It Takes Me Back To When We Started

Робб ненавидел День Святого Валентина. Проблема была даже не в парочках липнущих друг к другу на каждом углу, нет, проблема была в том, насколько лицемерным казался ему этот праздник. Джон, лучший друг и почти брат, который за те шесть лет, что прошли со смерти отца сильно переменился любил подшучивать над ним по этому поводу, но сталкивался с ледяной стеной не понимания. Ну как, как ему объяснить, что он, Робб, выросший на примере отношений матери и отца, пронизанных взаимным уважением и теплом, никак не мог позволить себе каждый год тратить День влюбленных на разных девушек. Если быть откровенным, в свои двадцать два Робб уже слишком давно ждал ту самую. Именно поэтому он едва терпел этот чертов праздник. Сегодня, как и всегда Робб собирался провести день наедине с собой. Он любил шутить, что так сильно влюблен в себя, что даже День Всех Влюбленных проводит сам с собой, но шутка была такой старой, а голос с годами начал так сильно отдавать горечью, что порой ему самому становилось себя жаль. Он спустился по лестнице, перескакивая через ступеньки, совсем как мальчишка, и быстрым шагом пошел в сторону молла. Это был странный день. Город пропитался запахом лаванды, корицы и роз. По отдельности эти запахи были еще терпимы, но вместе вызывали у него тошноту и мигрень. Пиво и пицца, и я буду в порядке. В толпе мелькнула рыжая голова Сансы, а затем покрытое шрамами лицо ее жуткого бойфренда по прозвищу Пес. Кажется, сестра говорила, что он байкер, но Робб не помнил точно. Он давно устал запоминать имена ее ухажеров: маменькин сыночек Джофф; Тирион, жуткий тип с жестокий улыбкой и тяжелым характером; Гарри, изменивший ей за день до помолвки. Потом был старший брат ее подруги Мардж, но он не мог вспомнить имени, а теперь этот Пес. Мужчина был старше Сансы лет на десять, если не больше, и Робб не одобрял выбор сестры. Когда она только начала с ним встречаться Робб еще пытался с этим бороться: уговаривал, просил, кричал, даже попросил Джона поговорить с Сансой. Он надеялся, что она послушает хотя бы постороннего человека, но она была неумолима и, в конце концов, Робб сдался. Он чувствовал себя беспомощным после смерти отца, и полное отсутствие влияния на сестру только усугубляло это чувство. Встречать кого-либо совершенно не хотелось, поэтому он быстро свернул на соседнюю улицу. Пусть в обход, зато так спокойней. Все чего он хотел от жизни в данный момент это тихо и спокойно дойти до торгового центра и расслабиться. Но сегодня был явно не его день. Он убедился в этом увидев свою мать в окне Starbucks сидящей в обнимку с Петиром Бейлишем. Он понимал, что жизнь не останавливается, понимал, что она молодая женщина, что ей всего лишь 41, а со дня смерти отца прошло уже 6 лет, и друг детства влюбленный в нее Бог знает сколько лет, станет отличной парой матери, но его все еще не отпускала какая-то детская обида. После смерти Эддарда Старка вся тяжесть управления семейным бизнесом легла на плечи Робба и мама всегда была рядом, делала все на свете для того чтобы он хотя бы дома мог почувствовать себя беззаботным мальчишкой, но он так злился на отца, злился на то что тот умер, что однажды миссис Старк просто устала. Робб не винил ее, но и простить не мог. Все эти мысли расстроили и всколыхнули ворох непрошеных воспоминаний: о том как Арья сбежала из дома, о том как Бран сломал обе ноги и проходил длительную реабилитацию, о Джейни, которая после смерти отца оставила его, обвинив в занятости. Наконец ему удалось слиться с толпой. Сегодня в молле было особенно людно и везде, везде тошнотворный розовый цвет. В толпе мелькнуло лицо: такое знакомое и, одновременно, такое призрачное, что Робб еле вспомнил его. Он не видел ее так давно, что узнавание пришло не сразу. Черты лица, словно в расфокусе крутились на задворках сознания, а имя вертелось на кончике языка и он, наконец, выдохнул: «Дейси». Он настолько давно не произносил это имя, что оно показалось ему миражом. Такого не бывает, такого не случается. Ох эта женщина, он помнил ее. Помнил ее разной: помнил картавой девчонкой-забиякой с разбитыми коленками, помнил девочкой с тяжелыми черными косами и умными серыми глазами, он помнил ее медвежонка, который прошел с ней всю жизнь: с пеленок, до их последней встречи, интересно, а хранит ли она его сейчас? А еще он помнил ее девушкой с точеной фигуркой, аккуратной, поджатой и плавной, он помнил, как встретил ее на приеме у отца, а она даже не взглянула в его сторону. Это было больно, больнее, чем когда ушла Джейни. И ее губы вкуса вишни с мятой он помнил тоже, помнил даже слишком хорошо. Она всегда вела себя с ним будто с младшим братом, хоть они и были ровесниками. Он помнил, как лет в 14, после первой настоящей неудачи с девушкой пришел к ней: ни к Джону, ни к Теону, ни к отцу – к ней. К Дейси. А она возьми и начни смеяться, и это должно было быть обидно, Робб знал это, но он был слишком сильно заворожен. Ее и без того красивое лицо приобретало какое-то особое выражение, когда она смеялась. Носик становился курносым, вечно хмурый лоб распрямлялся, брови взлетали словно в удивлении - он и раньше замечал это, но никогда прежде не любовался ею по-настоящему. А потом она поцеловала его. Вот так, запросто, прямо в губы. Поцеловала и захватила все его нутро. Потом начались безумные месяцы, когда они пряталась в каждом закутке частной школы, лишь бы сорвать шальной поцелуй, прижаться поближе, получить побольше, хрипеть и ловить ртом воздух. Неловкие и отчаянные – разве бывает лучше? Робб помнил все это как вчера, а еще он помнил, как она уехала, не сказав ни слова, как не отвечала на звонки, как на все расспросы о ней отец лишь качал головой, помнил, как было больно, когда он узнал имя ее жениха и как в тот день он навсегда потерял друга. Теона чертова Грейджоя. Да, это определенно был худший День Святого Валентина из всех возможных.