Счастье или проклятие?

Практически беззаботные годы: тихие зимы и ласковые вёсны, наполненные радостью летние будни и доброй грустью - осенние листопады – канули в лету. Вновь омрачились дни лесных жителей - невероятным нашествием паучьих орд, вторжением орков, пробуждением темных чар в заброшенной черной крепости. Трандуил чувствует – час последней битвы неминуемо приближается. Сколько им еще осталось? Год? Два? Может, десятилетие? Саурон быстро набирает силу. Вот уж несколько часов лесной король стоит на любимой террасе, открывающей вид на многие лиги Эрин Галена. Вид его хмур – сейчас ему не перед кем строить из себя спокойного и уверенного в завтрашнем дне владыку. Только благодаря его несгибаемой воле и самообладанию лесные эльфы всё еще верят в светлое будущее. Дай слабину – и сердца заполнит паника. Поэтому он держится, и он выдержит. Всегда выдерживал. Может, подданные и не понимают его спокойствия, граничащего с безразличием, но зато все они пока спят мирно, и ужасы тьмы Гортхаура не преследуют их в сновидениях. Но сейчас он один и может дать волю чувствам. На самом деле, всё плохо – то и дело с границ поступает все больше вестей о нападениях черных тварей и гибели эльфов. Они не выдерживают. И в режиме постоянной обороны становится всё сложнее готовить силы для решающей битвы. Трандуил задумывается о том, что нужно идти на союз с Лориэном, но разум подсказывает, что сейчас им требуется иная помощь. Лишь тысячелетняя выдержка не позволяет Трандуилу подпрыгнуть от внезапного появления Тора. Он смотрит на него с изумлением – со времени его последнего появления прошло несколько месяцев. Тор выглядит довольным, даже очень – по крайней мере, на это указывает широкая улыбка. В руках молот, который он тут же опускает на балюстраду. - Где ты был? – спрашивает Трандуил, на мгновение растерявшись и позабыв причину их последнего расставания. Он не успевает среагировать – Тор разражается каким-то очень радостным и теплым смехом, хватает эльфа и кружит его в своих объятиях. Когда наконец он опускает его, Трандуил смотрит с открытым от изумления ртом. - Здравствуй, мой эльф, - наконец, тепло произносит Тор. Трандуил вздрагивает от ласкового обращения и пытается уловить эмоции в глубине смеющихся глаз. Он помнит, когда Тор называл его так. Это было в ту ночь, которую он безуспешно старается забыть. Также как и стыд, за ней последовавший. От кольнувшей жалом обиды радость от появления Тора убывает. Он отстраняется и, подойдя к перилам, устремляет взор вдаль. - Что не так? – спрашивает Тор. Трандуил с минуту молчит, позволяя разуму возобладать над эмоциями. Потом говорит, глухо и немного поспешно – он и сам не знает, почему это делает: - Всё не так. Тьма неумолимо распространяется по моему лесу, вторгаясь ордами темных созданий, несущих боль и смерть и вселяющих ужас в мой народ. Пауков стало так много, что мои эльфы не успевают зачищать их логова. Орки вторгаются в лес еще большими группами, и гарнизоны пришлось увеличить почти втрое. Простые жители боятся покидать охраняемые территории, так как на каждом шагу их подстерегает опасность – не только пауки и орки. Эльфы не боятся схватки, но и им страшны деревья, в которые проникла тьма. Злые деревья, мстительные. Они сплетают свои ветви до такой степени, что путники не видят ни просвета небес. Путают тропы, завлекают в самые злые и темные уголки леса. Их тела находят буквально раздавленными корнями или висящими высоко над головами. Страшные дела творятся, и сердца понемногу сковывает ужасом. Тор пораженно молчит. За несколько месяцев, проведенных вне Арды, он почти не следил за событиями в Лихолесье, занятый войной в другом мире. Да и внезапная откровенность эльфа выбила из колеи – Трандуил никогда не посвящал его в свои дела, а тем более, не делился с ним своими страхами. Теперь же Тор отчетливо видит, что казавшийся несгибаемым эльф тоже испытывает смятение и, может, даже неуверенность в своих силах. - Что ты хочешь, чтобы я сделал? – наконец спрашивает он. Трандуил молчит. Не менее Тора удивленный своей откровенностью он начинает расхаживать по террасе. Взгляд то и дело возвращается к молоту, лежащему на балюстраде. Оружие Тора всегда волновало его. Однажды он видел его мощь и силу и сейчас не может не подойти и не прикоснуться. Пальцы скользят по странному вычурному узору, обхватывают рукоять. Молот никак не поддается на его попытку поднять его. - Не получается? – спрашивает за спиной Тор. Трандуил осторожно отводит руку и проходит внутрь дворца, чтобы по переходам выйти к другой террасе, открывающей вид на восток. Тор следует за ним. - Саурон набирает силу, - вновь говорит Трандуил. – Его удар придется не только по Гондору. Он обрушит свою мощь одновременно по всем направлениям, и мы, ослабленные постоянной обороной, вряд ли выстоим. - Что ты хочешь, чтобы я сделал? – вновь спрашивает Тор, подходит к эльфу и поворачивает его к себе за плечи, заставив посмотреть в глаза. – Хочешь, я очищу твой лес от пауков и их мерзких пут? Истреблю всех темных тварей, нашедших здесь приют? Изгоню из деревьев зло, и солнечные лучи вновь зальют лесные тропы? Трандуил смотрит с удивлением. Тору нравится, когда на лице лесного короля отражаются искренние эмоции, не скрытые маской холодности. Он ласково касается рукой его щеки. - Хочешь? - А ты можешь? – спрашивает Трандуил, вздрагивая от прикосновения. - Я не могу открыто выступать против Саурона – время последней битвы предрешено и на войну должны выйти объединенные силы эльфов, людей и гномов. Всеотец запретил мне вмешиваться – в Арде на все воля Манве. Но тебе я помочь могу, как и сражаться рядом с тобой. Я говорил тебе уже, что за появление пауков частично ответственен мой брат, поэтому не могу оставаться в стороне. Так хочешь? - Хочу, - просто произносит Трандуил. - Тогда мне нужна помощь твоих эльфов. Я также призову к себе своих друзей – мигом справимся. - Своих друзей-Айнур? - Своих друзей-богов, - смеется Тор.

***

Никогда над Лихолесьем не было подобной грозы. Молнии так и сыпались, и лес лишь чудом остался жив. Трандуил наблюдал за битвой с высоты. Как и сказал Тор, он привел с собой друзей и, собрав достаточно большое количество готовых на битву эльфов, повел вглубь леса. Как потом рассказывали его воины, пауки и орки в ужасе бежали перед странной силой, которой обладал Тор. Но убежать далеко не удавалось – под ударом молота земля расходилась молниями и твари падали, оглушенные, и больше не вставали. Эльфы разили свои цели, двигаясь по деревьям. А каждый из приведенных Тором друзей в несколько раз превосходил по силе эльфов, а потому они взяли на себя большую часть всей мощи обосновавшегося в лесу врага. К концу третьего дня гроза стихает, начинается уборка леса. Трандуил удивленно осматривает окрестности, двигаясь на своем белом коне. Деревья освобождаются от паутин. Засохшие и сгнившие ветви срубаются. Некоторые деревья полностью выкорчевываются. - Как удалось? – не в силах скрыть восхищение спрашивает Трандуил, направляя коня в еще недавно одно из самых темных и опасных мест леса, где сейчас весело мелькают проблески солнечного света. Эльфы, участвовавшие в «очистке», смотрят гордо, но немного растерянно. Они докладывают: деревья мешали их действиям, задевали корнями и оплетали ветвями. Жутко было под зло шепчущими кронами, но потом явился Тор. Со странными словами «Я – Тор, сын Одина, и вы послушаетесь меня», он ударил молотом о землю, и подобно бесчисленным капиллярам побежали разряды молний по земле и проникли в наполненные тьмой деревья. Черные испарения начали выделяться из их стволов и ветвей, но когда всё закончилось и ядовитые пары поднялись вверх, дышать стало легче. Исчез жуткий шепот. Болезненно переплетенные ветви вдруг распрямились, торчащие корни ушли под землю. И так было везде. В ответ на изумление на лицах подданных Трандуил улыбается. Никто из них не знает, что Тор – гораздо более могущественное существо, чем кажется на самом деле. Вот они и удивляются. Трандуил чувствует себя счастливым. Для него лес – как собственное дитя. Его боль неизменно передается болью в груди владыки. И теперь видеть, что лес получил возможность возродиться – для него большое счастье. Трандуил чувствует и что-то другое – некую заполнившую душу теплоту и благодарность. Он хочет поблагодарить Тора, но тот, отчего-то, исчезает со своими друзьями на несколько дней.

***

А через два дня после указанных событий во дворце появляется другой гость. - О-о-о, теперь я вижу, на что именно запал здесь Тор… - Незнакомец медленно выхаживает перед Трандуилом, наблюдая за реакцией эльфа. Периодически он посмеивается – будто в ответ на свои мысли. - Потрудись представиться! – холодно изрекает Трандуил, смерив черноволосого гостя нечитаемым взглядом. - А я-то думал, и чего ради братец покинул Асгард, практически поселившись в, как вы там ее называете, Арде, - продолжает гость, не обращая внимания на заданный вопрос. – Да не просто поселившись, а возомнив себя чуть ли не защитником этой странной планеты, чем ввел в легкий ступор наших братцев с их венценосными женами, наместников Арды – Манве, да и всех остальных. А тут еще и перебил всех моих зверушек – а я ведь так долго выводил этот удивительный вид. Они – чуть ли не любимый мой шедевр – такой любви я не вкладывал ни в одно свое творение, непомерно усовершенствовав порождения подружки братца Мелькора – Унголиант. Но Тор, как всегда, все испортил. "И ради чего? - спрашивал себя я. - Чтобы вновь показать всем, какой он достойный сын и великолепный будущий правитель?" Это уже так старо… Кажется, даже отец давно уж уверился в том, что лучшего наследника у него не будет. Но теперь я вижу… Вижу. - О, а ты, должно быть, тот самый Локи, который никак не может угомониться в своем стремлении к власти, - произносит Трандуил, копируя ироничный тон бога. Но несмотря на живые переливы бархатного голоса, внешне он остается таким же холодным. Сложив руки на груди, он смотрит на Локи таким невидящим взором, что бог лжи чувствует себя очень маленьким и очень ничтожным рядом с этим остроухим созданием. И это распалят его еще больше. Однако он справляется со своими чувствами, рассмеявшись. - Да, - тянет он, – Тор как всегда в своем репертуаре. Моего отважного и доблестного братца всегда влекли недоступные крепости. Помню-помню, как он гонялся за мной по всему дворцу, нисколько не стесняясь своих нелепых желаний. Ах, Тор, он так и не смог простить мне моего равнодушия. Но теперь я вижу – он нашел мне замену. И какую! Короля эльфов! Я впечатлен. – Локи ждет хоть какой-нибудь реакции, но ее не следует, и он начинает ощущать себя по-настоящему раздраженным. Эльф стоит перед ним как статуя – такая же холодная и безэмоциональная. Казалось, все так тщательно подобранные слова разбиваются о внешнюю оболочку, так и не достигнув цели. - И мне было бы все равно, - продолжает он, - но из-за тебя Тор существенно препятствует моим планам. Уж не думаешь ли ты, эльф, что сможешь всегда держать Тора при себе? Это еще не конец. Я создам таких тварей, которые тебе и не снились. Весь твой лес погрязнет в темноте и хаосе, и паутина будет самым невинным из того, что ожидает тебя и твоих эльфов. Они будут захлебываться от страха, мечась между молотом и наковальней. Вырываться от одного монстра, чтобы попасть в лапы другому. Я выверну их наизнанку, выпотрошу все внутренности. Их неприкаянные тела будут болтаться на ветвях любимых тобой деревьев. Твой дом – лес – превратится в средоточие боли, страха и ужаса. И ты, ты будешь в центре этого – я заставлю тебя смотреть, как будет умирать каждый из твоих эльфов. Локи вглядывается в лицо эльфа, желая увидеть эффект, который произвела на него его речь. И удивляется всё той же холодной бесстрастности. - Какая странность, - все-таки произносит Трандуил, - что во всем Средиземье для своих жалких экспериментов ты выбрал именно мой лес. - Хм, - хрипло смеется Локи. – Все благодаря Тору – если бы не его внезапная любовь именно к этому... Лихолесью, возможно ты бы и не увидал моих шедевров. - Да ты ревнуешь! - произносит Трандуил. - Что? – неверяще переспрашивает Локи и впервые за все время разговора видит, как губы эльфа растягиваются в ехидной улыбке. Он смотрит на Локи долго, внимательно. Богу лжи кажется, что он считывает его чувства по его глазам. - Бесцеремонно вторгаешься в мой дворец, запугиваешь меня выдумками, которые могли родиться лишь в голове сумасшедшего. Пытаешься убедить в том, что Тор, убив твоих выводков, порушил все твои планы. Но какие планы? Неужели ты пал так низко, что твое божественное самолюбие может быть удовлетворено властью в одном из лесов Средиземья? Нет, твои жалкие попытки – не более чем ревность к тому, на что променял тебя твой брат. Локи смотрит на него словно зачарованный. Он явно недооценивал эльфа. Он снова смеется – так, как может смеяться только он – внезапно и одними губами. И это не скрывает некоторой нервозности от проницательного взгляда стоящего напротив мужчины. Эльф, кажется, решает, что разговор окончен, ибо произносит: - Твое удивительное красноречие, кажется, иссякло. - С этими словами он хочет было двинуться прочь, но Локи, рассерженный, удивленный и чрезмерно раздосадованный разговором, угрожающе поднимает свой жезл: - Ты никуда не пойдешь, пока я не позволю. На мгновение эльф теряется, но в следующую секунду выхватывает из ножен клинок, отталкивая им жезл от своей груди. В этот момент холодный облик сменятся яростью, и если бы не Тор, внезапно появляющийся на террасе, между ними случилась бы битва. - Локи! – кричит Тор, отталкивая брата. – Какого черта ты творишь, брат?! Трандуил, спокойно вложив клинок в ножны, не желает выслушивать перебранку братьев и быстро направляется в свои покои. Внутри всё кипит. Сложить воедино все части мозаики для него сложности не составило. Было ясно, как день, что Локи обрушивал свое недовольство на его королевство из-за банальной ревности. Теперь, когда ситуация прояснилась, Трандуил понял, почему пауки, исчезнувшие из Лихолесья на много десятилетий, вновь объявились - их появление было приурочено к появлению здесь Тора. И все разговоры Локи о его злобе на брата за убийство «зверушек» - не более чем оправдание. Лихолесье, равно как и все Средиземье, не могло представлять существенного интереса для того, кто хотел бы править всеми известными мирами. А, как говорил Тор, миров в Эа - Вселенной - девять. Но более всего Трандуила выводит из равновесия то, что он оказался в том же положении, что и Локи. Трандуил невольно думает о Тауриэль, которую незаслуженно отчитал после нападения пауков, и о стражнике, усланном прочь. От этой мысли он еще больше хмурится. Видимо, как и Локи, он ощущает себя брошенным, и ревность заставляет его делать абсолютно неприемлемые вещи. Просто масштабы разные. Признание в собственной ревности дается королю нелегко. Никогда за свою долгую эльфийскую жизнь он не был в положении брошенного или отвергнутого. И хотя их с Тором случай едва ли можно было описать подобным образом, красивый эльф не может не ощущать себя уязвленным. И странное поведение Тора – то отталкивает, то вновь притягивает – его нервирует. Поняв, что не в состоянии более выносить недосказанность и тревожную неопределенность, он наконец принимает решение.

***

Через какое-то время в королевские покои влетает Тор. - Прости за моего брата! – грохочет он. – Я не знаю, что с ним происходит. Раздраженно вздохнув от бесцеремонного вторжения, Трандуил медленно и величественно отворачивается от зеркала. За прошедшее время он успел сменить свой камзол на удобную домашнюю одежду, накинув поверх нее роскошную серо-голубую накидку. - Да, твой брат – интересный экземпляр, - медленно молвит он. - И что на него нашло, ума не приложу, - бормочет Тор, почесывая затылок. Окидывает взором комнату и невпопад произносит: - Кровать из листьев?! Почему я раньше не видел? - Надо же хоть как-то отвлечь себя от прекрасного видения, стоящего у зеркала. Трандуил усмехается. - Иногда ты бываешь совсем как ребенок, Тор, - мелодично произносит он, наблюдая за тем, как Тор подходит к кровати. – Это всего лишь морок. Наконец решившись, он скидывает с плеч накидку и, подойдя к Тору, толкает его на кровать. - А ты сильный, - смеется бог, падая в ворох подушек. О листьях он и вовсе забывает, как только Трандуил склоняется над ним, а шелковые каскады волос дразняще касаются рук. Трандуил осторожно скользит по его телу: проникает руками под рубаху, оглаживает твердые, напрягающиеся под его прикосновениями мышцы живота, потом груди. Он не спускает внимательного взгляда с Тора и действует осторожно, прислушиваясь к каждому ощущению, к каждой реакции лежащего под ним тела, готовый в любой момент остановиться. Но Тор, заворожено глядя на эльфа, не двигается. Забравшись сверху, Трандуил тянется к фибуле, собирающей на плече плащ и, расстегнув, откидывает материю в сторону. Он снова бросает взгляд на Тора и встречается с потемневшими глазами. - Что ты делаешь, чудо? – выдыхает Тор. - А ты не хочешь? – отвечает вопросом на вопрос Трандуил. - Всегда хотел, - шепчет Тор, и всё самообладание как рукой снимает. Резко распахивая ворот, Трандуил приникает к шее горячими сухими поцелуями. Ласкает языком, прихватывает зубами. Давно он не выступал в роли соблазнителя – Илли глубоко внутри лукаво улыбается. Поднимается вверх, к уху, и прикусывает мочку – Тор дергается, как от разряда молнии, сжимая пальцами белые волосы на затылке эльфа – пока терпение не разлетается на миллион звенящих осколков. Он притягивает эльфа к своему лицу и сминает жадным поцелуем порозовевшие идеальные губы. Торопливы и лихорадочны их движения, когда они освобождают друг друга от одежды. Подавшись вперед, Тор целует грудь, лебединую шею, великолепно очерченные скулы. Он просто сминает в объятиях идеально красивое тело, задыхаясь от страсти и пылающего внутри жара, готового вырваться и поглотить их обоих. Он чувствует, как тычется в его живот напряженная мужская плоть эльфа, и накрывает ее рукой – на этот раз его движения ласковые, бережные, опасающиеся причинить боль особо чувствительному органу. Трандуил не сдерживает стонов. Ему почти больно от сосредоточенной внутри живота, переполнявшей его лавы. Он толкается в теплую ладонь, пока с криком не изливается, практически теряя координацию. Тор держит его крепко, перебирая губами нежную кожу, натянутую на ключице. Потом осторожно отстраняется, и Трандуил смотрит на него рассеянным, немного испуганным взглядом, удерживая за плечи. Тор смеется, укладывает его на спину и полностью освобождает их тела от одежды. А потом вновь склоняется, лаская восхищенным взглядом прекрасное растерянное создание. Его буквально переполняет нежность – настолько, что он сдерживает потребность собственного тела еще какое-то время. Он давно понял свои чувства к венценосному эльфу. Понял и принял, но не надеялся, что встретит взаимность в холодном и, кажется, совершенно равнодушном к чему-либо вообще, эльфе. А златовласый и искусный в фехтовании Даэрон так живо напоминал красивого лесного короля... Нет, с ним, конечно же, ничего не было, но ощущать его тело, думая о другом, было приятно. Только потом, проведя несколько месяцев вне Арды после их нелепой ссоры, он начал понимать, что могло двигать эльфом, когда он услал Даэрона и неожиданно взорвался, увидев их с Тауриэль. Отрывки воспоминаний безумной ночи, наконец, сложились в голове в ясную картину. Эльф тоже помнил, понял Тор, хоть и не показывал. И, судя по всему, равнодушие его ранило. Тогда он вернулся – боялся, что эльф навсегда закроется от него - но всё равно вернулся. А Трандуил встретил его вопросом, где он был... Прикосновение к щеке выдергивает из воспоминаний. Волна нежности накрывает Тора с такой силой, что он покрывает поцелуями буквально всё тело эльфа. Ласкает, лижет, кусает. Трандуил дрожит от множества забытых ощущений. Когда Тор опускается ниже, лаская самые сокровенные и интимные участки тела, он совершенно теряет контроль и притягивает к себе Айну, побуждая не медлить. Он так давно, так ужасно давно не испытывал настолько полного единения с кем-то – единения тел и душ, - что не может ждать. Когда уставшие и мокрые они лежат в объятиях друг друга, ни одному из них не приходит в голову, что это неправильно. Тор, опираясь на локоть, ласково обводит пальцами лицо лежащего с закрытыми глазами эльфа. - И что это было? – тихо, с улыбкой, спрашивает он. - Благодарность за лес, - то ли утверждает, то ли спрашивает Трандуил. Тор смеется. - Благодари меня так всегда.