В её ладонях ...

Нора сперва шла ровно, как тоннель, а потом сразу обрывалась так круто и неожиданно, что Алиса ахнуть не успела, как полетела-полетела вниз, в какой-то очень, очень глубокий колодец. То ли колодец был действительно уж очень глубокий, то ли летела Алиса уж очень не спеша, но только вскоре выяснилось, что теперь у неё времени вволю и для того, чтобы осмотреться кругом, и для того, чтобы подумать, что её ждёт впереди. Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес

Она спускалась по длинной верёвочной лестнице всё ниже и ниже во тьму. Приоткрытая крышка высохшего колодца, сквозь щель которой проникал свет, отсюда, из тьмы, казалась тонким серпом месяца в тёмном небе. Мрак вокруг был густым и почти ощутимым. Казалось, от него можно было отрезать куски ножом и консервировать в банки с маркировкой «тьма чистейшая». Она не видела даже своих рук и продолжала спускаться. Время будто застыло. Не ясно, сколько это продолжалось, но в один момент она коснулась подошвами ботиночек сухого землянистого дна. Отпустив дерево перекладин, девушка прислонилась спиной к бетонной стене и ощутила под пальцами мох. Ей захотелось плакать. Она села, прижав к себе колени и уткнувшись в них лицом. Горячие слёзы обжигали бледные щёки, а в горле противно першило. Хотелось пить и чтобы кто-нибудь обнял. Она всхлипнула, жалобы в монотонно чёрную пустоту посыпались сами собой беспорядочными словами, оседая на земле, мхе и бетоне. – Моя жизнь сера и бессмысленна. Она вообще стоит того, чтобы её продолжать? Нужна ли я... ну хоть кому-нибудь?.. Тихий низкий голос заставил её вздрогнуть. "Откуда в колодце кто-то ещё?!" - подумала она. – Оглянись. Спокойный и тёплый голос, будто приказав, вынудил её поднять голову. Вокруг сияли звёзды. Протянув руку за спину, она не смогла нащупать стен. Лишь верёвочная лестница свешивалась откуда-то сверху. Звёзды перекатывались и танцевали медленно, создавая узоры невиданных созвездий и рассыпаясь в хаотичные пригоршни небесной соли. Солоноватый привкус на губах, оставшийся от слёз, щипал трещинки на тонкой нежной коже. Глаза высохли. – Ты нужна... мне. Маленькая красная звёздочка, как Марс на летнем небе, отделилась от общего хоровода и начала приближаться к ней, становясь всё больше и раскрываясь тёплым алым цветком, от которого тихо и нежно разливался свет как от уютного костра. – Проснись, – всё тем же уютным рокочущим басом раздалось будто бы у неё в голове. Ей снился сон. *** – Девушка! Девушка, проснитесь. Тенебрис открыла свои блёкло-голубые глаза и посмотрела уставшим взглядом на будившего её мужчину. Высокой и мощный с тяжёлым бархатным голосом он напомнил ей титана, высеченного в камне. Его карие, похожие на крепкий чёрный чай радужки в неровном свете кованых фонарей парка казались красными. Видимо, она уснула, сидя в парке с книгой под сенью старого гинкго, чьи широкие двулопастные листики мелодично шуршали на вечернем тёплом ветерке. Солнце обозначилось на западе тонкой, как порез, карминной нитью. Выцветшая белая луна жемчужиной висела в небе. "От серпа до полнолуния за пару несчастных часов" – подумалось ей. – Хэй! С Вами всё в порядке? – мужчина напротив выглядел слегка растеряно от того, что его игнорируют, но впрочем смотрел он с искренним беспокойством. "Вот упала с неба звёздочка, разбилась нам поровну. Половинкой быть холодно..." – зазвучала в мыслях старая песня. Звёздочка... – Да-да, спасибо, что разбудили, – негромко проговорила она, бледно улыбнувшись уголками губ. – Я, пожалуй, пойду... – неловко встав на затёкшие ноги и поправив лёгкую шифоновую юбку цвета разбелённого кобальта, Тенебрис медленно, переставляя ноги, пошла в направлении метро. Три станции и двадцать минут ходьбы до квартиры, заваленной чертежами мостов и набросков романа, который писался уже пять лет и не думал кончаться... В понедельник вновь на работу... Внезапно сознание начало ускользать, ноги беспомощно подрубились, она начала падать на асфальт дорожки. "Всё же даже при отсутствии аппетита три дня без еды - это безответственно" — заметила рациональная часть мозга девушки. Сильные руки подхватили хрупкое тело блондинки и крепко прижали к себе. Обладатель красивого тёплого баса внезапно почувствовал, что не сможет более отпустить эту девушку. Вероятно, ближайшую вечность. Никогда более. Он не знал что делать и потому понёс её к себе домой. В неоновом свете вывесок почти белые пряди Тенебрис перекатывались мягкой лазурью, как у русалки. Лицо девушки было спокойно и безмятежно, длинные тонкие ресницы отбрасывали кружевные тени на холодный мучной рельеф щёк. Узкие бледные губы чуть приоткрылись, обдавая тёплым дыханием. К сладкому запаху духов, пахших арбузами и снегом, примешивалась едва уловимая струя желчи. Похоже, она давно не ела и упала в обморок. Люкс жил совсем близко от парка и возвращался из института с пересдачи, когда застал беззащитно дремавшего на лавочке ангела с книгой в руках. Ночь почти вступила в свои права, мало ли кто захочет потревожить её с целью ограбить или ещё чего похуже? Студент посчитал своим долгом разбудить светловолосую деву. И вот теперь в итоге он осторожно укладывал её на диван в маленькой гостиной, озарённой комнатным планетарием, и снимал чёрные туфли со стройных фарфоровых ног. Белый тюль затрепетал подобно парусу, как только мужчина приоткрыл окно на проветривание. За окном сверкал огоньками шумный город. Откуда-то доносилась музыка, где-то ехали машины. Звёзды продолжали свой бег. *** Под щекой Тенебрис была мягкая подушка, а плечи укрывало тёплое одеяло. В кресле напротив дивана дремал человек, который разбудил её в парке. Серый утренний свет заставил выцвести огоньки, отбрасываемые планетарием, но не сумел их скрыть до конца, так что космические рисунки продолжали блуждать по потолку и стенам. Осторожно встав, инженер-строитель как в тумане подошла к нему и положила свою крошечную по сравнению с ним ладонь ему на скулу и прошептала: "Моя красная звезда". Улыбка нежным прикосновением пера застыла у девушки на губах. Тенебрис, стараясь не разбудить студента, прикоснулась губами к его лбу в благословляющем поцелуе и погладила по рыжим прядям. Сонно пошевелившись, Люкс открыл свои чайные глаза. – Вы очнулись? Как Вы себя чувствуете? Есть будете? – вопросов у него было много, но она лишь кивнула головой, похоже соглашаясь со всем сразу. Вскочив на ноги, мужчина скрылся на кухне. *** После завтрака Тенебрис сидела на высоком стуле и пила чёрный чай из большой чашки со стилизованными цветами сакуры. – Мы так и не познакомились, я Люкс Рубрум, а Вы? – Тенебрис Каерулеум, и можно на "ты". – Любишь шоколад? – он и сам не знал, с чего вдруг спросил такое. – Тёмный и горький, – с едва-слышным смешком ответила девушка. – А как же белый? – Он... как мыло. – Уверяю тебя, ты просто не ела хороший! Почему Люксу хотелось доказать, что белый шоколад не менее вкусен? Пожалуй, на этот вопрос ответа не было ни у кого. Он поставил перед ней вазочку с маленькими, похожими на таблетки, белыми шоколадками. Подхватив пару штук, он положил их Тенебрис в приоткрытый рот и тут же, осознав что сделал, одёрнул руку. Она рассмеялась, как тысячи серебряных колокольчиков. Ему тоже стало смешно. Они сидели в крошечной кухне и смеялись. *** Всё воскресенье Люкс и Тенебрис провели вместе и к рассвету понедельника они уснули в одной кровати. Женщина опоздала в тот день на работу, а он прогулял институт. Но они были счастливы. Счастливы потому что... «lux et tenebrae sint inseparabiles».