***
Дышать тяжело, хотя воздух наоборот, стал чище. Здесь очень красиво, если нет Черных Дыр. Небо нежного оттенка вселяет какую-то невесомую надежду на мир, счастье и покой. Но от одного взгляда в нашу сторону хватит, чтобы разбить всю эту лженадежду. Только та надежда, что давалась тобой, могла чего-то стоить. Матч прекратили мгновенно. Ужас от произошедшего дошел даже до Озрока раньше, чем до меня. Несколько минут невероятной тишины. Я сижу около тебя, крепко сжимаю твое запястье, моя голова на твоей груди. Я жадно ищу звуки жизни в тебе. Но нет там ни пульса, ни биения сердца. - Капитан... - боязливо пищит Нозаки. - Тенма! - зовет рядом Тсуруги, - Матсукадзе, очнись! - Тенма... - шепчу я. Я не верил. В тот момент я просто не верил в произошедшее. Я не терял надежду до последнего. Пока она сама не ушла вместе с тобой. Естественно, что играть дальше не было смысла - Озрок сам включил "Лиру Надежды", словно пытаясь попросить у тебя прощения. Я знаю, ты бы простил. Ты наверное стоишь сейчас рядом, бесплотный дух, улыбаясь, даришь прощение всем, кого знал. Тебе самому просить его не за что - слишком уж ты чистый. А знаешь, ведь только ты один заставлял меня идти вперед. Сам бы я ни за что не прошел весь этот путь с этой командой. Но ты верил и давал возможность верить до конца. Верить в твою надежду на победу и счастливый мир. Доверяя тебе, мы все пришли в этот мир. Но без тебя надежды в этом мире больше ее будет. Откуда ей взяться? Ты всегда раздаривал ее на право и на лево, при этом не оставляя ее себе на спасение. - Вернись... Все что я могу сказать сейчас, перед отлетом на Землю. Мы больше не в силах оставаться здесь. Твое маленькое тело уже давно было отправлено домой. Я в последний раз смотрю на ясное небо Фалам Орбиуса. На глаза наворачиваются слезы. Самое мерзкое то, что мне опять предлагают стать капитаном. Нет, Тенма, ты был единственным, кто мог быть капитаном. Единственным, кто мог найти надежду там, где никто не подозревал о ней. Прошла всего неделя без тебя, и надежды в этом мире почти не осталось.***
Иду по коридорам нашей школы, захожу в наш класс и долго сижу на твоем месте. Здесь так пусто без тебя, Тенма. Знаешь, за эти две недели я бесчисленное количество раз спрашивала у людей: "вы в порядке?" У друзей, у твоей сестренки Аки, у твоей безутешной матери... - Все хорошо, милая. - Все в порядке, Аой-тян. - Конечно, все хорошо. Но ведь все они так глупо лгали! Я же видела, что им больно, как и мне! Они плакали в тени, но никогда не показывали свои эмоции на людях. А мальчишки и вовсе старались чуть ли не улыбаться, будто при девочках нельзя плакать. Ты никогда так не делал. Если тебе было плохо, ты всегда говорил это мне, никогда ничего от меня не скрывал. А я всегда старалась помочь. Ты был всегда таким лучистым, таким открытым... Ты давал многим повод быть такими же. Но теперь тебя нет, и все старательно все прячут в себе. За все это время правду о своих чувствах мне доверили только Мидори-сан, потому что она любила тебя, и твой Саске. Он скулил, выл и ныл рядом со мной, вскакивая всякий раз, как кто-то подходил, вглядываясь в лица. Он искал тебя, Тенма. Как и я, как и все мы, он искал тебя. Ты был единственным, кто никогда никому не лгал и ничего не скрывал. Единственным, кто мог разбудить в людях эту открытость, с которой жизнь стала бы проще для всех. Прошло всего две недели без тебя, Тенма, а открытость в людях постепенно испаряется.***
Я просыпаюсь каждый вторник утром в четыре часа и двадцать две минуты по времени Земли. На Фалам Орбиусе сейчас десять часов утра. Именно в это время, в этот день недели мы играли против Флота Лексаль. Именно в эту минуту ты умирал, а я сидел на скамье, не в силах помочь тебе. Это было бы так забавно, если бы не ужас произошедшего. Мы с тобой практически никогда не расставались с минуты нашей встречи, в первый школьный день. Каждый день мы тренировались вместе. Сыграли почти все матчи бок о бок. А ты ушел от нас именно тогда, когда я не мог играть. Я ушел с поля буквально за десять минут до этого. Я, как твой лучший друг, даже не имел права выбежать на поле к тебе, пока кто-то не выпнул мяч. Я не смог защитить тебя, и никогда себе этого не прощу. Вот уже месяц именно по вторникам я вновь и вновь вижу твой конец. Он тоже был бы смешным, если бы не тот факт, что это правда произошло. Ты постоянно бредил футболом, тренировался, как псих... и умер тоже, играя в футбол. Так глупо. Было бы смешно, если бы это не было так ужасно. Ах, милый мой друг, Матсукадзе Тенма! Ты был единственным, кто всегда мог улыбнуться, несмотря на адскую боль. Единственным, кто всегда находил нужные слова для счастья. Единственным, кто всегда искренне смеялся. Прошел месяц с той минуты, как тебя не стало. И ничего уже не кажется смешным, мир стал таким угрюмым.***
На футбольном поле все какие-то вялые. Бегать - не бегают, забивать - не забивают, играть - не играют. - Эй, вы сюда в футбол играть притащились? Ну так играйте по-человечески! - ору я что есть силы. Хотя... ну и зачем я кричу? Знаю ведь, не послушают. С тех пор, как ты, капитан, ушел от нас, никто не в состоянии играть. Казалось бы, сколько времени прошло, а ты до сих пор им нужен. Мне нужен... Решимости играть нет. Удовольствия от игры нет. Счастья в мире нет. Нет даже всех игроков - ни Шиндо, ни Тсуруги, ни Нишидзоно. На скамье для менеджеров без Сорано очень одиноко. Без тебя, Тенма, футбол перестал быть футболом. После твоих похорон всем было жутко больно. Все плакали по углам, а бедняжка Шинске чуть не утопился. Я тоже плакала со всеми. Я ведь столько не смогла тебе сказать... Когда наконец хватило сил прийти на поле, там никого не было. Мы с Акане пытались собрать клуб заново, выбрали капитаном Шиндо. А он посмотрел на всех, как на конченых кретинов и ушел. Следом за ним ушли Тсуруги и еще двое новеньких из Молний, Хаято и Сакура кажется. Шинске и Аой не пришли вообще. Даже тогда хотелось идти в перед ради тебя. Но сейчас меня снова захлестнет волна этих адских воспоминаний, и я уйду тоже. - Ямана, я завтра наверное не приду. - Почему? - Не знаю, вообще находится здесь нет желания. С этими словами оставляю ее возле поля. Я не могу больше. Эх, капитан, без вас футбол - не футбол, команда - не команда... Ты был единственным, кто в состоянии сплотить их. Единственным, кто делал футбол живым и счастливым. Теперь я наконец смогла понять тебя, Тенма, но как всегда, слишком поздно. Со дня твоей смерти прошло два месяца. Футбол - не футбол, счастья, единства и решимости как не бывало!***
Не знаю, почему мне не все равно. Друзей у меня не было никогда, потому грустить толком было не о ком. А потом явился ты, ломая всю систему до основания. Надо признать, ты смог стать моим другом. Это своеобразный рекорд, хотя ты даже не заметил, как поставили его. Когда мы так ужасно проигрывали Озроку, я очень хотел крикнуть тебе: "Покажи свой футбол! Покажи свой ураган!" Но не успел. Вот идиот я, не успел крикнуть то, что возможно спасло бы тебя. Прости, капитан. Теперь я вообще не знаю, что делать. Мечты своей я достиг, моя семья счастлива, а я сам стал отличным футболистом. Хотя играть без тебя не хочется вообще. Я не знаю теперь своей цели. Бывшая до этого осталась в пустоте, мне не достигнуть ее никогда. Ведь тебя больше нет. На душе так пусто. Хотя времени прошло уже навалом, я до сих не заполнил пустоты своей души, где когда-то было твое место, Матсукадзе Тенма. Ты был единственным, кто мог наполнить жизнь смыслом. Единственным, кто мог заполнить пустоту целями, надеждами и счастьем. Никто больше так не может. Прошло уже три месяца без тебя, капитан, и в мире стало так пусто без тебя.***
Такое странное чувство. Как будто весь мир затих, не зная чем выразить чувства. Я тоже молчу, потому что не знаю. Впервые увидев тебя, капитан, я подумала, что ты слишком громкий. Слишком громко зовешь нас, играя на поле, слишком громко думаешь в слух, слишком громко смеешься. А когда хвалишь, так вообще наверное на другом конце Галактике слышно. Твой надоедливый голос преследовал на протяжении всего Чемпионата. А я вообще больше люблю тихие голоса и спокойную музыку, которая играет во время моих выступлений. Но теперь ясно, что без твоего голоса слишком спокойно. Это не ватная тишина акустической лаборатории, от которой закладывает уши, и не чудная тишина земного загородного вечера, освежающая, ласково омывающая мозг, которая умиротворяет и сливает тебя со всем самым лучшим, что есть на свете. Это тяжелая тишина, которую чувствуешь даже на самой многолюдной улице Токио. Тишина, преследующая, если кто-то умирает. В этот раз умер ты, капитан. Ты был единственным, кто мог заполнить эту тишину звуками счастья. Единственным, кто был в состоянии разбить тяжести такой тишины. Прошло полгода без тебя, и все это время было слишком тихо без твоего пронзительного детского голоса, капитан.***
Я только выслушал недовольную речь своей жены о том, что все нормальные люди в три часа утра предпочитают спать. Но сегодня я не могу заснуть, зная, что необходимо прийти на футбольное поле у реки. И именно в четыре часа утра, Натсуми. Так что в я пойду, любимая, а ты поспи. На поле еще тихо. Сейчас май месяц, поэтому на горизонте видны первые проблески зари, однако поле все еще освещают уличные фонари. Здесь никого. Пока никого. Ровно в четыре часа утра стало заметно движение в далее. Со всех сторон, кроме речки, сюда шли дети. Четыре часа и двадцать две минуты по времени Земли. Десять часов и двадцать две минуты по времени Фалам Орбиуса. Шестое мая две тысячи четырнадцатого года. Все семеро на месте. Все они пришли сюда непроизвольно, случайно, ища спасения от кошмаров. Как и я сам. Я знал, что они придут именно сюда и именно в это время. Хотя они сами до последнего об этом не догадывались. Я не видел их уже давно. Они отказывались приходить, закрывали свои сердца, как могли. И все равно пришли. Потому что не забыли. - Почему вы здесь? - удивленно спрашивает Сето, пялясь на остальных. - Без понятия. Кстати, у меня тот же вопрос! - немного нагло отвечает Тсуруги. - А ну прекратили! - теперь все удивленные взгляды направлены на меня, - Делитесь на команды по двое, берите по одному менеджеру, Нишидзоно, дуй на ворота. Играете на одни ворота. - Зачем? - выдавила из себя Нозаки. - Затем, чтобы вспомнить, зачем вы здесь. - Как это? - хлопает глазами Сорано. - Вы все здесь, потому что он еще жив. Жив в вашей памяти, в ваших душах, в ваших сердцах. Пока вы играете, футбол счастлив, а значит счастлив и Тенма. Вы все нуждаетесь в нем больше других. Как и я. - Так вот кто научил его говорить о футболе, как о живом существе! - протягивает наконец Мататаги. После моих слов пауза стояла долгая, что я аж испугался. - Нет, - улыбается наконец Шиндо, его улыбки я не видел ровно год, - Матсукадзе сам научил всех этому. Его коронная фраза. - Ясно. Очередное сумасбродство, - вздыхает Тсуруги, - я с Шиндо против вас двоих. Забираем себе Мидори. - А чего это вы за меня решили, юноша? - рыжий менеджер мгновенно рассвирепел. - Они тебя едва знают, Сето, - усмехается Шиндо. - А ведь верно... Так они и играли до самого утра. Потом кого-то - Шинске кажется - пробило, и он разревелся, объясняя всем, что переживал весь год без капитана. Вскоре все они знали о самых ненормальных мыслях друзей, приходивших к ним все это время. Глядя на них я понимал, что был прав, когда сказал, что ты, Тенма жив. Ты жив для них и для меня. Всегда был, есть и будешь жив. Всегда будешь вносить в наши жизни смысл, надежду, открытость, маленькие радости, решимость, цели и звуки. И мы все благодарны тебя за это. Ты был единственным, кто мог заставить нас почувствовать себя несчастными и счастливыми. Единственным, кто смог объединить нас. Матсукадзе Тенма, прошел ровно год с того момента, как тебя не стало. За этот год я много передумал и решил - ты все еще жив. Ты - единственный, кто жив даже после остановки сердца.