Когда я сошел с ума

​Когда я сошел с ума? Ну, это произошло около года назад, точно вспомнить не могу, ведь у меня туго с датами. Знаете, ринг – это такое место, где третьего не дано. Ты либо победитель, либо проигравший. И несмотря на твои усиленные тренировки, волю к победе, частые подиумы, обязательно найдется кто-то сильнее. Ринг дает понять, что непобедимых нет. Как бы тебе не везло, расслабление - это поражение. И с этими правилами приходится мириться. ​Возвращаясь к моему безумию, следует отметить, что сошел с ума я ровно тогда, когда дал слабину. Тот бой, пожалуй, мне не забыть никогда. Это было громкое и страшное поражение. То поражение, после которого ныл каждый позвонок, и мне была необходима помощь доктора. Вспоминая это сейчас, я даже рад, что тогда меня избили до полусмерти. Не дай я слабину тогда, сейчас некому было бы залечивать мои новые раны. ​ ​-Ты забыл сливки, - сказал я, наблюдая за тем, как Лэй, накрыв на стол, уселся пить кофе. ​-Я не купил их, - безразлично ответил он. ​-Почему? – его строптивость вызывала у меня лишь улыбку. Он не мог меня этим разозлить. ​-Я пью крепкий кофе. Без сливок, - слово «без» он выделил так явно и резко, что я невольно рассмеялся. ​-Но я пью кофе только со сливками. Почему ты не купил? – мне нравилось выводить Лэя из себя. ​Он раздраженно прикрыл глаза, стараясь успокоить себя. Его красивое лицо вытянулось, а когда он поджал губы, милые ямочки выступили на слегка пухлых щеках. У Лэя своеобразная и мягкая внешность, которая совсем не скрывает его мужественности. Красивые карие глаза, тонкие губы, мягкая светлая кожа и эти неподражаемые ямочки. Может быть, именно они так свели меня с ума?! ​-Почему это я должен считаться с твоими желаньями, а ты с моими нет? – Лэй выглядел очень мило, когда сводил брови. ​-Между прочим, вчера ты даже не обработал мои раны, - заметил я, сделав глоток невкусного кофе. – И кто из нас плохой после этого? ​Лэй снова прикрыл глаза и поджал губы. Он всегда успокаивался именно таким способом. Не знаю, срабатывало это или нет, но обычно после этой процедуры Лэй взрывался и кричал следующие тридцать минут без перерыва. ​Но сейчас этого не произошло. Лэй молча встал из-за стола и вышел из кухни, тихонько прикрыв за собой дверь. ​Вся проблема кризиса наших отношениях крылась в роде моей деятельности. Я занимаюсь боями без правил. Первое время после знакомства Лэй терпел, что раз в две недели я приходил домой весь в синяках, но с каждым таким разом он расстраивался все сильнее и сильнее. А еще совсем недавно он попросил меня бросить бои. ​Это было очень странно. Я любил Лэя, я был знаком с ним всего год, а уже невообразимо любил его. До мурашек. До самого настоящего сумасшествия. Но с боями я был знаком дольше, а потому и любовь моя к ним была тоже велика. Порой я задумывался, как бы Лэй отреагировал, попроси я его оставить больницу и устроиться офисным работником?! Не думаю, что эта идея сильно понравилась бы ему. ​Я вышел из кухни и направился в спальню. Там на кровати сидел Лэй. Он безразлично листал какую-то книжку, кажется, просто для того, чтоб хоть чем-то занять руки. Его взгляд был расфокусирован и несосредоточен, и вообще он не был похож на самого себя. ​«Неужели так сильно волнуется?» - подумал я и забрался к Лэю на кровать, тут же обнимая его. Он не сопротивлялся, а лишь покорно уложил свою голову мне на плечо и прикрыл глаза. Меня сводила с ума такая близость. Это было даже интимнее чем секс. В такие моменты мне казалось, что я знаю все о Лэе, а он, в свою очередь, читает меня как открытую книгу. ​-От тебя вкусно пахнет, - заметил я. – Новый шампунь? ​-Угадал, - тихо произнес он, обдавая горячим дыханием мою шею. ​У меня по всему телу побежали мурашки, и я крепче сжал Лэя в объятиях. ​-Ты знаешь, ушибы до сих пор болят…- тихонько сказал я ему на ушко. – Может, посмотришь? – и коротко лизнул его щеку. ​Он поднял на меня теплый взгляд и невесомо погладил по голове. ​-Не заставляй меня нервничать, - сказал он и накрыл мои губы своими. ​Больше всего на свете я любил целоваться с Лэем. Я сходил с ума, когда он вторгался своим острым язычком в мой рот, когда с присущим ему напором откидывал мою голову и углублял поцелуй. В эти поцелуи Лэй вкладывал всего себя, будто от них зависела его жизнь. ​Я забрался руками под его свитер и принялся водить ими по гладкой коже, то и дело, оттягивая линию брюк. Лэй уже всем телом терся об меня, пробирался своими тонкими и длинными пальцами в мои джинсы и сжимал меня. Он так любил издеваться, кажется, это доставляло ему какое-то маниакальное удовольствие. Лэй знал, что рядом с ним я вспыхиваю в считанные секунды, и всегда дразнился. ​Освободив меня от свитера, Лэй долго изучал каждый синяк, каждый шрам, ссадину. Это было до невозможности красиво – то, как он обводил языком пострадавшую кожу, а затем засасывал ее губами. Он умел достать меня. ​Странно, но хоть паховая зона никогда не страдала, ее Лэй всегда «залечивал» долго. Вроде бы, он и сам получал от этого удовольствие. Кажется, ничего более возбуждающего, чем губы Лэя, ласкающие мой орган, просто не существовало на свете. Его движения всегда были осторожны, словно он боялся навредить. Он был мил ровно на столько, насколько возможно мужчине быть милым. А с красными от возбуждения щеками и блестящими страстью глазами – особенно. ​После подобных «лечебных» процедур мы всегда лежали в обнимку до тех пор, пока не уснем. Я настолько привык к такой жизни, что не мог представить другую. ​-Мне ведь можно остаться на ринге? – спросил я, целуя Лэя в макушку. ​Когда он был таким взмокшим и разморенным, я мог просить о чем угодно. К тому же, несмотря на его переживания и злость, ему и самому нравилось «лечить меня». ​Лэй устало зевнул и прижался ко мне. ​-Тренируйся больше, - прикрыв глаза, сказал он, - чтоб быстрее выигрывать и идти домой. ​ Я улыбнулся и только крепче обнял его. ​Когда я сошел с ума? Нет определенного времени. Это та болезнь, которая раз за разом обострялась, если рядом находился мой Лэй.