***
После ухода Забини Малфой погрузился в некое подобие отчаяния. Нет, на самом деле данный случай не был таким уж выдающимся, чтобы впадать в депрессию с агоническими приступами паники. То ли дело, когда в затылок дышал своим зловонием Тёмный Лорд, требовавший взамен на жизни родителей жизнь одного старого волшебника. Вот тогда он реально был в отчаянии. Сейчас же он просто пребывал в недоумении, граничащем со страхом. Да, Блейзу он говорил, что никогда не спал с Грейнджер. Но было ли так на самом деле? Точно он ответить не мог. Вернее мог, но не хотел себе в этом до сего момента признаваться. Ведь произошедшее противоречило всем его прежним принципам. Да, даже если не смотреть на них, разве можно себе представить нечто подобное? Стоит ли говорить, что до этого разговора Драко довольно успешно обманывал самого себя, решив, что это просто его воспалённый мозг выдавал желаемое за действительное. Молодой человек ещё тем самым утром убедил себя, что ему приснился весьма красочный эротический сон с участием гриффиндорской заучки. И даже когда образ её молочных грудей всплывал перед глазами время от времени, он не верил тому, что случилось. Он выбрал весьма удобную политику отрицания. Теперь же, когда некая младшая Уизли поведала о весьма интересном положении Грейнджер, подобное действие может привести к весьма неприятным последствиям. В данный момент он уже не мог всё спустить на тормозах и посмеяться над этим, как над шуткой — ребёнок не является ею. Поэтому стоило что-то предпринять, хоть и не хотелось этого делать, но отказаться от наследника рода он не мог. Вот уж обрадуется его отец, когда узнает, как он распорядился своей идеально чистой кровью, заделав ребёнка магглорождённой волшебнице. Да и вообще образ подружки Поттера не очень-то вписывается в их семейную идиллию, к которой так привыкла его мать, наконец, расслабившись после всех судебных тяжб, отвоевав его, Драко, у Министерских псов, которые готовы были и его вместе с отцом засадить в Азкабан. Тем не менее, ему решать, что делать, хоть и стоит посоветоваться с родителями. Но была маленькая загвоздочка — сие известие так его шокировало, что он не мог адекватно сейчас мыслить, что приводило мозг в ещё большее замешательство. В таком состоянии он не привык принимать решений, да и не хотел так сильно над этим задумываться. Кроме того, точной уверенности в интересном положении Грейнджер и в том, что это мог быть его ребёнок — кто знает, может она ещё с кем спала до или после него сразу же. С теми же Уизли или Поттером. А его назвала для отвода глаз, якобы скрыть следы преступления, потому как младшая Уизли собралась за Поттера замуж, и она решила не мешать счастью друга. А лопоухое недоразумение, именуемое Рональдом Уизли, просто не могло стать нормальным родителем, поэтому она и его списала со счетов. Да только всё равно, какой ей прок от того, что все будут считать её отпрыска наследником Малфоя. Семья их потеряла былое расположение в обществе, вместе со значительной частью своего состояния. Да и вообще они всю свою сознательную жизнь ненавидели друг друга, пребывая на позициях врагов. Вот тут юный, ныне единственный, Малфой окончательно впал в ступор, от чего на некоторое время выпал из реальности. В своих мыслях он вновь оказался под кустом с какими-то немыслимыми огромными яркими цветами, прижимая к себе податливое тело Гермионы Грейнджер. Это определённо было не фантазией, а воспоминанием. Отрицай, не отрицай, а увяз он по самые свои аристократические уши. И помощи, что самое главное, ему ждать было неоткуда, равно как и решения этой проблемы сбагрить на кого-либо не получится. А так бы этого хотелось. Хотелось бы, чтобы заснуть сегодня, а завтра проснуться и узнать, что на самом деле ничего этого не было, либо же была глупая и весьма тупая шутка Блейза Забини, который вообще-то умел шутить, хоть его шутки порой и выходили за рамки нормальности. Драко плюхнулся в кресло, запуская в идеально причёсанные волосы свои длинные пальцы. И зачем он только тогда так много пил огневиски? И тут он снова лукавил. Он был не против переспать с Грейнджер, и Огденский виски здесь совершенно ни при чём. Да, оно слегка подтолкнуло его к конечной цели, но он мог добраться до неё и без его активной помощи. Правда, тогда возможно ничего не получилось бы. Пора было ваять план действий и отправляться на поиски сбежавшей гриффиндорки, которая, как ему было известно, не стала поступать учиться на аврора вместе с Поттером и Уизли. Посему придется, скорее всего, значительно попотеть, чтобы обнаружить её, а с ней и его ребёнка. При мысли об этом в голове снова начинало шуметь и хотелось вскочить на ноги и кинуться мерить комнату шагами. Мысль о ребёнке ещё полностью не смогла сформулироваться у Драко в голове.Глава 25. Принятие
22 декабря 2016 г. в 02:25
Грейнджер не могла больше терпеть презрения, так и льющегося из глаз друга и, резко развернувшись, пошла на выход. Но не дошла всего пары шагов, как пол неожиданно подскочил к самому лицу, и она погрузилась в липкую темноту. Правда, долго пребывать в блаженной невесомости девушке не позволили, вырвав оттуда наглым образом, сунув под нос какую-то вонючую гадость. В тот же миг глаза её открылись и захлопали, пытаясь справиться с выступившими слезами, явившимися следствием яркого света.
— Гермиона, когда это случилось? — услышала она взволнованный голос Гарри Поттера, и сразу же захотела вернуться обратно в черноту, которая скрывала её от навалившихся невзгод. Но когда это она бежала от проблем? С ними девушка привыкла расправляться на раз два. Правда, с подобной ей сталкиваться не приходилось.
— Что ты ещё хочешь узнать? — вяло спросила девушка, приподнимаясь на локтях. Оказалось, она находилась совсем не на полу кафе, где распрощалась с сознанием, а в небольшой светлой комнатке с несколькими кроватями. Оглядевшись мельком, Гермиона решила, что это, скорее всего, какой-то лазарет, слишком уж белоснежным было постельное бельё, а стены идеально вычищены.
— Ты ведь уже родишь скоро, да? — продолжал нападать с вопросами Мальчик-который-победил.
— С чего ты взял? — нахмурилась Грейнджер, окидывая себя придирчивым взглядом и отмечая, что чары рассеялись, от чего стал виден её округлый животик. — Хм… вообще-то не скоро.
— Но я не думал, что такой большой срок, — полушёпотом проговорил Гарри. — Это что, случилось в Хогвартсе?
— Ох, — заволновалась девушка, не зная, как поступить. Стоило ли ей рассказать другу всю правду? Но тогда тот решит, что она, в самом деле, беспутница, как назвал её Рональд. Кстати о последнем, того не наблюдалось поблизости, что могло свидетельствовать лишь об одном — он настолько презирал её, свою подругу, что не соизволил даже озаботиться самочувствием будущей матери. Впрочем, вполне ожидаемо. В то время как Гарри видимо воспринял новость о скором отцовстве Малфоя более чем спокойно. Или это только начало?
— Так что? — чуть строже вопросил Поттер, вырывая девушку из размышлений.
— Вообще-то да, — нехотя, почему-то краснея, призналась Гермиона, решив для себя, что полной правды говорить, не станет.
— Скажи честно — он тебя принуждал? — брюнет поднялся на ноги и стал расхаживать по комнате, чем приводил девушку в ещё большее замешательство. Да он, по-видимому, решил положительно в её сторону, но честно говоря, не верил до конца. Он хотел доказать себе самому, что с таким человеком, как Малфой, она бы никогда не связалась по доброй воле. А иначе он мог рассчитать это, как предательство. Но правда была такова, что она как раз таки самостоятельно без его на то усилий связалась с ним и весьма была довольна и обрадована его объятиям. То, что она была не вполне в трезвом уме и здравой памяти, не может быть оправданием ей, и камнем в спину Малфою.
— Да о чём ты говоришь? — вспыхнула бывшая гриффиндорка. — Я что похожа на ту, которая может такое стерпеть и не послать в него каким-нибудь противным заклинанием?
— Тогда что? Я не понимаю, — Гарри Поттер и, правда, не понимал. Он привык относиться к этому человеку именно так, и не представлял себе, что может быть как-то иначе. Это была привычка, от которой так легко её друг избавиться не мог. — Ты всегда ненавидела Малфоя, он унижал тебя, обзывал мерзкими словами.
Гермиона понимала, что ей срочно нужно что-то придумать, чтобы разрешить проблему с положительным исходом, и не навредить себе же. Но как же не хотелось врать, ведь она ненавидела это, да и не получалось у неё никогда.
— У нас некоторое время были… э-э-э… романтические отношения, — девушка почувствовала, как щёки заливаются румянцем, и ничего с этим поделать не могла. Она лишь только надеялась, что лучший друг воспримет это не как стыд, а как смущение из-за своей скрытности. Она не понимала, почему говорит всё это, было ли это оправданием себя любимой, либо же каким-то непостижимым тайным желанием. Но слово, как говорится, не воробей, вылетит, не поймаешь. Но она и не особенно-то и хотела его ловить. Что-то в ней изменилось в этот момент, сделав совершенно другой Гермионой Грейнджер. Она сама ещё к новой себе не привыкла, но готова была попробовать, хоть это и противоречило ей прежней. — Мы скрывались, потому что никто бы этого не понял.
— Да, ты права, никто этого не понимает и сейчас, — кивнул Гарри, потирая переносицу двумя пальцами, а затем поправляя очки. — Но сейчас это ещё больше шокирует. Почему ты молчала? Я думал, ты доверяешь нам?
— Ты сам-то веришь, что тогда мы бы остались друзьями? Вы ненавидели и ненавидите Малфоя. Вы бы меня прокляли, — Гермиона потёрла плечи, обхватив себя руками. — Да и не долго-то продлились эти тайные… эм… встречи.
— Что случилось? — спросил друг, подсаживаясь к ней поближе, и гладя своими тёплыми ладонями холодные пальцы бывшей гриффиндорки. Та послала ему благодарную улыбку, понимая, что хоть этот друг будет с ней не смотря ни на что. И это радовало, ей очень нужна была сейчас поддержка. Особенно было важным то, что это был Гарри, с которым они через многое прошли, с которым знакомы уже много лет, который был ей, как брат.
— А ты как думаешь? — устало вздохнула Грейнджер, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Она удивилась этому, тут же приложив ладони к лицу, в попытке их остановить. Но те быстрыми, тонкими струйками продолжали стекать, скапливаясь на подбородке и капая на блузку.
— Гермиона… — в расстроенных чувствах молодой человек кинулся обнимать подругу, прижимая одной рукой к себе, а другой гладя по волнистым распущенным волосам. — Ну не плачь. Хочешь, я прокляну его? Хочешь? Хочешь дам Рону его прикончить? А? Ну только не плачь… что ты…
— Гар-ри… — всхлипывая, проговорила та. — Это ничего… Не надо ему ни-ничего делать… Это всё гормоны… Прав-правда… А Малфой… Он ничего не знает о ре-ребёнке…
— Что? Почему? — отстранив от себя девушку, взволнованно заговорил Мальчик-который-выжил-и-всех-победил.
— Гарри, я же магглорождённая, — словно ребёнку объяснила она. — Грязнокровка другими словами. А он чистокровный. Ему не нужен какой-то полукровка в наследниках.
— Знаешь Гермиона, — покачал головой молодой человек, вставая на ноги. — Ты, конечно, умная волшебница. Но порой ты говоришь такие глупости, что начинаешь сомневаться в этом. Что за ерунду ты несёшь? Ему не нужен ребёнок? Да будь он хоть ребёнком единорога, он его плоть и кровь. Ты не можешь знать, что он об этом думает, и как себя поведёт, потому что ничего ему ещё не говорила. И это не правильно. Знаешь, даже притом, как я отношусь к этому мерзкому типу, я думаю, он заслуживает того, чтобы знать о том, что скоро станет отцом.
Грейнджер с широко раскрытыми глазами взирала на своего лучшего друга, который в этот самый момент перестал ей казаться обиженным ребёнком, настрадавшимся подростком. Перед ней был взрослый мужчина, который знал, чего он хотел. Она была поражена этим, но и обрадована тоже. Море воды, что непрестанными потоками стекало по щекам, остановить она уже не могла, чувствуя при этом ещё больший стыд. Гарри был прав, а она повела себя эгоистично. Да ещё эта смена настроений, которая делала сейчас из неё размазню, не способную взять себя в руки.