака. Затем залился краской и, ощущая, как его переполняет смущение, злость и что-то, отдаленно напоминающее возбуждение, со всей дури швырнул в него пиццей. Та красиво разрезала воздух и, подобно диску на соревнованиях по метанию, с легким свистом врезалась обалдевшему Паку прямо в лоб. Тот, явно не ожидавший от Бёна подобного поступка, попятился и с грохотом упал назад, едва не задев мирно лежащего на подстилке Вонбина. Тот громко залаял и от испуга вновь шумно пукнул, отскакивая в сторону и едва не врезаясь в стену. Бэкхён резко развернулся и, чувствуя, как слетают с ног любимые домашние тапочки, стремительно бросился в сторону спальни. - Бэкхён-хён! – донесся до него сдавленный полустон слегка контуженного Пака. Бён с грохотом запрыгнул на свою кровать и, укрывшись с головой одеялом, громко заорал, потрясая в воздухе кулаком: - Нечего писькой передо мной светить, педик! Давай, поднимайся и иди ложись спать! Нам через несколько часов подниматься! С кухни послышался громкий стук, сдавленное бормотание и довольное чавканье: Вонбин добрался до пиццы. Бён натянул одеяло на голову и с тоской подумал, что проблем в его жизни становится все больше и больше. Теперь к имеющимся прибавился маньяк-гомосексуалист, нападающий на красивых мальчиков в укромных уголках их тихого спального района. И возникающая при виде голого педика Чанёля эрекция, которая болезненно давила на домашние шорты. Но Пак его по-прежнему бесил. И он ему совершенно не нравился, ни он, ни его тупая смазливая рожа, ни высокое стройное тело, с которого так восхитительно стекали прозрачные капельки воды… Это все недотрах. И китайцы. Конечно, во всем виноватые китайцы и их гейская аура. Чтобы они там обчихались, уроды. ***** - Мне кажется, в этой женщине есть что-то подозрительное, - громким шепотом возвестил Чанёль, наклоняясь ближе к Бёну и роняя на него крошки от пончика. Бэкхён откусил кусок от своего берлинского с глазурью и, отпихнув Пака, тяжело вздохнул: - Я даже знаю что. Это мужчина. - Ооооо, - контуженно промычал Пак, давясь пончиком с повидлом. – А почему у него волосы такие длинные? - Захотелось, - рявкнул Бэкхён, испытывая навязчивое желание опрокинуть на Пака всю коробку, до краев заполненную ароматной выпечкой. Со стороны они, конечно, смотрелись очень круто. Разъезжающие на постоянно дребезжащей внутренностями колымаге с мигалкой, с мелахолично глядящим куда-то вдаль Вонбином, пребывающим в состоянии блаженного непоноса, поедающие калорийные пончики и тревожно поглядывающиеся в случайных прохожих. Просто самые настоящие крутые детективы из американских блокбастеров. Бён с шумом отпил из стаканчика с латте и настороженно вгляделся в проходящую мимо толпу подростков. Те явно находились в состоянии легкого подпития и шли, слегка шатаясь и громко распевая во весь голос песню Sistar – Touch my body. - Кажется, надо за ними приглядеть, - вполголоса пробормотал Бэкхён. Чанёль с изяществом экскаватора заглотнул очередной кусок пончика и с набитым ртом заявил: - Зачем? Даже если они похабно фальшивят и перевирают всю партию Дасом-нуны, это еще не повод их арестовывать! - Дебил, они отличные потенциальные жертвы для маньяка, - тяжело вздохнул Бён. – Пьяные, молодые, достаточно симпатичные… - Симпатичные? – тут же напрягся Пак, нехорошо прищуриваясь и доставая из-за пазухи пистолет. – Что, ты на кого-то из них запал? Хочешь затащить его к нам в машину и сыграть с ним в ролевую игру. Типа «ой, мне кажется, у вас в штанах что-то подозрительное, давайте я проверю!» А потом бац! – и вы уже трахаетесь на заднем сидении нашей машины! Признавайся, кто из них?! Вот этот, с крашеными в рыжий цвет волосами?! Воображение Пака, определенно, работало так же интенсивно и галлюциогенно, как местный завод по производству обувного клея. Некоторое время Бён молча просидел с отвисшей челюстью, потом моргнул и ласково улыбнулся: - Чанёль, а давай мы с тобой сыграем в одну игру? Пак слегка зарделся и глупо хихикнул: - Эротическую? - Очень, - протянул Бён, старательно сдерживаясь, чтобы не вцепиться Чанёлю руками в горло. Останавливало лишь то, что вокруг были свидетели и что наказание за уголовное преступление еще никто не отменял. Уши Чанёля загорелись, как семафоры, и он возбужденно выдохнул, протягивая к Бёну руки: - О, Бэкхённи, так сразу? В какую? Мне доставать наручники? - Игра называется «Засунь в свой болтливый рот дуло пушки и выстрели к херам»! – рявкнул Бэкхён, с силой выкручивая ойкающему Чанёлю оттопыренные уши. – Следи давай за парнями и прекрати нести поебень! Сколько раз тебе говорить, что я не педик! И никакие другие мужики меня не интересуют! - «Другие»? – промычал Пак, которому озлобленный Бён сжал уже нос. – Тебя интересуют какие-то мужики? Бэкхён осекся. Перед глазами вновь всплыл образ могучего жезла любви донсэна, и Бён, заливаясь краской, последний раз дернул Чанёля за нос и отстранился, отворачиваясь и бурча себе под нос: - Глупости не неси, дебил. - Смотри-ка, за ними идет какой-то подозрительный парень, - внезапно серьезно сказал Пак, кивая в сторону окна. Бён вынырнул из своих невеселых раздумий о тлетворном влиянии чертовых китайцев на его твердую гетеросексуальную ориентацию и перевел взгляд на темную сторону улицы. Прямо за переговаривающимися и смеющимися мальчишками шел подозрительного вида высокий парень в длинном черном плаще и большой черной шляпе с полями. Бён вытаращил глаза и пробормотал: - Твою мать, ну вы же не серьезно! Слишком уж этот загадочный мужчина смахивал на маньяка. Настолько, что в это даже не хотелось верить. - Это ужасно, - внезапно сказал Пак. Бён покосился на него, и тот тяжело вздохнул: - Когда я смотрю на него, в голове сразу всплывает песенка про Черного Плаща из мультфильма Диснея. Так и хочется взять и пропеть. Бэкхён захихикал и хотел уже ехидно подколоть Чанёля, но осекся, понимая, что прилипчивый мотивчик уже крутится в голове, а губы так и шевелятся, чтобы взять и пропеть пресловутую песенку. - Странный ты, - буркнул себе под нос Бён, отчаянно испытывая желание заорать во весь голос: «Только свистни - он появится!». – Но мы не можем прямо утверждать, что этот мужик – маньяк. Нужны какие-то доказательства, не только длинный плащ и шляпа… В этот момент резко подул ветер, подхватывая валяющуюся на асфальте газету и резко задирая полы плаща мужчины. Взору обалдевших полицейских предстали волосатые загорелые ноги, обтянутые кокетливыми розовыми носками с кружавчиками. - А вот и доказательства, - выдавил из себя Бён. – Кажется, надо его все-таки допросить. Останови машину, только осторожно, и тогда мы… Договорить он не успел: Пак резко затормозил, отчего Бэкхён стукнулся носом о панель, и стремительно открыл дверь машины с громким воплем: - Ты, педик в плаще, стоять! Не двигайся, мы всего лишь хотим проверить, маньяк ты или нет! Он выхватил пистолет и сайгаком понесся в сторону затормозившего мужчины, роняя на ходу пончик в розовой глазури. Компания подростков проводила его обалдевшими взглядами и, кажется, от перенесенного визуального шока даже немного протрезвела. Маньяк, естественно, не внял дипломатическим речам Чанёля и, развернувшись, помчался куда-то в сторону небольшого местного сквера. - Стой, скотина, от меня не уйдешь! – азартно выкрикнул Пак и бросился в погоню, размахивая пистолетом в воздухе. - Да блядь! – выругался Бён и, запутавшись в ремне безопасности, вывалился из машины. Щелкнув брелоком сигнализации, он подтянул повыше форменные штаны и, ощущая, как живот бурчит из-за сожранных пончиков, побежал следом за веселой компанией. Бегать Бэкхён никогда не умел и не любил, поэтому быстро выдохся. Он привалился к ближайшей стене, тяжело дыша и беспомощно оглядываясь вокруг. Улица казалась совершенно пустынной и темной, только какая-то старушка на балконе мирно поливала цветы, и невысокий худой юноша в свободном сером свитере выгуливал щенка таксы. «Куда этот уебан убежал? Вдруг маньяк добрался до него в какой-нибудь подворотне и теперь насилует?» - с легкой тревогой подумал Бён, нервно почесывая лоб. Конечно, завалить здоровенного лося Чанёля было весьма проблематично, но кто их знает, этих маньяков. Достанет из кармана плаща электрошокер, приставит к боку, вырубит и дальше может делать с телом Пака все, что захочет. От этой мысли Бёну стало совсем нехорошо. Он отлип от стены и обратился к проходящему мимо него парню с таксой: - Скажите, пожалуйста, вы не видели пробегающего мимо высокого мужчину в черном плаще, а за ним – странного парня в полицейской форме и с пистолетом наперевес? Глаза парня слегка округлились, и он уставился на Бёна, видимо, проверяя, не обкурился ли он. Заметив форму, он слегка расслабился и покачал головой: - Нет. - На парне в плаще были еще розовые носки. С кружавчиками, - на всякий случай решил уточнить Бён. Парень усмехнулся и развел руками в стороны: - Увы, ни в желтых, ни зеленых носках я сегодня никого не видел. Впрочем, на мне сегодня сиреневые. Бэкхён невольно рассмеялся. Юноша протянул ему свободную от поводка руку: - Меня зовут Ли Тэмин. А моего пса – Тэкай. - Бён Бэкхён, - отозвался Бён, отвечая на рукопожатие. Новый знакомый выглядел совсем юным, вчерашним школьником, а еще у него было удивительно красивое лицо с нежными чертами, чем-то похожее на девичье. Тэмин вновь улыбнулся и спросил: - Ищите кого-то? - Маньяка, - брякнул, не подумав, Бён. Брови Ли поползли вверх: - Маньяка?! - Ну, да, у нас в районе объявился маньяк-гей, - путанно принялся объяснять Бэкхён, мысленно злясь на себя. Срань Господня, он должен был соблюдать конфиденциальность и не пугать население раньше времени информацией о возможной угрозе и, вот, при первой же возможности вываливает секретные сведения парню, с которым познакомился пару минут назад. – И мы теперь пытаемся его поймать. - Ужас какой! – посерел Тэмин, прижимая руку ко рту. – Что, прямо гей?! - Да, - подтвердил Бэкхён. Затем уточнил: – Нападает на красивых молодых мальчиков. Поэтому тебе следует бояться. Ли позеленел, а Бён про себя цветисто выругался: сегодня определенно был день, когда ему следовало держать язык за зубами. - Но ты не переживай, - ободряюще сказал он, похлопывая застывшего как изваяние Ли по плечу. – Он орудует только поздней ночью и рядом с местами, где обычно тусуется молодежь. Хотя, если ты будешь поздно возвращаться из школы, то рискуешь стать его жертвой… - Мне двадцать четыре, - пробормотал Тэмин. – Я уже институт заканчиваю. - Да ты выглядишь как десятиклассник! – ляпнул Бён. Ли хмыкнул и взял на руки таксу: - Извини, но ты тоже не особо тянешь на офицера полиции. - А на кого я тяну? – поинтересовался Бэкхён. – Тоже на школьника? - Если честно, то на клоуна, - серьезно ответил Ли. Бён уже хотел было обидеться и разразиться гневной тирадой, как откуда-то сзади раздался знакомый бас: - Бэкхённи! Сердце пропустило удар, и Бён резко обернулся, ощущая, как нутро наполняется облегчением. К нему стремительно приближался живой и невредимый, правда, слегка запыхавшийся и грязноватый Чанёль. «Слава Богу, живой и невредимый!» - про себя подумал Бён, вслух, впрочем, сердито заорав: - Где ты шлялся, мудоебище?! Я думал, тебя там уже расчленили! И да, а подозреваемого ты куда дел? - Эта скотина смылась куда-то, - пригорюнился Пак, останавливаясь рядом с Тэмином и Бэкхёном и почесывая разбитую коленку. Бён всплеснул руками: - Он тебя и побить ухитрился?! - Нет, это я сам, - сообщил Чанёль. – Поскользнулся на бумажке и упал. Три раза подряд. Еще и попу себе отбил. Тэмин громко захихикал. Бэкхён подавил раздраженный вздох и пихнул Пака в плечо: - Чанёль, познакомься, это Ли Тэмин-ши. Тэмин-хён, это мой напарник, офицер полиции Пак Чанёль. - Я так и понял, что вы напарники, - ответил Ли, протягивая Чанёлю руку. – Вы очень похожи. - Разве? – удивился Пак. Тэмин кивнул: - Интеллектом в особенности. Он внимательно посмотрел на часы: - Боже, уже три утра! Пришлось сегодня так поздно выйти с Тэкаем, потому что я готовлюсь к экзамену. Пора домой, а то мама меня хватится. Он спустил таксу на землю и приветливо кивнул Бэкхёну: - Приятно было познакомиться. - Взаимно, - ответил Бён, широко улыбаясь. – Давай мы тебя на всякий пожарный проводим. Как-никак ты симпатичный и выглядишь совсем юным, самый подходящий типаж для маньяка. - О, не надо, мой дом находится прямо за углом, - хмыкнул Ли. – А вам желаю удачной охоты за преступником. – Он покосился на разбитую коленку Пака и сдавленно фыркнул: – И догнать его в следующий раз. Он помахал на прощание и неспешным шагом пошел вперед. Пак проводил его цепким взглядом и напряженным голосом спросил Бёна: - Я не понял, он что, с тобой флиртовал?! О чем вы вообще с ним говорили? И тебе он, правда, кажется красивым?! - Конечно, мы даже успели сыграть в ролевую игру и потрахаться на заднем сидении нашей колымаги, пока ты гонялся за черным плащом, - тяжело вздохнул Бён, приподнимаясь на носках и отвешивая Паку подзатыльник. – Пошли к машине, идиот, нам еще часа три по району кататься. - Он к тебе приставал? – не отставал от него Чанёль. – Ишь, какой смазливый, небось, специально щенка завел, чтобы клеиться к красивым парням. - Хрень не неси, - закатил глаза Бён, в глубине души ощущая глубокое моральное удовлетворение от того, что его только что назвали «красивым парнем» - Не нравится он мне, - продолжал бубнить Пак, качая головой. – Ох, не нравится. Ходит тут в своем свитере, светит ключицами, к тебе клеится… И имя у него какое-то… Он шел рядом, отчаянно жестикулируя и продолжая нести полнейшую ахинею, требовательно заглядывая Бёну в глаза. Бэкхён корчил гримаски и периодически ругался на Пака, обзывая его «тупицей», «идиотом» и «педиком», но в глубине души ощущал себя совершенно счастливым. Счастливым оттого, что, несмотря на то, что Пак испачкался, как свинья, и разбил угловатые колени, он нашелся живым и невредимым. Оттого, что мимолетная мысль о том, что надоедливый, раздражающий Чанёль внезапно исчезнет из его жизни, казалась по-настоящему пугающей. Оттого, что Пак держал свою большую и теплую ладонь на его плече, отчего сердце билось в груди чуть быстрее. И, несмотря на то, что это было жутко по-гейски, Бэкхёну совсем не хотелось ее убирать. ***** - Ага, - изрек Сухо, просматривая красными от недосыпа глазами их криво написанный отчет. – То есть вчера вы все-таки нашли маньяка? - Подозреваемого, - уточнил Бён, со вкусом зевая и сжимая в руках принесенный Минсоком стаканчик с кофе. – Высокого парня в черном плаще, шляпе и розовых носках с кружевами. На лице Чунмёна отразилась настоящая мука. Он потер переносицу отчетом и ласково осведомился: - Вы что, успели где-то ширнуться, мудопиздарины? - Нет! – возмутился на удивление бодрый Пак. – Честное слово, он реально был в плаще! И в розовых носках! - После общения с вами меня трудно удивить, - вздохнул Сухо, отпивая из кружки кофе. – Меня уже ничем не шокируешь… В этот момент мимо прошел мирно насвистывающий Цзытао с большой резиновой куклой-негритянкой под мышкой. Чунмён, Бэкхён и Чанёль вытаращили глаза, а Тао туманно пояснил: - Вещественное доказательство. С этими словами он помахал им надувной рукой куклы и исчез в коридоре. Сухо пожевал нижнюю губу и, видимо, отойдя от культурного шока, повернулся к Бёну: - Парня-то допросили? - Нет, он убежал, - ответил Бэкхён. – Чанёль за ним погнался, и… - И вы, как всегда, все засрали, - резюмировал Чунмён. – Долбоебы, какие же вы долбоебы! Как вы теперь его найдете? - На нем был черный плащ… - вякнул было Пак, на что Сухо фыркнул: - Ага, я помню, и розовые носки. Ты предлагаешь нам ломиться в каждый дом нашего района и спрашивать: «Простите, вы не любите на досуге немного поизображать утку из диснеевского мультфильма в образе трансвестита?». В кабинете повисло напряженное молчание. Чанёль мрачно шмыгнул носом, а Чунмён схватился за телефон и более спокойным тоном сказал: - А теперь езжайте домой, проспитесь и постарайтесь сегодня ночью ничего не испортить! Я, конечно, многого прошу, но хотя бы подозреваемых постарайтесь подлавливать втихаря, а не устраивая танцы с саблями и пистолетами. Найдите этого Черного Плаща и попытайтесь из него что-нибудь выбить. Вы, кстати, никого подозрительного ночью не встречали? - Еще Ли Тэмина, - внезапно подал голос Пак. Бэкхён закатил глаза: - Боже, не неси ерунды! - Кто это такой? – заинтересовался Сухо. - Грязный педик с таксой, который мечтает изнасиловать Бэкхёна на заднем сидении нашей машины! – выпалил Чанёль, хмурясь и скрещивая руки на груди. – Очень подозрительный, я бы его допросил! На лице Чунмёна проступило элегическое выражение ангельского смирения. Он устало вздохнул и сказал Паку тоном воспитательницы малыша-дауна: - Да, конечно, допроси его, дорогой мой. Но позже. Сначала найдите вашего трансвестита в плаще, потом разбирайтесь со своей бурной личной жизнью и фантазией. - Это не фантазии, я правду говорю, дело тут нечисто! – возмутился Пак. - Нет у нас никакой личной жизни, и никогда не будет! – вторил Бэкхён, рассерженно сверкая глазами. Сухо залпом допил остывший кофе и махнул в их сторону рукой: - Идите уже, у меня и без вас куча дел! Сами разбирайтесь со своими выебонами, а я устал! Недовольно ворча и переругиваясь, Бэкхён и Чанёль встали со стульев и пошли в сторону двери, а он опустил взгляд на экран телефона. СМСки от Ифаня становились все смелее и похабнее. Сухо прочел очередное сообщение, в котором китайский полицейский предлагал ему бурный секс в пустой тюремной камере и смущенно зарделся, прикрываясь помятым годовым отчетом о статистике изнасилований в их районе. Хлопнула дверь, и Чунмён со стоном опустил голову на стол, бормоча себе под нос: - Секс ему подавай! А я, может, любви хочу! А он уже весь отдел перетрахал! - Не весь, - донесся откуда-то сверху голос Минсока. – Меня он еще не трахал. Чунмён вздрогнул и поднял голову, встречаясь взглядом с невозмутимым хёном. Тот зевнул и флегматично спросил: - Еще кофе? - Двойную порцию, - вздохнул Сухо. – И сливок побольше. Минсок кивнул и, слегка прихрамывая, неторопливо пошел к двери. На светлой коже шеи ярко выделялись багровые засосы. «Просто публичный дом какой-то, а не отделение полиции! - подумал Чунмён, вновь пряча голову под отчет. – Все трахаются, уроды, все! Даже Минсока в свою секту завербовали!» Он машинально потер нос и стрельнул глазами в сторону телефона. «Все, кроме меня, - Сухо грустно вздохнул и слегка насупился. – Суки». Сквозь прозрачную стену его кабинета было видно, как крадутся к туалету Сехун и Исин, держа в руках большой фикус. Зачем он им понадобился, Чунмён не знал и благоразумно решил не гадать. Ведь на его беду у него было очень богатое воображение. И у его озабоченных подчиненных тоже. Главное, чтобы все-таки в жопу не совали. Не для того Сухо столько времени его старательно растил и удобрял, регулярно поливая и ставя на солнечную сторону окна. Мерзкие пидорасы, грустно подумал Чунмён. Ни его не жалеют, ни фикус. ***** Бэкхён заткнул уши пальцами и крепко зажмурился, мысленно представляя себя на берегу теплого моря. Высокие волны, изумрудная вода, теплый белый песочек, на котором так приятно лежать… - Хрррррр, - послышался с соседней кровати громогласный храп Пака. Волны моментально испарились, снесенные небывалой звуковой мощью Чанёлевских децибелов. Бэкхён простонал и нахлобучил на голову подушку, пытаясь хоть как-то укрыться от ударной звуковой волны. Но безуспешно: Чанёль храпел так, что моря выходили из берегов, с деревьев осыпалась листва, а где-то в Японии наверняка происходило крупное землетрясение. - Вот скотина! – прошипел себе под нос Бён и рывком сел на кровати. Нашарив подушку, он развернулся и прицельным броском кинул ее в сторону кровати Пака, стараясь попасть прямо по голове. Подушка угодила куда-то в кокон из одеяла, под которым скрывался Чанёль, отчего последний беспокойно зашевелился и громко простонал. - Сука! – с чувством произнес Бён. - Хрррр, - отозвался Пак, разворачиваясь и разметавшись на кровати в позе морской звезды. Одеяло с громким шелестом упало на пол, и взору Бёна предстал Чанёль, одетый в одни лишь семейные трусы с изображением Спанч Боба. Бён невольно сглотнул: до этого он видел полуобнаженного Пака неисчислимое количество раз. В школе, в Академии, затем – на заданиях, им частенько приходилось переодеваться друг при друге или мыться в общей душевой, так что тело Чанёля он знал так же хорошо, как свое собственное. Вот родинка на шее, маленький шрам на животе, полученный, когда вор при попытке задержания попытался пырнуть офицера ножом, вот разбитые колени, неаккуратно замазанные зеленкой… В груди вновь возникло до боли знакомое, теплое и в то же время болезненное чувство, которое заставило дыхание сбиться, а все тело наполниться истомой. Пак выглядел настолько беззащитным и родным во сне, настолько красивым и притягательным… Сколько лет они уже знают друг друга? Десять? Пятнадцать? Восемнадцать? Сколько Бэкхён себя помнил, Чанёль всегда был рядом. Раздражающий, странный, глуповатый Пак Чанёль, обожающий американские боевики про полицейских, фильмы с Сильвестром Сталлоне и сериал про Крутого Уокера. Всегда готовый прийти Бэкхёну на помощь, никогда не унывающий и весело смеющийся, мечтающий о том, чтобы поступить в Академию с самого детства. Зачем он так упорно учился и приложил столько усилий к тому, чтобы стать полицейским? Зачем Бэкхён, мечтавший о том, чтобы стать музыкантом, вместе с ним так долго грыз гранит науки, чтобы затем тратить свою жизнь на бесконечные поиски убийц, маньяков и прочих аморальных личностей? И почему он вообще об этом сейчас задумывается? Кто теперь для него Пак Чанёль? Друг детства, вечная головная боль, настоящее шило в заднице, напарник, сосед по квартире или все-таки кто-то особенный? Голова, переполненная мыслями, закружилась, и Бэкхён зажмурился, стряхивая наваждение. Черт возьми, что такое с ним вообще творится? - Чертовы китайцы, - одними губами пробормотал он, сжимая виски. – Никакого от них покоя. Он поднялся на ноги и, неловко шлепая босыми ногами, подошел к кровати Пака и поднял с пола подушку. Чанёль поморщился во сне и вновь громко всхрапнул. Сам того не замечая, Бэкхён улыбнулся и пробормотал с удивительной нежностью в голосе: - Идиот… Он вновь наклонился и поднял упавшее одеяло, осторожно укрывая Пака. Тот перевернулся на бок и еле слышно сказал, не открывая глаз: - Бэкхённи-а… Сердце Бёна забилось быстрее. Неужели он ему сейчас снится? Интересно, каким? Наверняка очень красивым и мужественным… - Бэкхён, зачем ты полез на этот гигантский рожок мороженого, ты что, злобные плотоядные пони наступают! – пробормотал Чанёль, причмокивая губами. Бён закашлялся и мысленно выругался: все-таки, Пак всегда оставался Паком. - Идиот, - Бэкхён запрыгнул на кровать и укрылся с головой одеялом, пытаясь не слышать вездесущий паковский храп. Вонбин, мирно спавший в углу, поднял голову и громко зевнул, сонно хлопая глазами. За пять лет жизни с этими странными людьми он уже успел привыкнуть и к храпу, и к бормотанию Бэкхёна во сне и к тому, что порой нежданно-негаданно перед носом пролетает сухая пицца. Педики же, что с них взять. Тем более простому несчастному псу. ***** - Мне кажется, что мы его не поймаем, - Пак отложил в сторону недоеденный пончик и мрачно сощурился. Бэкхён со вкусом зевнул и пробормотал сонным голосом: - Мне тоже так кажется. - Бэкхённи, тебе хочется спать? – моментально встревожился Чанёль. – Это из-за того, что тебе снились ночные кошмары с отвратительным извращенцем Ли Тэмином? - Господь всемогущий, да отстань ты от меня уже с Тэмином! – простонал Бён, откидываясь на сидение. – Я не мог спать, потому что кое-кто слишком громко храпел! - Кто? – совершенно серьезно спросил Пак. – Если что, то я совсем не храплю! Или ты про Вонбина? Хочешь, мы купим ему специальное средство против храпа или какую-нибудь штуку вроде кляпа? - Ты издеваешься? – безнадежно поинтересовался Бён. Вонбин с заднего сидения согласно гавкнул. Чанёль достал из упаковки еще один пончик и округлил глаза: - Я издеваюсь? С чего это ты взял? Бён набрал воздуха в легкие, чтобы наконец высказать Паку все, что он думает о его восхитительной по своему масштабу тупости, но в этот момент Чанёль резко подпрыгнул и громко прошипел: - Вот он! Извращенец! Черный Плащ! Розовые Носки! Бэкхён вздрогнул и развернулся к окну. Действительно, вдоль стенки соседнего дома медленно крался уже знакомый парень в черном плаще. Чанёль осторожно затормозил и одними губами произнес: - Вонбина оставляем внутри. Осторожно и бесшумно выходим из машины и отрезаем ему все пути к отступлению. Если будет сопротивляться – выруби его хуком справа. Бён согласно кивнул, старательно пытаясь выпутаться из ремня. Пак вытащил из кобуры пистолет и, нажав на ручку, на удивление ловко выскользнул из машины, крадучись двигаясь в сторону ничего не подозревающего преступника. Бэкхён наконец-то справился с непокорным ремнем и, мысленно чертыхаясь, тихо выпрыгнул из их колымаги, пытаясь нащупать пистолет или электрошокер. Маньяк поправил шляпу и, громко вздохнув, стал насвистывать себе под нос веселый мотивчик, что-то похожее на последний хит Super Junior. Чанёль подкрался к нему со спины и, стремительно хватая его поперек груди, взревел: - Полиция Кореи, не двигаться! – Затем, подумав, он добавил: – Мы вооружены и очень опасны! Да, Бэкхён-хён? - Да, - отрапортовал Бён, доставая из кармана зажигалку и воинственно потряхивая ею в воздухе. И надо же было такому случиться, что именно сегодня он спросонья забыл дома все оружие! Немного поразмыслив, он угрожающе щелкнул затвором зажигалки и грозно заявил: - Сожгу! - Назови свое имя, фамилию, род деятельности, дату рождения и причину, по которой ты насилуешь и убиваешь несовершеннолетних мальчиков? – Чанёль вел допрос как истинный профессионал. Он ткнул пистолетом под ребро продолжавшего вырываться преступника и угрожающе шмыгнул носом: - А ну, говори! - Что за бред вы несете? – простонал тот с легким акцентом. – Какой маньяк? Какие несовершеннолетние мальчики?! Вы что, пьяные? - Ты нам зубы-то не заговаривай! – Бён потянулся и сдернул с его головы шляпу. Маньяк оказался удивительно симпатичным, явно иностранцем и точно не понимающим, что сейчас здесь происходит. - Имя, - вновь приступил к допросу Чанёль. Парень тяжело вздохнул и покорно ответил: - Никкун Бак Хорведжкул. - Что? – ошарашенно переспросил Бэкхён. Подозреваемый закатил глаза и повторил: - Никкун Бак Хорведжкул. - Издеваешься? – отмер Чанёль, вновь тыкая его дулом пистолета под ребра. – Таких дурацких имен не бывает! - Никакое оно не дурацкое! – возмутился тот. – Я таец, и это обычное тайское имя! У меня в компании работает еще один парень из Бангкока, Компимук Бхувакуль, попробуйте его имя выговорить! Повисло неловкое молчание. Бэкхён почесал затылок и изрек: - Ага. Таец. Так, значит, господин Хормед… Хорвед… Хоршвед… - Просто Никкун, - любезно отозвался тот. – Я уже привык, что здесь мое имя никто не может правильно выговорить. - Где ты прячешь свой нож, которым ты убиваешь мальчиков, гастарбайтер? – отмер Чанёль. - Я не гастарбайтер! – возмутился Никкун. – И у меня есть девушка, мне вообще мальчики не нравятся! - Извращенец! – покачал головой Пак. Никкун округлил глаза, а Бэкхён поспешно сказал, силясь хоть как-то спасти явно порушенную к херам репутацию их отдела: - Так, господин Никкун, вы можете сказать, что вы делаете поздней ночью на улице в таком виде? - В каком таком виде? – занервничал мужчина. - В черном плаще и шляпе, - отозвался Бён. - И в похабных розовых носках, - брякнул Пак. Никкун зарделся и шепотом спросил: - Про носки вы как узнали-то? - Ветер, - пространно пояснил Бэкхён. Никкун тяжело вздохнул: - Я так и знал… Ну, если коротко объяснять… С этими словами он внезапно резко распахнул полы плаща. Бён не удержался от совершенно бабьего визга, а Чанёль, стоявший лицом к спине Никкуна, недоуменно заморгал: - Что такое, хён?! Он что, голый? Он что, эсгиби… эсгуб… эсгибцион… Оставив попытки расправиться с трудным словом, Пак обогнул Никкуна и встал рядом с Бэкхёном. Брови его медленно поползли вверх, а с губ сорвался шокированный вздох: - Ни хрена себе! На подтянутом и мускулистом теле тайца красовались ярко-розовые блестящие трусы с подтяжками, украшенные затейливыми бантиками и сердечками из стразов. Волосатые ноги трогательно оттеняли уже знакомые носки с кружавчиками цвета молодого лосося. Никкун с явной мукой на лице запахнул плащ и, поколебавшись, доверительно начал: - Понимаете, у меня есть девушка. И она немного… странная. - Мы это уже поняли, - подал голос Чанёль. – Судя по тому, что она встречается с парнем, который выглядит как дешевый стриптизер. - Я не выгляжу как дешевый стриптизер! – оскорбился Никкун. – И потом, я не договорил. Я так оделся не потому, что мне это нравится. А просто у нас с девушкой такая ролевая игра. - Ага, - вновь изрек Бён. Никкун поднял с асфальта упавшую шляпу и тяжело вздохнул: - Ее типа заводит, когда я появляюсь в доме, как такой неуловимый шпион, в плаще и шляпе. Мне пора на задание, но по пути я дарю незабываемое блаженство незнакомке, в доме которой я скрываюсь от исландских наркодилеров. - В Исландии есть наркотики? – поразился Пак. Никкун пожал плечами: - Не знаю, это идея Тиффани. - И розовые трусы с носками… - начал было Бён, но Никкун перебил его, страдальчески морщась: - Тиффани обожает розовый цвет. У нее дома все розовое. Ноутбук розовый, туалетная бумага розовая, даже презервативы она покупает розовые. - Как ты с ней вообще живешь?! – невольно вырвалось у Бёна. Никкун пожал плечами и серьезно сказал: - Я ее люблю. И ради того, чтобы она была счастлива, я готов даже надевать эти идиотские трусы, которые жмут везде, где только можно. - Ты – мужик! – уважительно сказал Пак, хлопая его по плечу. – Я бы такие ни за что не надел. Хотя, если бы Бэкхён попросил… - Что здесь происходит?! – раздался позади встревоженный женский голос. Прямо к ним, запыхавшись, бежала девушка, на ходу кутаясь в плащ. Розовый. На ногах ее красовались розовые балетки, а в руке она держала ключи с розовым брелоком в виде сердечка и смартфон в розовом чехле. - Фанни! – обрадованно воскликнул Никкун. – Извини, что я задержался, просто меня приняли за маньяка-гея! - Что? – округлила глаза Тиффани, от неожиданности едва не роняя на асфальт телефон. – Это из-за твоего плаща?! Я так и знала, это все этот противный черный цвет! Никогда его не любила! - Скорее, из-за розовых носков, - пробормотал себе под нос Пак. – Понимаете, госпожа…эээ… - Хван, - ответила та, подбегая к Никкуну и беря его под руку. – Хван Миён. Но можно просто Стефани. Или Тиффани, меня все так зовут. - Ага, - крякнул явно пришедший в замешательство Чанёль. – Понимаете, госпожа Хван, дело в том, что… В этот момент у Бэкхёна зазвонил мобильный. Оставив Пака объясняться с Никкуном и его девушкой, он отошел в сторону и глянул на дисплей: звонил Чунмён. Нажав на прием, он поднес телефон к уху и со смешком начал говорить: - Ты позвонил прямо вовремя. Представляешь, нашли мы маньяка в черном плаще, а он оказался тайским подкаблучником с труднопроизносимой фамилией! Так что наш главный подозреваемый, увы, ни при чем. - Я и так знаю, что он ни при чем, - вопреки всему, голос Сухо был напряженным: Чунмён явно не был настроен веселиться. Сердце пропустило удар, и нутро наполнило предчувствие чего-то нехорошего. Бэкхён покрепче перехватил телефон и неуверенно позвал: - Чунмён-хён… - Только что позвонил Чондэ – они нашли еще один труп. – Бён испустил рваный вздох. – Возле старого склада, там, где явно не может тусоваться молодежь. Причем, как сказал Кёнсу после предварительного осмотра, парень явно был убит днем. А до этого маньяк действовал исключительно ночью. Позади Бёна шумно переговаривались Пак и Тиффани. Чанёль весело смеялся, что-то говоря девушке и дружески толкая Никкуна в бок. Что-то внутри Бэкхёна болезненно сжалось, а Сухо тем временем устало продолжил: - Похоже, наш маньяк сменил свой стиль, и поймать его будет намного сложнее. Приезжайте в участок как можно скорее и, пожалуйста, по пути обойдитесь без своих обычных фокусов. В трубке послышались гудки. Бэкхён тупо уставился на экран телефона, затем вновь перевел взгляд на Пака. Все стало очень и очень херово. Настолько, что даже проблемы считать совершенно не хотелось. ***** - Судя по внешним признакам, действовал тот же человек, - деловито говорил Кёнсу, демонстрируя отвратительные на вид снимки. Чанёля передернуло, а Сухо поспешно сказал: - Слушай, а ты можешь обойтись без снимков? А то они немного… тошнотворные. - Не понимаю, что вы тут видите тошнотворного, - пожал плечами До. – Ну труп, ну выпученные глаза, ну странгуляционная борозда на шее… Бэкхён ощутил, как съеденные пончики ищут выход с желудка. Сухо закашлялся, а Кёнсу смилостивился: - Какие вы нежные! Ладно, проще говоря, характер преступления и некоторые биологические признаки указывают, что это был тот же самый маньяк. Насиловал тоже он, хотя отпечатков пальцев не оставил, видимо, пользуясь перчатками, и спермы внутри жертв тоже нет. Скорее всего, потому что он надевал презерватив. На коже убитых остались частички ДНК, но по ним я вам ничего сказать не могу. Нужно ДНК самого преступника, чтобы понять, что к чему. - Вообще ничего? – безнадежно спросил Чунмён. До покачал головой: - Я не всесилен. - Спасибо, Кёнсу, - Сухо потер красные от недосыпа глаза и взял в руки чашку с остывшим кофе. – Можешь идти. - И снимки свои с собой забери, - поспешно добавил Чанёль. Когда дверь за До захлопнулась, Бён было начал: - Чунмён-хён, мы… - Но тот прервал его: - Ничего не говори. Бэкхён притих. Такой Чунмён, молчаливый, уставший и какой-то потухший, пугал намного больше, нежели постоянно матерящийся, взрывной и истеричный, каким он был в обычные дни. В этот раз они действительно крупно облажались. Настолько, что даже Сухо больше в них не верит. - Езжайте домой, - нарушил молчание Чунмён. – Сегодня подежурите в последний раз, а завтра вместо вас заступят Сехун и Чондэ. Придется выставить патруль еще и днем, так что, скорее всего, припашем Лухана и Ифаня, нечего им прохлаждаться. - Хён, - Чанёль обратил на Кима умоляющий взгляд, но тот лишь покачал головой: - Достаточно, Пак. Больше вы над этим делом работать не будете. Он стал перебирать валяющиеся на столе бумаги, опустив глаза: - Идите уже. И по дороге позовите ко мне Минсока, мне нужно дать ему распоряжения. Чанёль молча поднялся на ноги и, с болью посмотрев на мрачного как туча Сухо, медленно побрел в сторону двери. Бён последовал за ним, почти физически ощущая, как на него давит стыд, отчаяние и безнадежность. Не справились. Не сумели найти маньяка, не уберегли от него новую жертву, навсегда потеряли доверие начальника, того, кто всегда был на их стороне, несмотря на все крики и матерные нотации. Бэкхёну было плохо так, как не было никогда в жизни. - Хён, все-таки проверь этого Ли Тэмина, - неожиданно сказал Пак, тормозя на пороге. – Мне кажется, что он… - Да заткнись ты уже с этим Тэмином! – взорвался Бён. – Что ты к нему пристал?! Шевелись давай и прекрати нести всякую поебень! Чанёль перевел на него взгляд, и сердце Бёна невольно дрогнуло. Пак молча сжал губы и развернулся к нему спиной, чеканным шагом выходя из кабинета Чунмёна. - Зря ты так с ним, - вздохнул Сухо. – Парень-то к тебе со всей душой… Тяжесть внутри стала такой неподъемной, что дыхание сбилось, а Бён поморщился. Все очень и очень херово. Настолько, что даже Чанёль не ждет его и идет вперед, не оборачиваясь. ***** Всю дорогу до дома Чанёль молчал, глядя в окно немигающим взглядом. Обстановка в машине была действительно неловкой и угнетающей, и воздух казался таким плотным от напряжения, что дышать становилось практически невозможно. Даже Вонбин чувствовал, что хозяева явно не в духе, и потому притих, лишь изредка совершенно по-человечески грустно вздыхая. Пак въехал во двор, впервые за долгое время бесшумно, и аккуратно припарковал машину. Бён молча выпутался из ремня и, прочистив горло, сказал деланно бодрым тоном: - Может, закажем пиццу? Или мне что-нибудь приготовить? - Мне все равно, - коротко ответил Пак, открывая дверь, вылезая из машины и выпуская Вонбина. Бэкхён открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, хоть что-то, позволившее бы давящей тишине исчезнуть, но застыл, понимая, что и говорить ему не о чем. Он громко хлопнул дверцей и, шмыгнув носом, выбрался наружу, неловко поправляя фуражку на голове. Пак щелкнул брелоком сигнализации и, слегка сутулясь, пошел в сторону входной двери. Бён побрел следом, рядом с Вонбином, вглядываясь в напряженную спину Пака и чувствуя, как сердце болезненно сжимается. Ну, пожалуйста. Скажи какую-нибудь дурацкую и нелепую шутку. Улыбнись так, как ты обычно делаешь, попытайся обнять. Почему-то Бэкхён был уверен, что сегодня совсем не будет сопротивляться. Он всегда считал, что бесконечный треп Чанёля делает его жизнь невыносимой. Как оказалось, молчание Пака невыносимое в миллиарды раз. - Я… - начал было Бён, но замолк, снимая с головы фуражку и неловко теребя ее в руках. Пак повесил форменную куртку на крючок и тихо сказал: - Я в ванную. Постараюсь не шуметь. Бэкхён кивнул, провожая взглядом его высокую долговязую фигуру. Вонбин тихо проскулил и потрусил к своей подстилке, опустив голову и неловко перебирая лапами. Бён тяжело вздохнул и сел на диван, поджав под себя колени и нервно комкая в руке несчастную фуражку. Затем размахнулся и со всего размаху кинул ее в Кимтэён. - Сука, - коротко сказал он, обращаясь куда-то в пустоту. Кимтэён молчала, глядя на него черными вышитыми глазами. И почему-то именно от этого Бёну стало настолько плохо, что захотелось нажраться просто в хлам. Внезапно раздался громкий стук, и из ванной выскочил Чанёль, одетый в одни лишь форменные брюки. Он застыл у стены и хрипло пробормотал, глядя на Бэкхёна: - Хён, я… Я… Он шумно вздохнул и неожиданно резко бросился вперед. Мгновение, и Бён ощутил, как сильные руки толкнули его в грудь, так что он оказался прямо под нависшим сверху Паком. Чанёль уткнулся носом в его ключицу и рвано прошептал, стискивая его плечо большой ладонью: - Бэкхён, пожалуйста, не отталкивай меня… Не смотри больше ни на кого, не надо. Ни на какого Тэмина, ни на кого на свете. Бэкхён-а… Это чем-то походило на странный сюрреалистический сон. Бэкхён судорожно вздохнул, ощущая, как руки Пака оглаживают его бедра, а его губы касаются его собственных. Язык Чанёля вторгся в его рот, и в голове Бёна забилась отчаянная мысль: черт возьми, как же здорово! Как это классно, когда тебя целует, сука, Пак Чанёль, твой лучший друг, твой напарник и сосед, твой донсэн, твой… Нет, нельзя переходить грань. Нельзя, потому что сердце билось так часто, а дыхание стало прерывистым от отчаянных, порывистых прикосновений Пака. Если он сейчас не отстранится, то все изменится окончательно и безвозвратно, и прежняя удобная, привычная система отношений разрушится к чертям. А дальше все станет настолько запутанным и сложным, что увязнешь до конца. Чанёль должен рваться к нему, Бэкхён должен убегать. От Пака, от самого себя, от собственных чувств. Даже если от этого самому будет очень больно. - Отвали от меня! – заорал Бён, делая над собой усилие и отпихивая от себя Пака. Он размахнулся и с силой ударил Чанёля по лицу. Пак отшатнулся, держась руками за поврежденный подбородок, а Бён, воспользовавшись его замешательством, оттолкнул Пака и, неловко спрыгнув с дивана, истерично закричал, ощущая, как дрожат ноги, а к глазам подступают непрошенные слезы: - Сука, я же говорил тебе, чтобы держался от меня как можно дальше! Свали к херам и никогда, слышишь, больше никогда не смей ко мне прикасаться! И на последнее дежурство я поеду один, а ты пока сиди здесь и подумай, подумай… - Бён захлебнулся собственными словами и махнул рукой, отворачиваясь. – Неважно. Он медленно побрел к выходу, чувствуя кожей пронзительный взгляд Пака. До боли хотелось обернуться, но Бэкхён молча продолжал идти, на ходу поправляя на себе форменную рубашку. Подняв с пола фуражку, он мимоходом погладил по плюшевому носу Кимтэён и вышел в коридор. Чанёль так и не пошел за ним. Не то чтобы Бёну этого безумно хотелось, совсем нет. Просто отчаянно саднили костяшки пальцев, разбитых о чужое лицо, и гулко билось в груди ноющее сердце. ***** Есть пончики в этот раз совершенно не хотелось. Да что там, вообще ничего не хотелось. Бён мрачно шмыгнул носом и повернулся к окну, провожая немигающим взглядом проходящих мимо людей. Было всего шесть часов вечера, и потому по улицам их района гуляло много народа. Родители с весело смеющимися детьми, шумные компании молодых людей, во весь голос обсуждающие последнюю стрелялку от Sony, парочки, держащиеся за руки и воркующие с таким видом, будто им не нужен никто, кроме них самих. Почему-то именно они вызывали у Бёна форменное недовольство, и ему до ужаса хотелось открыть окно и смачно плюнуть в их сторону, чтобы не разгуливали здесь такими довольными и счастливыми. Но нельзя. Полицейским вообще многое было нельзя. - Козлы, - выплюнул Бён, фыркая. Он не спал уже больше пятнадцати часов, но, как ни странно, в сон совершенно не клонило. Напротив, было такое состояние, будто он только что выпил больше полулитра гадостного крепкого кофе Минсок-хёна, который он словно специально варил до безумия крепким, несладким и невкусным. Кофе Минсока ненавидел весь отдел, но при этом исправно пил по несколько раз в день. Потому что ничто так не бодрило, как мерзкий напиток, вдохновленно состряпанный младшим сержантом. Внезапно взгляд выхватил знакомую худощавую фигуру. Бён пригляделся: это был Тэмин, одетый в просторную черную толстовку и черные джинсы. Вид у Ли был несчастный и встревоженный, и он практически бежал, постоянно наклоняясь и что-то крича. Бён, чертыхаясь, выпутался из опостылевшего ремня и вышел из машины, щелкнув брелоком сигнализации. Слегка поправив сбившуюся рубашку, он быстро подошел к Тэмину и тронул его за плечо: - Ты что-то потерял? Ли вздрогнул и резко развернулся к нему, округлив глаза. При виде Бёна его испуг сменился явным облегчением, и он радостно воскликнул, хватая Бэкхёна за плечо: - Бэкхён-ши, слава Богу, это ты! А где Чанёль-ши? - Он в другом месте, - уклончиво ответил Бён, ощущая, как что-то в груди вздрогнуло при упоминании донсэна. – Сегодня я на дежурстве один. - Как жаль! – огорчился Тэмин. – Я надеялся, что вы оба поможете мне с поисками… Он показал Бэкхёну порванный ошейник и тяжело вздохнул: - Тэкай пропал. Сорвался с поводка и убежал куда-то в подворотню! Вот, уже минут десять бегаю и ищу его! Куда этот гадкий щенок подевался?! - Бедная собака! – встревожился Бён. – Он же такой маленький, совсем крошка! Конечно, я помогу тебе его искать. Куда, ты сказал, он побежал? - Вон туда, в сторону пристани, - показал рукой Тэмин. Он хлопнул Бёна по плечу и благодарно сказал: - Спасибо тебе огромное, Бэкхён-ши. Ты не представляешь, как много для меня значит твоя помощь. - Да ладно тебе, - смущенно пробормотал Бён, быстрым шагом двигаясь в указанном направлении. – Главное, чтобы собака нашлась. «И чего Пак все время говорит про него всякие глупости? Отличный парень этот Ли Тэмин! - подумал Бэкхён, сворачивая вместе с Ли на безлюдную улочку, застроенную старыми домами. – Все его идиотские заморочки… никакой он не извращенец и собак к тому же любит. Просто у Чанёля…» - Тэкай! – внезапно ворвался в его мысли громкий вскрик Тэмина. Он резко дернулся и поспешно перевел взгляд на Ли. Тот показал в сторону узкого проулка и встревоженно воскликнул: - Я видел его, он побежал туда. Скорее, Бэкхён-ши, скорее! Схватив Бёна за руку, он буквально потащил его в подворотню. Нутро кольнуло от нехорошего предчувствия, и почему-то Бёну до ужаса захотелось повернуть назад. - Вот он, забился под мусорный бак! – радостно закричал Тэмин. – Бён-ши, ты не можешь посмотреть? Я пока достану лакомство из кармана, чтобы его выманить. Странно, обычно собаки, особенно маленькие, лают, когда чувствуют незнакомцев. Но из-под мусорного бака не доносилось ни звука. - Тэкай! – позвал Бён, наклоняясь. – Тэкай! Тэмин-ши, тут никого нет. Ты уверен, что… Внезапно затылок прорезала тупая ноющая боль. Реальность стала мутной и окрасилась в кроваво-красный цвет, но, прежде чем Бён провалился в небытие, все кусочки головоломки собрались воедино. Темная ночь. Тэмин. Собака. Чересчур честный и чистый взгляд и легкая нервозность, когда Бэкхён рассказал ему о поисках преступника. Было столько подсказок, но, увы, Бён был слишком увлечен собственными проблемами, чтобы обратить на них должное внимание. За что сейчас расплатился, теряя сознание и падая к ногам противно ухмыляющегося Тэмина. ***** - Очнулся? – ворвался в его сознание неприятный скучающий голос. Бэкхён помотал головой, ощущая ноющую боль в висках. Он судорожно глотнул спертый воздух и с трудом открыл глаза, фокусируя взгляд и борясь с подступающей тошнотой. Он сидел на старом, слегка покосившемся деревянном стуле посреди обшарпанного помещения, густо заставленного старыми картонными коробками и деревянными ящиками. - Заброшенный рыболовецкий склад! – вполголоса пробормотал Бэкхён, опуская глаза. Ноги оказались намертво привязанными к ножкам стула плотной бечевой, как, впрочем, и ноющие руки.. Жесткая веревка неприятно давила на запястья . - Ты угадал, - вновь раздался рядом голос Тэмина. Бён с трудом повернул голову и увидел Ли, сидящего на пустом деревянном ящике. Красивые губы искривила усмешка, и Тэмин сложил руки на груди: - Моя уловка с «потерявшимся псом», как всегда, сработала. Что-нибудь хочешь мне сказать? - Педик! – выпалил Бэкхён. Немного подумав, он добавил: - Без руля велосипедик! Ли поперхнулся и закашлялся. Справившись со спазмом, он внимательно посмотрел на Бёна и осведомился: - Ты идиот? - Я полицейский! – гордо возвестил Бэкхён. – И я уверен, что с минуту на минуту сюда прибудет наша бригада, чтобы арестовать тебя, чертов извращенец! - Ну да, конечно! – хохотнул Тэмин, закидывая ногу на ногу. – Расслабься, Бэкхён-а, никто ни за что нас не найдет. Ты же, как я понял, поругался со своим напарником? Неужели ты думаешь, что он поедет тебя искать? - Я… - начал было Бён, но замолчал, понимая, что все, что сейчас сказал Ли, было абсолютно справедливо. Он сказал Паку много плохих, не слишком справедливых слов и, к тому же, ударил его, заявив, чтобы тот больше к нему не приближался. Маловероятно, что после такого Чанёль вообще хоть как-то обратит на него внимание. - Я дебил, - пробормотал себе под нос Бэкхён, ощущая, как что-то в груди болезненно сжалось. – Я же не хотел его отталкивать. Я хотел, чтобы он и дальше меня целовал, потому что это было приятно и здорово. Потому что я его… - О чем ты вообще говоришь?! – вытаращил глаза Тэмин. Бён громко шмыгнул носом и огрызнулся: - Сюжет дорамы вспоминаю! Ты мне лучше скажи, как ты с твоей внешностью потенциального уке оказался маньяком? - Я не похож на потенциального уке! – возмутился Тэмин, от негодования практически переходя на фальцет. – Я крутой и мужественный доминант! А эти уроды все время только и говорили, что мне место под ними! – Он рассмеялся, и его глаза загорелись лихорадочным огнем. – Но я доказал им, что не стоит так со мной себя вести… - Ты больной, ненормальный и конченный на всю голову геюга! - констатировал Бён. – Ладно, захотелось тебе доминировать. Но убивать-то их всех было зачем?! - Потому что мне это нравится, - понизил голос Тэмин. Он мечтательно вздохнул и нараспев произнес: - Наблюдать, как они боятся и плачут, умоляя меня их отпустить… Заставлять их задыхаться и видеть их предсмертные муки… Ах, что может быть прекраснее, да, Бэкхён? Я просто испытываю оргазм за оргазмом, сначала трахая их, а потом – убивая и видя, как они бьются в агонии… Хотя, что я тебе рассказываю, скоро ты ощутишь это на себе. Бён громко икнул и, ощущая, как нутро наполнилось липким страхом, пробормотал: - Постой-ка… Маньяку, то есть, тебе всегда нравились молодые, симпатичные мальчики… Но я же… - Это хорошо, что ты критичный, - одобрил Тэмин. – Я бы тоже не сказал, что ты канон красоты, задница у тебя толстоватая, да и характер мерзкий. Но, в принципе, ты ничего, да и все равно тебя убивать придется. Ты же у нас, увы, обо всем догадался! - Это у тебя жопа толстая! – возмутился Бён. – Даже не смей ко мне приближаться! Меня никто не имеет права лапать, кроме Чанёля! - «Кроме Чанёля»? – изумленно повторил Ли. – Так значит, у вас с ним были отношения? - Нет, - поспешно сказал Бэкхён. – То есть, да. То есть… Он замолчал, опуская голову и чувствуя, как от собственного бессилия, страха и чувства вины перед Чанёлем сердце буквально разрывается на части. - Я его люблю, - пробормотал Бён, обращаясь, скорее, к самому себе. – Очень-очень сильно. - Ебать, какие страсти! – присвистнул Тэмин, всплескивая руками. – И ты понял это, только оказавшись здесь, связанным и практически убитым? - Да, - шмыгнул носом Бён, ощущая себя на редкость глупым и несчастным. - Неудачник, - посочувствовал Ли. Внезапно он поднялся со стула и выдохнул: - Все это, конечно, очень мило, но мне нужно расправиться с тобой до того, как сюда приедут твои коллеги из полиции. - Он хмыкнул и прошелся оценивающим взглядом по Бёну. – У вас ведь с Паком так ничего и не случилось, так? Тэмин медленно подошел к Бэкхёну и, проведя большим пальцем по его губам, слащаво протянул: - Поэтому первым, кто тебя выебет, буду я. Ты счастлив, малыш? Бэкхён открыл рот, чтобы громко заорать, но внезапно воздух прорезал хриплый напряженный голос: - Сука, убери от него свои грязные руки! Тэмин резко отшатнулся от Бёна, вздрагивая. Бэкхён повернул голову, ощущая, как виски будто сковало железным прутом, и неверяще воскликнул: - Чанёль! Да, это был именно он, Пак Чанёль собственной персоной. Помятый, запыхавшийся, злой как черт и держащий в вытянутых руках пушку, тускло поблескивающую в слабом свете, пробивающемся сквозь трещины в стенах. Пак сплюнул на пол и нежно сказал Бёну, по-прежнему не спуская с посеревшего Тэмина напряженного взгляда: - Да, это я, Бэкхённи-хён. Беспокоиться больше не о чем, Сухо и остальные уже едут и вот-вот будут на месте. А ты, уебок, - он кивнул в сторону преступника, – Подними клешни, а не то я снесу тебе голову к херам. - Но… но… как? – заикаясь, пробормотал Ли, поднимая руки вверх и отступая назад. - Да элементарно, - пожал плечами Пак. – Твоя рожа изначально показалась мне подозрительной. И потом, непонятно, зачем ты ошивался с собакой возле игрового зала, когда твой дом находится в противоположном конце района? - Но… - завел было Тэмин, на что Пак закатил глаза: - Не тупи. Пробил тебя по базе и проверил. Надеялся, что мы сможем тебя подловить ночью, но кто же знал, что ты, сука, окажешься настолько изворотливым и выйдешь на охоту днем? А потом ты потянул свои мерзкие лапы к Бэкхёну… - Из груди Пака вырвался громкий рык. – Ты, мудак, как ты вообще посмел его тронуть?! - Чанёль-а, - плаксивым тоном позвал его Бэкхён. – Как ты меня нашел? - Я проследил за тобой, - Чанёль смущенно улыбнулся, вновь становясь похожим на того Пака, которого так давно знал Бён. – Неужели ты думал, что я отпущу тебя одного? Я проследил за тобой на другой машине, но потом произошла заминка, и я опоздал: этот ублюдок уже вырубил тебя и потащил в сторону доков. Я моментально связался с Чунмён-хёном и объяснил ему ситуацию, так что они выехали и с минуты на минуту прибудут. - Ты… значит, ты… - Бён ощутил, как лицо заливает краска стыда, и опустил глаза, нервно закусывая нижнюю губу. - Слышал все до последнего слова, - он не видел его лица, но по голосу было понятно, что Пак улыбается. – Бэкхён-а, я тебя тоже очень… В этот момент тихо стоящий сбоку от Бёна Тэмин резко дернулся и, подхватив валяющуюся неподалеку крышку от ящика, с громким криком бросился на Пака. Тот моментально развернулся всем корпусом, вскидывая руку с пистолетом, но поздно: Ли со всей силы ударил его тяжелой деревянной крышкой по затылку. - Чанёль! – отчаянно закричал Бэкхён и рванулся вперед, тщетно пытаясь разорвать бечеву и броситься к Паку. Тот пошатнулся и кулем упал на землю, раскинув руки, как сломанная кукла. Веревки впились в кожу, царапая ее до крови, но Бён совсем не обращал внимания на боль, расширившимися от ужаса глазами глядя на распростертое безжизненное тело Чанёля. - Получай, ублюдок! – выплюнул Тэмин, вскидывая руки и занося крышку над головой Пака. – Я тебя сейчас добью и твоего дружка тоже! - Ни с места, руки за голову, а не то я буду стрелять! – разрезал воздух громкий крик Сухо. Бэкхён повернулся на звук и увидел запыхавшегося, всклокоченного Чунмёна, сжимающего в руках револьвер и окруженного целой толпой вооруженных полицейских. - Сдавайся, - повторил его слова Чондэ, приближаясь к Тэмину со спины и, сделав ловкий выпад, вырывая у него из рук тяжелую крышку и со всей силы бросая ее на землю. – Ты, парень, арестован по подозрению в многочисленных убийствах, изнасилованиях и покушении на сотрудников полиции. Что-нибудь хочешь сказать? - Да пошел ты! – выплюнул Тэмин, пытаясь вырваться. – Ненавижу вас и весь ваш сумасшедший отдел! - Зря, - покачал головой подошедший с наручниками Лухан. – Отличный у нас отдел. Очень сексуальный. То есть, я хотел сказать, профессиональный. Он ловко защелкнул наручники на запястьях Ли и толкнул его в спину: - Ты получишь свое, ублюдок. Тем временем, Чунмён, вооруженный ножом, пытался разрезать веревки. Бэкхён мешал ему, безостановочно дергаясь и крича: - Чанёль! Чанёль! Чанёль!!! - Да мать твою, жив твой Пак, хён! – в сердцах воскликнул Чонин, сидящий перед Чанёлем на коленях и сосредоточенно щупающий его руку. – Пульс нормальный, просто вырубили его. Ну, может, у него легкое сотрясение мозга, как и у тебя, но ничего серьезного. - «Мозга»?! – фыркнул Сухо, наконец-то высвобождая руки Бёна и принимаясь, сосредоточенно сопя, за веревки на ногах. – Поверь мне, тут абсолютно нечему сотрясаться. Он ловко разрезал бечеву и, раздраженно откидывая ее в сторону, серьезно посмотрел на Бёна: - Ты как? - Я… - начал было Бэкхён, но запнулся, ощущая, как от облегчения к глазам подступают слезы, а ледяная рука, сжимавшая желудок, наконец-то разжалась. Сухо встал и неуклюже обхватил его теплыми руками за плечи. Бён уткнулся лицом в его пахнущий кофе форменный пиджак и громко шмыгнул носом, отчаянно сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. - Все хорошо, - мягко сказал Чунмён, поглаживая его по спине. – Все наконец-то хорошо. ***** - Ты выглядишь смешно с этим тюрбаном из бинтов на голове, - фыркнул Бэкхён, осторожно трогая рукой лоб Пака. Тот смешно поморщился и ответил, широко улыбаясь: - На себя посмотри. Бён закусил нижнюю губу и отвел взгляд, преувеличенно внимательно глядя на стеклянный шкафчик с лекарствами. Находиться рядом с Чанёлем было очень и очень неловко, тем более после того, как он… Черт возьми, он действительно это сказал! Как назло, они сидели на тесной больничной койке в ожидании врача, и отодвинуться было просто некуда. Бён буквально сходил с ума от близости Чанёля, хотелось оказаться как можно дальше от него и, в то же время, прижаться к нему, чтобы ощутить тепло его тела, чтобы взять его за руку и… «Я веду себя как баба с ПМС», - мрачно подумал Бэкхён и еле слышно простонал: поврежденная голова, обуреваемая целым водоворотом безумных мыслей, болела так, будто его все еще били по затылку. Бён облизнул пересохшие губы и, собрав волю в кулак, хрипло пробормотал: - Тогда, когда я говорил с Тэмином… Я не врал. Он поднял голову и увидел, как Чанёль смотрит на него в упор. Сердце пропустило удар, и неожиданно для самого себя Бэкхён потянулся к Паку и в отчаянном, порывистом жесте схватился ладонями за его футболку, утыкаясь лицом в линию его ключиц: - Когда я подумал, что могу тебя потерять… - Его голос дрогнул. – Я действительно чуть с ума не сошел. Все это время я старательно убегал от собственных чувств, предпочитая не видеть, что за все эти годы я успел по-настоящему к тебе привязаться, и мне потребовалось оказаться перед лицом смерти, чтобы признаться самому себе, что я тебя люблю. Он ощутил, как теплые ладони Пака касаются его плеч. Чанёль легко поцеловал его в лоб и тихо сказал: - Я могу быть странным, нелепым и смешным. Я постоянно влипаю в дурацкие ситуации, я веду себя как идиот, я тебя раздражаю, бешу и довожу до белого каления. Но я очень сильно люблю тебя. Знаешь, почему я всегда мечтал стать полицейским? Потому что мне хотелось стать настолько сильным, чтобы я смог тебя защищать, что бы ни случилось. Как сегодня, когда я едва не выпустил всю обойму в этого урода, который посмел причинить тебе боль. Бэкхён поднял голову и, потянувшись, коснулся губ Пака, закрывая глаза и обхватывая руками его шею. От резкого движения вновь заболела голова, и Бён поморщился, слегка отстраняясь. - Знаешь, я только что понял, - сказал он, расплываясь в смущенной улыбке. – Я все время гадал, что же сподвигло меня пойти в полицейскую академию. Я ненавижу оружие, меня бесят физические нагрузки, я боюсь вида крови, и меня до ужаса раздражает весь наш ненормальный отдел, в который, судя по всему, не принимают людей без психических сдвигов. Я же хотел быть учителем музыки, певцом, пианистом, но все-таки после школы пошел именно туда. Знаешь, почему? - Потому что нам положена скидка на пончики? – рассмеялся Чанёль, обнимая его за талию. Бён щелкнул его по носу: - Потому что я хотел быть рядом с тобой всегда. Даже если ради этого пришлось разъезжать по району в компании постоянно пукающего Вонбина и твоего идиотского рэпа. - Мой рэп прекрасен! - В таком случае, пуканье Вонбина тоже. Чанёль потянулся и вновь коснулся его лба губами. - Бэкхён-а, а давай не будем ждать врача? Поехали домой? Я просто очень хочу… Он не договорил, утыкаясь носом в линию шеи Бёна и вдыхая его запах. Бэкхён ощутил, как низ живота опалило болезненным жаром, а пульс застучал в висках, отчего реальность слегка расплылась перед глазами. Он же понимал, что значили эти слова. Что обратного пути точно-точно не будет, и Чанёля больше не оттолкнешь, и слова назад взять нельзя, сославшись на недомогание и головную боль. Он понимал. И потому положил руки на плечи Пака, прикрывая глаза и чувствуя, как его собственное сердце стучало в унисон с сердцем Чанёля: - Поехали домой. Я не против. Обратной дороги нет. Он отрезал все пути к отступлению, признавшись Паку в любви в заброшенном рыболовецком сарае, о чем ничуть не жалел. Ради этого стоило оказаться на самом краю. ***** Они ввалились в темную прихожую, целуясь на ходу и спотыкаясь о валяющуюся на полу обувь. Чанёль подхватил его под колени, и Бэкхён послушно обхватил его бедра ногами, чувствуя, как Пак вжался в него напряженным стояком. - На этот раз ты меня не ударишь? – шепотом спросил Чанёль, слегка прикусывая кожу на его шее, отчего по телу прошлась болезненная волна наслаждения. Бён стал торопливо расстегивать пуговицы на форменной рубашке, подаваясь бедрами вперед и потираясь об эрекцию Пака собственным возбужденным членом: - Если только тебе захочется пожестче. Стаскивая друг с друга одежду, они миновали прихожую и оказались в гостиной. Прицельным движением Бэкхён швырнул форменную рубашку куда-то в сторону, попав почему-то на морду Кимтэён. Туда же полетела его собственная рубашка и футболка Чанёля, отчего игрушка стала похожей на кронштейн для одежды. Кимтэён была бы не слишком довольна сложившимся положением вещей, если бы она была живой, но, увы, она не могла сказать ни слова, потому что плюшевые Рилаккумы не разговаривают. Потому и продолжала лежать в углу, покрытая ворохом разноцветной одежды. Пак повалил Бэкхёна на диван и стал осторожно целовать обнаженные плечи, руками стискивая его бедра. Каждое его прикосновение ударяло током по напряженным нервам, и Бён не сдержал громкого стона, когда губы Чанёля обхватили напряженный сосок, а рука прошлась по животу, слегка царапая короткими ногтями и поглаживая. - Я тебя так хочу, - выдохнул Чанёль, языком трогая второй сосок и торопливо расстегивая ширинку Бэкхёна, касаясь пальцами напряженной плоти, скрытой бельем и жесткой тканью форменных штанов. Бён невольно подался ему навстречу, отчего они стукнулись лбами и дружно застонали, хватаясь за головы. - Блядь, хён, не забывай, что у нас у обоих легкое сотрясение мозга, и нужно быть поосторожнее на поворотах, - болезненно поморщился Пак, потирая ушибленный лоб. – У меня до сих пор голова немного болит. - Может, тогда нам лучше повременить со всем этим? – Рука Бэкхёна прошлась по обнаженному животу Пака, опускаясь ниже, на выпирающую ширинку. Во рту пересохло, и Бён стал неторопливо расстегивать ремень на брюках Пака, неотрывно глядя ему прямо в глаза. Тот сглотнул и замотал головой, казалось, начисто позабыв про сотрясение: - Нет, ах, черт! - Не ругайся, ты же не Сухо, - назидательно сказал Бён, расстегивая на Чанёле джинсы и стаскивая их вниз, вместе с дурацкими трусами с Телепузиками. При виде покрасневшего, влажного от смазки члена Пака, он невольно облизал пересохшие губы и пробормотал себе под нос: - Ну, привет, старый знакомый… - Хён, ты что, разговариваешь с моим… - начал было Чанёль, но поперхнулся воздухом, когда Бэкхён подался вперед, накрывая головку губами и проходясь пальцами по стволу. Пак откинул голову назад и рефлекторно сжал руки в кулаки, хрипло выдыхая: - Твою же мать! - Пвеквати вугаться мафом, - невнятно пробормотал Бён, скользя языком по головке члена Пака и сжимая основание, отчего Пак вцепился влажными ладонями в его плечи и, слабо усмехнувшись, парировал: - Не разговаривай с набитым ртом, Бэкхён-а… Он коснулся ладонью его макушки и, перебирая спутанные темные волосы, хрипло прошептал: - Черт, Бэкхён-а… - Бён сжал губы на его члене, отчего Пак резко подался бедрами вперед, тяжело дыша. - Если бы кто-то сказал мне еще утром, что ты будешь делать такое… Я бы… Он не договорил, внезапно резко дергая Бёна за волосы, отчего тот вскрикнул и едва не прикусил зубами его головку. Чанёль схватил его за плечи, наклоняясь и вторгаясь в его рот языком, лаская распухшие губы и нетерпеливо что-то мыча в поцелуй. - Черт возьми, Пак Чанёль! – простонал Бён, когда Пак потянул вниз резинку трусов, обхватывая его ствол большой шершавой ладонью и начиная неспешно ему надрачивать. – Какого ху… Блядь! - Тихо, тихо, - сбивчиво пробормотал Чанёль, обхватывая губами мочку его уха и увеличивая темп, отчего Бён жалобно вскрикнул и схватился ладонями за его плечи, практически теряя чувство реальности от накатывающего удовольствия, безумной головной боли, которая, казалось, вот-вот взорвет его череп к херам, и какого-то мазохистского удовольствия от осознания того факта, что он сейчас ведет себя как самая настоящая блядь в руках Чанёля, хныча и двигая бедрами навстречу движениям его руки. Потому что, мать твою, заслужил. Не надо было столько времени убегать и изображать из себя неприступную крепость. - Хён, ложись на спину, - хрипло приказал Пак, слегка толкая его свободной ладонью в грудь. Бэкхён покорно подался назад, широко раздвигая ноги и глядя на Чанёля затуманенными глазами из-под полуопущенных ресниц. Донсэн неловко стащил с себя брюки и белье и, сглотнув, спросил: - Ты специально? - Что, специально? – Бён облизнул пересохшие губы, призывно расставляя колени и ощущая, как нутро сжимается от предвкушения чего-то неправильного, но приятного до боли. – Я ничего не делаю… - Его голос понизился до интимного шепота. - Тогда и я ничего не сделаю, - Пак усмехнулся, обводя кончиком языка пальцы собственной правой руки, второй рукой сжимая свой член у основания. Будто завороженный, Бён наблюдал за тем, как он облизывает пальцы, размашисто себе надрачивая, отчего его собственная плоть запульсировала, и Бэкхён не сдержал сдавленного всхлипа. Коснуться себя хотелось до боли, и он прикусил нижнюю губу, беспомощно наблюдая за движениями острого языка по длинным пальцам. - Бэкхён-а, - Чанёль убрал ладонь от губ и опустил ее на напряженный живот Бёна, отчего тот тихо выдохнул и невольно подался ему навстречу. – Больше ты не убежишь… Ладони Пака огладили его бедра, раздвигая ноги шире, и влажные пальцы коснулись сжатого колечка мышц, и Бён слегка напрягся, испытывая невероятное желание сбежать куда подальше. - Попа после первого раза будет болеть,- набатом зазвучал в голове въедливый голос Исина, и Бён мысленно выругался, проклиная всех этих чертовых китайских педиков и их плоские, как интеллект Цзытао, шуточки. Почему-то именно сейчас идея с ведром лосьона казалась не такой уж и мерзкой. Особенно, когда Пак ввел в него сначала один, потом второй палец и стал осторожно растягивать тугие мышцы, отчего Бён ощутил неприятную тянущую боль и инстинктивно свел ноги вместе. - Не сжимайся, - хрипло попросил Чанёль. – Так мне будет тяжелее найти. - Что найти? – взвыл Бэкхён, чувствуя, как Пак ввел в него уже третий палец и едва сдерживаясь, чтобы не лягнуть его ногой. – Истину? Смысл жизни? Атлантиду? - Простату, - туманно сообщил Чанёль, толкая пальцы глубже. – Ифань говорил, что она всего в нескольких сантиметрах от входа. - Ты что, идиот, советовался с этим уродом по поводу секса?! – завелся Бён, испытывая здоровое возмущение. – Ты что, совсем с катушек слетел? Да я тебя сейчас… В этот момент Чанёль задел кончиками пальцев что-то внутри его входа, отчего стало до невозможности, просто до боли хорошо. Низ живота запульсировал, и Бён невольно подался бедрами вперед, хватая пересохшими губами ставший таким тяжелым воздух и вскрикивая: - Черт! - О, вот и она! – пробубнил Пак, довольно улыбаясь и двигая пальцами, заставляя Бёна вновь судорожно всхлипнуть и сжать побелевшие от напряжения пальцы в кулаки. – Тебе хорошо? - Охуенно, - хныкнул Бён, ощущая, как вторая рука Пака скользит по его члену, и практически теряя сознание от нахлынувшего удовольствия. – Мы трахаться будем, или ты так и будешь разглагольствовать, дебил? - Узнаю своего Бэкхённи, - умилился Пак, вытаскивая пальцы и вгоняя в него член так, что Бён невольно подавился воздухом и вцепился в лежащий на диване плед влажными руками. – Мой ехидный, вредный и противный Бэкхённи. - Сам ты противный. - Пак вошел в него полностью и стал ритмично двигаться, одной рукой придерживая его за бедро, а второй – надрачивая его влажный от выступившей смазки член. – Ты… ты… - головка члена ударила по простате, и все слова из головы Бёна испарились куда-то к херам. Как хорошие, так и абсолютно матерные. Можно было сомневаться в таланте Пака как полицейского, но трахался он действительно виртуозно. Настолько, что голова Бёна ударялась о подлокотник дивана, а все тело, казалось, наполнилось жаркой, сжигающей внутренности истомой, отчего хотелось буквально выть в голос. - Чанёль! – простонал Бэкхён, когда пальцы Пака сжались на головке его члена. – Чанёль… Можно было подобрать какую-нибудь более изящную и романтичную метафору, но, когда Пак вогнал в него член до предела, сдавленно выдыхая и оглаживая кончиком пальца уретру, ему показалось, что из него вытряхнули душу. Реальность обратилась в одну сплошную яркую вспышку, и Бэкхён кончил, пачкая спермой ладонь Чанёля и сжимаясь вокруг его члена. - Бэкхён-ааа… - Сухие губы Пака коснулись его губ, а рука до синяков сжала его бедро, царапая ногтями тонкую кожу. Плоть в его теле запульсировала, и Бэкхён ощутил, как внутри разливается теплая сперма. Он коротко выдохнул и обхватил влажными руками плечи Пака, притягивая его ближе. Тот выдохнул и, прикрывая глаза, ткнулся губами в изгиб его шеи, обмякая и расслабляясь. Как пишут в любовных романах, обычно после жаркого секса главные герои курят и говорят о чем-то высоком. Бэкхёна хватило лишь на то, чтобы вытереть безнадежно испорченным пледом сперму со своего живота и живота Пака и хрипло выдохнуть: - Даааа… - Не говори, - пробормотал Чанёль, блаженно жмурясь. – Не зря Ифань-хён говорил… - Не поминай его имя всуе, - скривился Бэкхён. – Не дай Бог, заразишься от этих идиотов извращенными привычками. - Они идиоты, - согласился Пак. – Но милые. - Спорный вопрос, - вздохнул Бён. Он положил голову на плечо Пака и сказал, глядя куда-то в потолок: - Завтра надо забрать у Сухо Вонбина. И, да, насчет собаки Тэмина… - Он остался один, - закончил за него Пак. – И я тоже не против его забрать. Он хихикнул и слегка толкнул Бэкхёна в бок: - Представляешь удивление Вонбина, когда мы познакомим его с новым соседом? - Я думаю, он разразится особенным праздничным пуканием. – Бён невольно остановился взглядом на висящей на носу Кимтэён собственной рубашке. – Очень вонючим и очень торжественным. Внезапно он ощутил нахлынувшую тошноту и, позеленев, бросился в сторону туалета: - Черт возьми, меня сейчас вырвет! - Это из-за меня? – донесся до него озадаченный голос Пака. – Я так плохо трахаюсь? - Нет, из-за сотрясения мозга! – простонал Бён, склоняясь над фарфоровым другом. – Блядь, как же плохо! В гостиной послышалось громкое шуршание и изменившийся голос Пака: - Черт возьми, мне что-то тоже нехоро… Договорить он не успел: оперевшийся на холодную сидушку Бён услышал малоаппетитные звуки и громкий стон Пака. Кажется, придется отдавать ковер из гостиной в химчистку, мрачно подумал Бэкхён, вновь ощущая тошноту и склоняясь над унитазом. И снова проблемы, проблемы и еще раз проблемы! Зато, по крайней мере, теперь ему больше не нужно терпеть приставания Пака. Теперь ими можно просто наслаждаться. ***** - Задолбали уже эти идиотские отчеты! – в сердцах пробубнил Бэкхён, здороваясь с проходящим мимо сонным Кёнсу и со вкусом зевая. – Зачем нам описывать все то, что произошло, если и Чунмён и так все знает? - Бюрократия, - туманно ответил Пак, слегка приобнимая его за плечи. – Ему за это Итук-сонбэнним из городского управления по попе надает. Если не будет отчета, конечно. - Сухо как будто кому-то свою задницу подставит, - фыркнул Бён, держа в руке толстую папку. – Скорее, сюда пожалуют девочки-волшебницы, чем Чунмён-хён что-то такое сделает! С этими словами он толкнул дверь в кабинет Чунмёна и сделал шаг в кабинет. И замер, роняя отчет на пол и вытаращивая глаза. Абсолютно голый Чунмён, сидящий на обнаженном, лежащем на его столе Ифане, нервно дернулся и глубокомысленно изрек: - Ага! - Ага, - вякнул Пак, приваливаясь к дверному косяку и широко распахнутыми глазами глядя на прикованного наручниками к лампе китайского полицейского. – А мы вам отчет привезли. - Какие вы молодцы, - улыбнулся невозмутимый Ифань, подаваясь бедрами вперед, отчего Чунмён подавился воздухом и тихо простонал, возмущенно косясь в его сторону. – Положите их на стол, где лежат другие документы. - Ну… - деликатно кашлянул Бён, отводя взгляд. – Как бы… - Ах, да! – спохватился Ифань. – На документах же лежу я. – Положите отчет на тумбочку. Бён поднял отчет с пола и на крейсерской скорости подскочил к симпатичному комодику, практически швыряя на него папку. Сухо почесал переносицу и неловко пробубнил: - Хорошего дня. - И вам, - хором ответили Чанёль и Бэкхён, отводя взгляд и захлопывая дверь. – Хорошего… совещания. Когда Сухо и Ифань остались за закрытой дверью кабинета, в коридоре воцарилось напряженное молчание. Бён вытер повлажневший лоб слегка трясущейся ладонью и выдохнул: - Ни хера себе! - Не говори, - покачал головой Пак. – Я думал, Ифань-хён спит с Лухан-хёном и Цзытао. - Он со всеми спит, - Бэкхён покачал головой. – Потому что сраные китайцы! В этот момент мимо них пробежал весело смеющийся Цзытао с ярко-розовой короной на голове. За ним несся повизгивающий от смеха Минсок, держа в руке что-то блестящее и густо обсыпанное блестками. Пак вытаращил глаза, и Бён внезапно громко рассмеялся, приваливаясь спиной к стене: - А вот и девочки-волшебницы! Чанёль моргнул и расхохотался в голос, утыкаясь лицом в его плечо и с трудом выговаривая: - Мне кажется, что на фоне остальных мы кажемся совсем нормальными. Бён, продолжая смеяться, окинул долгим взглядом большую комнату, в которой располагался их отдел. Минсок и Цзытао продолжали носиться по помещению, распевая какую-то песню девичьей группы. Сбоку прошмыгнул мрачный Кёнсу, держащий в руке контейнер с чем-то малоаппетитным. Рядом шел веселый до невозможности Чонин, который что-то оживленно рассказывал До, самозабвенно ковыряясь пальцем в ухе. Лухан с кем-то смачно ругался на китайском, параллельно прицельно пиная склонившегося над дымящимся принтером Сехуна пяткой в выпирающую пятую точку. На принтере мирно спал Исин, подложив под голову теплую пачку свежей бумаги и слегка похрапывая. Прямо на собственном, заваленном бумагой столе сидел Чондэ и сосредоточенно пытался постричь канцелярскими ножницами ногти на правой ноге. Из кабинета Сухо раздался громкий стон и удовлетворенный голос Ифаня: - Да, я введу в тебя санкции, грязная коммунистическая сучка! - А ведь мы стоим на страже безопасности республики Корея, - философски сказал Бён, беря Пака под руку и наблюдая за тем, как впавший в состояние истерии Цзытао с грацией бегемота спрыгивает со стола Чондэ. – Мне страшно. - За кого? – спросил Пак, ойкая и открывая рот, когда Лухан запрыгнул на спину Сехуна с радостным гиканием. – За Сехуна? Или за Цзытао? - За Корею, Чанёль. За нее, родимую. Ведь ее защищаем мы. А нам бы я не доверил сторожить даже магазин старых носков в сычуаньской глубинке… The End.